Рассказ

               
    Я родилась в Москве, но по семейным обстоятельствам – брошенные папой и мужем, измученные наступившей бедностью, мы с мамой переехали в подмосковную деревню… Там я пошла в школу – в перешитом в платье лыжном костюме, с книжками подмышкой.
  Однажды я проснулась под утро от внезапного шума: посреди их комнаты стояли две незнакомые женщины и кричали на  маму: «Ах ты, шалава! Захотела мужика увести! Володя, ну-ка собирайся быстро!». Мама сидела на кровати в наспех накинутом поверх ночнушки халате, а дядя Володя, ни на кого не глядя, виновато и поспешно натягивал брюки, путался в рукавах тельняшки.
        От испуга зажмурившись, я натянула на голову одеяло. Что им надо, этим злющим теткам? От шума, наверно, уже хозяева дома проснулись. Будут потом ругаться и опять говорить, что зря сдали комнату одинокой женщине с девятилетним ребенком, который еще и лазает везде.
    На днях мама случайно увидела, что я взяла из хозяйского буфета пару леденцов и успела засунуть их в рот. Тогда мне больно досталось от матери ремнем по попе. Однако, стерпела, только слегка повизгивала. Знала, что наказана  поделом. Но уж очень хотелось попробовать эти чудесные сладости, ведь мама их никогда не покупала. Говорила, что нет денег даже на картошку, не то что, на всякую ерунду.
   С сильным треском хлопнула дверь, крики прекратились. Я с опаской высунула голову из-под одеяла и увидела, что плохие люди ушли, забрав с собой дядю Володю. Мама тихо плакала, уткнувшись в подушку. «Мам»,- позвала ее.- «Ты чего?».
«Ничего, спи, моя хорошая»,- с трудом выдавила  мать. Но - своим небольшим умом я понимала, что у  мамы случилось горе. Дядя Володя был веселым, добрым... Приедет ли он опять в деревню с гостинцами из Москвы? Наверно, его забрали  насовсем...
    /Из дневника матери: «Ведь счастье потерять легко, а как найти?.. 1956 год, 24 сентября – счастливый день и ночь... Да, верно, иногда «любовь горит скорей тонкой свечки в жарком божьем храме». Так и моя любовь двухгодичная сгорела в одни сутки. 25-го пришли И.М., Зина и...»
«Расставанье мы не забыли, злые люди нас разлучили...». Дай, Бог, им всем счастья, а мне - страдать вновь...
26.09.- Нет больше сил, какая это пытка!»/
   После этого случая мама стала часто болеть, не всегда могла ходить на работу в библиотеку. Уж тем более в клуб на танцы,- как раньше, когда и я, девчонка, могла с ней пойти. Как интересно было кружиться там рядом со взрослыми и представлять себя популярной тогда Лолитой Торрес! Я очень любила танцевать, мечтая стать балериной. Мы с мамой даже написали письмо Галине Улановой в Москву, правда, ответа не получили. Но так хотелось подражать знаменитой балерине «из телевизора», семеня на носочках перед толстой телевизионной линзой с водой!
               
                2
               
Мама похудела, постоянно глотала лекарства, а потом ее надолго положили в больницу. A меня поселили в семье живущих через дом от нас Ильичевых, очень добрых и хороших маминых знакомых. С их дочкой Ниной мы дружили, шили платья куклам, наряжались во взрослые платья, влезали в большущие туфли на каблуках и выступали перед взрослыми «с концертом».
    Прошел год. Потом меня опять на все лето отправили в пионерский лагерь.
Там я участвовала в смотре самодеятельности отрядов, танцуя под музыку Глинки своего любимого умирающего лебедя, хотя пелось про жаворонка. Мелодия и слова были грустными и красивыми: «Между небом и землей песня раздается...». Я плавно взмахивала руками, как крылышками, кружилась, наклонялась и «плыла» на носочках. Все дружно аплодировали, а я чувствовала себя настоящей артисткой! Кланялась…
    Еще часто ходили отрядом на речку купаться, в походы. Особенно запомнился  прощальный вечер у костра,- трещали ветки и сыпались искры, а все пели пионерские песни, уплетали печеную картошку. Потом играли в любимый «Ручеек», где можно было смело вытянуть за руку понравившегося мальчика.
   Вторая лагерная смена закончилась, почти все дети разъехались по домам. А я осталась. В пересменку было очень скучно, хотелось тоже домой. А впереди ожидал еще месяц в пионерлагере.
   Но неожиданно приехала мамина подруга - тетя Клава. Она работала в деревне завклубом и всегда шутила, смеялась, не как моя грустная мама. Тетя Клава сказала, что забирает меня домой, что приехал папа. И я запрыгала от радости - ура, домой!
   Мы сели в колхозный грузовик и поехали домой. Через стекло кабины припекало солнышко, машину трясло на колдобинах, я с удовольствием распевала выученные за лето песни. Подъезжая к деревне, тетя Клава неожиданно сказала: «Деточка, твоя мама умерла в больнице». Я как-то не придала значения тетиным словам, просто не знала еще, что это значит - умерла. Все мысли были о том, что сейчас я увижу свою закадычную подружку Нину! Она была мне, как младшая сестренка. И по прибытии сразу побежала к Ильичевым. Но подружка тут же взяла меня за руку и потянула за собой: «Пойдем в клуб, там твоя мама».
   Мама лежала на возвышении в клубе, около ее гроба стоял почетный  караул. Вскоре гроб подняли и понесли - под громовую музыку оркестра - на деревенское кладбище. Рядом со мной шли приехавшие издалека дядя Герман - родной мамин брат - и отец, которого я почти и не знала. Он просто исчез , когда мне было  четыре года, мама долго искала его и говорила, что он не хочет платить какие-то «алименты». Однажды отец приехал на несколько дней - «проведать дочку», как он сказал, мы вместе даже сфотографировались на память. Я очень берегла это фото, где папа был в красивой милицейской форме с погонами, и я, нарядная, улыбалась рядом с ним.
  Председатель колхоза говорил всем что-то хорошее о маме, а я смотрела на мамину улыбку в гробу. Наверно, у нее уже ничего не болело, и ей там было хорошо... Потом люди закрыли крышку, опустили гроб в яму и засыпали землей. Холмик обложили венками и цветами. Вдвоем, дядя с отцом, посадили березку у маминой могилки и сфотографировали место – на память, как сказал дядя. «Мама теперь на небе»,-объяснила тетя Клава.
    /Позже, вечерами я любила выходить на темную безлюдную улицу и, глядя на луну, думала: «Пусть бы Она била меня каждый день, но была бы жива!»./
   
   Люди в деревне оживленно обсуждали, с кем останется ребенок. Мне советовали ехать с отцом, родной, мол, все-таки.
   А у того уже было двое детей от второй жены: мальчик, на четыре года младше меня! /Оказывается, отец женился на моей молодой няньке, которую он взял мне, так как мама болела. Обрюхатил ее…/ и годовалая девочка. Дядю из Сибири не знала совсем. «С папой», – послушно cогласилась я.
   Нам погрузили скудные пожитки на телегу /от мамы осталось совсем немного вещей: цигейковая шубка с шапкой, платья, 2 кулона, фотоальбом и записная книжка/ и поехали на станцию, чтобы сесть в поезд, идущий на Ленинград. Состав резво помчал осиротевшую, меня  в чужую новую жизнь…
   Через месяц  я пожалела о своем выборе- жить с отцом, но что могла сделать беспомощная девочка.?!
Послесловие:
 Теперь и сгоревшего от водки отца давно уж нет, брат пошел по его дорожке и тоже сорокалетним погиб… У сестры крепкая семья, дочь. Но мы почти не общаемся… Мачеха жива, болеет.
   После того, как я тогда приехала и стала отцу живым укором тому, как он предал свою первую любовь, пронесенную обоими через всю войну, он запил. И скатился на самое дно… Женщина не смогла построить свое счастье на нашем горе.
А у автора этого рассказа всё замечательно.

















               
                1