Радостью расцвеченное счастье...

Как-то раз в поездку собралась я, всё как водится – перрон, вагон...
Я в купе, соседка в синем платье, ночь пришла, но не берёт нас сон,
Слово за слово – разговорились, о своём о женском, о былом,
В девушках, как жили, как влюбились, что случилось после, что потом.

У меня история простая: жили-были, и сейчас живём...
А её, ох, Матушка Святая... Было всё... да поросло быльём...
Я на стол немножечко накрыла, разговор так, он всегда ладней,
А она вздохнула – «Да, всё было... За окном ночь – не было смурней.

Что ты всё, соседушка, хлопочешь, на столе и так всего полно
Расскажу, ты, слушай, если хочешь, невесёлое моё «кино»:
Радостью расцвеченное счастье — дом, в нём живёт дружная семья,
Все друг к другу с теплотой, участьем, Берегиней в доме этом — я.

Дети, их любимей просто нету, муж — не чает, что во мне души,
Жизнь — нам радость, звонкою монетой, отмеряет много лет в тиши —
Зимы белоснежные пуховы... летом всё журчит в реке вода...
Живы все, родители здоровы, кажется, что это — навсегда.

Всё меняется не в одночасье, по чуть-чуть, тихонько, исподволь...
Разрушая доброе согласье, принося душе печаль и боль,
Как-то ложь прокралась в отношенья, муж позволил «вольность» раз, другой,
Подарив печаль, как отраженье и, позвав ненастье и юдоль.

Разменял тепло семьи и счастье на грошовой радости приют,
Став врагом, что всем принёс несчастье, всё разрушив: дом, любовь, уют.
Не поняв, что нет дороже дома и семьи дороже тоже нет,
Будто написал «Семью — на слом.», дверь закрыв, и погасив в ней свет.

Уберечь семью не получилось, как я не старалась – не смогла,
Не исправить то, что уж случилось, не вернуть любовь, что умерла.
Все живут теперь «своею жизнью», каждый верит — «только он и прав»,
Нет улыбок, радости — не вместе, изменился весь семейный нрав.

От мужчины многое зависит, он ведь, и хозяин, и творец,
Что в семье воздвигнет – то и будет, иль халупа, или уж дворец.
Только, знаешь, снится мне всё то же: Дом, в нём та — дружная семья...
Ничего, которой нет дороже! Берегиней в доме этом — я...»

За одной слеза бежит другая, видно - на душе ей тяжело,
Кончен разговор, уже светает... Было... Да, всё было... да прошло.
Кто же знал, что счастье так обманет, женщину, что в тёмно-синем платье...
Остановка. Городок в тумане принял её будто бы в объятия.

Я в купе смотрю в окно вагона, и о ней тихонечко молюсь:
«Господи, пусть будет по-другому — дай ей счастье, поменяв всю грусть.
Солнце поднялось за горизонтом… И душа шепнула — «Верный знак,
Что Судьба рисует счастья контур… " Я стою, шепчу — «Да, будет так!»...


Строки написаны к представленной картине, которая и поведала мне эту историю... К сожалению имя художника мне неизвестно.