Кошачья мама. Глава 4

Глава четвёртая



          Есть одно место на земле, где не одну уже ночь не спит женщина. Старая женщина. Некрасиво звучит и читается правда? Но эта женщина старая по взаправдашнему.  Детское смешное, но такое точно определяющее слово. И нужное слово. Состарило женщину не пережитое горе. Есть такое горе, которое живёт с вами бок обок, изо дня в день, из часу в час всю жизнь. Ежеминутное, ежесекундное порой горе. Как тень ваша. Это оно так преждевременно старит человека.

          Мать Фёдора инвалида много лет живёт без сына. Уехал сын к отцу в Сочи. Окончил семинарию. Живёт вместе с отцом при церкви. Работает и всё у него хорошо, только вот ног нет. Недосмотрела мать, загубила жизнь сына в детстве. Мужа от себя отворотила этим. Хорошо, что отец сына принял. Стал стесняться сын материнской о себе заботы, мужчиной стал. С отцом ему лучше. На столе перед женщиной лист письма. Вскрытый конверт рядом. Который раз она его перечитывает? Аккуратно свернёт и в конверт положит. Пройдёт минут пять, достаёт снова и читает. Бывший муж, так давно бывший, что забыты главные даты, такие как регистрация брака,  день первой встречи, первого свидания прислал бывшей жене светлое письмо, такое светлое, что склонённое над ним лицо пожилого человека просветлело, насытилась кожа как влагой честными и правильными словами. Ой, какими правильными! И не видела его бывшая жена море, а всегда хотела его увидеть, и закат и восход солнца над ним и чаек и медуз. По песку горячему бежать и бежать ему навстречу! Ой, что это она разукрасила фантазии не теми красками. Бывший он муж, батюшка церковный. Человек людьми почитаемый и Богом привеченный. И нечего ей бояться. Люди живут всюду. А там ещё и сын её живёт, и муж бывший. Стены, они везде стены. Всё остальное в памяти и сердце. Старость встречать надо с родными людьми. Такими словами письмо бывшего мужа и заканчивается. В эту ночь женщина ляжет спать с новым лицом, новыми желаниями и как ни странно для её возраста мечтами, почти девичьими. Есть подозрения, из собственного опыта, что мечты у женщин не стареют и остаются девичьими на все времена. И если вам отвечает  ваша женщина отказом на предложение купить ей цветов, не верьте. И не задавайте таких вопросов, просто купите их ей.

          Утро Фёдора инвалида отличается от утра многих людей колокольным звоном к заутренней молитве. И мало кто из нас спешит на этот зов звон. И как это понятно. И как это не понятно.
Вчера Фёдор сказал Люсе, что побирается и немного приукрасил, и права женщина указав ему на его злость. Как закрутит иной раз, что держись коляска, а то развалишься. Он не стоит у ворот церкви, он запросто может попросить денег у отдыхающих именно когда вышесказанная злость захлёстывает его с головой. Что-то заставляет некоторых мужчин отвечать на его дерзость,  дерзкой щедростью. У женщин Фёдор инвалид не просит, порой чужих детей радует, когда родительские кошельки пустеют к концу отдыха.
          — Фёдор! Батюшке Фёдорову нездоровится. —
          Сын вкатился в отведённое им помещение. Спешил, что-то задел коляской, это что-то гремело по полу, на что батюшка Фёдор поморщился.
          — Так больно отец? Где? —
          — Так шумно сын. —
          Тихо, как умирающий проговорил отец.
Бывает что счастье, великая радость нас, посетившая на какое-то время, отнимает все силы. И человеку плохо, от того что хорошо. Видимо это и произошло с отцом Фёдора.
          — Мать звонила. —
          — Что с ней?! —
          Дрожат губы батюшки, уголки губ щиплют от солёной слезы. Сына в коляске пробивает мелкая дрожь.
          — Что говорила? —
          — Море говорит, никогда не видела. У моря хочет жить, как мы. —
          Человек перевёл дыхание и заговорил снова:
          — А стены, они всюду стены, там продаст, тут купим. —
          — Найдём домик на её домик похожий, да? —
          — Ей хорошо с нами будет. Чай вместе пить будем…. —
          Хотите, верьте, хотите, нет, только плачут сейчас двое мужчин из двух поколений по одному поводу. Плачут беззвучно, не стыдясь друг друга.

          Поднять глаза на закат легко и томительно радостно. Мы можем делать это не один раз. Понять, что впереди старость, красивая как закат, трудно. Троекратно трудно. И только в тихой беседе, накормив мужчину пирожками, напоив чаем, умная женщина, такими же тихими вечерами станет рассказывать сказку для взрослых, в которой жили, были два человека всю жизнь и всю жизнь шли к зрелости, с опаской просматривая в дали силуэт старости. И так к ней привыкли, что она маячит где-то там, что перестали о старости думать и замечать. И растворилась старость в их поблёкших глазах, и тёплой шалью любви легла им на плечи. Одна шаль на двоих.
          — А какие вкусные мамины пирожки ты помнишь? —
          — Помню Фёдор. С яйцами и зелёным луком. —
          Ну, вот что тут поделать! Любовь мужская проходит через желудок. У отца и сына рот наполнился вкусом маминых пирожков.
          — И как это так додумалась. —
          Сын в недоумении.
Отец держит паузу. Долго держит.
          — Письмо ей написал. Соскучился, сил нет. Позвал к нам. —
          У сына нет слов, что бы выразить свою благодарность отцу. Подъехав вплотную к отцу в кровати молча, клонится и прижимает щёку к его плечу.
          — Прибраться нужно, как следует, окна вымыть, цветов срезать. —
          — Завянут. Продажа дома время требует. —
          — Мать приезжает сегодня. Уже в пути. Дом брат продавать будет. А мы тут дом подыщем пока. —
          — Может квартиру? Они сейчас в цене упали,  город пыльный и шумный, строить будут долго ещё. —
          — Без мамы решать не будем. Ну, вы даёте родители жару! —
          Фёдор закружился на одном колесе коляски.
          — Совсем другая жизнь теперь будет. —
          Отец согласен с сыном и молчит об этом, борясь с волнением.

          Мама Люси и Люба привычны к спартаковской обстановке, к чемоданам под кроватью, что каждую вещь нужно прогладить, прежде чем надеть, сушат волосы феном не у зеркала, всё равно волосы заберут в хвост и завяжут резинкой так, что вечером кожа головы вокруг резинки болеть будет. А освободишь волосы от резинки, болит ещё сильнее, благодатнее болит. Нанесут увлажняющий крем на лицо, шею, попьют чаю, пока крем впитается в кожу, промокнут остатки салфеткой и пойдут на работу по спящей и прохладной набережной.
          — Хоть по утрам море видим. —
          — Гуляем же иногда вечерами. —
          — Так его не видно вечером, и глаза не туда смотрят. —
          — Ой, ли? —
          — Что? Не так скажешь? —
          — Ну, смотрят, смотрят…. Так  непроизвольно это. Инстинкт. —
          — Слушай! —
          Люба спешит за возникшим в ней интригующим вопросом и забегает подруге наперёд. Та останавливается.
          — Что? —
          — Они когда ни-будь вымирают? Что бы насовсем. —
          — Кто они? —
          — Инстинкты. Не прикидывайся. —
          — Нет, наверное. Бабушка лежала у нас долго перед смертью, ей любовь во сне снилась. —
          — Так она и тебе и, мне снится, нереально красивая любовь, в правильности своей. —
          — В жизни вверх тормашками всё происходит, с обидами вечными. —
          — Они даже впереди скачут, эти обиды, за ними ничего разглядеть невозможно. —
          — Ты подруга говоришь правильные вещи. —
          — Надо запомнить это открытие и гнать обиды от себя поганой метлой. —
          — Счастливой хочешь быть, будь! —
          — Это на словах легко сделать, не задушу же я себя. Обиды во мне живут. —
          — Давай я это сделаю. Ты задушишь меня, а я тебя. —
          Смеются женщины, смеётся новый день. Лишь море тихое, тихое. Видимо прислушивается к  словам женщин.
          — Меня вчера дочь пробрала до мозга костей своей выходкой. —
          — Какая там выходка…. Парень…. —
          — Парень!? —
          Испугалась снова мама Люси.
          — Ну, мальчик. Подарил ей котёнка. Тоже мне выходка! Порадовал  девочку. —
          — По мне так лучше бы колечко купил, породистые кошки столько стоят порой, что три колечка можно купить за их цену. —
          — Золото ребёнку? Нет, пусть котят дарят. —

          Столовая поутру отдохнувшая и остывшая. Помещение  огромное и какое-то несуразное в своей пустоте. Воробьи умные летают. Двери сейчас откроют, они выпорхнут сытыми, трепеща крылышками прямо у лица, как бы говоря поварихам:
          — Привет и пока. —
          — Возвращайтесь. —
          Говорит Люба вслед им, и зажигает печи.
          — Как их отвадить? —
          — Пусть себе летают. Двери закрываются на ночь, мухи млеют от жары на окнах, а их сама знаешь сколько. Воробьи их склёвывают. Ещё чего ни-будь находят…. —
          — И, правда! То-то ни одной мухи нет с утра. —
          — Где остальные все работнички? Вечно опаздывают! —
          Как бы сговорившись, в открытые большие двери столовой заходит стайка поварих, шутя и громко переговариваясь. Разбирают халаты, марлевые шапочки и фартуки стопкой сложенные на крайнем столе. Разбредаются по своим рабочим местам. Несуразная пустота заполняется голосами, звуками, делами, взглядами и немыми мыслями, творящими в женских головках ещё те борщи, ещё те компоты!

          День в Волгограде у Люси начался с пробуждения и необычного пробуждения. Девочку разбудила кошка Люся. И уже вместе они заигрались в кровати так, что совсем забыли о Фёдоре. Свалились на пол, а он прохладный и отрезвил девочку Люсю.
          — А где гость нежданный незваный? А где Фёдор? —
          Думала Люся, блуждая по квартире с кошкой на руках. А та тяжёлая, обмякла вся, лапы и куцый хвост болтаются. Ласковые глаза блуждают по лицу девочки.
          — Ищи Федю —
          Велела девочка Люся и спустила кошку с рук на пол.
Появление девочки Люси в жизни кошки Люси отодвинуло Фёдора на второй план. Кошка помнила его по присутствию оного. Девочка Люся двигалась по квартире, кошка Люся следовала за ней.
          — Где он? —
          Девочка Люся развела руками и остановилась.
Люся прижала уши и стала оглядываться. Чего от неё хотят?
          — Уехал. —
          — Вот так, так! А посылку забрал для мамы? Как же мы? Ни слова, ни полслова! —
          — Шалопай! —
          Вспомнила Люся бабушкино выражение на соседского мальчишку.
В коридоре на вешалке висит сумка Фёдора. Её объём увеличился из-за мыла и конфет для Люсиной мамы. Не успела Люся перевести дух от возмущения, как входная дверь открылась, и в неё вместе с запахом потного тела зашёл Фёдор. Майка на нём влажная и весь парень взмокший и взбодрённый утренней пробежкой.
          — Как хорошо, что вы проснулись. —
          — После встречи с тобой кошка ко мне равнодушна. —
          И смотрит на уходящую из прихожей Кошку Люсю.
У девочки Люси тут же поднялось настроение.
          — Сейчас буду вас кормить. —
          Заявляет Фёдор и скрывается в ванной. Дверь ванной тут же открывается, и Фёдор объясняет своё отсутствие:
          — Засиделся я. Сбегал, размялся. —
          — Моё полотенце не бери. —
          Требует Люся.
          — Оно со вчерашнего вечера не твоё. Мы им кошку вытирали. —
          — Я принесу сейчас другое полотенце. —
          Девочка Люся сорвалась с места.
          Кошка Люся до этого ушедшая на кухню, вылетела стрелой оттуда вслед за мелькавшими пятками девочки Люси. От двери ванной в неё полетело полотенце, брошенное рукой Фёдора. Кошка Люся шарахнулась от полотенца в комнату, буксуя когтями по скользкому полу. Девочка Люся вернулась с полотенцем в руках.
          — Надо было вчера постирать твою одежду и на балкон. Она бы высохла —
          — В автобусе пылится и в такой одежде можно. —
          Девочка Люся поморщилась. Ей не хотелось, что бы Фёдор уезжал. Она ушла на кухню и занялась нарезкой малосолёной горбуши. Люсина мама сама засаливает, да так, что пальчики оближешь. Покосилась на странно заляпанную кастрюле на плите, подняла крышку. Под ней буро зелёная жижа. Собралась сморщить нос, но за спиной Фёдор объяснил содержание кастрюли.
          — Ладушки буду тебе печь из кабачка, моркови и яиц с мукой. —
          — Ты как мама. —
          — Этого ещё не хватало. —
          Парень приступит к работе, ловко управляясь с раскалённой сковородой и скворчащим на ней оливковым маслом. Оторвёт бумажных полотенец и будет складывать на них поджаренные оладьи.
          — К сожалению оладьи, не про вас. —
          Обратился он к кошке Люсе. Та свесила язык, совсем не по-кошачьи.
          — А мы ей рыбки дадим. —
          Люся кидает кошке небольшой и плоский ломтик малосолёной красной рыбы. Та на лету пытается его поймать. Угощение падает плашмя на морду животного. Кошка  активно стряхивает ломтик рыбы, активно размахивая головой, и тот летит и прилипает к дверце холодильника ближе к полу. Не раздумывая, кошка Люся подпрыгивает и сбивает лапой и ломтик рыбы.
          — Она уже не маленький котёнок. Кошка растёт до года, потом только матереть будет. —
          — Котят рожать? —
          — Матереть значит взрослеть, а насчёт её репродуктивности будет отдельный разговор позже. —
          — С Люсей сложности в этом вопросе будут. Самца сложно найти. —
          — И ты приедешь решать эти сложности? —
          — Приеду. —
         Вот и услышала, что хотела услышать девочка Люся.
          — Слышишь прожорливая Люся! К нам Фёдор приедет! —
         Кошка Люся стоит на задних лапах, у холодильника опираясь передними о дверцу, и слизывает жирные следы от рыбы, и ей абсолютно всё равно кто к кому приедет.

          Оладьи девочке Люсе не понравились. Фёдор перчил оладьи в своей тарелке и капал из крохотной бутылочки под названием «Бальзамический уксус». Накапал и Люсе. Всего несколько капель, а как изменился их вкус. Люся взяла себе это на заметку.
          — Сколько такой бальзамчик стоит? —
          — Настоящий очень дорого. Всё настоящее имеет высокую цену, и даже не в денежном эквиваленте. —
          — А этот? —
          — По составу самый лучший из тех, что были представлены в вашем «Магните». —
          — Мама научила? У тебя есть мама? Ты вообще кто? Расскажи о себе. —
          Рассказал Фёдор Люсе о своей семье. Семья не большая. Он, папа и мама. Бабушка с дедушкой оставили им в наследство домик на взгорье у реки. Пришла идея сделать из него Рыбачий домик. Теперь к ним приезжают туристы, любители рыбной ловли речной форели, которую его родители выращивают искусственным путём. Во дворе крохотный ресторанчик на веранде, где рыбу тут же готовят. Приезжают круглый год. Всё это Люся услышала и должна забыть на тот случай, если произойдёт встреча с полицией. Люся отмахнулась.
          — Что бы ни натворил Шах, это не касается ни тебя, ни кошки. —
          — Дай то Бог! В полиции люди въедливые. —
          — Им положено быть такими. —
          Лицо  у девочки Люси серьёзное. Фёдор его рассматривает и диву даётся девичьей рассудительности буквально во всём.
          — Через час мой автобус. Надо собираться. —
          — Тебе собираться, как голому подпоясаться. —
          Девочка Люся сердится.
          — У тебя девушка есть любимая? —
          — А что? —
          — Большой уже…. —
          — Не любимые есть…. —
          — Это как? —
          Парень пожимает плечами. Глазами находит сумку и перечисляет в мыслях вещи из неё вынутые, и которые следует сложить обратно.
          — Без обязательств…. Никто волновать никого не должен. Тебе рано о таких вещах разговаривать. —
          — Ну, вы и толсто шкурные в Сочи! Удовольствие они тебе доставляют? А ты им? И не волнуетесь при этом нисколько? —
          Девочка Люся поднялась с места.
          — Ты почему тут находишься? Потому, что я волновалась за тебя, за Люсю. Я и сейчас вся расстроенная твоим отъездом. Как вы там живёте в Сочи? —
          Тут девочка Люся права. Повзрослел парень, мягко говоря, в пятнадцать лет, с активной помощью тридцатилетней туристки, муж которой не просыхал на реке от воды и спиртного. Не разобрался. Решил, что вот такая она любовь. В Сочи отдыхающие и скучающие туристки круглый год.
Парень вздохнул и нагнулся над сумкой. Похоже на то, что не один он так решил, местных парней в Сочи хватает.
          — Дарю на память. —
          Въедливо вставила девочка Люся и кинула в его сторону из коридора панаму, в которой парень гулял с ней по Волгограду.
          — Я пришлю тебе свой подарок по почте, по старинке. Тебе принесут извещение. Ты его заполнишь. Пойдёшь с ним на почту. Отстоишь в очереди. Получишь. Будешь нести посылку домой и всё время думать, что в ней? —
          — Здорово! Здорово! Здорово! —
          Захлопала в ладоши девочка Люся и запрыгнула на спину парня.
          — Обязательно пришли! —
          Парень осторожно сел с девочкой Люсей на спине на диван. Та, играя, валит его на спину, вместе с собой. Парень разворачивается. Лежат и смеющимися глазами друг друга разглядывают.
          — И не говори, что лежит в посылке при разговоре со мной по телефону. —
          Восторг переполняет девочку Люсю, потому как она уже ждёт ту самую посылку. И чмокает парня в нос. Думает и повторяет действие, но более спокойно.
          — Ты не ответишь на мой поцелуй?! —
          Парень чмокает девочку Люсю в носик. На плечо парня запрыгивает кошка Люся. Её сгребает с себя рука парня и уже втроём они поднимаются.
          — Жаль, что уезжаешь. Хорошо, что остаётся Люся. —
          — Буду ждать посылку, и тебя, когда Люся матереть начнёт. —
          — Уезжать тебе всё равно надо, мама послезавтра вернётся. —
          — Мне прибраться в квартире нужно, борща сварить. —
          — Ты умеешь борщ варить? —
          — Разве это сложно? Ты же мясо готовил и ладушки. —
          — То сковорода…. Всё, что готовится на сковороде, не представляет сложностей. То, что кипит и булькает в кастрюле, для меня загадка. —
          — А для меня нет. —
          — Приеду, попробую твой борщ. —
          — Он не будет вкуснее борща твоей мамы. —
          — Откуда знаешь? —
          — Люди так считают и говорят, что самый вкусный борщ мамин. —
          — А ты запоминаешь и вникаешь? —
          — Так голова ещё никем не забита! —
          Смеётся девочка Люся и замолкает.
          — Чего ты? —
          — Теперь думать о тебе буду. —
          — Что в этом плохого? —
          — И действительно, ничего! Ты посылку мне пришлёшь. —
          Взбодрилась Девочка Люся.
          — Обязательно. —
          Они целуют кошку Люсю. Та отворачивает морду от склонённых к ней лиц и нервничает. Кошке Люсе покоя хочется. Пусть люди уйдут скорее, сегодня они шумные. Ей нравится новый дом. Постоянство место нахождения чистого горшка и миски с чистой водой. Её жизнь вошла в русло так называемых серых будней, но кошка так не считает. Дверь в прихожей закрывается, в ней проворачивается ключ. Это сигнал ко сну в тишине, тепле и сытости. Глаза кошачьи закрываются, хвост перестаёт дёргать кончиком.

          Ох уж этот автовокзал. Узкая дорога к нему забита  автобусами и сама по себе представляет печальное зрелище. Пассажирский транспорт ползёт по ней улитками, старательно ощупывая каждую яму. Люди переходят дорогу, где хотят, потому как ползающий транспорт им не опасен. Можно успеть написать пальцем по пыльному боку автобуса свой номер телефона, что и делают задорные и смелые девчонки. В ответ им улыбаются водители за окнами, обложенными мягкими игрушками. До сих пор теряюсь в догадках, что за мода такая, или дань чему-то. Ездят взрослые дяди в кабинах, обложенные разноцветьем детских игрушек, как венками. Можно догадываться, но уж больно догадка каверзная. Молодые люди, одуревшие от скуки и ожидания своего рейса, скачут сайгаками, пиная ногами пустые пивные баночки, да так взаправдашнему представляют себя футболистами, что входят в раж, мельтешат меж людей и их поклажей на земле лежащей. Некоторые падают через неё, матерясь бодренько взрослым голосом, призывают девушек обратить на них свои взоры. Ноль внимания! Зато девочки обращают, и хихикают друг другу в плечики, обнимаясь между собой стайками, как воробышки на кустиках.
          — Дурашки. —
          Обозвала их Люся.
Она шла рядом с Фёдором в шляпе и солнечных очках. Сама была в почти такой же панаме и очках. Держались за руки. Им хотелось держать друг друга за руки. И настолько это действие для девочки Люси было серьёзным и значимым, что невольно она изображала из себя серьёзную и значимую для Фёдора девочку. Фёдор же просто грустил. Ему не хотелось расставаться с девочкой Люсей, и хотя это желание казалось для парня нелепым, он не искал объяснения этому, просто грустил.
          — Быть моей девушкой тебе ещё рано. —
          Решается и говорит вслух парень.
          — Быть твоей девушкой без обязательств меня не привлекает. —
          Девочка Люся сделала серьёзной моську лица и тут, же добавила:
          — Но я расту, и ты не старый ещё. —
          — Разница в возрасте большая. —
          — Десять лет! Ты мне отказываешь?! —
          Девочка стала как вкопанная.
          — Не слышал предложения, что бы его отклонить. —
          Растерялся парень.
У девочки Люси несколько раз раздулись щёки, так она вбирала в себя недостающий воздух в лёгкие в негодовании.
          — Я была с тобой эти дни, я иду провожать тебя, я буду ждать посылку, я познакомила тебя с мамой, ты жил у меня, разве этого мало! Ты кошку мне свою оставил. —
          Девочка Люся стоит перед парнем, ноги на ширине плеч, руки с растопыренными ладошками в разные стороны. За тёмными очками обжигающие его всего её глаза. Парень вздохнул, опустил её руки вертикально вдоль тела. Она тут же подбоченилась по-бабьи.
          — Ты хочешь быть моей девушкой. Так? —
          — Нет, ты должен стать моим парнем. —
          — Это одно и то же. —
          — Разве? —
          Горячится Люся.
          — Подумай. —
          Девочка Люся старательно думает.
          — Тогда нам не о чем спорить. Ты мой парень. Я твоя девушка с обязательствами. —
          — Серьёзно?! —
          — У меня на руках остаётся твоя кошка! —
          — Понятно. —
          — Куда понятнее! —
          Хмыкает девочка Люся.
Фёдорову становится волнительно легко, волнительно свободно, будто стремительно взлетел перед ним  занавес, и увидел человек дорогу домой, ведущую назад в город Герой Волгоград.



Продолжение. Глава 5 - http://www.proza.ru/2019/11/22/1721