Фашизоидность истории

   
   "Вы ещё не искали себя, когда нашли меня. Так поступают все верующие; потому-то всякая вера так мало значит" Ф.Ницше


...Фашизм крайняя форма консолидации народа. По целому ряду факторов этот механизм может включится в любой момент. Спящий ген фашизма живёт в каждом народе и до поры ждёт своего часа, не обязательно что он настанет. Фашизм может начаться с любви к берёзкам, а закончится сооружением виселиц из берёзовых брёвен для любящих пальмы. Попавшимся под горячую руку без разницы за что их будут истреблять по принципу крови, духовности, идеологии или классовой принадлежности. Убийство есть убийство, чем его не оправдывай. Исторический процесс попутно ещё и судебный процесс над его участниками. Геноцид перманентный фактор истории людей. Все мы потомки кроманьонцев, питавшихся мясом неандертальцев.
    Нетрудно представить мир сплошных наполеонов и аттил. Оставь их наедине друг с другом, они выстроятся в той же пищевой иерархии, что и прежде. Скопище сверхлюдей подобны паукам в банке, где последний умирает от голода.
    "Поистине, человек -- это грязный поток. Надо быть морем, чтобы принять его в себя и не стать нечистым. И вот -- я учу вас о сверхчеловеке: он это море, где потонет презрение ваше."
    Ницше, задавший этот пафос, не договаривал, воля к власти вырождается во власть ради власти. Ну ведь кроту было видно, для осуществления сверхчеловеческих фантазий потребуются массы безропотных исполнителей для промышленного уничтожения непокорных, а оставшиеся палачи начнут внутривидовую борьбу за близость к вождю. Потом вожди набросятся друг на друга.
    Так и вышло.
    20-й век дал кошмарную иллюстрацию соревнования радикальных утопий. Любитель варёной человечины, сожрал любителя сырой, а третий, капая слюной,  наблюдал, пока, подгадав момент, не слопал выжившего по всем законам застольного этикета. Так наступило торжество либерализма, за неимением конкурентов медленно пожирающего самого себя. Тем временем бастарды погибших каннибалов подросли и с прежним аппетитом требуют чего покушать. Умрёт либерализм, история повторится по тому же сценарию. Кого на этот раз будут утилизировать на алтарях идеологий, вопрос открытый.
    Не будем выпячивать идеологию, аппетит к человечине априорный. Идеология лишь рационализация древнего инстинкта взаимопожирания, до поры спящего под дырявым одеялом Культуры. Впечатление, что Некто принципиально не заинтересован в существовании травоядного человека, ему подавай драму сцепившихся в последней схватке трупоедов. Блиннн, так и вижу, сидит такой жутко "трансцендентный" у монитора, парит ноги в тазике, и высунув язык, мучит нас своим джойстиком.
    Сверхчеловек уже носит вирус недочеловека, питающего любовь не к человеку, а к человечине.
    "Высшее чувство человека –- тоска по сверхчеловеку",-- тоска по тирании над другими, которые "не хотят понимать великое". А "быть великим — значит давать направление" стаду рабов, погрязших в своём рабстве. Гнать их за горизонт своих желаний.
    Вроде бы верно -- без идеалов люди начинают хрюкать. Но это же случается и под хрюкающие идеалы. Философы чихают -- мир харкает кровью.
    Казалось бы, "легко критиковать Ницше, не прожив с ним его абсолютное одиночество, он точно не автор массовых "юберменьшей". Трогательно, но не бог весть какое алиби. Каждый серьёзно мыслящий в положении крайнего одиночества. Иначе стоящая мысль не инкубируется. Ницше ждала судьба всех неверно понятых философов. Однако косвенно он виноват своим воинствующим максимализмом. "Если война – это зло, то зло необходимое." Посмотрите на фото, где Фридрих, ещё тараканоусый очкарик, видимо, подражая Бисмарку, в мундире с саблей наперевес смотрит на нас самодовольным идиотом и вам всё станет ясно.
    Моисеебородый Маркс ведь тоже не знал, что дело обернётся ГУЛАГами, хотя в самой идее насильственного обобществления мысль затолкать людей в бараки уже таились крысой. Я уж не говорю о Христе, который вроде бы не в ответе за зверства инквизиции и межконфессиональную мясорубку, но непримиримый характер христианства породил такие явления. На прокрустово ложе его безкомпромиссного "или-или" угодила двухтысячелетняя история человечества. Языческий мир подобной резни не знал. За окровавленный хитон Иисуса больше умерло, чем спаслось.
    Повторяю и буду повторять -- величие не во всесилии и неограниченных возможностях, а в способности, если не выжить, то сохранить достоинство в безвыходной ситуации. То есть -- в мужестве быть. Гипотетический Бог, таким образом, гораздо ниже своих творений. А Сверхчеловек, тех, кто осуществляет его волю к власти. Проповедовавший культ силы, Ницше, этого не понимал, оттого и оказался кумиром ничтожеств с гипертрофированным эго.
    Разумеется, я, как человек заставший ту эпоху, рассуждаю с позиций гуманизма, сформированного христианством. Но тот же гуманизм потерпел крах в 20-м веке, породив постмодернистское недоверие к человеку. Перефразируя Ж.-Ф. Лиотара возникает вопрос -- что стоят муки Христа после Аушвица? Вначале в центре мира был Бог, затем Человек, когда и он умер смертью Бога, на трон мира воссело Ничто, и не как некая вакансия, а полноценное всезначимое целеуказание. Человек стал свободен от самого себя. Что с этим делать, никто не знает.
    В постхристианском мире осталась надежда на новую метафизику. Старые боги умерли, новые не появились. Священные писания прекрасны, но и они утомили навязчивой тавтологией. От бесконечно повторяемых фуг Баха и строк Нагорной проповеди тоже можно сойти с ума. Современный сетевой человек, отказавшись жить по ветхим духовным инструкциям, сам ищет дорогу в будущее, блуждая в тэговом лабиринте инета. Интернет незаметно стал новым пантеистическим божеством.
    Универсальные метанаррции дробятся на микронарративы согласно вкусовым предпочтениям. Уникальное становится универсальным трендом.
    Остальной неевропоцентиричный мир фиктивно духовен. Был, видел, знаю. Там кроме культа наживы ничего нет, Западу ещё потягаться. Ясно одно, продукты распада христианства удобрят Землю для новых духовных посевов. В индукции техногенного фактора человек неузнаваемо изменится и станет тем, чему еще нет названия.