Моя война... Фрагмент из книги Шурави

   В декабре 1979 года началась Афганская война,  в которой (по           официальным данным) погибло 14453 солдата, 469685 бойцов офицеров получили ранения, многие из которых стали калеками и инвалидами.

   У каждого человека своя война. У моего деда была Первая мировая и Гражданская, у отца – Финская и Великая Отечественная. На мою долю и людей моего  поколения выпала Афганская…




                НАЧАЛО

   Несмотря на то, что мы ждали этого момента, сигнал тревоги прозвучал как-то совсем неожиданно. Мы быстро вскочили с коек и, натянув на себя форму, высыпали на плац. В свете прожектора, заливавшего место построения отряда, он выглядел довольно сиротливо на этом большом пустыре, именуемым офицерами курса - плацем. Стоял декабрь 1979 года. Холодный ветер с гор был лишен милосердия и вскоре все ощутили, что начинают замерзать. Из подъехавшего «УАЗа» выбрался полковник Соколов и, ответив на приветствие начальников курсов, направился к строю.
- Вот и настал тот день, ради которого вы так долго тренировались и занимались здесь. Ваш отряд направляется в Демократическую Республику Афганистан для оказания интернационального долга, который всегда оказывался нашим правительством народу, борющемуся против мирового империализма. Вспомните 1937 год, тогда СССР протянул дружескую руку помощи испанскому народу в борьбе против диктатуры Франко. И таких примеров было множество.
   Все, молча, слушали речь полковника, осознавая, что это, может быть, последняя пламенная речь, которую они слышат здесь, в предгорьях Таджикистана. Полковник закончил говорить и отошел в сторону. На середину плаца вышел майор Марченко, одетый в комбинезон десантника.
- Отряд, слушай команду. На сборы отводится тридцать минут. Разойдись! – громко скомандовал он.
   Все бросились в щитовые домики, которые служили нам казармой. Вещевые мешки были собранны с утра и сейчас, подхватив их и бронежилеты, все стали грузить в кузов грузовика. Послышалась очередная команда майора Марченко и все стали грузиться в машины. Впервые за все это время неслышно было шуток и смеха.
Машины медленно тронулись, оставив после себя шлейф серой пыли. Никто из нас не знал, куда мы едем и на какой срок. Кто-то дремал, положив голову на плечо товарища, кто-то отрешенно вглядывался в темноту ночи, надеясь увидеть хоть какой-то огонек.
- Сколько времени? – поинтересовался я у товарища.
   Зачем я его спросил об этом, я и сам не знал, так как мне, как многим моим товарищам было абсолютно все равно - какой сейчас час. Неожиданно машина остановилась, словно налетев в темноте на невидимую преграду.
   Все стали выбираться из кузова. Машины стояли на летной полосе военного аэродрома. К майору подошел пилот и рукой указал на самолет, который стоял у края взлетной полосы. Погрузка заняла всего несколько минут и самолет, словно огромная металлическая птица, вздрогнул и начал быстро набирать скорость. Вот они - последние тяжелые толчки по стыкам бетонных плит и самолет взмыл в небо. За бортом чернильная темнота да равномерный гул авиационных двигателей. Молча, смотрю на сосредоточенные лица товарищей. Как ни странно, никто не дремлет. Пытаюсь закрыть глаза и окунуться в море воспоминаний, но ничего не получается. А может, это и к лучшему, зачем вспоминать, зачем терзать себя, анализируя свои поступки, слова. Сейчас это - не самое главное в твоей жизни, главное то, что ожидает тебя впереди в стране тюльпанов и красных маков. Зачем-то отстегнул магазин автомата и рассматриваю набитые в нем патроны, хотя, что можно рассмотреть в абсолютной темноте.   
Неожиданно корпус самолета завибрировал, а двигатели  взревели, словно дикие звери перед дракой. За бортом стало сереть, и вскоре солнечный лучик сверкнул на закрылках самолета. Под днищем самолета сверкнула бетонная посадочная полоса. Тяжелый лайнер коснулся полосы, подпрыгнул, словно от охватившей его радости и весело побежал  в сторону видневшихся ангаров.

                КАБУЛ

Вплотную к самолету подкатил «ГАЗ-66».  Мы быстро перебрались внутрь фургона, который быстро покатил к одному из ангаров. Ворота были открыты и автомобиль, словно птица, буквально влетел в его чрево.
- Быстро переодеться, - громко скомандовал Марченко. – С этого момента ни одного слова на русском языке. Все усвоили приказ?
Мы стали переодеваться в форму афганской армии. Брюки оказались большими и если бы не поясной ремень, они легко бы сползли с моего тела. Рубашка была изготовлена из грубого колючего материала. Натянув на себя форму, я впервые почувствовал себя глубоководным водолазом. Похоже, на нас невозможно было смотреть без смеха и весь наш отряд специального назначения, буквально повалился на землю от охватившего всех смеха.
В ангар вошел Марченко  и, не скрывая улыбки, прошел вдоль строя.
- А сейчас, по машинам! – скомандовал он. – И еще. Машины пойдут через Кабул. Будьте предельно внимательными, никаких подачек ребятне. Усвоили?
Мы быстро забрались в два «газона» и, помахав рукой на прощание летчикам, направились в сторону города. Мне повезло, я ехал в первой автомашине. За машиной тянулся шлейф серой мелкодисперсной пыли, в клубах которой буквально тонула идущая за нами машина. Мы иногда нагоняли и обгоняли бредущих по дороге одиноких путников, впряженных в арбу волов и верблюдов. Кто-то при виде наших машин приветливо махал нам рукой, другие движением руки показывали нам свое отношение к воинам афганской армии.
- Странная страна, в которой по соседству уживаются японские джипы и верблюды, дорогие коттеджи и глинобитные лачуги, - тихо произнес я, обращаясь к Марченко. – Неужели мы еще и им должны?
- Мы прибыли сюда, чтобы народ Афганистана перебрался из этих лачуг в коттеджи.
Все посмотрели в мою сторону. Я замолчал. Вскоре машины втянулись в город. Трудно описать свое первое впечатление об этих узких улицах, забитых людьми, животными, лавками. Все это шумело, гремело, кричало на разные голоса. Я каждой своей клеткой тела чувствовал враждебность окружающего меня мира. За машинами бежали кучки детворы, выпрашивая у нас деньги. Наконец машины миновали центральную часть города. Народа стало меньше, а с ним шума и криков. Марченко по рации связался с командованием, после чего с силой постучал по кабине водителя.
- С правой стороны будет мечеть, после нее повернешь направо и до конца улицы. Там нас должны встретить…
Водитель кивнул головой и мы снова помчались по улице, распугивая роющихся в пыли кур.
Мы проехали мимо мечети и свернули направо. Проехав еще метров пятьсот, машины остановились.Нас завели в заброшенное, полуразрушенное здание. Как я понял, это было бывшее здание медресе. Машины развернулись и тронулись в обратную сторону. Мы быстро закрыли за ними ворота и оказались в небольшом дворе, посреди которого росла большая старая айва.
- Располагайтесь, - приказал майор бойцам отряда. – Огонь не зажигать!
Мы выставили посты, а затем  осторожно вошли в здание медресе и стали располагаться на ночлег. Позавтракав, а вернее, пообедав тушенкой, все повалились на грязный и пыльный пол. Я снял с ног обувь и с удовольствием вытянул ноги. Удовольствие длилось буквально несколько секунд. Мои ноги тут же были атакованы тысячами мелких кровососов. Это были пылевые блохи. Я вскочил на ноги и стал сметать их с ног своими руками. Ко мне подскочил Марченко и, отвинтив пробку с фляги, начал из нее поливать мои ноги.
- Быстро надевай обувь! – скомандовал он мне. – Давай, а то у меня не так много спирта.
Я быстро натянул на себя шерстяные носки и с благодарностью посмотрел на командира.
- Как ноги? – поинтересовался он у меня.
- Горят, словно я их ошпарил кипятком.
- Теперь поняли, почему вам выдали эту грубую шерстяную форму? – спросил он бойцов, которые с интересом наблюдали за всей этой поучительной историей.
- Командир! Можно я пойду, сменю наблюдателя. Все равно после всего этого я не смогу заснуть.
- Иди, - коротко ответил он.
Сменив товарища, я стал медленно двигаться по периметру двора. Где-то совсем рядом громко закричал мулла, призывая правоверных к вечернему намазу. Солнце медленно скрылось за крышами ближайших домов. Закончился первый день моего пребывания в Афганистане.

                ПОСОЛЬСТВО

Отряд снялся рано утром и стал грузиться в армейские грузовики. Нам вновь вернули нашу форму и мы быстро облачились в нее.
- Как ноги? – поинтересовался у меня Марченко.
- Немного отекли, а так ничего, товарищ командир.
Еще рано утром собрав нас, майор запретил нам обращаться друг к другу по званиям. Он стал для нас просто командиром.
- Ты, Харламов и Петляков, поступаете в распоряжение Свиридова. Вам предстоит нести охрану нашего посольства.
- Как долго, товарищ командир? – спросил я его.
Он пропустил мимо ушей мой вопрос, а переспрашивать я не решился.
- Какое у нас сегодня число? – спросил он меня.
- 27 декабря 1979 года, товарищ командир.
- Все правильно. Запомни этот день.
Отряд начал погрузку, а мы втроем направились в сторону незнакомого нам мужчины, рассчитывая, что он и есть тот самый Свиридов. Мы забрались в  «УАЗ», который направился в центр города.
Здание нашего посольства заметно выделялось среди зданий посольств, других стран, которые находились в так называемом «посольском квартале». Мы прошли мимо постового и оказались внутри посольства.
- Проходите, - произнес мужчина. – Здесь не принято останавливаться надолго.
Мы прошли по узкому коридору и вошли в комнату, в которой стояли две солдатские койки.
- Располагайтесь. Сейчас к вам подойдет начальник охраны подполковник Свиридов.
Мы побросали свои мешки и присели на табуреты. В этот момент в комнату вошел мужчина в гражданском костюме. Мы вскочили на ноги и вытянулись по стойке «смирно».
- На вас возложена большая ответственность, - произнес Свиридов. – Вы будете нести внутреннюю охрану посольства.
- Вопросы ко мне есть?
- Товарищ подполковник, как долго мы здесь будем, - спросил его Харламов.
- Сколько нужно, столько и будете. Сейчас вас накормят и приступайте к выполнению своих обязанностей.
Я сидел на диване, который находился напротив кабинета посла. Неожиданно в городе прогремело несколько громких взрывов, от которых мелко задребезжали стекла в посольстве. Электрический свет сначала начал мигать, а затем погас. Я невольно передернул затвор автомата. Дверь кабинета открылась и в лучах заходящего солнца я увидел встревоженное лицо посла, которого я не мог не узнать. Это был наш Первый секретарь Обкома Табеев.
- Что происходит? – обратился он ко мне. – Почему нет света?
- Не знаю, товарищ посол, - ответил я. – Думаю, что какая-нибудь авария на станции.
Я тогда не знал, что это был сигнал к началу штурма дворца Амина, участие в котором принял и наш отряд.

                ПЕРВЫЙ БОЙ

Через три дня нас сняли с охраны посольства. Мы прибыли в отряд вовремя. По приказу отряд направлялся в провинцию Кунар, а если точнее - в район города  Асадабад. Подразделение должно было пресечь поставки оружия на территорию Афганистана из Пакистана. Мы быстро забрались в кузов «газона», удобно разместившись на матрасах. Машина принадлежала тыловой службе нашего отряда. Раздалась команда и машины медленно тронулись, оставив позади себя здание бывшего медресе. Мимо наших машин промчались несколько БМД. Мы проводили их взглядом, махая руками десантникам, которые сидели на брони. Где-то впереди нашей колонны послышались пулеметные выстрелы, а затем до нас донеслись несколько громких взрывов. Наши машины остановились.
- Приготовиться к бою! – громко скомандовал Марченко.  – К бою!
Вскоре мы узнали, что дорогу из Кабула блокировал восставший зенитно-пулеметным полк регулярной афганской армии.  Мятежники засели в казарме и вели плотный ружейно-пулеметный огонь по всему, что двигалось по дороге. Нам быстро поставили задачу и отряд рассыпался вдоль широкого арыка, который тянулся параллельно дороге. Слева от отряда залегла рота витебских десантников, справа – рота мотострелкового полка. К восставшим мятежникам вела лишь одна дорога с небольшим и узким мостом через арык.
- Приготовиться к атаке! – пронеслась над нами команда Марченко. – Атака по красной ракете!
От меня до моста было метров пятьдесят-семьдесят. Я внутренне приготовился и стал ждать ракету. Это был мой первый бой и я сильно волновался. Боялся ли я тогда смерти, наверное, нет. Я просто не думал о ней. Ракета, шипя, умчалась в синее и бездонное небо Кабула.
- Вперед! – громко выкрикнул Марченко и первый устремился к этому мосту, который разделял нас и мятежников.
Я быстро вскочил на ноги и бросился вслед за командиром, стреляя по окнам казармы. Я успел пробежать метров тридцать, когда передо мной вздыбилась фонтанами дорога. Пули крупнокалиберного пулемета выворачивали из дороги камни и словно пушинки отбрасывали их в сторону. Недалеко от меня корчился от боли раненый десантник. Я попытался подползти к нему, но пуля обожгла мне плечо. Судя по прицельному выстрелу, я понял, что стрелял в меня афганский снайпер. Я достал из кармана индивидуальный перевязочный пакет и бросил его в сторону десантника. Огонь мятежников был довольно плотным и не давал нам поднять голову, а не то, чтобы атаковать. Из-за шума боя я не услышал, как на усиление нам подошли несколько БТР, которые, развернув башни, открыли шквальный огонь по огневым точкам мятежников.
Этот шквал огня заставил на какой-то миг снизить плотность огня противника. Марченко вскочил на ноги и устремился к мосту, за ним бросилось десятка два десантников, среди которых я заметил и бойцов нашего отряда. Когда противник вновь открыл огонь, мы оказались в «мертвой зоне», недоступной пулеметам противника. В окна казармы полетели гранаты.
Мы ворвались в казарму. Марченко устремился на второй этаж, а я и несколько десантников побежали по длинному, узкому и темному коридору. Открыв двери, мы швыряли в комнаты гранаты, уничтожая огневые точки мятежников. Открыв последнюю дверь, я швырнул гранату и прижался к стене. Раздался взрыв. Воздушная волна вырвала дверную коробку, которая ударилась в противоположную стенку, прижав меня в углу коридора. Из комнаты выскочил молоденький афганец и, заметив меня, поднял автомат. Я заметил, как у него дрожали руки, как испуганно бегали его глаза.
«Вот и все», - успел подумать я.
Я закрыл глаза, ожидая выстрела. Но вместо выстрела раздался сухой щелчок. Я нажал на курок, чувствуя, как ответил на мое движение автомат. Я все давил и давил на курок, еще не совсем осознавая, что в магазине уже давно нет патронов. Афганец лежал в метрах трех от меня. Из-под его тела медленно растекалась лужа крови.


                Фрагмент из книги «Шурави».