Круиз

Воздух был прозрачным и пронзительно свежим. Он пах… морем. Ну, а чем еще он может пахнуть посреди моря в пять утра? Ника подняла руки и, скинув шлепанцы, закружилась по пустой, холодной палубе. Ее длинное, балахонистое платье невразумительно-болотного цвета надулось от ветра и стало напоминать большой колокольчик. Она провела ладонями по гладко выбритой голове. Как хорошо! И пока непривычно. Совсем недавно здесь были густые темные пряди. Солнце! Невероятно-огромный малиновый шар медленно выползал из-за горизонта. Матрос, наклонившись, что-то крикнул ей по-английски с верхней палубы. Но Ника не расслышала и отмахнулась. Видеть людей не хотелось. Хотелось переживать рассвет одной, наполняться этим долгожданным морским счастьем.
Море, огромные теплоходы – все это память детства. Пятилетняя Ника измучила бабушку тем, что никак не желает уходить с причала. Не сводя глаз, она смотрит, как люди поднимаются на борт лайнера, улыбаются, машут кому-то руками. Ника, чуть не плача, тянет бабушку за рукав: «Я туда хочу!» А потом лайнер величественно отходит от берега и удаляется все дальше, пока не превращается в точку на горизонте… Тогда она проплакала полночи. Это было пятнадцать лет назад.
Свобода! Неделю назад Ника бросила институт. Не интересно. А мама так хотела, чтоб она стала инженером. Солидная профессия, так диктовала память советского времени. Юрист, журналист, психолог, экономист – это диктует время новое. Но тоже - неинтересно.
Надо спуститься на следующую палубу и залезть в маленький горячий бассейн с джакузи, а то кожа уже стала совсем «гусиной». Там еще никого нет. А после завтрака набегут. Сегодня по расписанию – «день в море», заходов в порты не будет, значит, в бассейне устроят толчею. Завтракать надо идти в буфет, когда все уже растянутся на лежаках для приема солнечных ванн.
Скинув платье и оставшись в смешном купальном костюме: розовая с черной отделкой кофточка до середины бедра, а из-под нее черные шортики с розовыми оборками, Ника булькнулась в бассейн и зажмурилась от удовольствия. Вода запузырилась, согревая каждую клеточку. Все-таки джакузи – изумительное изобретение. Когда начал появляться народ, Ника вылезла из бассейна и направилась в каюту, спасибо папе – одноместную.
Сполоснувшись в душе, она растянулась на большой двуспальной кровати. И волосы сушить не надо. Полотенцем вытер и все тебе. Вообще-то побрилась она по вдохновению. Шла пару недель назад по Невскому и размышляла, как отвязаться от Пашки, ее «бой-френда», а навстречу мужик лысый. Тут ее и осенило – правильный Паша никогда не станет встречаться с бритоголовой девушкой. И правда, он чуть не плакал, уговаривал ее носить парик, но потом все-таки ушел. Совсем. А до этого месяц ее мытарил.
Ника валялась на постели и смотрела в окно на кусочек голубого неба, немного выцветшего от яркого солнца. Вообще-то с Пашкой все начиналось неплохо, даже интересно. Кто ж мог подумать, что он окажется таким правильным занудой. Ника вздохнула и перекатилась на живот. Они познакомились в перевернувшейся «маршрутке». Лежали рядом, придавленные креслом, ждали спасателей и беседовали о «Последнем дне Помпеи». Оригинально. Их увезли в одну больницу с сотрясением мозга, и Пашка стал навещать ее в палате.
Мысли текли все более вяло. Ника свернулась комочком на краю кровати и натянула на себя простыню. Поспать что ли до завтрака? Она закрыла глаза и почти сразу уснула.

На завтрак она явилась около двенадцати. Благо, в буфете можно было поесть в любое время. В полутемном небольшом зале было пусто. Тут посидеть или в каюту еду взять? Из-за стойки появился официант и вежливо заговорили с ней по-английски. Ника сделала заказ – яичницу с беконом и кофе со сливками. Есть хотелось, даже очень. Положив в рот кусочек бекона, она зажмурилась от удовольствия. А когда открыла глаза, увидела неподалеку молодого человека. Он тоже делал заказ. Странный заказ для голодного парня – фруктовый салат, «только без сливок», и стакан сока. Может, конечно, для него это уже ленч? Или он помешан на здоровом образе жизни. ЗОЖ нынче моден в определенных кругах. Ника поморщилась. Ей все эти, которые только и думают, что съесть, какую маску нанести для оздоровления, какую-такую зарядку еще сделать пооригинальнее, казались глупыми.
Парень вообще выглядел странным. Бородатый, причем борода настоящая, русая, немного лохматая. Не до пояса, конечно, но весьма внушительная. И волосы – не аккуратно постриженные, а удлиненные, почти до плеч, тоже русые. Этакий русский богатырь. Правда, не в кольчуге, а в обычной белой футболке и песочного цвета джинсах. И вот ЗОЖ ему, ну, никак не идет.
Ника вдруг испугалась, что он начнет с ней знакомиться. Ни на какие знакомства она не была настроена. От Пашки еще не отдохнула, с нее хватит пока. Она стала в темпе доедать, сожалея, что сразу не взяла завтрак в каюту. Но парень, обернувшись, только коротко кивнул ей, и сел неподалеку, не делая никаких попыток познакомиться. Наверное, тоже одиночка, поэтому и притащился сюда в неурочное время. Ника облегченно выдохнула и стала есть медленнее. Она украдкой наблюдала за парнем. Что не говори – колоритный персонаж.
А он, тем временем, привстал, замер на минуту и… перекрестился. Ах, так вот оно что! Верующий. Из-за этого и борода. Потому и ест так… скромно. У них там какие-то ограничения в пище, вроде бы. Вообще, про верующих Ника ничего не знала, да и никогда не интересовалась. Нет, она слышала, конечно, что есть разные религии, но ее это как-то мало волновало. Своих проблем хватало.
Ника еще какое-то время наблюдала за парнем, допивая кофе, а потом выкинула его из головы, вспомнив, что в тринадцать часов должно начаться какое-то шоу. Вообще, здесь все было направлено на то, чтобы пассажиры чувствовали себя в атмосфере вечного праздника. Вот только Ника была не в настроении. Нет, время от времени она, конечно, посещала некоторые шоу и концерты, чтоб встряхнуться, но большей частью искала тихие уголки и все смотрела и смотрела на море, такое разное, такое огромное, такое неповторимое. Вечером она, как обычно, направилась в библиотеку. И хотя ее «планшетник» был забит разными книжками, листать бумажные книги, устроившись в уютном кресле под теплым светом торшера, доставляло ей особое удовольствие.
Следующим утром уже Мальта, четвертый день путешествия. Ника прикрыла глаза и откинула голову на спинку кресла. Идти на экскурсию с толпой не хотелось. Может, вообще остаться на судне? Бассейн будет свершено пуст. Все рестораны, аквапарк, другие развлечения – все в ее полном распоряжении. Ладно, завтра по настроению можно решить. Ника оплатила доступ в интернет и набрала отцу короткое письмо про то, как прекрасно она отдыхает.

День предстоял жаркий, это Ника поняла, как только вышла на палубу. Даже в такую рань уже было тепло, даже очень. Она сидела на балконе под развесистой пальмой и, потягивала молочный коктейль, периодически помешивая трубочкой почти растаявшее мороженое, когда внизу, у малого бассейна, появился вчерашний бородатый парень Он пристроил шезлонг так, чтоб видеть рассвет, уселся поудобнее, открыл где-то на середине толстую книгу и углубился в чтение.
 Это явно был не детектив и не роман - молодой человек то возвращался назад, то делал на полях какие-то пометки то останавливался и задумчиво смотрел на восходящее солнце. Однажды, видимо, почувствовав Никин слишком пристальный взгляд, парень обернулся, но она успела отклониться и прикрыться пальмой. Ника хихикнула, прикрыв рот ладошкой, и почувствовала себя совсем девчонкой. Ей стало вдруг ужасно интересно, что он читает. Может, учебник какой? Где еще можно делать пометки и так раздумывать?
Прошло еще минут десять, и парень встал. Ника подумала, что он уходит, но он положил книгу на шезлонг и прошел в сторону туалетов. Ника мгновенно соскочила с кресла, бегом преодолела несколько шагов до лесенки и, как в детстве, оседлав перила, мгновенно съехала вниз. Она схватила оставленную книгу – это был толстенный том, с проклеенным черенком, явно его читали и перечитывали не раз. На обложке была фотография человека в странной темной одежде, на задней обложке этот же человек, но уже в белом, стоял, преклонив голову, и держал в руках свечи, украшенные цветами. Длинные волосы по плечам, борода до пояса. Как странно, что нынче где-то живут такие люди. Фото было явно современное – цветное. «Не от мира сего. Жизнь и учение о. Серафима Роуза». Действительно, не от мира…
Ника быстро пролистывала книгу. «Сегодня Господь дает людям два великих дара: в мире, порабощенном коммунистами – страдание, коим, возможно, по воле Божией спасается Россия; в мире свободном – свободу говорить и свидетельствовать ее, рассказывать правду о происходящем». Ника задумалась. Страданием спасается – от чего? Как это понимать? Свобода говорить правду – это уже, в принципе, ясно.
- Вас что-то заинтересовало? – раздался, как гром среди ясного неба, вежливый вопрос.
Ника вздрогнула и чуть не выронила книгу.
- Простите! – она смущенно протянула книгу хозяину.
- Ну, что вы? Смотрите, пожалуйста, не стесняйтесь, - парень чуть улыбался. – Книга, действительно, не обычная. Кстати, разрешите представиться, Олег Спасский.
- Ника! – после того, как она сама подошла, отказываться от знакомства было глупо. Ника протянула руку, и парень серьезно пожал ее.
- Присаживайся, - Олег разложил и придвинул ей шезлонг.
Ника расположилась напротив, закинув ногу на ногу и независимо поглядывая на нового знакомого. В общем-то, он нравился ей. Ненавязчивый, довольно симпатичный, а то, что внешность нетрадиционная, так сказать, так это даже интереснее. Нет, к роману она пока не была готова, но так… пообщаться скуки ради…
- Ты извини, что книгу взяла без спросу. Просто шла мимо, название заинтересовало.
- Да, ты смотри, не стесняйся, - Олег открыто улыбнулся.
- Спасибо. Я собственно так, - Ника махнула рукой, - не особенно интересуюсь религией.
- Но о чем-то ты интенсивно размышляла, когда я подошел?
- Да. Я открыла наугад, там фраза интересная попалась. Что-то на счет того, что Россия спасается страданием. Ну, это про советскую власть.
Парень кивнул.
- Я помню это место. И что?
- Мне не понятно, что значит - спасается? От чего? И почему страданием?
- Н-да, - Олег потер кончик носа. – Вопросы у вас, девушка! – он чуть усмехнулся. – Это ж надо, как говорится, с самого начала начинать.
- В смысле?
- Понятие о спасении неразрывно с понятиями о Боге, о значении пришествия Христова, вообще – о смысле жизни человеческой. Боюсь утомить тебя. Ты ведь не интересуешься религией, а тема, которую ты затронула, скажем так, слишком объемна… - Молодой человек выдернул волосок из бороды, пустил его по ветру, помолчал, а потом поинтересовался, - Может быть, лучше заказать тебе мороженого? Уже жарко.
Вот этого Ника с детства не переносила – когда свертывают тему. Ей казалось, что там-то, в этой недосказанности, и кроется самое интересное.
- Спасибо, не надо, - резче, чем следовало бы, ответила она. – А ты не мог бы объяснить это, не растягивая.
- Не мог бы, - Олег покачал головой.
- Ну, хорошо. Расскажи, как можешь, - Ника развернулась к нему корпусом и застыла в позе ожидания. Всем своим видом она давала понять, что ему от нее так просто не отмахнуться. В конце концов, назвался верующим, давай, уж, объясняй.
Парень оглядел ее с серьезным видом, только в глазах мелькнула легкая усмешка.
- Как изволите, сеньорита. Но если, уж, вы так настойчиво требуете от меня ответа, ответьте и вы на один мой вопрос.
- Пожалуйста! – Ника пожала плечами и поправила на указательном пальце серебряное кольцо в виде веточки винограда.
- В чем смысл жизни? Не жизни вообще, а твоей, конкретно твоей, жизни?
Девушка прикусила губу и стала автоматически крутить кольцо на пальце.
- Если я отвечу – в семье, в работе, в учебе, в самосовершенствовании, наконец, тебя ведь это не устроит?
- Ну, ты – девочка неглупая, сама понимаешь, как легко возразить на эти, так сказать, «смыслы». Они, по сути, ничего не стоят. Иначе получается, что, как только человек теряет работу или семью, или здоровье, его следует «утилизировать» за ненадобностью. Ведь в его жизни не остается никакого смысла. Так?
- Так, но… Но ведь люди действительно находят смысл именно в этих вещах и живут вполне благополучно.
- Ага. Благополучно, пока что-нибудь не случится. А если «гром грянул» - сразу мысли о самоубийстве, об эвтаназии, в конце концов.
- Ну, допустим, ты прав. Я не могу решить эту задачку. А у тебя-то самого есть ответ?
- Есть. Только чтобы воспринять его, следует изменить систему координат. Ты, как и многие, рассматриваешь проблему в двух плоскостях – «я» и мир вокруг меня. Исходя из этих данных, ты и пытаешься решить «задачку». Но если добавить сюда Творца, ситуация сразу меняется и меняется кардинально.
- Не понимаю.
- Смотри, когда человек совершает какие-то действия, ну, хотя бы – садит цветы, он делает это с какой-то определенной целью, предназначая результат своего труда для чего-то конкретного: украсить двор или поставить их в вазу на праздник. Правильно?
Ника кивнула. Пока ей было интересно. В конце концов, этим вопросом вопросов можно будет потом озадачить знакомых и посмотреть на их вытянувшиеся лица.
- Если же предположить, что и человек был создан Богом, а не получился сам собой «из капли», то Господь-Творец наверняка, создавая человека, предназначил его к какому-то будущему. Кстати, американский биолог Бен Хобринк говорил, что вероятность того, что клетка возникнет самопроизвольно, по меньшей мере, равна вероятности того, что какая-нибудь обезьяна 400 раз напечатает полный текст Библии без единой ошибки!. Тебе не кажется, что этот шанс слишком мал, чтобы на него ориентироваться?
- Я не знаю… Нет, ну, мало шансов, конечно. Но ведь ученые…
- Ученые есть и верующие в факт творения и не верующие. Но вернемся к нашей теме. Мы уже обнаружили, что атеист с трудом, прямо скажем, может обосновать смысл своего существования. Следовательно, надо теперь обратиться к тем объяснениям, которые дает религия. И тут, я вынужден признать, что не смогу рассмотреть сейчас все те смыслы, которые предлагают сотни религиозных верований. Это просто непосильно. Признание той или иной религиозной системы истинной, так или иначе, связано с вопросом веры. И здесь каждый решает для себя сам. Я могу лишь поделиться с тобой своим опытом, и еще опытом тех, кто является для меня авторитетом.
- Хорошо, я собственно тебя и спрашиваю. Я понимаю, что ты не отвечаешь за все религии мира.
- Спасибо, - Олег улыбнулся. – Тогда начну с авторитетов. Только, знаешь, давай-ка перейдем вон в ту кафешку. Там сейчас нет солнца. Заодно и позавтракаем. А здесь уже и жарко, и шумно.
Действительно, на палубе было уже прилично народу. Кто-то включил не плеере музыку, и разговаривать стало трудно. Олег и Ника покинули палубу, быстро поднялись по крутой лесенке к открытому кафе и устроились у ограждения под тентом. Оба заказали кофе, только Ника взяла к нему пирожное, а Олег салат из морепродуктов без майонеза.
- Не оголодаешь на такой диете? – насмешливо поинтересовалась девушка, отправляя в рот очередную ложку бисквита с масляным кремом.
- Наоборот. Морские продукты полезны и питательны. А вообще-то, раньше вся Россия от мала до велика на репе с капустой постилась и богатырей былинных рождала.
- Так что там с авторитетами?
- Ну, например, для меня большим авторитетом является автор этой книги, - Олег кивнул на толстый том, с которого и начался их разговор. – Собственно здесь и описан путь этого человека – отца Серафима (Роуза).
- Путь куда? И кто он, кстати?
- Путь к Истине. Отец Серафим с юности искал смысла жизни, искал истинную веру. Для него это было важнее всего на свете. На этот поиск он потратил годы, отложил всякое житейское попечение. И его искреннее горение не осталось напрасным, он нашел, обрел и цель, и веру, и Бога. Сам он – американец, умер в начале восьмидесятых. А по духу стал русским и православным. Отец Серафим, вернее, тогда еще Евгений Роуз, исследовал различные религии – христианские и нехристианские, проникал в самую глубину (для примера скажу, что ради этого он выучил китайский и еще несколько языков), но обрел истину не разумом, а душой, и обрел ее в православии. Но кратко об этом не скажешь, вся эта книга посвящена пути отца Серафима.
- А почему был Евгений, а стал Серафим? - Ника отодвинула пустую тарелочку и откинулась на спинку кресла. – Ты, кстати, ешь, а то только говорить успеваешь.
- Ага, - Олег кивнул. – А отец Серафим потому, что он принял монашество, умер для мира и родился в Боге и получил новое имя. Что же касается моего пути, я занимался бизнесом и так случилось… В общем, я задолжал крупную сумму денег. Я искал помощи везде, чуть ли не с протянутой рукой ходил. Но… Мне давали слишком мало. Однажды, это было вечером 31-го декабря, я шел домой от друга, решил срезать путь к остановке дворами, там стоял храм. Совсем маленький, деревянный. Было около девяти вечера, но окошки горели, и я решил зайти, не потому что был верующим. Просто на душе было так тошно, а здесь – тепло, уют. Служба еще шла, но народу почти не было – 31-ое число все-таки. Я остановился у входа, но церковь оказалась столь мала, что все было рядом. Передо мной, буквально в нескольких шагах висела большая икона Богородицы. Теперь я знаю, что эта икона называлась «Скоропослушница», а тогда… Тогда я просто невольно встретился взглядом с Богоматерью, - Олег на минуту замолчал, вновь переживая прошлое, - и в этом взгляде было столько любви, столько сострадания… Я тогда забыл обо всем, только взмолился всей душой о помощи. Не знаю, сколько прошло времени. Очнулся только, когда пожилая женщина тронула меня за локоть и сказала, что храм закрывается. Я вышел на заснеженный двор, глянул на часы – надо же, всего-то полчаса прошло, а весь мир для меня изменился. Уныние прошло, как не бывало. Необъяснимым образом я был уверен, теперь все будет хорошо. На следующее утро позвонил брат и буднично сообщил, что перевел мне деньги на счет, хотя три дня назад отказал категорически. С того дня я не только понял, что Бог есть, я понял, что Он близок к каждому, кто хоть немного тянется душой к Нему.
Олег замолчал, он смотрел на море, и глаза его, обычно голубые, сейчас казались пронзительно синими. Ника тоже помолчала, потом махнула официанту и попросила принести апельсиновый сок.
- Так ты совсем исключаешь возможность простого совпадения? - поинтересовалась она, помешивая лед в стакане трубочкой.
- Ну, почему же – можно допустить и вероятность совпадения. Вот только таких совпадений в жизни православного человека на порядок больше, чем в жизни его соседей и сослуживцев. Каждый верующий может привести множество примеров из личной жизни, которые можно назвать чудесами, ну, кто-то, конечно, может назвать их и совпадениями, - Олег усмехнулся. – Ника, а у тебя в жизни часто случаются такие совпадения?
Ника пожала плечами.
- Я не считала. Но жизнь полосатая – случалось и хорошее, и плохое. А молиться… Я никогда не пробовала. Ой, смотри, это уже Мальта! – девушка почти повисла на перилах, вглядываясь в приближающийся берег. – Ты на экскурсию пойдешь?
Олег улыбнулся, глядя, как по-детски непосредственно она радуется новым впечатлениям.
- На берег пойду, а на экскурсии – нет. Я не любитель проводить время в толпе, под монотонный английский гида. Мне хочется почувствовать само место, его дух, его суть, понять, как здесь жили раньше. Я не люблю мертвые памятники.
Ника энергично кивнула, соглашаясь.
- Я тоже не люблю эти хождения за экскурсоводом «на веревочке». А ты меня с собой возьмешь? По дороге бы и договорили. Это же пока, так сказать, предисловие было. Правильно?
- Правильно, - Олег тепло глянул на нее. Ему нравилась в ней эта открытость, напористость, неравнодушие. – Ты так пойдешь или переодеваться еще будешь?
- Да. Шорты, наверно, лучше одену. Удобнее.
- Стой-ка, не надо. Останься в платье, - парень чуть придержал ее, готовую уже бежать переодеваться, за руку и тут же отпустил. – Тебе так больше идет, - добавил он в ответ на ее недоуменный взгляд. – Ну, и потом, там есть такие места, куда не стоит ходить в шортах или брюках.
- Это какие?
- Увидишь, - Олег загадочно улыбнулся.
- Ну, ладно. Тогда я только босоножки сменю, - пожала плечами Ника.

Мальта встретила сухой жарой. Правда, на узких улочках была тень, но на площадях и у моря было тяжеловато. Ника все время пила захваченную с собой минералку без газа и даже смачивала лоб. Второй час они с Олегом гуляли по Валетте. Первым делом Олег повел ее в Храм Кораблекрушения Святого Павла. Он живо и ярко рассказал Нике историю кораблекрушения, чудесного спасения мореплавателей. Девушке казалось, что она буквально видит, как сидят у костра эти промокшие, обессилевшие люди, как апостол бросает в огонь ветви, и повисает на руке его ядовитая змея - ехидна. И люди, как это и свойственно им, впадают в крайности: то думают, что перед ними страшный преступник, которого решил покарать Бог, то, самого его почитают за бога. Здесь, в храме, хранились две величайшие для христиан святыни – косточка из левого запястья апостола Павла и часть мраморной плахи, на которой по решению римского суда он был обезглавлен. Ника с удивлением смотрела, как благоговейно молится перед мощами Олег, не обращая внимания на туристов, разговоры, даже на нее саму – Нику. Он, отрешившись от земного, молчаливо беседовал с апостолом.
Особняки из желтого песчаника, добываемого здесь же, изящные металлические балкончики – темно-зеленые, темно-синие, бордовые, так изящно гармонирующие со старинными стенами, резные фонари: все очень нравилось Нике. Только вот зелени маловато. Кое-где, во двориках, попадались кадки с растениями, сильно оживлявшие картину.
- Ой, я совсем изжарилась! Пойдем, мороженого поедим, - Ника снова провела по лбу мокрыми пальцами.
- Пошли. Лучше на ту сторону, там тень, а здесь, как только облако уйдет, солнышко будет, - Олег усадил ее под большой белый зонт, в самом углу уличного кафе. – Устала совсем или посетим еще одно место?
- Не знаю, жара что-то вымотала, - протянула Ника.
- Ну, там должно быть не жарко, это я гарантирую.
- Что, здесь действительно где-то может быть не жарко?! Тогда согласна, пойдем.
Они доели мороженое, Ника сливочное с клубникой, а Олег – фруктовое, и не торопясь двинулись к автобусной остановке.
Рабат. Грот апостола Павла. Здесь, в этих пещерах он жил, ходил, исцелял, молился. На Нику, конечно, произвело впечатление это место, как впечатляла всякая старина, но особенно ее поразило отношение Олега. Для него это была святыня, он преклонялся, он молился, он пребывал в совершенно особом, непостижимом для Ники состоянии. Она смотрела с удивлением, как он шептал что-то сокровенное со слезами на глазах. Здесь, сейчас, Ника постигала что-то новое. Она осознавала, что этот человек знает, чувствует что-то ей совершенно недоступное. Ей стало грустно, казалось, она лишена чего-то важного, необходимого.
На обратном пути они молчали. Иногда Ника видела в глазах Олега что-то такое… Ей казалось, что он молится до сих пор, и было как-то неловко прерывать его общение с Богом.
- Ты прости, я сейчас пойду к себе, потом мы обязательно вернемся к разговору.
Ника кивнула.
- Ты где ужинаешь?
- Обычно на третьей палубе. Там, знаешь, ресторанчик такой небольшой, ближе к корме. Название забыл. Вроде, на «т».
- Знаю. Как-то заходила туда. Тихое место. Давай, я тоже туда приду? Поговорим там?
- Конечно, - Олег улыбнулся, но как-то отрешенно.
- Во сколько?
- Давай часиков в девять.
- Хорошо. Тогда, до вечера!
Он кивнул и быстро стал подниматься на свою палубу. Ника смотрела ему вслед, пока Олег не свернул за перегородку. Почему-то ей очень хотелось понять этого человека.

Когда Ника появилась в зале ресторана, Олег уже пил кофе. Увидев ее, он отодвинул стул напротив.
- Присаживайся. Я тут уже заканчиваю. Решил пораньше поесть, чтобы потом можно было поговорить спокойно. А ты заказывай, кушай.
- Спасибо. Ты опять на одних салатиках? – Ника присела и махнула официанту.
- Нет. Сегодня жареная рыба с пюре, ну, и салатик тоже.
- И как? Вкусно?
- Ага.
- Тогда я тоже попробую, - девушка сделала заказ.
- Ну что, вернемся к прежней теме? – Олег отодвинул чашку, протер губы салфеткой и бросил ее на блюдце.
- Да. Только я уже слегка запуталась.
- Хорошо. Вернемся назад. Ты спросила, что значит спасение России через страдание? Понятие спасения связано с пониманием смысла жизни. Мы говорили о том, для чего предназначил нас Творец, из чего и проистекает смысл существования каждого человека. Собственно, если начать с конца, то спасение и есть смысл жизни. Посему, надо теперь объяснить от чего возникла необходимость спасаться, то есть – какая именно опасность грозит человеку?
- Значит, речь идет не о спасении от болезней, смерти и прочих несчастий? – Ника начала есть, с интересом поглядывая на собеседника.
- Ну, и об этом тоже, правда, это только одна из составляющих. Чтобы было понятно, нужно вернуться ко времени сотворения человека. Почему я буду рассматривать именно православный взгляд на этот вопрос, я уже говорил.
Ника кивнула, и Олег продолжил.
- Когда Господь сотворил человека, Он сделал это по любви и дал человеку все, необходимое для жизни и счастья, полного, всеобъемлющего счастья, блаженства вечного. Но человеку была дана заповедь о невкушении плодов от древа добра и зла. Это было сделано для того, чтобы и человек мог проявить свою свободную волю, свою любовь к Богу, свое послушание из любви. Однако, человек не смог исполнить послушания. И Адам, и Ева, прельщенные уговорами диавола, вкусили от запрещенных плодов и тем прекратили свое блаженство, познали горе, болезни, стыд и смерть.
- Послушай, - Ника смотрела возмущенно, - ведь это же несправедливо! За одно яблоко потерять вечность!
- А, может быть, мы просто не понимаем сути происшедшего? – Олег вздохнул. – Многие думают и говорят так, как ты. Только вот мало кто пытается не судить поверхностно, а вникнуть в существо вопроса. Начнем с того, кто такой – диавол?
- Злой дух?
- Да. Но он был таким не всегда. Бог не сотворил ничего злого. И диавол был когда-то ангелом света. Однако не может быть добра и любви без свободы. Ангелы (как и человек) были свободны в своем волеизъявлении. И часть из них, во главе с Денницей, восстала против Бога. Денница возжелал сам стать богом, но это невозможно. Отринув любовь и милость Божию, он стал диаволом и был низвержен с Небес с другими своими сторонниками. Гордость, зависть и ненависть двигали им. Так в мир пришло зло. Глядя на блаженного Адама, диавол (что переводится как клеветник) позавидовал ему и пожелал ему зла, чтобы извергнуть его из Рая. Диавол в виде змия явился Еве и соблазнил ее нарушить волю Божию и вкусить плода от древа познания. Но дело было не только в нем. Диавол объяснил Еве, что люди станут «как боги», если вкусят от этого плода и познают некое невообразимое блаженство. Люди поверили диаволу, что Бог позавидовал им и специально не дал им этого плода, чтоб лишить их этого счастья. Они стали испытывать недобрые чувства против Творца, и в их прежде чистые души вошло зло, внутренне они восстали против Господа, заподозрили Всеблагого Бога во зле. Они решили сами взять то, чего, как им казалось, их лишили. Ева и Адам вкусили от плода познания добра и зла. И познали… только не какое-то новое счастье, они познали, что… наги, они познали стыд. Вместо того, чтобы стать богами, стали тленными, и соответственно – смертными. Вот достижение, вот насмешка диавольская. Люди отказались от Бога, и Господь, давший людям свободу, оставил их. Смерть, болезни, страдания – это и есть добровольно заслуженные людьми последствия греха. Ты понимаешь, чего стоило это яблочко?
- Ну, да. Все сложнее, чем казалось. Только жалко. Все было так хорошо, а потом раз – и все. И главное, навсегда, - Ника грустно улыбнулась.
- Не все так мрачно. Бог долготерпелив и многомилостив. Не смотря на то, что люди продолжали грешить, Он дал обетование, исцелить человеческую природу. И настало это время. На землю пришел Христос – сын Божий и Бог. Он принял на себя природу человеческую и через страдание, смерть и воскресение освободил ее из плена греха, соделал способной снова войти в Рай, вернуться к Богу и вкушать блаженство вечное.
- Тогда почему же мы все сейчас не в Раю? – покачала головой Ника.
- Потому что Бог дал человеку возможность войти в Рай, то есть стать святым. Но возможность не есть обязанность. Человек имеет право отказаться. Он, как всегда, свободен. Каждый может идти путем веры в Бога, исполнения Его заповедей и спасти свою душу. Вот, собственно, мы и подошли к понятию «спасение».
- То есть спасение – это право войти в Рай.
- Да. По сути, так.
- А при чем здесь спасение России?
- Ну, речь идет не о стране, как географической территории, а о людях, ее населяющих.
- Ясно. А почему через страдание?
- Видишь ли, человек чаще всего прибегает к Богу только тогда, когда случается с ним нечто тяжелое. Тогда он ищет помощи, защиты, чувствует свою слабость, теряет уверенность в своих силах. Так, например, случилось и со мной. Пока все было благополучно, я и не помышлял о Боге, о Вечности, а когда случилась беда, пришел в храм. И получил шанс на спасение, стал думать о той, будущей жизни. Об этом и говорит отец Серафим в той фразе, что так озадачила тебя. Но если бы я сразу начал с конца, разве ты поняла бы ответ?
- Нет. Ты прав, конечно, - Ника улыбнулась. – Пошли в бассейн. Там сейчас никого, а к ночи соберутся те, кому не спится.

- Ты вчера на шоу с клоунами был, в синем зале? - Ника вылезла из бассейна и плюхнулась на надувной пуфик, рядом с шезлонгом Олега.
- Нет. Ты же знаешь, я такими мероприятиями не увлекаюсь.
- Вот, я вообще не понимаю, почему ты отправился в круиз? Развлекательная программа тебя не интересует, казино, магазины, фитнесс, тренажерные залы, рестораны – все это для тебя пустое место. На берег ты ходишь один, гиды тебе не нужны. Так зачем ты здесь?
- Люблю море. К тому же, это экономически-выгодная возможность посетить сразу много святых мест. Ведь ты и сама суету и толпу не любишь, что же тебе не понятно?
- Ну, иногда люблю. Под настроение, - Ника пожала плечами. - Завтра последний день, ты потом сразу в Москву вылетаешь?
Олег покачал головой. Он перелистывал очередную книгу, а Ника играла на телефоне в гонки, прикрыв голову от солнца огромной шляпой, белой в черный горошек.
- Хочу, коли уж мы в Италии будем, еще в одно место заехать. Там великие святыни хранятся.
- Вот ты так веришь во все это, - Ника посмотрела на него с улыбкой, - в жизнь после смерти. А вдруг потом, как у Базарова, лопух из тебя вырастит и все. Обидно. В этой жизни во всем себе отказывал, не пожил, можно сказать, по-человечески, и там – один лопух. Не боишься, что так получится.
Усмехнувшись, Олег подвинул шезлонг ближе к Нике, чтоб было проще разговаривать.
- Знаешь, это мне напоминает анекдот.
- Какой?
- Лежат два близнеца в утробе матери, один другого спрашивает: «Как ты думаешь, есть ли жизнь после родов?», а второй отвечает: «Не знаю. Оттуда еще никто не возвращался».
Ника захохотала.
- Смешно. Но, вообще-то после смерти действительно никто не возвращался. И эти ваши чудеса, они ведь все такие субъективные. Хочешь, верь, что это чудо, а другие скажут – совпадение. Кто знает, кто прав?
- Ты хочешь объективных чудес?
- А ты можешь мне их показать? – Ника смотрела с легким вызовом, приподняв левую бровь.
- Я могу тебе показать. Только надо быть честной, если ты увидишь реальное чудо, увидишь то, чему нет никаких объяснений, кроме Божественного происхождения, ты должна признать истинность веры Христовой.
- Если увижу, признаю. Почему нет? – Ника независимо дернула плечом.
- Хорошо. У тебя виза не поджимает?
- Нет, еще две недели. Я и сама хотела в Европе на несколько дней задержаться. Даже билет обратно не брала.
- Тогда приглашаю тебя в небольшую поездку, в город Ланчано.
- Это в Италии?
- Да.
- А что там? – Ника уселась, подперев подбородок руками, и приготовилась слушать.
- Нет уж. Придет время, все расскажу и покажу. Ты вот мне скажи, что с твоими волосами? Болела или вошки-блошки замучили?
Ника аж подпрыгнула от обиды.
- Это у тебя неизвестно, какие блошки в шевелюре водятся! Надо было такое сказать! Это ты меня специально обидеть решил?!
- Да, ладно, успокойся, - Олег потянул ее за руку. – Сядь! Так с какого перепугу ты побрилась-то?
- Свобода! – буркнула девушка в ответ, отбирая руку, которую, впрочем, Олег и не пытался удерживать.
- Это та, которая – попугаям? – Олег усмехнулся. – Не обижайся. Просто я забыл, что ты еще – маленькая девочка.
- На себя посмотри! Престарелый выискался!
- Никуля, а свобода для тебя – это только ходить с лысой головой?
- Это право делать так, как я хочу, не обращая внимания на мнение общества.
- Ну да, ну да, - протянул Олег. – Боюсь, что ты снова обидишься, но такая свобода напоминает мне одну историю.
- Какую?
- Ты сама спросила, только потом не обижайся. В Иркутске, после революции был такой случай – один мужик шел по центральной улице, спустив штаны, и орал: «Свобода!» И не сказать, чтобы он не прав, с твоей точки зрения. Он тоже делал, как хочет, не обращая внимания на мнение общества.
Ника помолчала.
- Это оскорбляет окружающих. А я никому ничего обидного не сделала. Хожу, как хочу, но людям-то от этого ни холодно, ни жарко.
- А раньше женщине ходить бритой считалось величайшим позором.
- Раньше и юбки короткие не носили. И что?!
- Ничего. Делай, как хочешь, ты же – свободна! - Олег замолчал. - Только волосы были даны женщине Создателем, как покров и украшение, - добавил он через пару минут. - Раньше было непринято выставлять волосы на общее обозрение, их прикрывали платком или шарфом, а с непокрытой головой жена показывалась только мужу. И тело тоже целомудренно закрывали. Вот интересно, что женщина в платке и длинной юбке смотрится удивительно женственно. И по-моему, это нормально, когда муж гордится скромностью жены и уверен в ее целомудрии. Хотя нынче, конечно, так не принято. Мужики наоборот гордятся, когда рядом идет супруга, раздетая по последней моде, и все окружающие на нее таращатся с вожделением. Ну, собственно, я зря, наверное, об этом заговорил. Так, уж, к слову пришлось. Это ведь снова та же тема – о смысле жизни, о Вечности. Если Бога нет, то все возможно. Примерно так еще Достоевский сказал. И он совершенно прав. Нет никакой нравственности вне религии.
- Почему? Общество тоже вырабатывает свои социальные нормы.
- А ты можешь объяснить современному подростку, почему, собственно, нельзя пить, курить, колоться, вытаскивать кошельки у зазевавшихся граждан и т.д., и т.п.? Не пробовала?
- Нет. Но все же воспитывают детей, неверующие тоже.
- А ты попробуй, объясни. Интересный будет опыт, твой личный. Если нет вечной жизни, нет мотивов жить праведно в этой. На любой мотив ребенок может ответить, а я так хочу. И все. Тупик. Если же он с детства будет знать, что за каждый шаг здесь он ответит в вечности, мотивация сразу изменится.
- Не знаю. Может, ты и прав. Я как-то не думала об этом с такой точки зрения.
- Ну, подумай. Если хочешь, конечно.
- Так твоя вера вообще никакой свободы не признает? Одни ограничения – все нельзя?
- Ника, милая! – Олег, уже собиравшийся уходить, снова откинулся на сиденье. – То, что ты почитаешь свободой, самая тяжелая зависимость.
- Это как?
- Очень просто. Свободный, с точки зрения мира, человек может позволить себе все. Ну, например, у него есть, скажем, сто миллионов долларов. Что он будет с ними делать?
- Ну, что угодно. Займется бизнесом, будет отдыхать, покупать дорогие вещи, ну, я не знаю… - протянула Ника.
- Вообще-то при таких деньгах бизнесом заниматься необходимости уже нет, но, допустим, это ему действительно интересно. А теперь вспомни все, что ты знаешь о большом бизнесе. Думаю, даже твоих поверхностных знаний хватит, чтобы понять, что это отнюдь не свобода, скорее – настоящая кабала. Пожалуй, любой нищий свободнее богатого бизнесмена. Забота о том, как сохранить и преумножить деньги, и при этом – не потерять жизнь, и так изо дня в день. Представляешь, какой ужас? Кстати, дорогие вещи быстро приедаются. Сколько можно иметь костюмов, рубашек, украшений? Это только бедным кажется, что в деньгах счастье. А богатые не знают, что с этим «счастьем» делать дальше. Посмотри на детей миллионеров. Они и в наркоманию улетают (еще один, кстати, вид псевдо-свободы, которая ведет прямиком к зависимости, а потом и в ад), и экстримом занимаются, и как только не извращаются, чтобы почувствовать вкус к жизни.
- Я не понимаю, почему так?
- Когда все доступно – ничего не хочется. Уныние бесовское душит. А свобода, настоящая свобода, она совсем в другом.
- И в чем же?
- Человек, как паутиной, опутан желаниями, страстями, привязанностями. Он не может от них освободиться, потому что духи злобы помогают ему запутываться все больше и больше. Поэтому многие мечтают о самоубийстве, как о способе разорвать паутину, не подозревая о вечной участи в аду. Только с Божией помощью человек способен победить самого себя. Вот тогда-то он и чувствует свободу, радость, счастье.
- Как это все странно. Все перевернуто, - протянула Ника.
- Ты права, странно. Потому что – не от мира сего. Помнишь, как книжка про отца Серафима называлась?
Ника кивнула.
- Господь создал человека для вечности, Адам познал блаженство Рая, познал мир и счастье пребывания в Боге. И душа, после отпадения от Бога, теперь подсознательно стремится заполнить образовавшуюся пустоту. Именно поэтому человек пытается и никак не может насытиться земными удовольствиями и развлечениями. Ему все мало, мало. И всегда будет мало. Это все равно, что пытаться удовлетворить голод жевательной резинкой. Вроде бы, жуешь, вроде, вкус чувствуешь, а в желудке тянет все больше и больше. У тебя никогда не бывала чувства какой-то безотчетной тоски после шумного праздника – Нового года или дня рождения?
- Ну, вообще-то бывало. Ты думаешь, это связано с душой и прочим?
- Думаю. Ну, ладно, - Олег встал. Не буду тебя больше «грузить», - Пойду, сложу вещи.
Вечером Ника тоже уложила вещи, и часов около десяти пришла почитать в библиотеку. Устроившись поудобнее и кинув в рот леденец, Ника раскрыла книгу, но через пару минут поймала себя на том, что в третий раз перечитывает абзац. Мысли сбивались на другое. Олег. Человек странный, непривычный и тем особенно интересный. Его вера как-то пугала Нику. Она слишком хорошо понимала, что вера для него – главное, и никак не могла решить, хочет ли продолжения этих случайно завязавшихся отношений. Олег, вроде бы, и нравился ей, и, в то же время, смущал и даже несколько раздражал. Особенно когда ей нечего было возразить на его логичные рассуждения.

Утром она забрала багаж, получила сдачи с карты у администратора и уже собиралась сходить на берег, когда подошел Олег.
- Привет! Не передумала со мной ехать?
- Нет.
- Тогда давай сумку, - парень легко закинул ее сумку на плечо и двинулся к трапу.
Дорога на электричке из Чивитавеккьи в Рим, потом на поезде и еще немного на автобусе. Они решили не задерживаться в Риме, хотелось воспользоваться относительно не жаркой погодой для путешествия. Ланчано. Улицы этого небольшого, в сущности, города оказались на удивление прямыми и широкими, что не часто встретишь в старинных городах.
- Представляешь! Этому городу более трех тысяч лет. Так и хочется провести рукой по какой-нибудь колонне, чтобы убедиться, что все это наяву.
- Да-а, - и Ника действительно подбежала к старинному зданию с колоннами и провела рукой по шершавому камню. – Действительно в уме не укладывается. Ходили здесь люди, решали свои дела, потом умерли, так давно, что и следа от них не осталось, а здания стоят.
- Ну, вот мы и пришли. Подожди минутку, - Олег свернул в небольшой магазинчик и вернулся с чем-то ярким в руках.
- Никуль, ты ведь пришла смотреть на чудо?
- Ну, да.
- Тогда прояви, пожалуйста, уважение. К святыне женщина не должна подходить с непокрытой головой. Это правило связано с духовными законами, в которых нынешнее поколение людей почти не разбирается, но лучше все-таки им следовать. Сама знаешь, незнание законов не освобождает от ответственности.
- Так я что должна сделать? Парик что ли одеть? – Ника так растерянно смотрела на него, что Олег рассмеялся.
- Нет. Пока достаточно шарфика. Вот, - он протянул симпатичный белый, украшенный рисунком из осенних листьев, шарф. – Возьми, я тут купил. Не знаю, может, не понравится?
- Спасибо. Красивый! - Ника надела шарф, потом, посмотревшись в зеркальце, повязала его узлом сзади на шее. – Как? Ничего?
- Очень мило, - Олег ласково смотрел на нее. – Ну, все. Теперь можно идти. Только, знаешь… давай, я лучше тебе сразу расскажу, а то там лучше не разговаривать.
- Давай!
Они отошли в тень стоящего рядом здания.
- Ну! – глаза Ники горели нетерпением.
- Это церковь Евхаристического Чуда.
- Где?
- Вон та, - Олег указал рукой на высокое и строгое старинное здание, с четкими, простыми линиями, увенчанное небольшим куполом с крестом. – Здесь в восьмом веке произошло чудо, перед которым пасуют ученые всего мира. И если бы люди не только исследовали, но и добросовестно делали выводы из исследования, то, пожалуй, не должно было бы остаться неверующих в этом мире. Все должны были бы припасть к стопам Христа. Но, к сожалению, это не так. И ты, хотя бы ты, не забудешь своего обещания.
- Я помню.
- Хорошо. Теперь я должен объяснить, что такое Евхаристия. Христос – это Бог, сошедший на землю для спасения человека. Это я уточняю, поскольку многие современные люди считают Его «знаменитым человеком», «философом» и так далее. Бог может все, и тайны Его не постижимы для нашего ума.
- Олег, прости, у меня что-то голова кружится и подташнивает. Я сяду, - Ника опустилась на ступеньки.
- Искушение, подруга, - вздохнул Олег. – Хорошо. Давай посидим. Ты не пугайся. Когда человек далекий от веры приближается к святыне, такое часто бывает. Духи злые не пускают. Тут и тошнота, и температура, и головная боль… А отойдешь в сторону, и все пройдет. На, вот, приколи себе, - Олег снял со своей футболки и протянул Нике что-то маленькое, приколотое к булавке.
- Что это?
- Ладанка. В ней частичка покрова от мощей святых отцев Соловецких. С ней тебе по-легче будет. Бесы не смогут так влиять.
Ника приколола ладанку к вороту рубашки и глотнула минералки.
- Нет, я не ухожу. Сейчас ничего. Легче. Рассказывай.
- Христос проповедовал в Израиле, а потом был распят и в третий день воскрес. Не за долго до того, как Его взяли на распятие, Господь сидел в горнице со Своими ближайшими учениками – апостолами. Они вкушали пасху, в честь древнего иудейского праздника. Тогда Иисус вознес хлеб и чашу с вином и сказал, что это – Его Плоть и Кровь, «за вас и за многих изливаемая во оставление грехов», благословил и роздал ученикам. После того, Он заповедал творить это Таинство в Его воспоминание. И с тех пор, уже более двух тысяч лет, во всех православных храмах на главном богослужении, называемом Литургией, совершается это Таинство – Таинство Евхаристии. Непостижимым для человеческого ума образом, принесенные в церковь, хлеб и вино становятся истинными Телом и Кровью Христовыми. И все христиане причащаются этих Святынь и таким образом соединяются со Христом и во Христе в единую Церковь. Я понятно объясняю?
- Да. Точнее, я понимаю слова, но в голове это как-то не умещается.
- Не только у тебя. Собственно, с этим и связано чудо, произошедшее здесь. Ты как себя чувствуешь? Полегчало?
- Да, почти прошло.
- Ну и, слава Богу! Так вот, здесь когда-то находилась небольшая церковь Лонгина-сотника, точнее, она и сейчас находится, только внизу, а сверху построен этот храм. В восьмом веке служил в той церкви священник по имени отец Василиан. Он постоянно совершал литургию, но однажды усомнился. Ему вдруг показалось невозможным чудо Евхаристии. Как могут хлеб и вино стать Телом и Кровью Бога?! К тому же, внешне Святые Дары не меняются и кажутся по-прежнему хлебом и вином. Так происходит ли Чудо? Священник боролся с искушением, но продолжал совершать литургию. И вот наступил момент преломления. Он читал положенные молитвы и не ждал ничего чудесного. Но в этот самый момент вместо хлеба у него в руках оказался… тонкий срез Плоти, а в чаше Кровь вместо вина. Его крик услышали монахи, все они стали свидетелями Чуда, а священник принес перед ними и Господом покаяние в своих сомнениях, - Олег помолчал, Ника тоже молча смотрела на него.
- А потом? – не выдержала она наконец.
- Потом? Потом служба закончилась, священник удалился в келию, где молил Господа простить его грех, его неверие. А Тело и Кровь Христовы по сей день хранятся в этой церкви, пребывая неизменными уже более двенадцати веков.
- И это… можно увидеть.
- Для этого мы и приехали сюда. Дерзновенные ученые безо всякого благоговения многократно исследовали Святыни. Они установили, что это подлинные Человеческие Плоть и Кровь. Плоть – это часть мышечной ткани сердца (в сечении миокард, эндокард и блуждающий нерв), а характеристики Крови соответствуют крови человека, взятой в тот же день. Она не меняется – всегда такая, как будто пролита сегодня! Господь вне времени проливает за нас Свою Кровь… Каждый день! Понимаешь?!
Кровь Христова позже свернулась в пять шариков, разного размера. Но она не изменила своих свойств. Даже сейчас, будучи приведена в жидкое состояние, она пригодна для переливания. Ученых поразило, что Святыня хранится, не меняя свойств, без применения каких-либо консервирующих веществ. И еще одно чудо было обнаружено при исследовании. И один шарик крови, и два, и все пять весят один грамм. Всегда.
- А как это может быть?
- Никак. Это противоречит законам физики. Такого на Земле не бывает. Но это есть, и это – чудо Божие. А еще это значит, что верующие причащаются Единого Живого Господа! Эти ученые (я не помню имена, если захочешь, потом посмотришь в интернете, там есть вся информация), так вот, они, точнее медицинская комиссия ВОЗ и ООН, опубликовала отчет об исследовании Чуда. Там признается, что они не в состоянии объяснить происходящее.
- То есть они вообще никак не объясняют?
- Никак. И честно это признают.
 Ника покачала головой.
- Почему же об этом не говорят на всех углах? Почему люди не знают об этом? Вот, я тебя бы не встретила, и тоже не знала бы.
- Информация доступна нынче, как никогда. Но кому это интересно? Людей гораздо больше волнует проблема, где провести отпуск, чем вопрос о существовании Бога. А о последствиях, о смерти и вечной жизни, люди вообще стараются не задумываться. Как ты говоришь: «оттуда еще никто не возвращался». Хотя, на самом деле, возвращались, только и их свидетельствам не верят.
- Да ты что? Правда? Расскажешь?
- Расскажу. Потом как-нибудь. Ну, пойдем в храм?
Ника кивнула и поднялась со ступенек. Дурнота прошла. Они подошли к церкви. Внутри задние как-то подавляло. Католический собор рвался ввысь, а человек чувствовал себя муравьем. Пока Ника осматривалась, Олег быстро переговорил на английском с невысоким человеком в длинной черной одежде и махнул ей рукой.
- Пойдем. Нас проводят.
Через пару минут они оказались в помещении, расположенном за престолом церкви. Отсюда через окошко совсем близко был виден прозрачный сосуд со Святыми Дарами, нетленными, вечными. Олег перекрестился и упал на колени, поклонившись до самой земли. Он тихонько шептал молитвы. Ника застыла, глядя на сосуд. Она не могла дать отчета в том, что с ней происходит, но здесь, в этом месте, она чувствовала себя как-то… совсем иначе, чем где-либо. Ей было и хорошо, и страшно. Казалось дерзостью вот так, открыто, прямо смотреть на Святыню, на Чудо Бога.
- Покажи мне, как перекреститься, - попросила она шепотом, когда Олег поднялся с колен. – Я не умею.
Олег сложил ей пальцы и показал.
- А почему он, - Ника кивнула в сторону ожидавшего их провожатого, крестился как-то по-другому?
- Он – католик, а мы - православные. Но о различиях между конфессиями мы поговорим в другом месте.
- Хорошо.
Ника перекрестилась. Они постояли еще немного и вернулись к сопровождавшему. Он провел их вниз, где сохранилась маленькая каменная церковь святого Лонгина. Олег молился, а Ника просто стояла и переживала впервые в жизни соприкосновение со святыней.
- Тут, наверное, служба бывает? – спросила она, когда они снова поднялись наверх.
- Бывает. Но мы на нее не пойдем.
- Почему?
- Понимаешь, люди, служащие в этой церкви, уклонились от правильного исповедания веры. И теперь, по учению святых, с ними нельзя молиться вместе. Ведь молитва - это не просто слова, это единение верующих в общую Церковь. А объединяться с теми, кто верует неправильно, нельзя. Это духовная зараза. Я понимаю, это сейчас слишком сложно для тебя. Но ты пока просто поверь, что так правильно. А потом, если захочешь, я объясню тебе это полнее.

Аэропорт встретил их обычной суетой. Билеты были и вполне подходящие. Молодые люди поужинали в небольшом кафе на первом этаже. Расставаться было грустно.
- Жалко, что ты не хочешь со мной в Париж, - вздохнула Ника. – А может, передумаешь? Там тоже какие-нибудь святыни есть.
- Есть. Там даже есть Терновый Венец Спасителя. Будешь в Нотр-Даме, поклонись.
- Ну вот, и поехали вместе!
- Не могу. Мне скоро на работу выходить, надо еще мелкие дела дома сделать.
- Так и я туда всего на три дня. У меня подружка за француза замуж вышла. Только по России скучает. Она нам, знаешь, как рада будет!
- Нет, Никуля, нет.
- Жаль! И ты мне столько обещал рассказать. Про тех. Кто вернулся после смерти, про то, почему нельзя молиться с католиками… О! Мне уже регистрацию объявляют. Пойду, - она грустно склонила голову.
Оба встали.
- Пойдем. Провожу, - Олег взял ее сумку.
- Пойдем.
Очередь заканчивалась.
- Девушка, проходите!
- Да, сейчас!
Ника обернулась к Олегу.
- Ну, все! – она протянула руку, Олег бережно взял узкую ладошку и быстро чмокнул ее.
- Мы увидимся в Москве?
- Да! – Ника улыбнулась во весь рот, - Да, да, да! Только… Телефон…
- Я положил тебе в карман сумки свой адрес и телефон. Встретимся в Москве! А теперь иди. Иди с Богом! – Олег перекрестил ее и махнул рукой.
А у Ники стало тепло-тепло на сердце, она не заметила, что плачет. Олег смотрел ей вслед и думал о том, какая живая, неравнодушная душа у этой девчонки, с которой, видать, не случайно свел его Господь.