Одесская киностудия? sos!!!

Я снова публикую на проза.ру свою старую статью про Одесскую киностудию, хотя она была написана в 2005 году. Зачем? Затем, что тема не исчерпана и борьба за одесскую киностудию в нынешний час разгорелась с новой силой. Еще одну старую статью я уже публиковала "К столетию одесской киностудии". Киностудия гибнет! А она представляет собой настолько уникальное явление укранской культуры, что я, по мере сил, хочу запечатлеть здесь, на страницах независимого издания, часть ее истории навсегда. И если нам не суждено сохранить национальную гордость в качестве живого фильмопроизводящего организма, то я попытаюсь хотя бы сохранить историю борьбы за нее для будущих исследователей-киноведов.
Итак, начнем:

"Одно небольшое журналистское  расследование, проведенное
членом  НСКУ И НСЖУ  Викторией Колтуновой. В нем есть интрига, двое неизвестных,  уголовное преследование и прочие элементы настоящего детектива. Но это отнюдь не развлекательное чтение на ночь".
 
Однажды,  в  слякотный  осенний день 2004 г. в Одесское отделение Национального Союза кинематографистов Украины поступил из Киевского  НСКУ, то есть начальственного по отношению к одесскому,  факс с предложением  выплатить Одесскому ОГБСЭП  (Отдел городского УМВД по борьбе с экономическими преступлениями, бывший ОБХСС) три тысячи  гривен за аудиторскую проверку Одесского отделения.
Одесское отделение Союза аудиторскую проверку своей деятельности не заказывало, не просило, три тысячи гривен для нынешних киношников «самашечие» деньги,  потому данный факс поверг правление отделения в состояние  недоуменного отчаяния.
Однако не всех. Кое-кто из членов правления, хихикая (про себя, тихонечко) потирал руки. Потому что отлично знал, откуда подул этот северный ветер.  Расскажу я  об этом и вам.

 Фабульное изложение  исторически создавшейся ситуации:

          12 октября  на  Одесской киностудии художественных фильмов состоялось собрание трудового коллектива.  Точнее, трудовому коллективу предъявили «для обозрения» будущих хозяев киностудии. Два молодых  хорошо одетых человека, не назвавшие своих имен, объяснили  наивным кинематографистам, что теперь они будут главными указателями, как и чего снимать. Одесская киностудия художественных фильмов будет реорганизована, сказали они, и на ее месте возникнет другое предприятие  закрытое акционерное общество с распределением двух пакетов акций,  51 процент акций у одного инвестора – фонда  госимущества, которое вкладывает в будущее предприятие здания, павильоны и  аппаратуру студии. Второй инвестор,  никому не известная  «Новая киностудия»,  получающий 49 процентов акций, вкладывает 30 миллионов гривен.  Работники студии будут уволены все, а затем снова набраны на контракт.

          Трудовой коллектив,  ни черта не понявший из сказанного, во всяком случае,  уяснил себе, что,  во-первых,  набраны будут уже далеко не все. Во-вторых,   один из молодых людей представляет здесь по доверенности фонд госимущества, то есть даже не является его сотрудником, второй – представитель финансового пула, спрятавшегося под названием «Новая киностудия».  Какая киностудия, откуда она взялась на пустом месте? Почему не знаем?  По адресу «Новой киностудии»,  Лермонтовский переулок 13, указанному молодыми людьми,  находится многоквартирный жилой дом. Главный редактор студии Тамара Хмиадашвили, попыталась  выступить перед людьми и  совместно с ними разобраться, что происходит, но генеральный директор киностудии О. Я. Неверко строго указала, что людей собрали не для дебатов, ничего сейчас обсуждаться не будет, можно только задавать вопросы.

        На мой вопрос, заданный генеральному директору нынешней и будущему директору  новой киностудии: «А сколько же акций получит  трудовой коллектив?»   О. Я. Неверко ответила: «Да что же вы вкладываете в новое предприятие, за что вам акции давать?»
       Думаю, есть то, что именно кинематографисты  вложили в киностудию и за что им  положена доля в будущем предприятии. Это имя киностудии, ее слава.  Наша старейшая  в Европе киностудия  -  плод вдохновенного и самоотверженного труда  нескольких поколений одесских кинематографистов.  Они  создавали ее 85 лет!   Их вклад –  это интеллектуальная собственность,  и  создавать интеллектуальную собственность не каждому дано,  для этого надо иметь дарование. А потому интеллектуальная собственность имеет ценность, куда большую, чем  безликие деньги,  которые могут принадлежать кому угодно. Не тем инвесторам, так этим.  Зато талант – вещь  штучная.  Финансовые инвесторы заработали свои деньги за год, может больше, но уж никак не зарабатывали их столько же, те же 85 лет. И  не понадобился им для этого ни талант режиссера, ни мастерство актера, ни самоотверженность всех тех, чьим трудом создавался фильм: осветителей, водителей, механиков съемочной аппаратуры… 

            На вопрос Академика кино, Народной артистки Украины, известнейшего режиссера Киры Муратовой, заданный из зала инвесторам: «Вы говорите, что студия развалена, так почему же вы не создадите свою новую киностудию, где-нибудь на пустом месте,  ну хоть на даче Ковалевского, зачем вы пришли к нам?»  инвесторы ответили: «Вкладывать деньги в старое предприятие, даже разваленное, выгоднее, чем начинать новое».
           Это неправда, построить новый дом легче, быстрее и дешевле, чем латать  дыры   в старом. Просто будущие хозяева киностудии  отлично понимали, что вместе с  павильонами,  цехами и аппаратурой, они получают главное – плод труда одесских кинематографистов, известность одесской киностудии и любовь зрителей именно к ней. Они недаром намереваются сохранить старое, известное всему миру,  название  «Одесская киностудия художественных фильмов», сохраняется, естественно, знакомый всем адрес – Французский бульвар, 33.
 
           Но понятно, на этом бульваре уже не будет места тем, благодаря кому была прославлена эта киностудия, этот адрес.
            Оказалось, что Министерство культуры за  спиной  Национального  союза кинематографистов Украины  уже  договорилось с госимуществом  и финансистами о фактической продаже им киностудии.  Тех,  чьим трудом создавалась Одесская киностудия,  просто  продали без их ведома,  как рабов.  Продали и предали.
             По задумке хозяев положения финансовые инвесторы и фонд госимущества будут получать с киностудии дивиденды, прибыли. А старые кинематографисты,  плодами труда которых они будут пользоваться, будут перебирать на ладони копейки, рассчитывая,  хватит ли на еду до пенсии.

               На второй день после этого собрания, я написала и разослала всем членам Союза кинематографистов листовку, с призывом не  позволять пассивно себя ограбить, и в частности, там были такие слова: 
              «Считаю, что пакеты акций следует  распределить так: одна треть у  государства, одна у финансистов и одна у кинематографистов с преимуществом в несколько процентов для сохранения контроля над профилем предприятия.  Мы имеем на это право согласно Закону  «О приватизации». От нас это скрывают.  И у нас есть для этого механизм - Союз кинематографистов,  объединяющий и  нынешних работников студии, и тех,  кто  по состоянию дел в украинском кинематографе давно уже лишен права на профессию и достойную жизнь. Вы должны получать прибыли от будущей киностудии, это ваше право, не позволяйте лишить себя  работы, а тех, кто ушел на пенсию,  законных прибылей,  заработанных годами труда в кинематографе».

                Как вы заметили, в листовке я ссылалась на организацию, которая может противостоять государственному  (а скорее частному) грабежу – Национальный союз кинематографистов Украины.  Однако в Союзе начали твориться дивные дела. Помните тот факс,  присланный в Одесское отделение союза,  с которого я начала? Для того чтобы  понять, что  к чему, заглянем  в историю Союза еще немного ранее.

                24.10.2000г.  правление ОО НСКУ единогласным постановлением разрешило председателю правления Р. Б. Отколенко выплачивать штатным сотрудникам доплаты к зарплатам из привлеченных средств.  Доплаты получали все  штатные сотрудники,  в том числе и сам Отколенко,  и его доплаты к зарплате за два с половиной года (!)  в сумме составили 11 000 грн. Из этих денег Отколенко осуществлял оплату  различных, мелких нужд Союза, добавки к суточным на поездки членов Союза в Киев, бензин на поездки по делам Союза и все это из денег, которые являлись его зарплатой,  и которые  он имел полное право тратить только на себя.  С хозяйственной точки зрения это было, конечно,  неразумно. Зарплата у нас облагается самыми большими налогами. Пропустив деньги через свою зарплату,  Отколенко уплатил с нее налогов государству больше, чем заплатил бы, если бы облагал прямыми налогами хозяйственные траты. Но неуклюжесть в хозяйствовании  вовсе не криминал, заплатить государству больше, чем следует, глупо, но вовсе не преступно. Обвинять его при этом в растратах все равно, что обвинить его в размере ноги.

          Тем не менее,  впоследствии,  член  контрольно-ревизионной комиссии  НСКУ А. В. Мещерякова,  по указанию члена НСКУ  Натальи Амирановны  Збандут,  составила Акт проверки финансовой деятельности ОО НСКУ за 2000-2002 годы,  в котором обвинила Отколенко в незаконном присвоении 26 000 (!) тысяч  денег из привлеченных им средств,  и затем этот Акт без объяснений Отколенко,  что следовало сделать по процедуре,  был вынесен на  канал ТВ,  с которого только что уволилась  Н. А. Збандут.
Канал обнародовал Акт проверки с ложными обвинениями Отколенко, что привело к дискредитации Союза кинематографистов в Одессе, и невозможности в дальнейшем привлекать спонсорские средства  на нужды Союза и  престарелых кинематографистов.
 
         Несмотря на то,  что общее собрание Одесского отделения Союза  11 августа 2004 г. не  согласилось с  сообщением  Мещеряковой и Збандут о растратах,   и вновь избрало Отколенко председателем правления на новый срок,  Н. А. Збандут написала заявление в городское УМВД,  отдел по борьбе с экономическими преступлениями (бывший ОБХСС, а ныне ОГБСЭП) о якобы присвоении Р. Б. Отколенко 26 000 гривен.  Данное заявление  также «подписали»  постоянная исполнительница воли Збандут  А. Мещерякова,  и еще  несколько товарищей  Натальи Амирановны.  «Подписали» я взяла в кавычки, потому что их подписи явлены только в машинописном варианте, рукописный, то есть подлинная подпись отсутствует. Однако,  по словам  оперуполномоченного  ОГБСЭП   О.Ф. Перцева,  которому было поручено расследовать  это заявление,   Мещерякова   и  иже с ней ему позвонили и устно подтвердили, что  в душе они полностью согласны со  Збандут, только вот не успели проставить свои подписи.  Удобная позиция, выйдет дело у Збандут, они в одной команде с ней,  не выйдет, поди,  докажи, что они  действительно звонили Перцеву и подтверждали свою подпись.   Откажутся!  Тем не менее,  в ОГБСЭП это заявление проходило как коллективное.

                Согласно законодательству Украины, в таких случаях ОГБСЭП присылает ревизора из налоговой администрации или налоговой милиции. Но в ОО НСКУ был прислан аудитор из частной фирмы. Этот аудитор подтвердил,  что Отколенко начислил себе зарплату на сумму 11 000 гривен, (ну хоть  не 26 000, как инкриминировала ему Мещерякова),  не заметил, что вообще-то эти деньги ушли на нужды Союза,  и  еще обвинил Отколенко в том, что  5 лет  назад он выплатил депутату Верховной  Рады от одесского горкома комсомола  О. Царькову  500 гривен на проведение вечера  «Встреча поколений»,  посвященного 30-летию фильма «Жажда»,   а тот потом не отчитался,  хотя в расходном ордере расписался о получении этих денег. Звонил к нему, звонил  Отколенко  с просьбой отчитаться, но не нашел  депутат времени зайти в Союз для отчета, хотя вечер проведен был.   Но наш аудитор в такие мелочи не вникал.

                Возможно,  этому аудитору просто не хватило профессионального мастерства, потому, что  привлеченный госпожой Збандут с помощью  ОГБСЭП,  аудитор не был лицензирован и права на проверку не имел.
               А  отсюда вытекало вообще-то, что  НСКУ не  был обязан выплачивать деньги фирме, в которой он работает.  Ну, те три тысячи, которые  факсом  предложил ему выплатить Киев, куда пожаловался аудитор, желавший естественно получить оплату своей «проверки». Единственный человек, обязанный  выплатить  ему гонорар – это  заказчик данной работы – госпожа Збандут.

           Надо заметить, что по бюджетным средствам  даже нанятый аудитор к ОО НСКУ претензий не сумел обосновать.  Расход же привлеченных  средств является  сугубо прерогативой ОО НСКУ,  и никто  не имеет  права контролировать данные расходы, если  с них уплачены налоги,  и  не поступило личной жалобы от членов Союза на то, что кого-либо данными средствами обошли.

                Тем не менее,  оперуполномоченный Перцев,  продолжая раскручивать,  предложенную Збандут интригу,  появился в кабинете председателя правления  с требованием выдать ему для дальнейшего расследования все документы Союза за последние 5 лет, хотя по закону вообще-то положено только за три.  Но чего стесняться,  Р. Отколенко  кинодраматург, с операми и законами никогда дела не имел, ничего в этом не понимает,  как и все оказавшиеся на тот момент в его кабинете кинематографисты. Перцев мог брать Отколенко голыми руками.
            Однако тут ему вдруг  везти перестало. В кабинете появилась я. И кинематографист, и журналист одновременно.   Да еще журналист, пишущий на правозащитные темы, так что всякие там кодексы и прочие юридические тонкости знающая. И естественно потребовала тут же предъявить ордер на обыск и изъятие,  удостоверенные печатью прокуратуры, затем сесть и, как положено,  составить подробную опись всех листов за пять (если уж так этого хочется) лет, да еще пронумеровать все листы, да описать с каждой стороны, ну,  в общем,  все как положено. То есть предложила господину Перцеву просидеть у нас в правлении где-то недельку, занятым кропотливой и нудной работой.
 
            Перцев, конечно,  не мог себе такого позволить, да ему и не хотелось. Поэтому, поразмышляв, он нашел выход из положения.  Грозно нахмурившись, он взялся за мобильный телефон и  строгим голосом произнес: «Если  вы сейчас же не покинете помещение,  я  вызываю к вам конвой,  и в наручниках вас отвезут в СИЗО,  как мешающую проводить следствие». Грозный вид опера ему не помог, поскольку  я была вооружена знанием  УПК, то есть уголовно-процессуального кодекса.  Я  была согласна  на задержание и отправку меня  в СИЗО,  но Перцев  этого по закону сделать не мог. А потому у нас началась детская игра в кто кого пересидит. Перцев пытался выставить меня из помещения и позабирать все документы гамузом. А я настаивала, что этот кабинет мое рабочее помещение, поскольку я являюсь  председателем контрольно-ревизионной комиссии  НСКУ,  и имею право здесь находиться.  В конце концов,  я опера переупрямила. Прихватив своего помощника и выложенные уже на стол документы,  он быстро сбежал в соседнее помещение и закрылся там от меня на ключ. А поскольку я перед этим предъявила ему удостоверение журналиста, то, скрывшись от меня, оперуполномоченный О. Ф. Перцев нарушил «Закон об информации», предписывавший ему предоставить всю информацию, которую я от него потребовала.

           В качестве понятого Перцев пригласил находившегося тут же кинорежиссера, Заслуженного деятеля искусств, В. Костроменко, прекрасно разбирающегося в тонкостях кинорежиссуры, но уж никак не в тонкостях милицейского наезда. Поэтому, Костроменко время от времени выходил курить в коридор, кипятить кофе в соседнем помещении, а на мои просьбы не покидать помещение, где происходит выемка документов, Костроменко недоуменно восклицал: «Но это же милиция, не станут же они что-то подделывать!».  Второго понятого  Перцев так и не нашел. Меня в этом качестве никак не захотел. Более того, при каждой моей попытке заглянуть в помещение, дверь закрывалась на ключ.

            Спустя месяц после изъятия документов, они были переданы в бухгалтерскую экспертизу Института судебных экспертиз, и заключение эксперта поразительно напоминало заявление в ОГБСЭП  Збандут и заключение первого аудитора. Вроде бы  судебный  эксперт так доверял  профессионализму двух предыдущих авторов, что списал их сочинения слово в слово.

             И началась фантасмагория: руководитель  общественной творческой организации,  сумевший, в отличие от предыдущих руководителей,  привлекать в нее деньги спонсоров, что позволило ему поддерживать материально стариков,  обвиняется в том, что выплачивал сотрудникам и себе доплаты  из спонсорских денег к нищенским, смехотворным зарплатам, что позволило ему,  кстати, выплачивать государству немалые налоги.

           Я признаю, что нынешний председатель правления Р. Б. Отколенко, человек не лишенный недостатков:  он  слишком прямолинеен, бывает резок с подчиненными, не  умеет отличить,  когда нужно  твердо стоять на своем,  а когда и в сторону отойти.  Но он не растратчик чужих денег! Более того,  на моей памяти это первый председатель правления, принесший Одесскому отделению столь  ощутимую пользу, первый сделавший работу в Союзе делом своей жизни, увлеченный ею.  Он наконец-то довел до конца  важнейшее дело -   передачу в пожизненное пользование  Союзу здания особняка Сан-Донато площадью в три тысячи кв. метров, то о чем члены Союза вздыхали и  мечтали  на протяжении стольких лет. При нем старики регулярно получали материальную помощь, отмечались  государственные и киношные  праздники, с  торжественным вручением премий,  с застольями, позволявшими разобщенным безработицей людям, снова ощутить себя единым коллективом, единым  организмом.   
        Все четверо «подписантов» доноса  в  ОГБСЭП   дружно голосовали за  передачу Отколенко прав производить доплаты к зарплатам из привлеченных средств. Что он и делал, и доплаты при этом получали ВСЕ штатные работники ОО НСКУ.  На протяжении более года у подписантов  претензий к Отколенко не было. Но затем для претензий появилась причина: наконец-то закончилась борьба за то, кто «прихватизирует»  Одесскую киностудию, появился реальный покупатель, а Отколенко добился передачи здания ОО НСКУ, находящегося на территории киностудии,  в  пожизненное пользование. Получил соответствующие документы. Следовательно, появилась возможность это здание передать дальше по этапу –  солидному клиенту, а именно будущим владельцам киностудии. И получить от них весомую благодарность. А потому Отколенко, который никогда это здание не отдаст, он за него, что называется кровью харкал, становится помехой.   Его надо сместить, поставить либо послушного,  либо заинтересованного человека, который некоторое время для виду посопротивляется, а потом разведет руками и скажет: «Ну что я мог поделать, забрали!»  Здание-то с двориком на полтора миллиона  долларов потянет. И тому, кто положил глаз на 7 гектаров территории киностудии  на Французском бульваре совершенно ни к чему посередине этой территории оазис – собственность Союза. А кто положил глаз, это мы уже знаем. И  предполагать мотивы милицейского наезда на Отколенко,  явно санкционированного свыше, можем.

       Была ли я при том, когда некий солидный человек предлагал Н. А. Збандут  употребить  ее недюжинные способности  создавать компромат,  к тому, чтобы подобраться к зданию Союза?  Конечно, не была.   Однако здесь Эркюля  Пуаро и не требуется. 

          Вполне возможно  вывести логический ряд из следующих поступков Збандут:
          когда Отколенко был избран первый раз председателем правления ОО НСКУ с ошеломляющим перевесом голосов, а на эту  должность претендовала Збандут и не прошла, она попросила меня как председателя  контрольно-ревизионной комиссии, подписать  составленное  ею же,  но от моего имени,   заявление в Киев  о подтасовке результатов выборов.  Я отказалась, так как у меня не было для этого никаких оснований,  и письмо ушло в Киев за подписью самой Збандут.
      
Далее. Когда Отколенко уже приступил к исполнению обязанностей председателя правления,  Наталья Амирановна  неоднократно подходила ко мне, и, поначалу миролюбиво, а потом и дойдя до угроз и шантажа, требовала составить подложный Акт ревизии финансовой деятельности Отколенко, обвинив его в растратах и хищениях.  Я категорически отказывалась сделать это, и тогда в дело пошел клеветнический донос в ОГСБЭП.   
                И все-таки, возможно ли что Збандут просто  патологически страдающая идеей-фикс женщина -  местью Отколенко за то, что он занял должность, которую она считала по праву ей самой принадлежащей, или же ею все-таки движет более материальный, более  циничный  мотив – выставить его из распорядителей зданием Союза? 

                Психологи утверждают, что всякая эмоция живет в человеке два года. После этого срока любовь,  ненависть,  жажда мести у психически здорового человека идут на спад.  С того момента, как Отколенко занял должность председателя правления  ОО НСКУ,  прошло более 5 лет.  Но у жажды денег сроков нет.   Тем более что Збандут уже вкусила сладость хорошо оплачиваемых  усилий,  прилагаемых в политическим играх – проведя телевизионную предвыборную кампанию нынешнего мэра Одессы Р. Б. Боделана.  При этом  ее компания включала в себя не только  белый пиар Боделана, что вполне законно и пристойно, но и совершенно  не стесняющийся в средствах,  дурно пахнущий черный  пиар его соперника по выборам Эдуарда Гурвица.

                Все вышесказанное,  а  к тому же  полная абсурдность обвинений в адрес Отколенко, позволяют мне предположить, что  у Збандут имеется  новый,  неличный мотив для смещения Отколенко, что она и проделывает с такой  увлеченностью и страстью. И это не только здание ОО НСКУ, хотя оно в первую очередь.

                Дело вот в чем.  Когда студия начала  акционироваться (читай продаваться) официально,  о чем Неверко объявила трудовому коллективу, и  12 октября, как мы уже знаем,  на общем собрании представила ему  для обозрения  двух будущих хозяев. Хозяева (они сами это слово они произносили с ударением на последнем слоге)  объяснили, что в принципе могли бы трудовой коллектив и не спрашивать, но, будучи людьми воспитанными, ставят коллектив известность, что покупают  его за 30 миллионов гривен и теперь будут им  распоряжаться самолично вместо Минкульта. Вопрос этот решен и точка.
               Вот тут бы казалось,  и надо было Збандут  применить свой пыл и публицистическую страсть, грудью встать на защиту родной киностудии.  Ан,  нет. С момента,  когда стало ясным, что именно теперь-то студия и переходит в чужие руки, Збандут  резко охладела к  проблеме студии и вновь вцепилась в Отколенко. Зачем? Какой смысл свергать Отколенко за  повышение им себе, с согласия правления, зарплаты, если это было за царя Гороха, и если всем ясно, что киностудии, а вместе с ней и Одесскому отделению НСКУ пришел конец?  Кто же перекрашивает полы в доме в другой цвет, когда налетел торнадо и дом уже завалился на один бок?   

              Ответ пришел мне в голову,  когда   на собрании  новоявленные хозяева,  (с ударением на «а») объяснили, что киностудию акционирует некая финансовая группа,  которая желает остаться неизвестной, а для ее прикрытия создается, как они сами сказали «оболочка», по сути,  фиктивная фирма под названием  «Новая киностудия» под руководством некоего Ершова, что коллективу «не нужно» знать, кто входит в финансовую группу, что выступления  кинематографистов на этом собрании не допускаются, можно только задавать вопросы.   Обсуждать все сказанное нужно не на собрании, а отдельно, по цехам, а потом заходить в кабинет к Неверко по одному и подписывать согласие на корпоратизацию. То есть, хозяевам нужно, чтобы коллектив не понял, что с ним делают, не понял, как его грабят, а с задуренными мозгами подписал согласие. И вот тут Збандут входит в игру. Глупый пустой, непонятный скандал вокруг Отколенко это отвлекающий маневр. Художники,  творцы, выброшенные за штат, вот кто может по-настоящему противостоять игре кучки финансистов, разобраться, что происходит. А творцы это означает члены НСКУ. И надо было поднять скандал, чтобы отвлечь творцов,  расколоть их,  пустить энергию коллектива в другое русло. Чтобы,  увлекшись разборками, разделившись на два враждующих лагеря, войдя в раж борьбы за преобладание мнения именно своей группировки, «за или против Отколенко», творцы сами не заметили бы, как плавно вошли в чужую корпоратизацию, потеряв  киностудию и   право на профессию, ибо заниматься ею будет уже негде.  А главное, чтобы  сам Отколенко, занятый борьбой с нелепыми, совершенно дурацкими с точки зрения закона «обвинениями»,  со стороны  некоего опера Перцева,    не имел времени оглядеться, понять, что происходит, заняться борьбой за Одесскую киностудию,  поднять на это весь коллектив Союза кинематографистов - за существование кино в Одессе.  Его надо было занять своими собственными проблемами, и это Збандут прекрасно удалось.

             Но,  раздумываю я,  отчего же все-таки происходит такая странная и опасная  вещь,  давно известная в политике, социологии и искусстве  как «молчаливое согласие большинства»?   Почему общее собрание ОО НСКУ, замолчав попытки Мещеряковой и Збандут  навесить на Отколенко ярлык растратчика, в то же время,  замолчало и публичное требование режиссера
 А. С. Игишева  выгнать вон Збандут из Союза кинематографистов за оскорбления и клевету в адрес других членов Союза, постоянно разводимые в Союзе склоки и донос в бывший ОБХСС,  составленный  в полном соответствии с  правилами внутреннего распорядка в парке НКВД-шного периода?  Почему наше Киевское руководство Союза,  понимая суть конфликта между Збандут и Отколенко,  не схватит ее за крепко сбитые кулаки и  не скажет: «Ну, хватит,  Наташа,  скучно, надоело!» В чем тайна ее неженского очарованья?

                Возможно все дело в том распространенном феномене, когда  не состоявшиеся  режиссеры, актеры, будучи в то же время людьми по натуре  экстравертированными,  целеустремленными, находят свою нишу в общественной деятельности.  Хорошо, если направленную на созидание.  Но если природные качества требуют отдушины, направленной на разрушение? Да еще есть возможность заработать на этом? Збандут великолепно умеет разыграть карту  ходячей принципиальности, борца за общественное дело. А мы со времен советской власти так привыкли считать  народными борцами за справедливость всех  «протестантов»,  неважно,  за что или  против чего они протестуют.   И  вот, на полном серьезе, уважаемые, занятые люди рассматривают конфликт между «принципиальной»  Збандут и «проштрафившимся »  Отколенко. А конфликта-то нет! Есть здорово, по правилу  «divide et impera» разыгрываемый фарс. 

                Но если я права, а я уверена, что это так, то речь идет не о  Збандут и Отколенко. Речь идет об Одесской киностудии и о  здании  ОО НСКУ,  которое, находясь посреди 7 гектар киностудийной земли, самой дорогой земли в Одессе, на  Французском  бульваре,  торчит как бельмо в глазу будущих  «приватизаторов».  Да и само по себе, это старинное здание с двориком,  не фунт изюма.  И надо выставить оттуда Отколенко, во что бы то ни стало, пусть  самыми грязными методами. Речь идет о слишком больших деньгах,  до политесов ли тут?
      Вы можете спросить, а что такого страшного в том, что предлагают инвесторы - акционизаторы? Ну, вложат они 30 млн. гривен в киностудию, может она жить начнет по-человечески, кино снимать?

         Ну, во-первых, о справедливости по отношению к старым, нищим сейчас кинематографистам мы уже говорили. Однако мы сделаем вид, что справедливость понятие слишком зыбкое, нематериальное и попробуем рассмотреть вопрос более рационально, с точки зрения конкретной пользы для киностудии.  Так вот, вложив всего лишь 30 млн. гривен в киностудию, инвесторы получают на нее права. А стоит-то она  во много раз больше.  Значит, не только права кинематографистов посылаются куда подальше, но интересы государства также. А, получив права, инвесторы могут делать на дорогущей прибрежной  земле, что они хотят, хоть казино, хоть дворец для избранных построить. Хоть для себя. Конечно, есть вроде бы договор с трудовым коллективом, но подписанный по одному в кабинете директора, подписанный работниками технических специальностей, которым пусть они на меня не обижаются, все равно,  куда гвоздь вколачивать, в табурет или в декорацию шахского дворца. Была бы зарплата.   А творцов-то уже давно за штат повыбрасывали.

              И  вот тут вполне может на сцену выступить новый,  этакий ползучий хозяин.  Ползучий, потому что он с шашкой наголо на студию не влетит, фразой  «Иду на вы»  не предупредит.  Он уже так, тихонечко,  одну ногу на  землю нашей киностудии поставил. Без объявления войны. А хозяин этот потенциальный - российский кинематограф, который спит и видит, как ему переехать снимать на украинскую землю. Оставаясь при этом российским. Потому что у них, у россиян, зима лютая шесть  месяцев в году, а у нас еле-еле два. У них снимать на натуре можно три месяца в году, а у нас – семь. У них море Баренцево, а у нас Черное.   У них  обед в  ресторанчике  стоит 50 долларов. А у нас за 50 долларов осветитель месяц пахать будет. Дешевая такая рабсила. Да на роскошной натуре. А потому уже много лет идет разговор о том, как Одесскую и Ялтинскую студии превратить в обслуживающий сервисный центр для российского кинематографа. И им будет хорошо, и у наших батраков работа появится.      
                Да только вот вопрос, россияне для кого и о чем кино снимать будут? Я так очень боюсь, что для себя и о себе. А где будет сниматься украинское кино? А… нигде! Не в Замбии же!
                Так уже произошло  с Ялтинской киностудией, которая превращена в сервисный центр для московского ТВ и «Мосфильма». И земля ее россиянам продана. Так что в центре украинского государства находится 15 гектар земли чужой территории.

           Может быть,  те два молодых человека, которые продемонстрировали нам себя в качестве будущих хозяев и замечательные люди. Но они бизнесмены, а не кинематографисты. Это нищий режиссер, затянув пояс, сверкая  голодными глазами,  будет задаром кино снимать, дайте только ему такую возможность.  А нормальные бизнесмены должны получать прибыль. И если они в первый год от киностудии прибыли не увидят, а это так и будет, потому что от кино прибыль появляется не сразу, его еще прокатать надо, а кинотеатры-то наши давно магазинами и кафешками  работают, то начнут искать, как бы с этой земли прибыль иначе получить. А может,  и сразу искать начнут. Чужая душа потемки.
             А теперь давайте еще раз вспомним все-таки ту эфемерную зыбкую субстанцию, которая при советской власти подменялась весомым понятием «государственная необходимость».  И под гнетом  этой весомой необходимости робко забивалась в угол,  стараясь поменьше заявлять о себе. А ныне совсем исчезла под слоем навалившейся «необходимости коммерческой». Это та справедливость,  о которой мы говорили несколько выше.

             Все-таки я убеждена, что гражданская справедливость и гражданские же законы идут в параллель. Не могут они, пересекаясь, мешать друг другу. Потому что иначе, кому такие законы нужны и кто их выдумал. А выдумали их люди, которые с помощью этих законов в идеале пытались ту же справедливость в государстве установить. И действительно, стоило заглянуть в  Закон  «О приватизации» как там сразу и обнаружилось: ст. 5, пункт 2, подпункт «б», согласно которому киностудии в Украине вообще приватизации не подлежат, как объекты  культуры, имеющие общегосударственное значение.  А если молодые люди и Неверко иже с ними воскликнут, как это и делают, что они Одесскую киностудию не «приватизируют», они ее «акционируют», то мы  смотрим ст. 15 того же Закона,    и обнаруживаем, что акционирование является частным случаем приватизации. А если уж так хочется  подменить одно понятие другим, то смотрим Закон «О  ценных бумагах и фондовой бирже », поскольку акции, которые намеревается выпустить непрошенный финансовый пул, являются ценными бумагами и в таковом качестве подпадают по действие вышеозначенного Закона.  Вот тут  и  обнаруживается, что Закон этот вместо Неверко давно уже о киношниках подумал.  И с О. Я. Неверко Закон абсолютно не согласен.   Потому что по этому Закону контрольный пакет акций  должен принадлежать трудовому коллективу.
             Более того, акции бывают трех видов, простые, именные, и в виде исключения – привилегированные. Как раз для трудового коллектива, который Закон ставит в исключительное,  привилегированное положение. 
                Так может это не закон не в ладах с финансовым пулом и Неверко, а Неверко и финансовый пул не в ладах с законом?  В любом случае ясно одно – взаимопонимания между ними нет,  как нет.
      
                Вообще-то у меня есть хорошее предложение для тех двоих симпатичных молодых людей, которые объявили кинематографистам о своих правах на Одесскую киностудию. А не пошли бы они по адресу, указанному Кирой Муратовой,  на дачу Ковалевского?  И построили бы там свою собственную киностудию? Мы увеличению количества украинских киностудий  рады  и будем это  только приветствовать. А натягивать на себя чужой мундир, прошедший войну, с наградами,  приколотыми на
груди, да еще не своих отцов, а чужих, это дело, право же, недостойное.

ПОСТСКРИПТУМ. В каждом  порядочном детективе в конце должен быть какой-то неожиданный пассаж,  неожиданное  раскрытие заявленной ранее тайны. Этакий литературный «ах!»  И нам без этого также нет смысла ставить точку.  Так вот, в данном случае этим «ах!» будет следующий:  еще до визита на студию двух финансистов, априори, потихоньку, директор студии О. Неверко и бывший губернатор Одесской области С. Гриневецкий вывели киностудию из разряда учреждений культуры и перевели в разряд чисто промышленных предприятий. И в таковом качестве она конечно, приватизации подлежит.  А каким еще предприятием может быть кинокомбинат, с которого уволены  творцы, и оставлены только работники технических специальностей? Мы-то, наивные,  думали, что творцов увольняют, чтобы некому было за свои акции бороться, а оказывается,  нас   в еще большие дурни пошили.  Обидно! За державу обидно.  И за себя. Да когда же, наконец,   мы перестанем делиться на  две категории -  тех над кем смеются, и тех, кто  смеется  последним,  подсчитывая  свои дивиденды, заработанные чужими руками? Дураков с одной стороны, и мошенников с другой?
 А!??





7  марта 2005г.               


Виктория Колтунова,
уполномоченный представитель
Международного комитета защиты прав человека в Украине