о незыблемости и литературе

Недавно мне довелось вновь соприкоснуться с областью советской детской литературы, которая в наши дни представляет лишь исторический интерес: детскими рассказами про Ленина, про революционеров-подпольщиков, про строительство нового общества… Теми самыми книжками, которые нам навязывали в младших классах и от которых все перестроечные дети плевались. Как выяснилось, большинство их обладает несомненными литературными достоинствами. (Всё-таки в Советском союзе на определённом этапе требования к качеству детских текстов были высокими). И иллюстрации в них искусные, что сейчас в детских книгах тоже бывает далеко не сплошь и рядом. И всё же главная их особенность: они оставляют у читателя ощущение некой успокоительной незыблемости: после всех перипетий и мытарств всё непременно наладится. Революционеры благополучно уйдут от полиции и доставят листовки из подпольной типографии в деревню.  Нищий сирота обретёт хорошие условия, друзей и доступ к образованию. Хулиган и двоечник исправится и станет достойным членом общества. Среди болот/руин поднимется новый завод, и люди радостно пойдут на нём работать. Злодеи получат по заслугам.  Будущее непременно будет светлым, иначе и быть не может. Эти книжки писались для юных обитателей социума, который и сам был незыблем как скала, монументален как Зимний дворец – поэтому они и действуют на читателя так успокаивающе...
В литературе нестабильных эпох вряд ли даже детские книжки могут похвастаться такой успокаивающей незыблемостью в картине мира. (Т.к. главной задачей детских книжек тогда мыслится «заставить задуматься» и «показать, что не всё просто»). Её можно найти разве что в массовых жанрах: детективе (проницательный сыщик непременно поймает негодяя), дамском романе (героиня, пройдя через все мытарства, непременно обретёт прекрасного принца) героической фантастике (доблестный космодесантник непременно одержит победу над монстрами). Речь идёт не о формульности в сюжетах, вовсе нет,  - а об этой вот непоколебимой уверенности  том, что универсум, несмотря ни на что, придёт к некому позитивному состоянию: или такому, которое уже когда-то было, но оказалось нарушено, - или такому, которого ещё не было, но должно настать. (Как в советской детской литературе).
Тут возникает закономерный вопрос: не является ли эта «успокаивающая незыблемость» иллюзией и не вредна ли она? Очевидно, вредна только в том случае, если читатель не знает других картин мира кроме неё и живёт в розовых очках. В разумных дозах сласти хороши, хотя литературная диета, состоящая из одного сахара, способна превратить читателя в бабочку или муху.
Особый случай – если человек во внелитературных сферах наблюдает одну негативщину: кровавые новости, беспросветный быт, агрессию в социуме, - а в литературе видит лишь одну такую незыблемую веру в счастливый исход. В зависимости от сочетания конкретных негативных проявлений в окружающем мире и конкретных литературных текстов это может привести как к эскапизму от реальности, так и к разочарованию в художественной литературе.

весна 2019