Народный губернатор

            Ты зря пошёл, Миша, во власть,
             Она таких не очень любит,
              Уметь здесь нужно врать и красть,
               Нет этих качеств – вмиг погубит.

И погубила. Сколько бы не говорили о бешеной скорости
автомобиля, в котором находился Михаил Евдокимов, других
факторах – трагедия случилась, его не стало. А народ на Алтае
и сегодня не верит, что случившееся – простое ДТП. Так прям
и говорят: - « Не пришёлся ко двору, видать, Мишаня. Не приняли
его портфельщики, да «слуги народа» в свой круг.
     Уж что не приняли, то не приняли, чего уж там. Михаил
Сергеевич вышел из народа, служил народу и по детской
наивности всех очень хороших людей , да к тому же превосходных
артистов, считал, что он сможет помочь землякам алтайской
деревни встать на ноги. И многие простые люди думали так же.
Но всё оказалось, к сожалению, сложнее…
               …Как гром среди ясного неба сообщение по телевидению:
 - « В автомобильной катастрофе на трассе Бийск – Барнаул погиб
губернатор Алтайского края…»
Дальше помню плохо, думал сердце разорвётся от отчаяния, тоски.
 - Как же так, почему именно с ним, неужели подстроили?
А перед глазами телевизионные кадры, газетные статьи о
противостоянии Евдокимова с местными чиновниками, депутатами
и всё более увеличивающаяся пропасть между ними.
    Долгое время я не мог понять, почему это происходит. Человек
вернулся в родные края , полон сил и энергии сделать хорошее
людям. Представители власти, депутаты – тоже местные.
Объединяй усилия, да работай. Ан нет.Так-так-так. Что – то ещё
неосознанное, пока несформировавшееся, забродило в мыслях.
Я прокручивал две встречи с Евдокимовым в голове. Конечно,
не специальные они были и персональные, чисто случайные,
но были они, были. Первая в Барнауле, прямо на площади  имени
А. Сахарова. Идём с братом, смотрим толпа молодёжи, смеются,
восторженно аплодируют. Подходим, балдеть и мы с братом
тоже мастера. Оба-на, Миша Евдокимов собственной персоной.
Вроде свой , алтайский, весельчак и балагур, а подойти боязно:
как-никак, губернатор. Сам не пойму почему, но он обратил
на нас внимание и приветливо помахал рукой. Не подойти после
этого? Ага, щас, конечно, подошли, Молодёжь расступилась.
Ну , конечно, не из-за меня, скорей из-за брата: он у меня служивый
и был в форме.
   - Что , тоже интересно стало? – спрашивает губернатор, а сам
весёлый, улыбчивый.
 - Да вы не стесняйтесь, я тут у молодёжи подпитку получаю.
Ребята мне без всяких чиновничьих подковырок, да позаугольев
правду- матку режут о губернаторских промах. А я не сержусь,
спасибо наоборот говорю. Это вам не после бани с красной
мордой по деревне «не наших» гонять.
   И сам так заразительно засмеялся, что мы все , конечно,
поддержали.
  И вдруг неожиданно стал серьёзным. Быстро пожал стоявшим
рядом руки , нырнул в подъехавшую машину. Почему-то показалось, , что он хотел ещё что-то сказать, затаённое, важное,
но приберёг.
    А вторая встреча случилась на Айском озере. Место очень
красивое. Его любят и жители Алтайского края и Республики
Алтай. Летом здесь отбоя нет от отдыхающих: как от «новых
русских», так и от старых. Вообще, правда, здесь здорово.
Есть где покупаться, позагорать, пивка попить, музончик послушать. Сидим мы с братом за столиком в открытом кафе
и разговор, конечно, про пиво не забываем. Вдруг какое-то
движение и возгласы;
  - Пацаны, мужики! Миша Евдокимов приехал!
Глядим, точно, две машины легковые остановились и артист
знаменитый и губернатор. с неподражаемой  бородкой заходит
в кафе и как-то по-простецки садится за столик. И вот везуха,
за три столика от нас. Чудеса продолжаются. Михаил Сергеевич
быстро и весело осматривает зал и…узнаёт нас. А чего тут
не узнать – прошло дней десять как мы в Барнауле с ним
несколькими словами  перекинулись. Приглашающий жест
и мы рядом за одним столом. Шутки, прибаутки, смех – и это
в памяти на всю жизнь. Когда Евдокимов узнаёт, что я тоже
на сцене не новичок и немножко пером балуюсь, мы становимся
почти друзьями.
         А в это время…. Восторженные отдыхающие, видя, что их
любимец не при делах, а на отдыхе, вначале потихоньку, а затем
всё громче и громче начинают аплодировать. И вот уже шквал
аплодисментов и восторженный  рёв, нет, а убедительная просьба
на лицах:
   - Миша, мы тебя любим, ну снизойди!
А что? И снизошёл. Встал, подошёл к микрофону, что-то
шепнул музыкантам и как-то всё равно неожиданно для всех
запел. Но не так как раньше я видел и слышал по телевидению.
Это было совершенно другое. Первые же звуки музыки заставили
замолчать всех, кто сидел за столиками и стоял около  эстрады,
да и слова  захватили всех. И ты уже не здесь, а идёшь дорогой
просёлочной и видишь то, о чём проникновенно поёт Евдокимов:
                В стороне от бетонных развязок
                И угрюмых больших городов,
                Он стоит как из русских сказок,
                Залетевших из прошлых веков.
                Деревянный, замшелый, убогий.
                С покосившимся напрочь крыльцом,
                Пригорюнясь у старой дороги,
                Домик – дедушка с добрым лицом…
Чувствуется, что слова настолько выстраданы певцом, что стали
частью его, и сразу вспоминаю, как мы с отцом поехали на свою
малую родину, где небыли лет двадцать. И меня вот также
резануло по сердцу, когда мы подъехали к посёлку, которого…..
не было. Только стоял один – одинёшенек наш дом.
Толи почудилось, а может нет, но дом, увидел нас и заплакал….
Не о нём ли пел наш земляк:
                Домик у дороги, домик у дороги,
                Где же твой хозяин, Бог твой и судья,
                Домик на дороге, стану на пороге,
                Постучусь, не здесь ли, ты судьба моя.
А дальше Михаил Сергеевич даже как-то не по-губернаторски
выдал:
          А вокруг дачи всё ,да усадьбы,
          А вокруг роскошь и голытьба,
          Ну а домику чудятся свадьбы,
           Деревенская снится гульба.
            Ну а домику хочется кости
             Поразмять вековые свои,
             Да видать , уж давно на погосте
             Те, кто жил здесь в согласьи, в любви.
Песня закончилась, а все сидели и молчали, потрясённые.
Аплодисментов не было, они были сейчас просто неуместными.
А Евдокимов посмотрел в нашу сторону, тряхнул головой и запел
об отце, только не понять о своём или о нашем. Судьбы отцов
послевоенных пацанов были схожи как две капли воды.

          Ах, отец, жизнь тебя не ласкала,
           Не искала удача тебя,
          Жизнь тебя в море слёз полоскала,
          Обжигала в горнилах огня.
          За спиною тревоги, остроги
           И крутые дороги войны,
           А твои твердолобые боги,
           Да кому они нынче нужны.
Ах, отец, жизнь такая вот штука,
Схожи мы и не схожи с тобой,
А теперь между нами разлука,
Может быть, Млечный путь весь длиной…
    И такая боль и тоска в голосе певца, что сегодня мне кажется,
что он предчувствовали свой приближающийся конец…
      Мой отец тоже воевал, тоже сидел в тюрьме по доносу,
тоже ненавидел твердолобых богов и тех, и сегодняшних,
которые ещё страшнее в своей безыдейности.
Когда Евдокимов сел снова за наш общий стол , я поведал ему
об этом, рассказал об отце. Слушал он серьёзно и становился
всё более задумчивым и отрешённым, что даже пришлось
шутливо толкнуть его в бок:
            - А по кружечке пивца,
              Чтоб забилися сердца,
               Обца – дрица, об – цэ –ца
  -А , Михаил Сергеевич?
Рукой провёл по глазам, вроде отгоняя свои мысли, и сказал,
как припечатал:
   - Да, мужики, сколько ещё пакости у нас в России. Неужели
не перевернём её матушку? Как жалко простых людей…
А вот «перевёртышей» и сам не люблю, да и в партиях не очень
разбираюсь. За народ обидно,- и он тяжело вздохнул. И снова
ко мне:
  - А стихотворение ваше о войне мне понравилось, будет
время попробую что-нибудь с музыкой. 
   Расставаясь, подходил ко всем и прощался за руку. И не ошибусь,
всем казалось, уезжает большой друг, ближайший родственник.
     Наконец-то всё встало на свои места. Память сама подсказала
ответ на мучавший вопрос, почему Евдокимов не нашёл общего
языка со многими из краевых чиновников, «слуг народа».
Забота, в первую очередь, только о себе любимых, красование
перед публикой, каждодневное словоблудие, боязнь потерять
кресло- всё это высасывает душу, делает её мелкой и подленькой.
Вот она та черта, которая разъединила Его и их. Он в своей
жизни торопился и бежал, боясь не успеть.
Так же это было и в последний раз….
      Брат Михаила Сергеевича, кстати очень на него похожий,
Костя, тоже не очень верит в случайность гибели. В память
о брате он продолжает его дело – выступает с концертами,
на которых поёт песни своего Миши. Пусть не так знатно,
но Константин Сергеевич понимает это и говорит:
     - Вспомните, что пел братан в одной из своих песен и вы
поймёте меня:
          Некогда жить, некогда любить,
            Некогда залётное счастьице ловить,
            Некогда, некогда память ворошить,
             Помирать нам некогда –
              Значит, надо жить!
   Что мы и делаем с вами, помня о своём любимом артисте
и народном губернаторе.