Главка нового романа 141 - 11. 10. 2011 в пути

     «Случайности случайны и в своих предпочтениях: помогают и друзьям, и врагам»

      Проснувшись за два часа до Екатеринбурга, лежа на своей боковой полке, через вагонное окно я обнаружил принимающее рассветный малиновый цвет редко-волнисто-облачное небо, по которому бороздили абсолютно обезлиственные верхушки деревьев. При небольшом усилии воображения они становились похожи на корневища деревьев. Мир всего за двое с небольшим суток пути перевернулся вверх тормашками от полного жаркой жизни до потерявшего последнюю рубашку.
      Осмотрелся и обратил внимание на хороший элемент для рассказа о российском народе, который я напишу от имени Алика, как писал и раньше некоторые личные впечатления:
      «Алик лежал на нижней боковой полке и, изредка открывая глаза, поглядывал на две грязные ступни, свисавшие с соседней полки от его носа на расстоянии, легко преодолеваемом запахом от этих ступней.
      Ноги принадлежали одному из сочинских вахтовиков, который после месячного монтажа бобслейной трассы возвращался в Омск. Он настолько устал от поездки в поезде с чачей, Изабеллой и опять чачей, их пития столь масштабного, что денег катастрофически не хватало на закуску, что в беспамятстве упал на свою нижнюю полку после долгих плутаний по вагону босиком от соседа к соседу, из одного туалета к другому под возмущенные крики как пассажиров, так и проводницы.
      И вот эти натрудившиеся обнаженные ступни, собравшие на себя мусор со всех полов вагона и из всех его туалетов, стали для желавшего отдыха Алика единственным зрелищем и единственным мощным источником запаха.
      Избежать этого неприятного соседства не было никакой возможности, поскольку, если сменить положение на своей нижней полке и лечь головой туда, где только что лежали собственные ноги, то перед Аликом тут же возникали ступни другого вахтовика, который мало того, что босой ходил по своему вагону, так еще и наведывался в соседние. Более того, он выходил на перрон, а там, похоже, наступил в какую-то тухлятину.
      Единственным благом для нашего героя стали сновавшие по делам пассажиры, которые проходя между грязными вахтовыми ступнями и его носом, разрушали прямое планирование запаха, привносили ветер, и новые запахи. Алик от нечего делать к ним принюхивался. Вот деловито пошла проводница, стуча каблуками, словно молотками, и распылила легкий запах дешевых духов. Вот шлепая, словно мухобойками, заунывными шлепанцами, прошел мужчина, распространив запах испорченного сыра…»
      На этом я завершил текст, которым немного развлек себя и слегка примирил с этим миром, подарившем мне приятное время ироничного его описания...   
      В Тюмени на железнодорожной платформе я был потрясен тем, что меня загоревшего, похудевшего и обросшего трехдневной щетиной узнал на перроне какой-то мужик, также как в Лазаревском меня неожиданно узнала какая-то женщина с дочкой. Мужик был по внешности типичный откормленный и избалованный сидячим образом жизни северянин. Причем то, что он узнал меня, я заметил еще издалека по нацелившемуся на меня удивленному взгляду.
      - Дробот! А тебя все Муравленко разыскивает! - сказал он, хорошо хоть без злобы, а с великой радостью, что встретил новость. - Но мне-то все равно, - сразу уточнил он. - Но твой портрет, - тут он показал руками насколько велик портрет, - висит в паспортно-визовой службе, куда я недавно заходил. Говорят, что как поймают, так посадят. За что тебя? Вроде оборудование пропало на телевидении на большую сумму.
      «Оба-на, - подумал я. - сволочи развивают тему, пустили лживые слухи, потому что за командировки садить - несерьезно».
      - Там дело в командировках, - ответил я. – Бык (Так между собой звали главу маленького нефтяного города) разрешил мне выехать в командировку на три дня раньше за отгулы. Я там и гостиницу за свой счет оплатил, как и обещал, а следствие утверждает, что я обманул Быка и вынудил его послать меня в командировку на три дня раньше.
      - Тебе лучше в Муравленко не появляться, - сказал мужик.
      Выслушав его, я вернулся в вагон, а сам огорчился: если меня узнали здесь, то будет большим чудом, если меня не узнают по пути в маленький нефтяной город Муравленко, какой я уже запланировал. Это раз. Второе, кампания по моей травле еще не окончена, может выскочить еще одно уголовное дело по какому-нибудь оборудованию. Третье, чего я испугался, как бы узнавший меня мужик не вычислил с какого я поезда, тогда тайна моего перемещения раскрыта. Кто он, я не знаю, может, – мент. Позвонить куда надо – пустяк. Теперь мне нельзя оставаться в Омске надолго. У ментов не будет двух вариантов, где меня искать. Даже мой выход из этого поезда в Омске, в который я приеду через уже восемь часов, под угрозой…
      Время пролетело незаметно, вначале, на всякий случай, я хотел выйти в Называевске за два часа до Омска, а оттуда доехать до Омска на маршрутке, но потом передумал, потому что за почти четверо суток в дороге изрядно устал. На выходе из Омска я решил соблюсти минимальную для очкарика конспирацию: снять очки – то, что я не сделал в Тюмени. Ни в коем случае не выходить ни первым, ни последним, поскольку и те и другие, как мне подумалось, хорошо просматриваются, а выходить - в куче. Обязательно набросить на голову капюшон, что октябрьской ночью будет выглядеть вполне нормально, а также минимально показывать лицо, смотреть больше под ноги, что опять совершенно нормально. Я так и поступил.
      Энергично шагнул прямо в кучу встречающих, как мне показалось, необычную для двух часов ночи по омскому времени. 
      - Нет, это не он, - послышался голос, со стороны двух мужчин в штатском, которые стояли прямо напротив выхода, и я, прошмыгнув мимо них, в подземном переходе быстро нашел таксиста.
      - Мне до Нефтяника. Туда двести рублей, если заказывать такси, - сказал я, чтобы таксист не загибал цену. - Сколько попросите?
      - За триста поедете? - спросил таксист.
      - Поеду, - ответил я, поскольку мне важна была скорость.
      Самое большее через полчаса я был дома у мамы. Единственная неприятность: во дворе гуляли двое каких-то мужчин, которые, несомненно, заметили меня, кроме того мне пришлось позвонить маме домой, чтобы разбудить ее, со своего секретного телефона, но я уже не задумывался…

Фотография сделана в Омске в октябре 2018 года.