Нефрит

Кабинет историка
Павел пришёл домой чуть раньше обычного. В мастерской работа была отлажена, станки работали исправно,  сырья и материалов хватало, что делать каждый из работников знал, и чем меньше люди видят начальство –тем лучше. Правда, Павел и сам был неплохим резчиком по камню и частенько садился за алмазный круг или вставал к планшайбе, но сейчас ничего, чтобы могло его заставить перестать быть хозяином, а стать работником не было.  Становиться к станку и точить обычные, рядовые кобошоны не хотелось, с этим вполне справлялись два молодых парня, которых он недавно принял на работу –пусть опыта набираются. Был, правда заказ на гарнитур с фантазийными кобошонами, но Семён Иванович, из таджикских репатриантов,  старый  резчик, справится с этим получше чем он.
Жена, в отличие от него, была наёмным работником, служила  юрисконсультом на торговой базе, и ей предстояло сидеть на своём месте до пяти, младший сын был в садике, а у старшего, первоклассника,  сегодня был кружок авиамоделирования.
Так что Павел предвкушал, что часа два он будет пребывать дома в блаженном одиночестве , но войдя в квартиру, он понял, что в ней побывал кто то чужой. То ли запах посторонний уловил, то ли сдвинуто было что то, но сразу понял – что то не то. В большой комнате, зале, как они говорили, всё было в порядке,  в комнате мальчиков, на их двухэтажной кровати порядка, конечно же, не было, но беспорядок там и был порядком, а вот в «кабинете», как они по привычке называли комнату деда, явно побывал кто то чужой.
Бумаги из тумбочки были выброшены и в беспорядке разбросаны по полу.  Книжный шкаф тоже распахнут,  часть книг сброшена на пол, часть на стол, а часть – на диван, на котором спал дед.  Дед, так, вслед за сыновьями они стали называть отца, скоропостижно скончался две недели назад, что оказалось для них полной неожиданностью. Семьдесят пять лет, но он никогда всерьёз не болел, и вдруг…  Они хотели превратить дедову комнату в супружескую спальню, но так и не решились, продолжали ночевать в зале.  Кабинет, так кабинет. Там стояли письменный стол, книжный шкаф, тумбочка с рукописями деда –их было немного,  после того, как он завёл компьютер, он предпочитал работать на нём и в тумбочке у него, были, в основном, выписки из архивных документов.  Когда то у него было много  бумаг, но в домишке, где он до того жил, случился пожар, часть бумаг сгорела,  а часть он просто выбросил, когда переезжал к ним – мол, помру, всё равно никто читать не будет.
Кроме того, у него и в институте, где он работал, вероятно, бумаг хватало.
Павел осмотрел квартиру- вроде бы ничего не пропало.  Жена, придя с работы, осмотрела квартиру и также подтвердила – все ценности на месте, а что касается бумаг деда – то кто его знает?
В ответ на предложение Павла сообщить в полицию, Людмила замахала руками –сто процентов в возбуждении дела откажут – ничего, что можно бы оценит деньгами не пропало, а рукописи – пропали или нет –неизвестно.
-Я лучше сама сниму отпечатки пальцев и отдам знакомым криминалистам. А ты позвони Серёжке, он с дедом то поболе нашего общался.
Сергей был сын Павла от первого брака, студент историк,  писал диплом как раз на кафедре деда.  Сын жил с матерью, но  и с ним, и с его матерью у Павла и у Людмилы были нормальные отношения. Людмила разлучницей не была, появилась в жизни Павла через довольно продолжительное время после развода и его Вера зла на неё не держала. Да и на него тоже.  Их студенческий брак не выдержал испытаний девяностых, когда его бизнес, тогда довольно приличный, рухнул, ему даже пришлось прятаться от братков, а в доме, кроме «макарошек», есть было нечего.
Сейчас он снова «поднялся», но это уже не то. Девяностые ушли безвозвратно, и кто не успел, тот опоздал.
На следующий день они разобрали бумаги деда вместе с Сергеем и навели относительный порядок.
-Ну что, пропало что либо? –спросил он сына.
- Трудно сказать. Может быть две – три бумажки и исчезли. Кроме того, сейчас похищать то нет необходимости, достаточно сфотографировать.
Что там могло заинтересовать – не пойму. Дед занимался предпринимателями  девятнадцатого, начала двадцатого века, ну и немного – их послереволюционной судьбой.
-А если клад?
-Маловероятно. Это в Томске, где купечество возникло ещё в 17 веке, на пушнине и в 30-40х годах девятнадцатого века  распухло на золоте,  тит-титычи могли клады прятать, а того пуще – разбойнички, грабившие этих купцов.  В Бийске, где купцы торговали с ясашными и с Китаем можно надеяться на клад, а в Барнауле – нет. До реформы это был город целиком казённый, всё было в руках кабинета.  Конечно, горные инженеры получали весьма приличное жалованье но, в отличие от купцов, им прятать деньги на чёрный день было незачем. А послереформенные предприниматели, которые появились в Барнауле, это уже совсем иная генерация, они деньги в банках хранили. Конечно, тогда помимо казённой и частной лицензированной добычи золота была и нелегальная, старательская, но старателю негде было сдать золото, кроме как на легальном прииске, пусть и нелегально, перекупщику и оборот золота шёл мимо Барнаула.  Так что если заныканный золотой песок в горшочке и можно искать, то в местах его добычи или там, куда старатели приходили гужбанить из тайги.
- А революция? 
- Барнаул брала не пятая армия красных, а отряды Мамонтова. Белые уходили в декабре, земля промёрзла,  яму не выкопать. В стену замуровать –времени нет и видно будет.
А у кого хватило ума уйти раньше, то золото или камушки можно было с собой увезти. Конечно, столовое серебро, столовые сервизы или самовар с медалями желательно бы спрятать, но как бы данные о таком кладе могли оказаться в архиве?
- А что дед выписывал из архива?
- Ну вот – горный инженер Горавский ведёт поиски асбеста, потом господа заводчики организуют обогатительную фабрику, в 1915 году она сгорает,  заводчики обвиняют местных староверов, что это они сожгли из религиозного фанатизма,  а те заводчиков, что они сожгли фабрику чтобы получить страховку. Результаты разведок золотых россыпей и сдача их в  частные руки,  заявки на открытие графита, слюды, селитры.
-Скажи, а зачем было лезть в тумбочку деда?  Ведь всё это есть в архиве?
- Видишь ли, дед работал в архиве с семидесятых годов.  И у него есть выписки из документов, которые теперь уже не выдаются.
-Засекретили, что ли? 
- Нет, обветшали. Их понемногу оцифровывают, но когда это очередь до всего дойдёт.
Не могу представить, что кому то могло понадобиться в бумагах деда. Ладно, завтра я посмотрю на кафедре в бумагах деда, его стол вроде бы ещё не разбирали.  На кафедре меня знают – с одной  стороны внук, а с другой – дипломник.
На следующий день Сергей изучил содержимое стола деда, но ничего интересного не нашёл.  В основном бумаги об институтской жизни, Были кое какие архивные выписки, но вряд ли в наше время кого то могли заинтересовать личные дела служителей горного округа,  списки имущества закрываемых заводов или даже данные о золотых приисках, передаваемых в аренду частным предпринимателям.
Единственное, что заслуживало внимания –это короткая строчка в настольном календаре- нефрит, экспедиция 1922 года, встреча с геологом Санеевым  13  в 15,00.
Но  12 дед неожиданно скончался, значит, этой встречи не было.
Ещё через неделю удивила мачеха.
Её друзья изучили отпечатки, которые она собрала в «кабинете» и нашли среди них отпечатки Виктора Викторовича Сидорова по кличке Фортепьян -  имевшего две судимости за квартирные кражи.
Конечно, предъявить ему было нечего – хищения не было, а отпечатки – докажи, что проникновение было незаконным, а он не побывал в квартире с ведома деда или вообще был – отпечатки то были на пластиковом пакете мультифоры.
Санеев и Доценко
Игорь Санеев маялся.   Он два года назад вышел на пенсию, причём по второму списку,  и приработок был – сидел на вахте перед больничным комплексом, открывал и закрывал шлагбаум, причём не руками, а кнопочкой. Чем не жизнь? Но он всю жизнь проработал в геологии, причём больше всего в поле, а тут вдруг всё закончилось. И дело не только в том, что вышел на пенсию – и на пенсии можно было  работать, и отчёты писать, и в поле летом съездить, но в прошлом году экспедицию закрыли. Причём как закрыли – почти готовые отчёты завершить не дали –составить информационную записку и положить материалы в архив.  Обидно, что работа то была перспективной, было полно и прямых поисковых признаков, и даже рудные точки были, но оказалось, что никому сейчас ни хромиты, ни марганец не нужны.
Раньше Игорю никогда не  снились «геологические»  сны, а сейчас постоянно. Обычно  -он собирается в поле, получает на складе шмутки, продукты, но почему то так и не выезжает. Или снятся места, в которых он работал, но сейчас там, где он ничего не встречал,  высились скалы со сливной рудой.
Как то к нему в будку заявился его знакомый, Доценко.  Рабочий день закончился, в принципе могла приехать скорая, но это вряд ли- в этот день  больница не дежурила.
Он поставил чайник, заварил свеженького и они с Володей Доценко стали «разговоры разговаривать.
Он когда то готовил для этого деятеля справку по проявлениям бериллов и  аквамаринов, он  оформлял лицензию для разовых сборов кристаллов.
Тогда его удивило, что  Доценко заинтересовали самые, на его взгляд , бесперспективные проявления, но потом главный геолог его просветил – Доценко ведь с Урала?
=С Урала.
- А там изумруды и аквамарины и ведётся их хищническая добыча. А как легализовать?  Вот он и будет продавать  официально, как камни с Алтая. Если указать проявления со строгой привязкой, в случае чего можно и нарваться = выедут на место, проведут экспертизу –не тот камень а если случайные находки камней в аллювии –попробуй докажи. Вот нашёл хорошую линзу с богатым содержанием, а больше нет. Или рассеянные гнёзда на большой территории – наверняка качество не выдержанное. Вот и прибыль есть, и денюжки отмыты.
Ну и сейчас он понадобился Доценко как геолог.
- Слушай, ты ведь работал на Каирском редкометальном месторождении?
  Нет, ими новосибирцы занимались, но я в тех местах работал на золото.
-Говорят на Каире есть белый нефрит. А сейчас нефрит жутко востребован в Китае, а белый так вообще с руками оторвут.
-Может, где то в верховьях и есть, но там места совершенно дикие.  А  в тех краях, где мы работали, нефрита нет, и быть не может. Правда, есть белые яшмы. Может они китайцев заинтересуют.
-Нет, они даже жадеитом брезгуют, давай нефрит. Слушай,   а может,  мы им белую яшму вместо нефрита подсунем?
-Ты в своём уме? Китаец, да ещё занимающийся торговлей камнем не отличит нефрит от яшмы?
-Ладно, если где сведения о нефрите попадутся = звони.
Разговор это запал в душу, Игорь стал раздумывать, вспоминать и вспомнил.  Когда то  он магнезитами занимался и залез в архив посмотреть документы Алтайского горного округа. Тогда ведь тоже не олухи работали. В универе  они делали контрольные по тем же самым задачкам, что и дореволюционные студенты, даже масштаб не изменили . И на петрографии они смотрели шлифы ещё в дореволюционных медных микроскопах.
Но его дореволюционные коллеги занимались  асбестом и ничего интересного для себя он не нашёл. Впечатлил его тогда, правда, документ 1922 года –геологическая партия шла через охваченный крестьянским восстанием Горный Алтай,  через нынешние Солонешенский и Алтайский районы, где действовал Колесников вплоть до Усть –Коксы и Катанды, где «оперировал» знаменитый Кайгородов.
И он вспомнил, что в там были упоминания о благородном серпентине, а в одном месте говорилось, что камень плотный, твёрдый, просвечивает с краю и в скобках было отмечено(нефрит?).
Но он выписки из документа не делал, проявлений там было отмечено много,  и вспомнить привязку этого места он не мог.
Но вот выписки из этого документа сделал профессор Зулейко, впрочем, тогда он был не профессор, а доцент. Они сидели в архиве за одним столом, документ взял Санеев, а Зулейко попросил его у него и перефотографировал.  Сейчас  то это запрещено, точнее – за это надо платить, а как тогда дела обстояли, он не помнил. То ли служительница вышла из читального зала, то ли тогда не было нынешних строгостей.
Вспомнив это он пошёл в архив, нашёл в описи документ, но на руки его ему не выдали –ПФС- то есть – плохое физическое состояние.
И он позвонил Зулейко. Тот вспомнил его, назначил встречу дома, но попросил предварительно позвонить.
Но когда позвонил, то услышал, что профессор скончался.
Доценко дня через два снова зашёл к нему и он пожаловался на своё невезение.
- Так говоришь, копия документа должна быть? Не горюй, родственники профессора остались, договоримся.
Но родственников Доценко решил посвящать в крайнем случае – ну кто же по нынешним временам отдаст документ за так. А узнают, в чём дело, долю в прибылях потребуют.
И он вспомнил о Фортепьяне. Он был у него на карьере за механика – руки золотые. И замки мог вскрывать на раз. На граните для облицовки они поначалу зарабатывали неплохо, но сейчас дело явно шло к банкротству. Местных с рынка вытеснял китайский и казахстанский гранит. Держались только те, кто продавал не блоки, а готовые плиты, а для этого нужно иметь  своё камнерезное производство. Таких денег, чтобы с нуля создать камнерезный завод у него не было.
Узнал он, что на Урале его старинный друг, владелец камнерезного заводика обновляет станочный парк, а старые станки сдаёт  в утиль,  попросил продать, на что тот ответил – я что, идиот –конкурентов плодить. Так что нефрит –может и не решил всех проблем, но помог продержаться  на плаву.
И Фортепьян решил всё в нужном виде, фотокопии документов среди бумаг было найти просто.  Там были ещё фотокопии, но немного. Молодец – документ забрал, а на побрякушки не позарился. Так что ментов можно не бояться.
Санееву сказали, что документ приобрели у профессорского сына  за приемлемую цену.
= Спасибо!  Это как раз то, что надо. Мне этот документ попался на глаза ещё в  86, но я не обратил на него внимания. Меня тогда  магнезиты интересовали,  а тут речь шла об асбесте. И упоминание о нефрите, да ещё с пометкой – возможно –меня не заинтересовало. Снег уже сошёл, судя по привязке проявление рядом с дорогой, так что можно выезжать.
У дороги он нашёл несколько небольших глыб,  покрытых патиной, но  выше по логу были крупные глыбы и коренные выходы нефрита.  Если бы эти выходы были чуть выше, на водоразделе, их бы непременно обнаружили съёмщики, а так –вот оно, вновь открытое месторождение нефрита.
-Ну всё, можно ехать в Горно-Алтайск и подавать заявку на первооткрывательство.
Доценко и Сидоров переглянулись.

Сергей.
Когда мачеха сообщила, что у ним в дом залез домушник,  Сергей вспомнил о записи в календаре деда и решил найти этого Санеева. Сразу не получилось = зачёты, семинары, с друзьями прибалдел.  Словом, через неделю он явился  в геологический посёлок. Экспелиции не было, но на её месте располагалось какое то ООО,  и хозяевами его было бывшее руководство экспедиции.
Санеева , конечно же помнили, но сказали, что его давно никто не видел. Жену он не так давно похоронил, детей у них не было, про родню они ничего не знают. Правда, просветили , на каком месте он теперь работал. Игорь не поленился, и туда съездил. Тамошнее начальство сказало, что он взял отпуск без содержания на неделю,  но неделя прошла, а он так  и не явился. И по всему выходило, что этот геолог Санеев пропал дней через пять после того, как обшарили их квартиру. Вряд ли это могло быть просто совпадением.
Так что ничего не попишешь, надо идти за советом к мачехе.
Людмила была моложе его отца на десять лет. Отцу сорок пять, ей –тридцать пять, Сергею двадцать два, и они, в общем то ладили. Юрисконсультом мачеха работала недавно, до этого она служила в ментовке, дослужилась до капитана, так что  к чему понимать должна..
Она не сразу согласилась, но Сергей уговорил. Ведь ради чего же договаривался дед о встрече. И не просто же так этот Фортепьян рылся в дедовых вещах. А вдруг не нашёл того, что надо,  и снова явится?
В полиции.
Лейтенант Горюнов с Людмилой знаком не был, пришёл в отдел уже после того, как она ушла со службы.
О ней ему рассказал начальник отдела после того, как передав ему материалы дела заметил – подкинула нам Людка свинью. Ведь явный глухарь!
Лейтенант открыл папку. Заявление от соседей Санеева в геологическом посёлке, заявление от его начальства, заявление от сына профессора о незаконном проникновении в квартиру, листок из настольного календаря профессора с записью о предполагаемой встрече с геологом и заключение экспертизы о наличии отпечатков Фортепьяна на в квартире профессора. Причём отпечатки Фортепьяна были обнаружены только в одном месте - на пластике одной из мультифор. Но ведь это нельзя считать доказательством того, что Фортепьян был в квартире.
Вот ещё протоколы допросов коллег  пропавшего по экспедиции. 
Был он одинок, родственников не имел, близких друзей и подруг тоже, всю жизнь прожил в городе и выезжал из него только на геологоразведочные работы, а это всё равно, что не выезжал.  Так уж получилось, что он работал либо в сезонных партиях, либо на разведке, но партии стояли в стороне от населённых пунктов, в собственных посёлках и контактов с местными жителями у него возникнуть не могло. Куда он мог деться?  Да, и на нефрит он никогда не работал.
Вообще, сказали местные геологи, им известен только один человек, который работал на нефрит – это Тимур Булеев.
Ну что ж, с него и начнём.
Авантюристы.
Андрей Ильич Семёнов, молодой человек, стройный, чернявый,  его можно было принять за еврея, хотя такие и среди татар или азербайджанцев не редкость, но он был русский, и, насколько ему было известно, инородцев в роду не было, расспрашивал своего компаньона Ивана  Стулкина.  Впрочем, компаньонами они были чисто формально. Начинали дело и в самом деле на равных, но потом Андрей всё подмял под себя да и Стулкин особо не возникал – понимал, что без него то Андрей обойдётся,  а вот он без него –вряд ли. Может бы и обошёлся, если бы не повторяющиеся время от времени запои. Но Семёнов его ценил – он отвечал за поставки нефрита в Китай. Камень они закупали в Иркутской области у старателей,  здесь нужны были налаженные связи и чутьё,  как на людей, так и на камень.
Семёнов только что вернулся из Москвы и Стулкин ждал, что он, по обыкновению, что то скажет о гостинице, ресторане, девочках, а потом о контрактах, но тот его огорошил –  знаешь, что мне Сяо Фень Линь сказала?  То, что барнаульцы им предложили покупать алтайский нефрит, и образцы предоставили.  Говорят –весьма достойные. Ты понимаешь, чем это пахнет? Конечно, у нас и кроме нефрита темы есть, но этот рынок мы можем потерять. Одно дело –продавать свой камень и совсем другое – перепродавать чужой.
Судя по всему, это Доценко воду мутит. Так что ты организуй слежку. В кармане нефрит не привезёшь, так что следить надо за машинами. А я навёл справку, кто из  наших геологов знаком с нефритом, слава богу, в городе их мало, вот одному из них я назначил встречу. Сейчас должен подойти.
Тимур Булеев усмехнулся – что то он  в последнее время стал популярен. Только что его допрашивал следователь в ментовке, то есть – в полиции. Как теперь говорить – в пентовке, что ли?  -а теперь вот каким то бизнесменам понадобился.
Булеев был полукровкой, наполовину казахом, но родным языком у него был русский, да и большую часть жизни провёл среди русских. Учился он в томском политехническом, решил, что поскольку его отец из младшего жуза, проще поступить в ВУЗ в России, чем в Алма-Ате, потом пять лет оттрубил в объединении -Кварцсамоцветы. База была в посёлке Смоленщина, под Иркутском, но работал он,  в основном, в Бурятии,  Больше всего – в верховьях реки Джида, где они обнаружили проявления нефрита не хуже иркутского. Потом вернулся в Казахстан, работал в Восточно-Казахстанской области на облицовочные камни, но когда перестройка стала перерастать в перестрелку, счёл что лучше переехать в Россию.  Дед с бабкой со стороны матери были ещё живы, жили в Барнауле, родственники жены тоже были барнаульские, помогли и с жильём и с оформлением гражданства. Сначала работал в местной экспедиции, а потом, когда начался развал,  строился в инженерно-геологическую шаражку. Хозяин был тоже репатриант из Казахстана, хоть и чистокровный русский, но сказал – мы, казахстанцы, должны друг друга поддерживать.  Позже кто то из новых барнаульских знакомых ему сказал, что казахстанцы заняли ту нишу, которые раньше занимали уехавшие в Израиль евреи.
 Семёнову он сказал то же, что и следователю. Нефрит был обнаружен на Алтае в 1981 году иркутскими геологами из объединения кварцсамоцветы. Было выявлено три проявления на территории нынешней республики Алтай. Одно проявление имеет нефрит низкого качества,  второе – это жилы мощностью 5 сантиметров а третье и качество хорошее имеет, и глыбы до полутора метров, но это тридцать вёрст по конной тропе на высоту под три тысячи метров, а самое главное – в девяностые туда летали иркутяне на вертолётах и наверняка всё, что лежало на поверхности, выгребли. Никто поисками нефрита ни до, ни после на Алтае не занимался, но исключать возможность  обнаружения нефрита в других  местах нельзя. Нефрит связан с так называемыми ультраосновными породами, то есть бедными кремнезёмом, но богатыми металлами, а подобные породы есть на Салаире, в Заринском районе и полоса выходов ультраосновных тел тянется от советского района Алтайского края до Усть-Коксинского района республики Алтай.
Вечером Семёнов и Сутулкин встретились. Сутулкин выяснил, что за машины имеются у конкурентов в Барнауле, какие у них номера. Исходя из того, что сказал Булееев, принято было решение выставить близ выезда из Барнаула в сторону Заринска и Бийска посты.
- Ты знаешь, мои люди покрутились близ гаражей – шоферюги говорят, что завтра две машины пойдут в сторону Тягуна. Так может на заринском тракте выставить в кустах две машины, что в случае чего надёжно проследить, куда поедут?
-- А если они специально ложные слухи распускают, чтобы со следа сбить?
И в самом деле, два уазика -таблетки выехали на заринскую трассу, но у Новокопылово свернули на Косихинскую дорогу и оторвались на полевых дорогах от слежки.
Как только ребята, следившие за конкурентами сообщили , что грузовики свернули с заринской трассы, (мобильники были у всех) он послал машину в Бийск, к мосту.
И в самом деле, машины были перехвачены,  их даже удалось проследить до Черги, но потом они оторвались. То ли ушли на старый Чуйский тракт, то ли пошли в сторону Солонешенской дороги, то ли  вообще спрятались  в каком ни будь логу.
Снова машины обнаружились через два дня, уже гружёные.
Снова полиция

А Булеев  пошёл к следователю и сообщил, что по слухам ООО «Горняк»  начал, или готовится начать не лицензированную добычу нефрита.
Но Фортепьян, точнее –гражданин Сидоров, как раз и работал в этом самом ООО.
На следующий день Горюнов  пошёл к этим самым конкурентам. Те, поколебавшись, рассказали, что люди из ООО»Горняк»  вышли на китайцев, судя по всему начали незаконную добычу нефрита, но где они его добывают, проследить им не удалось. Сообщили они и номера машин, которые ездят за нефритом.
На удивление согласования прошли быстро и гаишники из республик Алтай получили ориентировки. И в самом деле, задержали машину гружёную полтонной нефрита, на который не было никаких документов. Шофёр запираться не стал и указал место, где они ломали камень.
Место было очень удобное – проявление  располагалось в логу, за перегибом склона и карьер с дороги не было видно.  Нефрит не мрамор, большие разработки ни к чему. Они даже трактор не взяли. Арендовали в селе лошадь, поставили ворот, на железный поддон грузили камень и лошадь стаскивали поддоны, а воротом тормозили, чтобы поддон не покатился на коня.
Словом, факт хищнической добычи был доказан,  Доценко  и Сидорова можно было привлекать к уголовной ответственности.. Сидоров признался, что залез в квартиру к профессору, взял у него фотокопии этих документов и передал Доценко. Больше он ничего не знал и никакого геолога  в глаза не видел.  Доценко отрицать своё знакомство с Санеевым не мог, говорил что да, о том, что у профессора есть документ, где говорится о месторождении нефрита, услышал от Санеева, но и только.  Санеева он не видел уже давно, а документ он пытался у профессора купить, но он продавать не стал, вот он и попросил Сидорова его выкрасть. – . Вот этот документ –пожалуйста. По этой привязке я сам нашёл месторождение, без всякого Санеева.  Он первооткрыватель, имеющий  на месторождение все права, а то, что не оформил лицензию –виноват. Оформление лицензии, оценка, утверждение запасов заняли бы не меньше года, а цены на рынке изменчивы. Сейчас бум, в Китае камень с руками отрывают, цена до тысячи долларов за килограмм доходит,  а  через год, глядишь, рынок насытится и Китай покупать перестанет. А на внутреннем рынке и тысячи рублей за килограмм не получишь.
Через несколько дней после задержания Сидорова и Доценко Людмила зашла в отдел милиции, где когда то служила, к начальнику УГРО – поинтересоваться.
Начальник, её старый приятель, сокрушённо сказал – но ведь знаем мы, что эти гады убили Санеева, где то кинули его в буквальном смысле, со скалы или в Катунь, и те знают, что мы знаем, смеются в лицо, а ничего не поделаешь.  Трупа нет. Времени много прошло, дожди опять же. Собаку пускать бесполезно, дело дохлое. Привлечём их за незаконную добычу полезных ископаемых, но при хорошем адвокате они могут отделаться штрафом в двести тысяч рублей. Вроде бы как первооткрыватели.
И Людмила сказала то, что обычно говорят в таких случаях – всё равно, рано или поздно, шею свернут.Сколько верёвочке не виться.