Обычный пасмурный вечер...

1.
Это был обычный пасмурный вечер. Осень наступила незаметно, и мутные потоки дождя омывали пряно пахнущую листву под ногами. Моросящая хмарь закрывала обзор, и видимость сократилась до нескольких метров. Туман застилал тусклые фонари и серые силуэты домов. Даже реклама, обычно такая яркая и назойливая, стала мягкой и расплывчатой. Подняв воротник куртки, я брёл домой, уставший, одинокий, промочивший ноги в лёгких, не по сезону туфлях. Капли падали за воротник, мокрые и холодные. Я давно уже плюнул на них, опустив глаза, и, почти не думая, переставлял ноги, не разбирая лужиц. Дома меня никто не ждал, потому спешить было некуда.
Знакомая дорога вела мимо ювелирного магазина, где витрины блестели в струйках влаги, чуть ярче остальных. Проходя мимо стеклянной входной  двери, я на миг остановился, чтобы достать сигарету, и вдруг резкий хлопок толкнул меня вперёд. Я чуть было не упал, выронив зажигалку. Входная дверь хлопнула и из неё выскочила девица, что-то причитая. Вроде бы она извинялась, но я почти не слушал. Я искал зажигалку и нашёл её таки у водостока, а рядом лежала какая-то блестящая штучка. Я машинально поднял её вместе с зажигалкой и сунул в боковой карман куртки. Поднявшись, я повернулся к девушке, чтобы сурово её отчитать, поднял на неё глаза, и задохнулся…
Время очумело и застыло, как остановившийся маятник. Я тонул в этих огромных серых глазищах и не мог оторваться. Это было какое-то колдовство, не иначе. Девушка тоже застыла на миг, но потом продолжила свою реплику низким и волнующе хриплым голоском. Она и не думала извиняться, напротив, пыталась наехать на меня, дескать, я такой олух, не вижу, что из двери выходят. И вот теперь она потеряла брошку, которую только что купила. Её взволнованный голос музыкой играл в моей душе, а я никак не мог насмотреться на её стройную невысокую фигурку в высоких сапожках на тонких шпильках.  Лицо её, такое милое и красивое, тонкое и бледное, оттеняла кипа шикарных, длинных и чуть вьющихся чёрных волос, раскиданных по плечам. В руках она держала небольшую серую сумочку, в тон приталенному и застёгнутому на все пуговицы, светлому плащу. Это был шок для меня, как удар финским ножом из-за угла. Я понял вдруг, что эта девушка, совершенно незнакомая, может стать моей единственной на свете. И понял это так ясно, что просто задохнулся.
В голове был сплошнейший сумбур и полная отстранённость, я как бы был вовсе не здесь и смотрел на ситуацию со стороны. Девушка, наконец, остановила свой монолог, глядя на судорожно молчащего мужчину, который стоял и не сводил с неё глаз. Упорный и прямой взгляд, был ею всё же замечен. Она опустила глаза на тёмный асфальт и принялась оглядывать его в поисках брошки. Когда она отвела от меня глаза, ступор прошёл, и я начал отходить. Даже голос начал возвращаться. Я спросил, могу ли ей помочь? На что та ответила, что теперь уже поздно и найти в этом грязном асфальте, в выбоинах и трещинах, маленькую вещицу – гиблое дело. И нет ли у меня фонарика? Нет, фонаря у меня не было, но я вспомнил неожиданно, что поднял вместе с упавшей от удара зажигалкой что-то блестящее с земли. Машинально сунул руку в карман и нащупал твёрдый комочек.
Вытянув руку с ним, я протянул его девушке с вопросом, не то ли она ищет? Она обрадовалась, и так ярко засверкали её глазищи и дрогнули полные волнующие губы… Девушка выхватила у меня вещицу и судорожно спрятала её в сумочку, кинув, почти не глядя. Смущённое личико её нравилось мне всё больше, и я так же не мог оторвать от неё взгляд. Заметив это, она ещё больше смутилась, пробормотав что-то вроде «Спасибо», чуть ли не бегом отправилась по темнеющей и мокрой улочке от меня. Но меня уже отпустила минутная слабость, и я кинулся за ней, ведь такой шанс в жизни может больше и не представиться.
Не зная даже, о чём я буду говорить с ней, я догнал девушку и неожиданно остановился прямо перед ней. Она попыталась обойти меня, окинув взглядом мою высокую и стройную фигуру, и поняв, что убежать на шпильках от меня всё равно не удастся, уставилась на меня. Голос мой охрип, и, когда я снова увидел эти глаза, смог лишь пробормотать невнятно: «Простите, но всё произошло так неожиданно, что я не успел извиниться даже…»
- Ничего, - проговорила девушка, - Всё ведь нашлось, спасибо Вам.
Она явно хотела поскорей избавиться от назойливого мужчины с непонятными намерениями. На вид ей было лет 35-40, не больше. Я был старше её лет на 10. Но это меня никак не остановило. Я очень ясно вдруг понял, что это моя Судьба, откинул мокрые волосы со лба и попросил разрешить её проводить, представился, смущённо улыбнувшись, ведь и я не часто знакомлюсь на улице. Даже, если сказать честно, то, практически, никогда.
- Поймите, я не насильник или грабитель. Вы же это ясно видите. И я прошу Вас разрешить мне искупить свою вину и немного проводить …
- Татьяна…- скромно представилась девушка. – Хорошо, но только до остановки…
Я был согласен на всё и по дороге к автобусной остановке молол всякую чушь без перерыва. И узнал, что Татьяна работает в учреждении, недалеко от моей работы, экономистом. Узнавать, замужем ли она, мне не понадобилось. Я и так ясно видел, что нет. Но всё это было неважно. Абсолютно!
Я наслаждался её хрупкой фигуркой, точёными ножками и разворотом плеч. Голосок ей, отрывистый и хриплый, короткими фразами вставляющий реплики в мой монолог, заводил меня и кружил голову. Я понял, что совсем потерял её… Не помню точно, но как-то я всё-таки уговорил её дать мне свой телефон и пообедать со мной завтра в кафешке, не далеко от работы. Она поведала, что три месяца откладывала с зарплаты, чтобы купить эту брошку, так подходящую ей, на день рождения, до которого оставалось совсем немного. Мне приятно было слушать всё, что она говорила. Но маршрутка пришла почти сразу, и она нырнула в неё, едва кивнув мне на прощание и улыбнувшись.
Эта улыбка и осталась в моей памяти на весь вечер, почти бессонную ночь и тяжёлое утро.
И всё же я проснулся с ярким чувством, что сегодня случится что-то настолько замечательное, что круто изменит всю мою дальнейшую жизнь, как тот обычный пасмурный вечер.
Мы пообедали с ней, только Татьяна была озабочена чем-то, отвечала односложно и больше молчала, не спрашивая. Я наслаждался её ароматом духов, красиво посаженной головкой, ровными и спокойными движениями…Она явно замечала мой, такой явный интерес к своей особе, но ничего не показывала, как бы отстраняясь и уходя в свою реальность, в которой не было места для меня. Я не красавец, но и не урод, и говорю, в принципе, внятно и с чувством, но такое явное безразличие огорчало меня до безумия и связывало язык. Мы говорили о пустяках, про себя она лишь вскользь сказала, что после развода живёт с сыном, который уехал в Москву, в институт. А живёт она на другом конце города. Моя квартирка была в двадцати минутах неспешной ходьбы, так что я ходил на работу чаще пешком. Машину брал лишь тогда, когда надо было куда-то поехать по делам…
В итоге, Татьяна попрощалась, поблагодарив ещё раз за находку, и умчалась на службу, цокая каблучками. Я смотрел ей в след и понимал, что её совсем не интересовал, ни как собеседник, ни как мужчина. Возможно, я и ошибался, но впечатление было именно такое и это было печально. Ведь я хотел её, всем сердцем, всей душой, мечтал видеть и слышать. …Глупые и никчёмные мечты…
Множество раз я посылал ей смски, но она не отвечала. Решился даже позвонить, но ответа так же не дождался. Картина была ясная, но меня вовсе не устраивающая. И я решился на очередную глупость. Мне надо было её увидеть, непременно, иначе я сошёл бы с ума. И я стал ждать её появления после работы. Каждый вечер она проходила мимо моего офиса. И мне стоило только спуститься и догнать её. Но не всё было так просто. Она проходила чаще не одна. То с подругами, то в компании служащих, а один раз в компании мужчины, невысокого и плотного. Он явно был ей ближе, чем просто приятель. Крутился вокруг неё, полуобнимал за талию и вёл себя по-хозяйски… Это было выше моих сил, терпеть такое. Я похудел, перестал спать почти… И вот…Однажды, недельки полторы спустя, увидел её, наконец-то, одну… Она шла по той же дороге, на которой мы и встретились.
Я сбежал по лестнице вприпрыжку, едва успев захлопнуть офис, и в три прыжка догнал её. Увидев знакомую фигуру перед собой, Татьяна сначала опешила, а потом сказала: «Ну что Вы носитесь, пугаете хрупких девушек!» Я начал путано объяснять ей, что не пугаю, а жду её, всеми вечерами. Она с удивлением посмотрела на меня и спросила: «А зачем?» Ведь, вроде, она не давала повода и тому подобное. Я не стал спорить, а просто попросил разрешения проводить её до остановки. По дороге я пытался разговорить её, но безуспешно…Как вдруг…
2.
Она резко остановилась и спросила, а есть ли у меня машина? Я ответил утвердительно, на что она, облегченно вздохнув, попросила встретить её завтра вечером, часов в одиннадцать, у дома подруги, справляющей день рождения. Она поздно боится возвращаться домой, видите ли, а такси дорого для неё. Я рад был оказать ей любую любезность, само собой. И эта просьба вернула мне надежду,  ведь я посчитал, что мне доверяют, хотя, по сути, лишь используют по-хозяйски. Но эта мысль пришла ко мне намного позже, когда я сидел у дома подруги второй час. Мне запретили звонить ей категорически и оставалось только сидеть и тупо ждать. А время неумолимо приближалось к часу ночи. Я выкурил в машине уже полпачки сигарет, и в горле саднило, когда дверь в подъезд, наконец, скрипнув, открылась, и появилась моя долгожданная красавица.
Но в каком виде. Волосы растрёпаны, плащ расстёгнут. Ножки еле двигаются на гнущихся каблучках. Пошатываясь и махнув рукой с сумочкой, она отпустила дверь, та хлопнула на пружинах и погрузила её хрупкую фигурку во тьму. Света у подъезда не было, да и домишко был потрепанный и старый, обычная хрущёвка, пятиэтажка. Я ждал её давно и, быстро вылетев из машины, подхватил её за талию. На меня пахнуло таким перегаром, что я чуть не задохнулся. Глазищи её уставились на меня невидяще, Таня меня явно не узнавала, да и вряд ли могла узнать. Она была пьяна в дрыбадан. Видок у неё был ещё тот. Помада размазана по щеке, тушь под глазами растеклась, всё лицо в какой-то липкой слизи. Блин…Вот так девушка моей мечты! Грудь её почти оголилась, так как на кофточке были не застёгнуты верхние пуговки, а лифчик явно одет второпях. Она мямлила что-то про такси, но я уже подхватил её за талию и просто тащил к машине. Усадив кое-как на пассажирское сидение, я прикрепил её ремнём безопасности и, пока свет в салоне горел, осмотрел ещё раз. Мда… А на лице и волосах явно сперма, вот что такое липкое было. Она пыталась запахнуть плащ, пьяно попадая не туда, выронила сумочку на пол. Я поднял её и кинул на заднее сиденье. Татьяна вдруг посмотрела на меня с неузнавающей полуулыбкой и почти внятно сказала: «Поехали, шеф!» И адрес сказала. Я понял, что это у неё на автомате сработало. Адрес был точно её, ведь она намекала мне как-то, что живёт в другом конце города.
Я завёл машину и поехал, молча, скрипя зубами и кляня себя за дурость. Но я по-прежнему хотел её, всё так же она была мне мила, обожаема и желанна. И кто меня околдовал? Её оголившиеся коленки так же заводили меня, как и прежде. Юбочка короткая чуть задралась под не застёгнутым плащом, и она неверным движением целомудренно пыталась её поправить. Аромат алкоголя заполнил весь салон, а так как я почти не пью, то пришлось приоткрыть боковое стекло, чтобы проветрить и чуть протрезвить малышку. Хотя стало сыро и холодно. Я включил печку, обдувом на ноги, чтобы не заболеть в эту хмурую и холодную ночь.
А стрелки часов уже приближались к двум часам, когда я подрулил к её дому. Пока мы ехали, Татьяна вырубилась напрочь, уснула и, похрапывая, уронила голову на грудь и ножки разъехались, приподняв юбочку. Оголённые ляжки без колготок (в такой-то холод), показали мне, что и трусиков на ней нет. Вот дела… Не смотря на ситуацию, я завёлся до безобразия…Коря себя и пытаясь успокоиться, я остановил машину, нащупал на заднем сидении сумочку и вылез из машины. Дом её был практически весь тёмный, но у подъезда лампочка горела. Я порылся в сумочке Татьяны и достал ключи с брелком от двери подъезда. Еле растолкав, я практически силой поволок её, на ходу пытаясь запахнуть плащ. Она повисла на мне, уронив голову на плечо и сонно мыча что-то, еле передвигая ноги. Затащив в подъезд, я осмотрелся. Номер квартиры она сказала, но этаж придётся вычислять самому. И я это сделал быстро, прикинув по номерам ящиков для писем - пятый или шестой. Дом был девятиэтажный и одноподъездный, так что вычислить было просто. В лифте я прислонил Татьяну к стенке, по которой она немедленно стала сползать, и нажал пятый, еле успев подхватить её. Лифт скрипуче дополз до нужного этажа и мы выгрузились из него без потерь в глубокую темноту. Света тут не было вовсе. Пришлось, одной рукой держа девушку, другой искать зажигалку. Но я угадал. Дверь нашлась сразу. Обшитая дерьмонтином, но с номером. Открыв её сразу английским ключом, я затащил Татьяну в прихожую, захлопнув дверь за нами. Уфф…Я весь вспотел. Опустил девушку на пол в прихожей, пошел искать выключатель.
Всё устроилось, вот только пришлось девушку раздевать самому. Сил у неё явно не было на это. Скинув плащ, и сняв сапоги, я затащил её в маленькую комнатку и уложил на диван. Ножки задрались теперь совсем. Грудь вывалилась из бюстгальтера, оказывается, его и не застегнули. Стянув с неё кофточку и блузку с бюстом, я оголил её красивую сочную грудку, всю в следах спермы и пальцев. Соски измочалены и покусаны. Заводился я снова не на шутку, но снимать надо и юбку. Ладно хоть, колготок и трусиков нет. Зато есть дырищи, из которых течет до сих пор подсохший сок. Развороченная попа вся в красных пятнах, а дырочка так и не закрывается. След ладоней явно отпечатался на её булочках. Распухшие половые губки в засохших соках никто и не подумал подмыть. Вся эта картина маслом настолько возбудила меня, что просто разрывала штаны. Но я держался, ведь сейчас моей желанной не до того, а я не просто животное,  не тупой, грубый и неотёсанный самец. Совсем не так я видел минуты нашей близости в мечтах, конечно, но что случилось, то случилось. И, тяжело вздохнув, я укрыл девушку одеялом, лежащим рядом, и уселся в кресло, свет в комнате так и не включая. Татьяна тонко посапывала, часы на стене отсчитывали нехотя минутки, а я задремал вместе с ней, уставший и измученный, морально, и физически…
3.
Утро меня застало в том же кресле, сегодня была суббота и мне, к счастью, спешить было некуда. Жутко затекла шея, и спина не гнулась. Я распрямился во весь рост, потянулся и расправил плечи, немного отпустило. Девушка всё так же посапывала, раскинув руки, только часть груди и ножка вылезли из-под одеяла. Закрыв её полностью, я отправился в ванную. Тут была чистота и порядок, небольшая ванна была завешена плёнкой с тигром, умывальник блестел, а на полочке расставлены куча кремов и мыльных принадлежностей. Я включил воду и бросил в неё кусочки морских кристаллов из баночки,  для пены. Умывшись и почистив её щеткой зубы, я вернулся в единственную комнатку, где спала Татьяна, собирая по ходу одежду и складывая её на старый комод. Пока вода набиралась, я нашел на кухне чай в большой пачке и решил заварить его. Вообще-то, кофе был бы в тему, но растворимый Пеле – полная жуть. Я предпочитаю в зернах, и свежемолотый, так что лучше чай. Пока закипал чайник, я соорудил три-четыре бутерброда с колбасой вареной и сыром на завтрак. Всё, чай заварен в фарфоровом чайничке с чуть отбитым носом, чашки с блюдцами и бутерброды расставлены на маленьком пластиковом подносе. Пора будить красавицу.
Но сначала надо проверить воду в ванной. Она набралась, с горкой пены и вполне приемлемой температуры. Я скинул с Татьяны одеяло, и, взяв на ручки, стараясь не смотреть на её измочаленное тело, понёс в ванную, обходя острые углы. Она так и не проснулась, или прикидывалась, но так естественно. В приготовленную воду я опускал её осторожно и медленно, пока не уложил полностью. Вот теперь она проснулась, и, не осознавая, где находится, начала хлопать глазищами и руками, что-то хрипло верещать.  Успокаивал её, словами и действиями, опускал тело в воду и тёр её, куда попадал, попавшейся под руку мочалкой. Она, в конце концов, узнав меня, чуть успокоилась. Волосы мокрой волной укрыли её грудь, пена расплескалась по личику, она стёрла её ладошкой и попросила отпустить её, что я с удовольствием и сделал. Теперь я мог её спокойно помыть, она не сопротивлялась и молчала, переворачиваясь, как кукла. Открыв слив, я попросил её встать под душ. Она подчинилась, хотя ножки еле держали. Обмыв её порозовевшее тельце, и выключив воду, я укутал её в два полотенца, одно на голову, другое на тело. Она вытерла кое-как сама волосы, бросив мне мокрое. Теперь я сам вытер её тело и одел  аккуратно в махровый халат. Таня стояла в ванной, такая хрупкая, маленькая и беззащитная, что у меня болью зашлось сердце. Обняв и вытащив из ванны, я отнёс её в халате, и усадил на краешек дивана. Татьяна застыла в этой позе, как мумия. А я пошёл за чаем.
Табуретка стала столиком, и я торжественно вручил её чашку с ароматным напитком, она отхлебнула чуть остывшего чая и вдруг, поставив чашку, рухнула в рыданиях на диван навзничь, обхватив голову руками и дрожа всем телом. Понимая, что словами тут не поможешь, я дал ей выплакаться, нежно гладя по спине. К
огда рыдания стали потише, я поднял её и, усадив снова, начал поить, как маленькую, и кормить с рук. Теперь она чуть отошла и сама стала держать чашку. Молча мы выпили и съели всё приготовленное, хотя я видел, что кусок не лез в её горло, но она старалась и всё-таки немного поела, запив тремя чашками несладкого чая. Это должно было её взбодрить после вчерашнего. Я сбегал в ванную, принёс ей сухое полотенце и обернул, как умел, волосы. Теперь Татьяна чуть посвежела, и запах алкоголя стал не таким резким. Я уложил её, как была, под одеяло и мягко накрыл. Глазищи её не видяще смотрели в потолок, я оставил её на минуту, чтобы унести посуду, открыл форточку и закурил. Вместо пепельницы пришлось использовать блюдце, я поставил его на ручку кресла, уселся в него сам, с ногами, и попросил Татьяну рассказывать, что случилось.
Сначала она тупо молчала, глядя в пустоту, а потом вдруг спросила, начав сразу на ТЫ.
- Ты меня трогал? Только не ври! – голос её был хриплым и безжизненным, но она говорила, что радовало меня безмерно.
- Нет, Танюша, я только привёз тебя, как мы договорились…- и я рассказал про то, что было, упуская лишь часть неприятных для неё подробностей.
Она мне явно поверила, замолчала минут на пять, слёзки снова собирались в уголках её глаз, и я попросил рассказать всё по порядку, чтобы отвлечь от воспоминаний.
4.
«Ты этого достоин… Да и некому мне…» - чуть слышно прошептала Таня, и начала рассказывать, негромко и несвязно порой, но взволнованно и искренне, это я сразу заметил.
- Мы развелись 5 лет назад, когда Серёжке было 14. Он начал пить и гулять. А вышла я замуж сразу после школы, за одноклассника… Он бил меня…Просто так, тапочкой… И сын ему никогда не был нужен. Только друзья и пиво, потом женщины. Я застала его один раз даже дома. Утром… Ладно, в общем, мы развелись, и теперь нет его в моей жизни. Он не появляется и ладно. Но я живая женщина и хочу любить, и секса…Год назад сын поступил в институт и уехал в Москву. Нам было хорошо здесь, в этой маленькой квартирке, оставшейся после развода и продажи старой. Мне тоскливо совсем стало… Подруг у меня немного, а близких вовсе нет. И тут появился этот…
Он пришел к начальнику моему по делам, а тот направил его ко мне. Такой весёлый, услужливый и общительный, крепкий толстячок. Не красавец, конечно, но… Я устала… быть одна. Он уговорил меня пообедать, и потом… мы съездили за город, в лес. Потом он появился здесь… Да, я спала с ним… Но не допускала никаких… И он вёл себя нормально, хотя постоянно пытался уломать на всякие неприличности. Я не то, что влюбилась, но привыкла к нему. Гоша его зовут, Игорь, точнее, но он больше любит, чтоб его Гошей…
Я не прерывал её, докуривая вторую сигарету и бессвязно теребя обивку кресла. Её сбивчивая речь проникала в моё сознание тёмной волной.
- У меня есть подруга, Нют, скорее хорошая знакомая. Вообще-то её зовут Анна, но она хочет, чтобы по-английски. Мы сидели иногда у неё, пили коктейли. Она их здорово делает. И разговаривали обо всём. С Гошей я её познакомила, и тот напросился на её День рожденья вчера. Она заводная. Любит мужчин, но я и представить не могла, насколько. Дай сигарету!
Пока она курила, молча выпуская дым изо рта, я наслаждался её лицом и движениями. Несмотря на ситуацию, она была такой милой и необходимой мне, что я понял, что готов на всё, чтобы сделать её счастливой, хоть на миг.
- Я с мужчинами почти не встречалась…после мужа. Стеснительная что ли слишком? Не знаю. В общем, не получалось. Так, раза два, ненадолго. А с этим уже полгода…Хотя бы раз, два в неделю. Я почти не пью, а тут… Нет, давай по порядку.
Она скинула мешавшее ей полотенце на комод, раскинула по плечам подсохшие волосы и присела на диване. Глаза её потухшие начали загораться гневом.
- Этот урод всё подливал мне, а ещё привёл двоих друзей, бугаёв. Таких небритых мужланов. Нют всё заигрывала с одним, садилась на коленки. Тот лапал её. Другой чаще на меня смотрел. Мы танцевали, смеялись…Я потому тебя попросила, чтобы ты забрал меня, что хотела, чтобы Гоша ценил меня, знал, что не единственный… Дура!
Таня закрыла глаза руками и тихо всхлипывала. Воспоминания давили на неё, и надо было от них избавляться. Я хотел подойти и успокоить, когда она отняла руки и твёрдым уже голосом продолжила, глядя мне прямо в глаза.
- Мне кажется, что он что-то подлил мне в вино, я только его пила…сначала. У меня закружилась вдруг голова, я попросила воды, и он подсунул мне стакан. Не глядя, я выпила его весь. А это была водка. Мне начало тошнить, слёзы ручьём, а все смеются… Ржут, как лошади… Нют уже лежит на диванчике и один из этих гладит её, целует. Сучка… Она меня подставила… А Гоша хватает меня и тащит танцевать. Горячая волна от водки, столько я никогда не пила, ударила меня в живот, потом в голову. Мне стало смешно и радостно…  И плевать на всё. Он целовал меня, раздевая и разбрасывая бельё. Я ему отдавалась, как в наваждении. Бросил меня на диван и начал при всех, туда… в пещерку. Мне было хорошо и я начала кончать. Как вдруг у рта моего появился другой, огромный и волосатый. Я хотела отбросить его, заорать. Но тот просто взял меня за волосы, так больно, я разинула рот, чтобы крикнуть, а он с хлюпаньем в него воткнул. Чуть не задохнулась. И начали вдвоём меня… Я крутилась, кулачками стучала по ним, ногами дрыгала…Бесполезно…Они здоровые и сильные, а я… Они заранее всё это… И Нют, гадина, подстроила…
Слёзы градом побежали по её щекам, но Таня успокоилась немножко, тяжело вздохнула и продолжила хриплым от переполнявших её эмоций голосом.
- В общем, кутерьма. Эти ржут, и диван трясётся. Мне противно было, но куда деваться. А потом…Гошка слез с меня, и вошёл второй. Намазали меня чем-то внизу…Я рванулась…  Но меня поставили на колени. И в попу… Боль адская сначала, ведь я никому раньше не позволяла…слёзы, ору. А рот мне снова заткнули, это Гоша, гад…  Потом начали вдвоём, разрывая меня на части, лапая груди. И тут, жаркая волна разлилась в животе и я стала кончать…постоянно… Не знаю, что со мной, но это было так…непонятно. Никогда так не было. Кто-то сунул мне ещё водки, я судорожно выпила. Уже всё равно было. Усадили на одного сверху и вдвоём вошли. А третий в рот. И так понеслось… А я всё кончаю, как шлюха. Блин… Извертелась вся, извелась… Один груди кусает, мнёт, другой за ляжки нанизывает. Мне уже не больно… Так долго. Они менялись постоянно. Потом на стол положили… И лили в рот свои… Сволочи! Потом уложили на Нют, заставили её лизать. А та тащится… И сосёт у другого. А меня снова и снова… Потом не помню ничего…
Таня уронила голову на грудь, воспоминания давили на неё. Я подошел и погладил её по волосам. Присел на пол у дивана и прижал её хрупкое тельце к себе. Так мы застыли на минуту. Потом она откинулась и продолжила, опустив глаза.
- Очнулась я одна. Нют дрыхнет, голая и вся в сперме, на диване. А я так же на столе… Ну, ты видел, какая. Кое-как нашла часть одежды, и захлопнула дверь. Честно говоря, о тебе и не вспомнила. Вышла из подъезда и такси хотела вызвать…Потом не помню опять… И знаешь, что самое противное? Я помню, что стонала и кончала, как сучка последняя, под этими мужланами и хотела ещё… Так стыдно…
Я снова обнял её и сказал, что так бывает… И что она не сучка. Просто её напоили и намазали явно каким-то возбудителем гениталии. Она всё кричала, что нет, и как мне не противно с ней, и что… В общем, узнал я о себе много нового и интересного. Возбуждение покинуло её внезапно. Она откинулась на диване и зарылась с головой в одеяло. Через минуту Таня уже спала, открыв рот и подергивая во сне телом, видимо, воспоминания до сих пор её мучили.
Я уложил её поровнее, открыл лицо и поцеловал в губы, мягко и нежно… И вдруг… Улыбка, чистая и светлая озарила во сне её лицо. И я понял, что пропал. И мне нет жизни дальше без этой взбалмашной и эмоциональной девушки, без её глаз, голоса, тела. Теперь моя очередь была обхватывать голову руками, и я уселся в кресле, задумавшись над дальнейшими своими действиями и вообще…
5.
По натуре я человек деятельный, а времени было всего около 11 утра. Так что я быстро собрался, забрав из сумочки Танюшиной ключи, не обидится, я думаю. Адрес этой Нют я знал, окна квартиры, где играла музыка, и всю ночь горел свет, я тоже помню. Так что дело за малым. Поехать и всё на месте разузнать.
Домчался я субботним утром, без пробок, за полчаса. Поставил машину за углом, чтобы видно из окон её не было, и отправился к подъезду неспешным и уверенным шагом. Дверь открылась со знакомым скрипом, замка кодового на ней не было. Я поднимался на третий этаж, лифта не было тоже, и вдруг вспомнил, что вчера где-то в полпервого выходили из дома трое мужиков, подвыпивших и довольно ржущих, один из них поменьше ростом, кругловатый. Я бы узнал явно того, если бы светлее чуть было. Точно! Это был тот, Гоша, которого я видел с Таней из окон офиса однажды вечером. Другие повыше, в темных пальто. Ясно. Вот какой вышел расклад. Эта троица ушла, оставив девиц, по своим делам. От этого не легче, но что-то стало понятней.
На третьем этаже дверей было три. Мне нужна правая, и если Таня правильно помнит, то дверь она просто захлопнула. Значит, если Нют не просыпалась, то на замок дверь могла и не закрыться. Перчатки я не снимал, и повернул круглую ручку деревянной, старой двери. Это было именно так, как я и представил. Дверь тихонько скрипнула и открылась вовнутрь. За ней было тихо, и мне никто по дороге и на лестнице не встретился, уже хорошо. Зачем лишние свидетели?
Тихо прикрыв дверь, я опустил защёлку. Теперь снаружи так просто не войти, и даже повесил старомодную цепочку. Прихожая была маленькая, захламленная и увешанная всякой дребеденью, как и комната, куда я зашёл позже, сняв куртку и обувь. Везде какие-то шторки, безвкусные занавесочки и обои в цветочек. Везде валялись детали одежды и следы попойки. Комната была довольно большой, диван стоял у стенки, стол у окна. И никого. Я прошёл дальше и увидел дверь в спальню, приоткрытую. По дорогу обнаружил порванные трусики женские и колготки в сеточку, явно Танины. Молча сунул в карман. Мрачно воняло застарелым пойлом, сексом и дешевым табаком. Форточку я открыл по ходу и проник в спальню.
Нют явно нашла в себе силы переползти туда с дивана, и даже накинуть какой-то пеньюар полупрозрачный. Вот только сил расстелить кровать у ней явно не осталось, и она вырубилась на покрывале прямо. Ладно, хоть подушка была. Я рассматривал эту девицу брезгливо. Запах перегара просто висел в воздухе. Пришлось открыть форточку и здесь. Довольно высокая и плотная, но хорошо сложенная, лет сорока. Огромная грудь, размера не меньше третьего, вырывалась из пеньюара. Короткие тёмные волосы, довольно приятное лицо, если бы не следы жаркой и пьяной ночи, она лежала на боку, раскинув стройные ножки. Обширная попа поднималась горкой над постелью. Как и мой парень. Он всю ночь и утро не мог найти выхода. И сейчас завёлся просто не на шутку.
А девица ещё и помогла, повернувшись со вздохом на спину, и широко раздвинув ноги. Мясистые ляжки разошлись, обнажив аккуратно подстриженный вход в пещерку, да какой вход, дыру просто. Она и не закрылась полностью, видимо вчера потрудилась на совесть. Вся в следах спермы и ярких пятнах красных. Видимо, помада Тани, догадался я. Всё это продолжало заводить меня и намерение узнать всё от первого лица про вчера отошло на второй план.
6
Скинуть одежду было делом минутным. Я приподнял голову Нют и с наслаждением стал втыкать ей в ротик парнишку своего, изнывающего и стойкого. Ротик немедленно приоткрылся и она начала посасывать его, так и не открыв глаза. Но вскоре ей стало неудобно, потому как я просто долбил, сумрачно и всерьёз… Кричать она не могла, открыв глаза, лишь судорожно вздыхая и пытаясь встать. Но я плотно держал её голову и просто нанизывал её на себя. Нют широко раскрыла глаза и пыталась руками своими мягкими от меня отбиться. Где там… Не с её силами. Я продолжал терзать её горло, приговаривая: «Ты любишь жестко? Получай…»
Слюна текла из уголков её рта, глаза из орбит выпрыгивали. Красивые, кстати, синие с желтинкой, как я вскользь заметил. Она начала синеть даже, когда я выдернул парня и, подняв её ножки на плечи, взгромоздился на неё сверху, прижимая всем телом. Нют дышала с трудом, хрипло и тоскливо даже, судорожно хватая воздух разинутым ртом, как рыба на берегу. Мне было всё равно. Я пришёл, чтобы сделать своё дело… И рвал её податливую плоть, проникая до дна и взрывая все преграды, терзая грудь её мягкую, кусая соски. Она, наконец-то, отдышалась, когда я поднялся немного, чтобы перевернуть её на живот. Перетянул за широкие бёдра и вонзил со всего маха дружка в верхнюю дырочку, точнее дырищу. Похоже, тут все втроём поработали ребята. Там хлюпало и скворчало. Но я не останавливался и продолжал её драть по животному, резко и сильно. Стуча своим пахом по её обширной заднице. С размаху и плотно, смело и без преград…Нют гулко охала и стала заводиться явно. Видно, это была её любимая поза. Кричать ей совсем расхотелось, как и звать на помощь, и она яростно стала тереть свой большой клитор  рукой, пока я вгонял орудие  по самое не могу. Теперь она стонала, крутила задом, нанизываясь и пошло ругаясь матом, называя себя шлюхой и прося меня не останавливаться.
А я не думал, продолжая кричать, что жёстко, так жёстко. И резко войдя в неё на всю длину, выпустил запал свой тремя-четырьмя мощными струйками прямо в верхнюю дыру. Зажал её попу, уронил на кровать и прижал всем своим телом… Пульсирующий дружок продолжал находиться внутри. Я схватил её за короткие волосы, поднял голову на себя, повернул и резко спросил: « Нравится, сучка, когда тебя берут силой?» В ответ она просто закивала, да и не нужен был мне её ответ. И так всё было ясно. Теперь вот настало время расспросов. Но Нют так и не кончила подо мной, что я видел, страстно хотела. Разбитые её дырки не давали нужного трения, видимо, она не сразу возбудилась, что понятно. Тогда я снова повернул её голову на себя и сказал.
- Я позволю тебе кончить на мне, если ты мне расскажешь всё про вчерашнюю ночь.
- Да…А ты кто? – хрипела подо мной Нют, облизывая пересохшие губы.
- Конь в пальто… Я друг Тани, которую вы вчера безжалостно изнасиловали здесь, вчетвером, - отозвался я, и тут же Нют прикусила язык, покрывшись краской, то ли стыда, хотя вряд ли у такой распутной девицы может быть стыд, то ли от нехватки воздуха, ведь я снова прижал её всем телом.
- Отпусти, задушишь, - хрипела она, - расскажу всё, что знаю!
И она действительно рассказала всё. Попробовала бы она иначе! Как я и предполагал, она договорилась с Гошей, который давно хотел поиметь эту пустышку Таньку во все имеющиеся у неё дырочки, потому что давно хотела сама, чтобы её хорошенько поимели, и чтобы эта неприступная и почти целомудренная девушка сосала у неё. Они сговорились, что Гошка притащит какую-то дрянь, чтобы споить невинную и мазь для смазки, с возбудителем. Ей тоже было удивительно, когда после прихода Гоши с Таней, к ней завалились ещё два мужика Вова и Сергей, назвавшиеся друзьями Гоши, с выпивкой и подарочками для неё. А потом понеслось всё почти по плану, кроме того, что и её поимели во всю трое, то есть четверо. Ведь и Таньку заставили. А как она визжала, кончала беспрестанно, и молила всех не останавливаться, а то такую целочку из себя строила…
Её рассказ снова заставил подняться моего парня, и я вспомнил про обещание своё, дать ей кончить, на мне. Слезая с этой сучки, я лёг на спину и усадил её медленно на своего шалуна, передком. Она начала скакать в диком темпе, заводясь ещё больше и заводя меня. Всё хлюпало и дрожало в её пещерке, и вот…Она резко кончила на мне, вытянувшись в струнку, сжав мышцы так, что я тоже кончил в неё. Меньшей струйкой, но тоже приятно. Она текла и текла, крича что-то и крутясь на моём опадающем колу, как юла. Я сбросил её с себя резко. Нют, похоже, не ощущала уже, где она и с кем. Тяжело дыша и размазывая капли, она выгибалась ещё и ещё, пока я неспешно одевался. Легонько постучав по щеке, я заставил её приоткрыть глаза и сказал уверенно и зло: «Оставьте Таню в покое, если что не так, то я вернусь…»  Нют всё поняла правильно, я уверен. Закивала головой, судорожно вздымая мощную грудь. Я пошлёпал по ней легонько и, не прощаясь, удалился, хлопнув входной дверью. Вот такая вышла встреча…
7
Мстяшка моя удалась на славу, хотя удовольствия я особого не испытал от этого, просто скинул накопившееся... И вот теперь, спокойно руля, я ехал к Тане, думая всю дорогу, как она? Дверь открыл её ключом, думая, что та спит, но, скинув куртку и обувь, и войдя в комнату, увидел её, сидящую у окна, одетую, причёсанную и молчащую. Всё было чисто убрано и расставлено.
- Приветы! Ты уже встала! – воскликнул я радостно. Таня молчала, глядя в окно по-прежнему. Я положил её ключи на комод, присел в кресло и немного расслабился. Голову ко мне Таня так и не повернула, но, помолчав ещё минутку, спросила безжизненно про то, куда я уходил. Я честно сказал, что ездил к Нют, узнать подробности и приструнить эту девку, чтобы та отстала от неё.
- Зачем? Я и так к ней ни ногой больше…- и снова замолчала надолго.
И тут прозвенел звонок в дверь резко и тревожно. Татьяна вздрогнула и, как-то затравленно, посмотрела на меня мятущимися глазами беспомощной лани перед тигром. Губы её дрожали. А звонок трещал без умолку. Это Гоша, догадался я, потому она так испугана.
- Открой, дверь сломает, я в кухне побуду. И если что… - и пошёл на кухню, полузакрыв дверь за собой.
Это действительно был Гоша, полупьяный и довольный. Похабно посмеиваясь, он  обхватил Таню за талию, ввалился в комнату, даже не подумав снять обувь. Татьяна вырвалась от него, убежала  к окну, а тот развалился на диване и стал её звать.
- Иди ко мне, шлюха, пососи папочку. Ты так вчера это здорово делала… Не хочешь? А я тебя заставлю… - он уже начал расстёгивать ширинку, - Я тебя заснял, давалка, во всех позах…Ты просто будешь тащиться, когда я скачаю с фотика на комп и пришлю тебе. Вот ты где у меня, сучка!
И он начал размахивать перед собой маленьким плоским фотоаппаратом на верёвочке. Таня, изменившись в лице, взвизгнула и бросилась птицей на него, пытаясь отнять, но тот был сильнее, и откинул её обратно, к окну, положил камеру на комод, подальше от неё и хотел было продолжить издевательства над бедной девушкой, когда появился я. Спокойно и неспешно.
Это надо было видеть! Крик застыл в лёгких этого придурка, лицо побагровело, он застыл, как болванчик китайский, только головой не кивал. Так же спокойно я вытащил из его камеры флэшку и сломал её пополам двумя пальцами. Так уж получилось, не думал, что выйдет. Видно, злость меня таки переполняла, что и написалось на моём лице. Я застыл перед Гошей, навис над ним башней, что немудрено при моём росте. Тот съёжился, и так и не произнёс ни слова. Только руки опустил.
- Мразь, ты всё понял, - сказал я ему негромко и внятно, - исчезни отсюда и из жизни измученной тобой девушки. Навсегда… Иначе…
Я многозначительно замолчал… Тот понял правильно, похоже, и, схватив пустой фотоаппарат с комода, бочком-бочком попёрся к выходу, обходя меня и затравленно глядя на нас с Таней. Та во все глаза смотрела на эту сцену и молчала, обхватив себя руками за плечи, вся красная и какая-то опущенная. Половинки флэшки посыпались из моей руки на ковёр, Гоша мельком взглянул на них, сглотнул и вылетел в прихожую. Я за ним. Тот схватил свою куртку в охапку и, не медля, распахнул дверь. Уже убегая по лестнице, зло прошипел: «Мы ещё встретимся…» Я не стал бросать ему вслед красивые фразы, как в кино. Просто закрыл за ним дверь, повесил цепочку и, войдя в комнату, устало растянулся в кресле, прикрыв глаза… Как я устал…
8
Тишина повисла в комнате, мёртвая и гнетущая. Минут через десять, на негнущихся ногах Таня прошла к дивану, села на него, закрыла руками лицо и тихо прошептала: «Спасибо… И зачем ты это делаешь?» Я и сам порывался много раз ответить себе на тот же вопрос, но сейчас ответ пришёл внезапно.  «Я просто люблю тебя, Таня! С той первой минуты, когда тебя увидел, не могу забыть, думаю о тебе и дышу тобой…» - негромко и с чувством ответил я, слова сами лились из меня, искренние и чистые. Никогда не любил выспренних фраз, не верил в любовь с первого взгляда и, вообще, думал, что неспособен на столь глубокие чувства. А теперь вот…
- Уходи…Я не достойна…И не верю…Уходи! – уже почти кричала Татьяна, - Всем от меня нужно одного…и я дам..ведь я давалка теперь…
Она завелась не на шутку, вскочила с дивана, разорвала на себе блузку, только пуговки брызнули, оголила грудь прекрасной формы и прокричала.
- Бери же, на, ты ведь этого хотел… любовь, говоришь? - пыталась скинуть юбку, но от волнения пальцы не могли найти молнию.
Я пытался остановить, взяв за руки и прижав к себе, но она дёрнулась от меня, повалилась на диван и, судорожно всхлипывая, продолжила кричать, рвать молнию на юбке, называя себя и меня непотребными словами…Юбка, наконец, упала на пол, и Таня осталась в одних трусиках.
- Ну что, на, получай, нравлюсь? – зло прокричала она, - бери меня, ты заслужил…
Эти слова последние застали меня врасплох. Никак не думал, что Таня может решить, что только для этого я помогал ей, как мог. Посерев лицом, я молча встал и пошёл на выход. Таня кричала мне вслед что-то нервно-паралитическое, но я уже не слышал. Боль переполняла меня и обида… Так и не ответив ни слова, не прощаясь, я закрыл плотно дверь за собой и медленно побрёл по лестнице вниз, почти ничего не видя перед собой, в пелене тумана…
Не помню, как я доехал домой, на автомате, наверное. Всё такой же серый лицом, даже едва узнал себя в зеркале, умываясь, я завалился спать и проспал беспробудно до полудня следующего дня. Хорошо, что хоть выходной тоже был день – воскресенье. Сварив себе кофе, я сел в кресло и крепко задумался…
9
Что делать дальше, непонятно. Анализируя свои действия и находя теперь в них кучу ошибок, я застонал, обхватил голову руками и понял, что вёл себя, как последний идиот. И так мне и надо, уроду. С чего я взял, что девушка кинется на меня с искренними объятьями?  Чуть погодя, взял себя в руки, стряхнул хмарь, и, допив остывший кофе, отправился бриться…
Звонок застал меня в ванной, наполовину побритым, в пене. Я побежал в зал, схватил телефон, но тот уже молчал. Трубку положили. Стерев на ходу остатки пены, я посмотрел, откуда был звонок. От неё!!! И тут же пришла смска с одним словом: «Прости…» Я тут же ответил, что сейчас приеду. В ответ, через несколько невозможно длинных минут: «Жду!» Эти три короткие буквочки озарили меня, осветили душу волшебным светом, чуть ли не эйфорию вызвали…
Чуть успокоившись, я набрал: «Уже лечу!» и помчался добриваться и одеваться. Тщательно побрившись, причесавшись, и переодевшись, и всё это за пять минут, я уже заводил машину. Счастье переполняло меня, но, по дороге сомнения вкрадывались тёмными пятнами, и, когда я доехал, обуяли и захватили полностью. А затем ли она меня пригласила, чтобы спокойно поговорить? Или опять продолжатся истерики и разборки идиотские. Этого я точно не перенесу. Хотел уже малодушно повернуть назад, но такое чувство обуяло меня, что я понял, что должен её хотя бы увидеть, пусть в последний раз. И неважно, что будет!
Дверь открылась после первого звоночка, словно она стояла за ней. Такая красивая, огромные серые глаза умело подведены, скрывая круги под ними от недавних событий. Косметики было немного, но так стильно, и аромат…Духи её просто вторглись в мои лёгкие, как наркотик, вскружили голову и снесли её напрочь, как не было. Что-то светлое было на ней и приталенное, я уже не помню…Страсть охватила нас внезапно и всерьёз…
Срывая одежду, целуясь и обнимаясь, мы успевали сбрасывать её по ходу, не заботясь о ней вовсе. Весь мир застыл, перевернувшись. Исчезли все люди, машины, события стали незначительными. Мы упивались этими минутами, целуясь взасос. Обнимая каждую клеточку тел, сливались в объятьях, так и не дойдя до дивана. Огонь разжигался в душах с неугасимой силой, застилая всё вокруг. Время остановилось. Его просто не было. Оставались лишь мы и наша любовь…
Всё-таки дойдя до дивана, мы рухнули на него, так и не разжимая объятий. Не было места на теле Танюши, не поцелованного мной, и она мне отвечала. Так страстно и самозабвенно, что остатки воли тонули в этом безумии. Мы распахнулись друг другу навстречу, ласкали и ласкали милые тела… Войдя в её лоно несмело и томно, мы продолжили дальше просто в немыслимом темпе, хрипя, стеная, выгибаясь, беспрестанно целуясь и обнимаясь. Обследовали каждую клеточку. Руки знали сами, что делать, как и тела, никаких мыслей, одни чувства и переполнявшие нас эмоции… Мы не могли насытиться друг другом никак, сколько сил и энергии скопилось, что просто диву давались. Немыслимые раньше движения становились естественными и свободными, свободными от условностей, морали и пошлости. Мы просто Любили друг друга, яростно и умело. Бесчисленные оргазмы накрывали мою милую тонкой волной, я истекал потом, весь в соках её и влаге. Сколько раз мы кончили, теперь не вспомнит никто, да и не важно. Это было нечто, безумное и волшебное, накатившее плотной волной и не отпускающее до конца даже тогда, когда мы без сил лежали, взявшись за руки и тяжело дыша.
Облако, светлое и радостное как бы окутало нас, завернув в свои белёсые струйки, как в покрывало. Сквозь него просыпались звёзды, которые видели только мы одни. Никаких слов было не нужно. И так всё ясно. Это то самое светлое, что было в нашей жизни до этой минуты, я уверен!
Таня обнимала меня за плечи, мирно и спокойно положив мне голову на плечо, в ложбинку. Я уткнулся в её шелковистые волосы и поглаживал по плечу. Тела наши соприкасались, ещё чуть подрагивая мелкой и радостной дрожью. Мы выпили друг друга до капли, и это было так чудесно - ощущать себя безмерно счастливым, летящим в вечность и свободным. Это чувство навсегда останется с нами, я уверен. Полной чистоты, безмысленности, наслаждения друг другом и свободы!
10
Немного погодя и чуть отойдя от бешеной гонки, Танюша пыталась мне что-то объяснить, типа почему и зачем, но я просто прикрыл ей рот ладошкой и прошептал:
- Я просто люблю тебя, милая…
После долгого молчания я услышал в ответ несмелое и почти неосознанное, но искреннее:
- И я… Я полюбила тебя, только сейчас я это полностью осознала…
- Родная, я вижу… И это просто невыносимо прекрасно.
И мы надолго застыли в объятьях, не в силах оторваться, наслаждаясь друг другом и снова любя, не так неистово уже, но так же чисто и волшебно… Желание и страсть накатывали на нас волнами, заставляя погружаться в глубину до самого дна, и взлетать до самых небес наслаждения, на пике эмоций. И откуда брались силы только…
А за окном уже давно стемнело, когда мы всё-таки оторвались друг от друга и посмотрели по сторонам… Да, вот это повеселились. Детали одежды раскиданы по всем углам, покрывало с дивана сползло, мы так и не надумали накрыться им. Счастливо смеясь, мы бросились собирать одежду и прибирать диван. Касались друг друга частями потных тел, улыбались и опять целовались. Мы целовались, даже идя в ванную, чтобы помыться в душе на брудершафт. Целого мира не существовало. А были лишь мы одни!
Не могли друг от друга оторваться даже на секунду. Всё делали вместе, мылись, готовили лёгкий ужин, ели и пили…И постоянно обнимали друг друга. А когда настала ночь, и пришло время прощаться, мы не смогли этого сделать, и продолжали любить друг друга до самого утра понедельника. И вместе поехали на работу…
Мы и сейчас вместе, и так же любим друг друга, всё простя и забыв почти про эту историю встречи, ведь прошлое больше не возвращалось, и не напоминало о себе, мы с ним порвали. Случай свёл нас вместе, но ничто на свете не случайно… И это был счастливый случай. Так вот обычный пасмурный вечер круто изменил нашу жизнь.
Такой обычный...