Продолжение 15

Но один концерт я не забуду никогда. Ко мне обратилась заслуженная артистка Украины Лариса Хазым  Бек. Сопрано. Красивая, молодая женщина:
– Пётр, позволь в твоей программе «Итальянская музыка» спеть две старинные арии Луиджи Керубини «Аве Мария» и Клаудио Монтеверди «О, дайте мне…».

Состоялся этот концерт в колонном зале филармонии. Она своим пением заканчивала первое отделение концерта. Как она пела!.. Мне казалось, что это пение ангела, спустившегося на землю… И вскоре она умерла. У неё был рак. Это было последнее её выступление. Она прощалась с публикой.

В 1985 году у меня были концерты по крупным городам России, где есть филармонии и концертные залы для камерных исполнителей. Последним был Куйбышев, где, как я узнал позже, в театре оперы и балета пел мой однополчанин, певец хора ансамбля песни и пляски киевского военного округа, баритон –Анатолий Понамаренко. В то время он был уже народным артистом России. На концерте у меня не был, хотя в центре города я видел свои афиши. Мы с ним дружили. Жаль, не пришлось встретиться. Наверное, он был на гастролях.

Зато при возвращении у меня в самолёте произошла незабываемая встреча с другим знаменитым певцом. Когда в самолёте я сел в кресло, рядом со мною сел человек лет сорока, то мне показалось, что я его уже где то видел. И тут я вспомнил: «Да это же народный артист России – Леонид Сметанников!».
– Вы Сметанников? – обратился я к нему.
– Да. А вы кто? – спросил он.
– Я гитарист Полухин…
– Видел я ваши афиши, – с улыбкой проговорил он, – Не мешает выпить за знакомство.

Он тут же открыл «дипломат». Достал бутылку армянского коньяка и добротную закуску: бутерброды с колбасой и сыром. Разлил коньяк по мельхиоровым стаканчикам, но подошедшая стюардесса заметила, что распивать в самолёте спиртное не положено. Но узнав, кто мы, сказала: «Только чтобы всё было не очень заметно».
Выпили. Закусили. Разговорились.

– Леонид, – сказал я ему. – Народная песня «Выйду я на улицу» в твоём исполнении – шедевр. Производит большое впечатление на меня. Но когда ты поёшь русский романс Фета «Сияла ночь», то в нём делаешь существенную ошибку. Ты поёшь: «Рояль был весь разбит и струны в нём дрожали…». Леонид, Афанасий Фет, был дворянин, у дворян не были разбитые рояли. Это в наше время в клубах стоят разбитые рояли и всё исполнители так поют. У Фета в стихах написано: «Рояль был весь раскрыт…».
– Ну, надо же! Пётр, я всегда так пел. Спасибо. Теперь буду петь, как у Фета.

Я ему рассказал, что выступаю с народными артистами: Дмитрием Гнатюком, Константином Огневым, Дмитрием Тимохиным и, что в киевском оперном театре по понедельникам устраивают вечера старинного русского романса. Его это заинтересовало: «Предложу и своим организовывать подобные концерты», – заверил он. Так за дружеской беседой, с коньячком, который сделал нас более свободными в общении, мы прилетели в Москву.
Я часто слушаю в его исполнении песню «Выйду я на улицу». Великий певец. В этой песне показана русская удаль, широта русской души. Замечательный голос. Мне кажется, что это последний великий певец из плеяды русских певцов.

Однажды, пью кофе в кофейне. Заходит знакомая девушка с парнем. Её зовут Ольга, я с ней был знаком семь лет назад, когда ей было восемнадцать. Но мы не виделись более года. Увидев меня, подошла. «Почему ты отворачиваешься?» – спрашивает. Отвечаю: «Ты с парнем, и я не хочу тебе мешать устраивать личную жизнь». Она меня заверила, что это не её парень, а сотрудник клуба «Пищевик», где она работала художником.
Я взял ей кофе, пьём и ведём беседу. Рассказываю, что уже год, как в разводе. Она мне говорит: «Ты обещал, когда разведёшься – женишься на мне». «Если обещал, – говорю, – то свои обещания выполню. Когда пойдём в ЗАГС подавать заявление?». Ответила: «Хоть сейчас». Я звоню своему другу, директору филармонии Аркадию Лобанову:
– Я женюсь и зайду к тебе с шампанским.
– Ты что?.. Только год на свободе и опять? – удивлённо говорит он.
– Я обещал девушке, – говорю.

ЗАГС находился в пяти минутах ходьбы от дома Аркадия. Но заявление у нас не приняли. Оказывается, в двадцать пять лет она не поменяла фотографию на паспорте, а ей было уже чуть больше. Ольга расстроилась, мы зашли в гастроном, купили коньяк, шампанское и пошли к Аркадию. Дверь нам открыла Наташа – жена Аркадия. Она музыковед, дочь профессора Павлюченко. Стол был уже накрыт.

Ольга поменяла фотографию. Нас расписали. Я на восемнадцать лет старше неё. У нас родился сын в 1986 году. Это год Чернобыльской катастрофы. Родители Ольги поменяли Новую Каховку на Киев. Люди бежали из Киева и охотно менялись на другие города. Мы жили у родителей. Потом министр культуры дал мне временное жильё. Я предложил дать сыну имя Стронций, но родители Ольги и она воспротивились этому и дали имя отца Ольги – Борис. Жаль. Звучало бы, как имя римского императора.

             О гастролёрах и Валерии Петренко

Помню, в Киев приехал итальянский гитарист, не помню фамилию, Зал был полон. На сцену вышел мужчина около пятидесяти лет, с усиками и приятной улыбкой. Ведущая, полноватая красивая еврейка, объявляет: «Каркасси, этюд ля мажор». Далее, программа третьего класса музыкальной школы. Конечно, такого на сцене я ещё не слышал и получил удовольствие наблюдать, как пятидесятилетний горе артист играет детские пьесы. После концерта он нам рассказывал, что он столяр, бизнес пошёл плохо и знакомый импресарио устроил ему концерты в СССР.

Не лучшим был концерт французского гитариста Жан Пьер Жюмеса в большом зале консерватории. Он начал концерт Чаконой Баха. Играл по нотам. Сыграв страницу, он останавливался, говорил: «Пардон», переворачивая страницу, играл дальше. Снова останавливался. И так все двенадцать страниц текста. Длительность пьесы четырнадцать – пятнадцать минут. Он играл вдвое больше. После концерта меня спросили о впечатлении. «Уж очень много он напардонил», – был мой ответ.

Валерий Петренко, когда начал аккомпанировать народному артисту СССР Юрию Гуляеву, видя его успех, его гонорары, понял, что классическим репертуаром популярность не заработать – начал играть фламенко, стучать каблуками, как танцоры фламенко и даже петь собственные песни. Тогда я понял, что Валере, как гитаристу классического стиля пришёл конец. А был виртуоз экстра класса.

Я был на всех его концертах, мои концерты, видимо, он не посещал. Наверное, не хотел терять своё драгоценное время, разучивая пьесы фламенкиста Пако де Лусия. Когда русский гитарист играет фламенко – это тоже самое если бы испанец, играл на балалайке. Чтобы играть фламенко, нужно родиться в Андалусии и впитать в себя с молоком матери дух этой области Испании. Музыка фламенко не всегда поддаётся написанию нотами. Поэтому, смешно и наивно выглядят русские гитаристы, копируя игру великих фламенкистов.

Можно скопировать всё, многие гитаристы копируют даже великого Сеговию. Альфред де Мюссе – французский поэт сказал: «Мой стакан небольшой, но я пью из своего стакана». Даже небольшие достижения приносят удовольствие, когда они собственные. Копии хороши в начальном ученическом периоде. Художники начинают тоже с копирования великих.
Однажды я пришёл на очередной концерт Петренко. Зал был почти полон. Много гитаристов приходили на его концерты. Меня многие знали, но на мои концерты не все ходили. Но я им тоже портил настроение, когда играл на телевидении, а играл я часто в дуэте со скрипкой, с клавесином, с квартетом. Мне сказал один остряк: «Включаю первый канал – ты с Которовичем, второй – ты с сольным концертом, третий, – опять ты даёшь интервью журналисту».

На этом концерте Петренко играет, публика аплодирует. Валерий с улыбкой принимает аплодисменты. У него улыбка, как на картине художника Александра Иванова «Явление Христа народу». Там на переднем плане улыбается персонаж… Уж очень похожая улыбка. Ведущая концерт объявляет: Пако де Лусия – румба «Между двух вод». Когда Валерий спросил меня о румбе, которую он играл впервые, я откровенно сказал, что слышу румбу между двух ног.

Помню, я был на гастролях в Харькове, после концерта ко мне подошла женщина с дочерью и говорит: «Дочь учится у Ивана Балана. Не могли бы вы её послушать?». Я сказал, что у меня нет времени, я опаздываю на поезд, но если она учится у Ивана Митрофановича, то будет прекрасной гитаристкой. Имя девочки – Галина Вернигора. Прошли годы. Как  то я увидел на украинском телевидении её выступление. Играла уверенная в себя артистка. Потом она вышла замуж за англичанина, поменяла фамилию.

Она не повторимая, с яркой, виртуозной игрой. Мне гитаристы говорят: «Она жеманная кукла». Я слушал видео запись концерта в Португалии, когда она на бис завязывает себе глаза и играет «Двадцать четвёртый каприс» Паганини Я им ответил: «Завяжите себе глаза и сыграйте хотя бы „Во поле берёза стояла“ Иванова  Крамского, а после поговорим».

Несколько лет спустя пригласили нас: меня, Богодара и альтистку Мелу Таненбаум дать концерт в большом зале ленинградской консерватории. Программа первого отделения: «Шесть флорентийских дуэтов», «Романс» из «Большой сонаты для гитары» в сопровождении скрипки, «Соната ля мажор» для скрипки и гитары Паганини. Второе отделение: восемь этюдов  каприсов для двух скрипок Венявского. В малом зале консерватории играли «Квартет до мажор» Паганини, «Концертное трио для альта, виолончели и гитары», «Трио для скрипки виолончели и гитары», «Квартет ля минор», пригласив виолончелиста Виталия Мальцева.