Редкая птица долетит

        – Де-е-е… Я на минутку. Вопрос можно? – внук стоял в дверях с какой-то открытой книгой в руках.
        – Опять поспорить хочешь?!.. Давай… его сюда! Вопрос-то! – я приготовился слушать.
        – А что это за птица по названию «редкая»? – внук внимательно ждал ответа.
        – Ну-у-у… Как таковой… Это птица, которая встречается в данном месте и в данное время редко. То есть не всегда. Не часто. Ясно?
        – Нет! «Редкая» – слово с заглавной буквы, – не унимался внук, – в Интернете Яндекс высыпал столько разных птиц, что… А кто-то даже написал, что «редкая птица долетит до середины Днепра, да и той там делать нечего!»
        Что за птица-то?
        – Тимка! Не тупи! Это образ такой у Гоголя. Так он дает читателю представление о том, что Днепр – широкая река.
        – Она где широкая? У нас в Смоленской области, я смотрел… не такая уж она и широкая… – не унимался тот. – А если эта птица кое-как и долетит до середины… То как она до берега-то… Или обратно? Обычные-то птицы вон в Африку запросто от нас летают. А «редкая»…
        Что это за птица-то такая?
        ...Страус – птица редкая... На Днепре-то... Да и на Волге не часто встретишь-то... летящую-то...
        Я молчал и смотрел на внука, пытаясь найти на  его лице хоть тень смущения. Нет! Оно было спокойно. Глаза чисты и наивны.
        – Ты хочешь сказать, что Николай Васильевич тут – в «Страшная месть» и во всех «Вечерах на хуторе близ Диканьки», как вы говорите, накосячил?
        …Считаешь так – считай!
        – Да нет… Просто, может, ему сподобнее было бы писать на малороссийском языке? – в глазах внука появился оттенок стали.
        – Вона ты куда! Не рановато ли ты для себя решаешь столь сложные задачи, дружок-пирожок? Может, повременишь годик-другой с выставляемыми оценками другим, а? «Не судите, да не судимы будете» – Евангелие от Матфея. У тебя претензии и к Евангелию?
        – Нет ни к кому. Я спросил у тебя с твоего разрешения. Ты ответил. Оказалось всё просто. «Не любая птица полетит на середину Днепра» – ответ понятный и логичный. Без дела, зачем крыльями махать. Могла бы, но не хочет. Захотела бы – долетела бы. Я только об этом. При чём здесь… Писать-то о птицах зачем?.. Да ещё и на русском?
        Я замолчал и мысленно стал считать до десяти.
        Встал, достал с полки работу Г. П. Данилевского «Знакомство с Гоголем».
        Пробежавшись по закладкам, прочитал вслух: «…Нам, Осип Максимович, надо писать по-русски, – сказал он, – надо стремиться к поддержке и упрочению одного, владычного языка для всех родных нам племён. Доминантой для русских, чехов, украинцев и сербов должна быть единая святыня – язык Пушкина, какою является Евангелие для всех христиан, католиков, лютеран и гернгутеров.»  Гернгутеры – это последователи Моравской церкви.
        Как видишь, у Николая Васильевича, считающего себя малороссом, были причины и соответствующие убеждения, чтобы учиться в России и писать на русском языке.
        Хотя письма друзьям он писал на малороссийском языке.
        Его право – это право писать, как и на каком языке, он считает нужным, твоё право читать, или не читать написанное.
        Убедительно?
        – Вполне! – сказал внук и вышел из кабинета.
        В голову лезли всякие мысли: «Достанется  ещё нашим детям от наших внуков! Хлебнут!..» – подумал я, – «Отомстят внуки родителям за дедов-то своих!..
        …Воробей – птица нередкая – следовательно, до середины Днепра не долетит.
        …Пингвин – редкая… Да… уж!
         …Может, летает не поперек, а вдоль?.. Через три славянских страны… все-таки.
         …Прав ты, Иван Сергеевич! Прав! Велик и могуч, ты, русский язык! «Не будь тебя – как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома».
          …Да… уж!.. Сказанул ты, так сказанул, князь Олег… про мать их… 
          …Я про города-то русские.
           …И чего тебя не нарекли Миколой или Панасом, например?!..  Как бы все просто теперь было.»