Лучший из обрядов

        -0-

        Женщина сидела на стволе спиленного дерева, зажав между коленями озябшие руки, и с трудом удерживалась, чтобы не упасть.
  Она была еще молодой, ей не исполнилось и тридцати, но беспробудное пьянство состарило ее лицо, тело и душу. Бледная, с сальными темными волосами, она невидящим взглядом смотрела перед собой. Губы у нее быстро синели.
  Сзади подошла уродливая, со свернутым носом баба, возрастом от шестидесяти до плюс бесконечность.
  - Машк, а Машк, - скрипучий голос нарушил тишину подлеска. - Слышь, Машка, че? Ну че тухлая такая?
  Машка мотнула головой.
  - Молока мне дай, - выговорила она. - Молока, принеси молока! Дай молока, плохо мне!
  - Ну ты совсем, че, - укорила ее товарка. - Молока ей, а шампанского с трюфелями, не? Принцесса нашлась. На вот беленькой прими, поправься.
  Она сунула Машке пластиковый стаканчик, в котором плескалась водка. Женщина сморщилась от резкого запаха, взяла стакан и с омерзением сделала глоток.
  Ее тут же вырвало с кровью.
  - Э, ты че, Машка? - воскликнула старуха, с неожиданной резвостью отскакивая в сторону. - Ты че на меня блевать удумала, паскуда?
  Однако Машка уже не собиралась отвечать ни ей, ни кому-либо другому. Ее последним ощущением было, что ей хочется писать, и как прекрасно у себя дома, в туалете, сесть на сухой унитаз. Ей хотелось домой так сильно, как никогда ничего не хотелось. Ее снова вырвало, она застонала, зажимая ладонью рот, и повалилась в хлюпающую водой траву. Тело сотряслось от судороги, Машка перекатилась на спину и замерла. Ее глаза закрылись и не видели больше этого отвратительного мира.
  - Дооооо… - протянула старуха, наклоняясь над женщиной. - Ты че там, Машк, дуба врезала, что ли? Э, вставай, нет?
  К старухе приблизился мужик с физиономией цвета осенней земли.
  - Че она тут? - угрожающе спросил он. У него был полный рот железных зубов. - Ща ноги поломаю кому-то…
  - Преставилась раба божья… - отозвалась старуха и стащила с головы фиолетовую кепку. - Что делать-то будем?
  - Всё как надо сделаем, - отрезал мужик. - Слушай сюда. Оно и к лучшему. Один хер жить ей было до ночи. Гостя ждем.
____


        -1-

        В крохотном холле одноэтажной гостиницы было тепло, светильники на стене горели вполсилы, создавая уютный полусумрак. Телевизор без звука показывал концерт по MTV. Девушка администратор дремала, делая вид, будто изучает что-то в планшете, но встрепенулась, когда к ресепшену подошла москвичка, заселившаяся утром в третий номер.
  - Ой, - сказала девушка, протирая глаза. На бейджике было написано: Галя. - Чем вам помочь?
  - Вы не подскажете, как попасть на улицу генерала Алтаева? Алтаева, дом двенадцать.
  - А, ну это, вы от нас выйдите, пойдете к мэрии, мимо библиотеки, через сквер, а за ним будет Алтаева. А вы, наверное, к вещей тёте Катерине?
  - Да, а как вы угадали?
  - К тёте Катерине часто приезжают, - поведала Галя с гордостью, будто это к ней часто приезжали. - И все спрашивают, как на Алтаева пройти.
  Галя с любопытством посмотрела на москвичку. Очень красивая, натуральная блондинка, даже не крашеная, а глаза голубые и добрые. Обручального кольца нету, наверное, мужа просить приехала. Одинокая, бедняжка. Как ее напарница записала? Галя покосилась на журнал регистрации: Ольга Оленик, безналичный расчет, заезд 20 ноября. Фамилия знакомая, хотя и откуда?
  - А вы были у Катерины? - спросила москвичка со знакомой фамилией.
  - Конечно, - кивнула Галя. - Была, была. У меня кошку украли год назад. Она весной иногда на улицу вылезает, погреться на солнышке. И вот день ее нету, два нету, неделя прошла. Я себе места не нахожу, ну, понимаете: своя родная кошка! И я пошла к тёте Кате. Иду и плачу. Думала, пошлет меня тётя Катя, это ж кошка, не человек же. А она мне говорит: дети твою кошку украли и в подвале заперли, чтобы с голоду померла. И на гугл-карте показала, где подвал. Я туда! И точно: сидит моя Мася, к трубе веревкой привязанная, и плачет тоже. Обе плачем. Забрала ее и бегом домой, откармливать. Намучилась она. А те дети, которые ее украли, они в школьном автобусе в аварию попали, разбились сильно.
  - Спасибо вам. Я постараюсь вернуться не поздно. Хорошего дня.
  - И вам, удачи обязательно, - Галя помахала ей рукой и сразу снова задремала.
____

  …Миновав библиотеку, Ольга запуталась, куда дальше, и дорогу ей показала весьма любезная мадам, излишне колоритная для захолустья: в кожаном плаще, широкополой шляпе, круглых черных очках и замшевых мокасинах. Она сидела в кабине допотопного угловатого фургона с намалеванным на борте пацификом, покуривая сигарилу, но, заметив растерянную блондинку, ловко спрыгнула на тротуар и предложила свои услуги.
  - Вы же в "Петрушке" номер сняли, да? - спросила она, убедившись, что приезжая точно усвоила ориентиры. Дым сигарилы сплетался в причудливые кружева. Под плащом дама носила футболку с портретом Дженис Джоплин.
  - Ага. "Петрушка-хаус".
  - Там хорошо кормят, - сообщила дама, опуская очки на кончик носа. - Ну, а если пожелаете насладиться косячком, то у меня…
  Ольга вежливо улыбнулась.
  - Не-не, спасибо, я так.
  - Иди к свету, бледнолицая сестра, - напутствовала ее дама в шляпе. - Катьке привет.
  И она уселась обратно в фургон, не сказав, от кого передавать привет.
____

  Двенадцатый дом по улице генерала Алтаева стоял на пригорке, возвышаясь над дорогой. Напротив была конечная станция городского автобусного маршрута; автобус здесь делал круг и уезжал обратно собирать редких пассажиров. К станции прилегала лужайка, где виднелось несколько человек: мужчина, бросавший собаке палку, женщина с дитём в коляске и двое школьников, игравших в бадминтон. Ветер подхватывал воланчик и относил его в сторону от игроков. Прижимая рукой сумочку, Ольга вскарабкалась по тропинке, вошла во двор и осмотрелась, ища нужный подъезд.
____

  Вещая Катерина выглядела совсем обычно, по-домашнему, в полосатой вязаной кофточке, вельветовых брюках и тапочках. Только на шее бусы из необычных тускловатых камней. Черты лица мелкие, немного хищные, но не злые. Открыв дверь, она окинула гостью беглым взглядом и посторонилась.
  - Вы Ольга, да? С приездом. Заходите.
  Ольга сняла сапожки (у нее затекли и разболелись ноги) и прошла за Катериной в комнату.
  - Садитесь, Оля. Можно на ты? - Ольга кивнула. - Я обычно немножко рассказываю людям о них. Не против?
  - Ну давайте.
  Катерина присела за столом напротив Ольги. Комната не была похожа на жилище оракула или колдуньи. Хороший ремонт, современная мебель. В интерьер не вписывались напольные часы с маятником и небольшой сундук с железной оплеткой, стоявший в углу.
  Отодвинув ноутбук, Катерина выставила на стол бронзовый подсвечник. Рядом положила свечу и коробок со спичками.
  - Честно, я ничего заранее про тебя не узнавала. Ты не работаешь, в деньгах не нуждаешься, родители богатые. Старые, но здоровьем бог не обидел. У тебя генетика отличная, - Катерина показала большой палец. - Любить не любила, но о том не горюешь, ты для другого живешь. В молодости погуляла на всю катушку. Клубы, выпивка, вечеринки, наркотики. Хм, наркотики… Героин?
  Ольга прочистила горло.
  - Я завязала давно.
  - Ой, так вспомнила же - тебя по телеку показывали, ты песни пела. - Улыбка блондинки сделалась совсем юной и шкодливой. - Я, правда, диско не очень люблю, я больше русский рок… Медляк, кстати, классный, где ты на мосту. Ну вот… Когда тебе сорок исполнилось, ты изменилась. Прям в один день. Интересно… Ты сама себе дату назначила, или помимо тебя?...
  - Я не знаю, - пожала плечами Ольга.
  - Наверное, не знаешь, - согласилась Катерина. - Это иногда так бывает. Увлекаешься магией, Оль? - Катерина подмигнула.
  - Пыталась разобраться, но я тупая, - призналась Ольга. - Но вот этот сундучок, он для волшебных снадобий, - кокетливо добавила она.
  - Нет, там коллекция плюшевых игрушек, - засмеялась Катерина. - Мне их много дарят. Но - да, у меня есть немножко специй, для экстренных случаев. Такие секретные штучки. Если хочешь, я тебе… - она вдруг запнулась, нахмурилась и взглянула на Ольгу как-то по-новому. - Ты сильнее меня. Ты можешь больше, чем я могу. Зачем ты приехала?
  Ольга покрутила перстень на указательном пальце.
  - Извините, - вздохнула она. - Просто неудобно было прямо с порога. Понимаете… Но это очень важно. Я приехала предупредить вас. Вас хотят убить.
  Часы отбили четыре пополудни. В комнате наступило молчание.
____

  Вещая Катерина выстукивала пальцами по столу в такт маятнику. Она думала о чем-то, в уголках ее глаз проступили морщинки. Наконец она взяла свечку и вставила ее в подсвечник.
  - Откуда ты знаешь, Оля? - тихо спросила она. - Тебе было видение?
  - У меня не бывает никаких видений. Мне приснился сон. Во сне я видела вас, и… и вы просили о помощи. Вы говорили, что вас убивают.
  - Я, конечно, не святая, - медленно проговорила Катерина. - Но уж если я кому и подправляю судьбу по заслугам, об этом никто не догадывается. Так что врагов у меня нет. Кто же собрался меня убивать?
  - По-моему, я видела их, - тонким голосом сказала Ольга. Она откашлялась в кулак и продолжала: - Утром я приехала и зашла в магазин купить сигарет. Там стояли двое… мужчина и вроде бы женщина. Такая, в фиолетовой кепке…
  - Это Коля-сиделец и Светка Панова. Местная пьянь. Они вечно торчат у магаза и сшибают мелочь с детишек. Светка давно уж красоту потеряла, подралась на работе с одной бабой. Та ее по морде скамейкой отоварила, а потом еще кислотой плеснула. А этой и горя мало - инвалидность оформила и бегом за водкой.
  - Слушайте, когда я проходила мимо, у меня внутри что-то перевернулась. Это они, наверняка они.
  На лицо Катерины набежала тень, она с досадой закусила губу.
  - Да нет же. Мразь они, конечно, редчайшая, но точно не убийцы. Кишка тонка.
  - Ну или они как-то связаны с… с… с тем, что может произойти, - возразила Ольга.
  - Нет, нет, - вещая Катерина махнула рукой. - Коля, правда, мотал срок за убийство, но все знают, что он взял на себя чужое. Два года ему скостили за примерное поведение. Они со Светкой убить никого не смогут.
  - От людей можно ожидать чего угодно, - упрямо ответила Ольга.
  Катерина вздохнула, достала спичку, чиркнула о коробок и зажгла свечу. Легкий огонек сразу склонился в сторону, хотя сквозняка в комнате не было. Матовые камни ожерелья отозвались глубоким оранжевым отблеском.
  - Ты больше ничего не можешь сказать? - спросила Катерина. Она выглядела не испуганной, а, скорее, озадаченной.
  - Нет, - ответила Ольга. - Ничего. Сон был очень короткий и смутный.
  - Но почему ты решила, что в твоем сне убивали именно меня?
  - Вы сказали своё имя и фамилию. Катя Аклевцова. Я нашла в "одноклассниках" вашу страничку и написала вам. Может, надо обратиться в милицию?...
  - В полицию, Оленька. И что я им скажу? Одна ясновидящая говорит другой ясновидящей, что ее скоро убьют, и обе тётки не знают, кто это? Да меня на смех поднимут.
  - Хорошо. Можно тогда я побуду у вас какое-то время?
  - Мне надо подумать, - сказала Катерина. - Не возражаешь, если я пораскладываю Таро? - Она выдвинула ящик стола и достала колоду. - Сделай себе чай или кофе. Я утром печенек напекла, там, на кухне. Не стесняйся. Я пока не решила, что тебе ответить.
  Почти час Ольга добросовестно пила чай и лакомилась свежим печеньем, слушая, как в комнате тихо шуршат карты. Она любила покушать - неважно, что, лишь бы вкусно и много - но сейчас ей кусок в горло не лез. Она предчувствовала, что вещая Катерина выставит ее за дверь. И тогда, и тогда…
  Наконец она собралась с духом, чтобы напомнить о себе, и вернулась в комнату. Она успела заметить, что Катерина смотрит не на карты, а куда-то в стену, бормоча что-то беззвучное. Ее губы чуть заметно шевелились, и Ольга почти расслышала слова, но тут Катерина вздрогнула, бледно улыбнулась, показав маленькие острые зубки, и поднялась с места.
  - Прости меня, Оль, - сказала она. - Я, конечно, очень благодарна тебе. Но тебе не надо здесь задерживаться. Ехала бы ты, дорогая, домой.
  - Это же глупо! - завопила блондинка, обнаруживая намек на темперамент. - Вы прикалываетесь, что ли? Вы же одна останетесь, вас никто не защитит!
  - Оля, - терпеливо ответила вещая Катерина. - Всё будет прекрасно. Я знаю, что мне делать.
  - Да ладно! Получается, я вас бросила и сбежала!
  - Нет, не получается. Я… да, я могу сама решить проблему. Проблема есть, я ее вижу и я ее решу. Иди, Оля, иди.
  - Я пока еще в гостинице, - пропыхтела Ольга, застегивая молнии на сапожках. - Сколько-нибудь. Можно, я вам позвоню?
  - Конечно, обязательно позвони. Только не звони сегодня. Сегодня у меня много дел. Может быть, я позвоню тебе завтра сама, чтобы ты не беспокоилась. Иди, Оль.
  И она почти вытолкала гостью из квартиры, что оказалось не так просто, потому что вещая Катерина была щупленькая, а блондинка крупная, еще и упиралась.
  Ольга побродила вокруг дома, разглядывая неприветливый монохромный ландшафт. Детская площадка в безобразном состоянии, гаражный комплекс, мусорные контейнеры… С другой стороны улицы пустырь, а за ним пролесок. Где-то еще знаменитое подворье, но отсюда его не видать. С каждой минутой Ольге становилось всё беспокойнее. Ей казалось, что надвигаются какие-то жуткие события, и, если она задержится еще немного, то столкнется с ними лицом к лицу, и это не будет приключением, о котором потом захочется вспоминать. А, может быть, она просто замерзла.
  Ольга накинула капюшон и заторопилась в "Петрушку".
____


        -2-

        Сонная Галя с отпечатком собственного рукава на щеке открыла ей дверь и спросила, нужно ли что-нибудь. Но Ольге ничего не было нужно. Она ужасно устала. Но и спать ей не хотелось: она расхаживала по комнате, пытаясь заново увидеть вещую Катерину, произносящую какую-то фразу. Далеко за полночь Ольга прилегла на кровать, не выключая света. Она лежала с открытыми глазами и вслушивалась в тишину.
  "Дом, у этого дома… Этот дом… Вот что она сказала, - подумала Ольга. - Этот дом. В этом доме. ЧТО в этом доме?!"
  Она проснулась, как будто кто-то встал рядом и тронул ее за плечо. Посмотрела на дисплей айфона - три часа ночи. Ольга выпуталась из одеяла, подошла к окну, открыла форточку, чтобы впустить воздух. Снаружи потянуло свежестью, но тут же ноздри щекотнул запах газа. Где-то утечка? К запаху газа примешивались другие. "Ночь была веселой, но утром их увезли навсегда", почему-то пришло ей на ум. "Это откуда-то из прошлого, - поняла Ольга. - Я плохо вникаю в настоящее, но немножко слышу прошлое. Это самое начало какой-то мутной истории". Из прошлого доносился запах секса, выпитого и разлитого на пол спиртного, приторный, пьянящий аромат черемухи. А потом на улице вдруг поднимался ветер, врывался в распахнутое окно и гасил зажженную конфорку…
  "Я приехала из-за Катерины, - подумала Ольга, укладываясь обратно в постель. - А не из-за того, что кто-то по пьяни отравился газом. Это совсем давние дела".
  Наутро она сразу ощутила: ночью произошло что-то ужасное. У нее даже кудри на голове зашевелились, настолько острым было это ощущение. Она схватила телефон и набрала Катерину, но услышала лишь "Данный вид связи недоступен для абонента".
  Набросив халат и умывшись, Ольга пошла к администратору узнать насчет завтрака. На сайте гостиницы указано, что питание входит в стоимость, а она со вчерашнего вечера ничем не питалась. Заплаканная Галя на ресепшене размазывала по лицу тушь.
  - Тётю Катю убили, - сказала она. - Вы представляете? Господи, тётю Катю убили…
  - Боже мой! - вырвалось у Ольги. - Кто? За что?
  ("Ее убивали, когда я смотрела в окно").
  - Не знаю… Там сейчас полиция… Мне соседка позвонила… Представляете, ее всю, всю искромсали!...
  Ольга погладила плачущую девушку по голове.
  - Успокойся. Слезами уже ничему не поможешь. Когда тебя сменят? Тебе бы пойти домой… У тебя, наверное, кошка голодная.
  - Сейчас Наташка придет, и я уйду. Масю родители покормят. Ой, вас же тоже покормить надо, - сообразила она. Было очевидно, что ласковую и дружелюбную блондинку она воспринимает как тоже кошку. - Я вам овсянку разогрею, сосисочки, и чай сделаю.
  "Черт, это всё-таки случилось! - думала Ольга. Аппетит у нее пропал. - Что же я за клуша, не смогла ее убедить! А ведь я так хотела! Я старалась! Какая же я овца".
  Ну ладно, а как ей нужно было убеждать Катерину? Связать, заткнуть рот кухонным полотенцем и… И потом чего?
  Она бы такого не вывезла.
  С самого начала ей казалось, что все проще простого. Ольга отыскала в соцсети Катю Аклевцову, почитала ее диалоги с подписчиками и выяснила, что она не просто Катя, а вещая Катерина, экстрасенс. Ну вот, тебя хотят убить, ты видишь насквозь и видишь, что я не придумала, начинай что-то делать! Запрись на все замки, сообщи в полицию, позвони друзьям. Спасайся!
  Почему всё вышло наоборот?
  Ольга едва успела перекусить, когда в дверь номера громко постучали.
  - Уголовный розыск, капитан Кроцкий. Здравствуйте.
  На пороге стоял мужчина в штатском, из-под коричневой кожаной куртки виднелся пистолет в наплечной кобуре. Полицейский предъявил удостоверение. Выглядел он настороженным, словно в любой момент и в любом месте ожидал наткнуться на преступника. Даже в мини-отеле "Петрушка-хаус".
  Волосы его когда-то были рыжими, и с возрастом не поседели, а как-то выцвели.
  - Оленик Ольга Юрьевна?
  - Ага, - кивнула Ольга. - Присаживайтесь…
  Она убрала с кресла джинсы и кофту, но полицейский остался стоять. У него был тяжелый, не отпускающий взгляд.
  - Про убийство вы, я так понимаю, уже в курсе? Вы приехали из Москвы вчера утром?
  - Да.
  - Нормально добрались?
  - На такси, если вы об этом. Нормально. Долго ехали.
  - Вчера вы были у Катерины Аклевцовой?
  - Ну да.
  - По вопросу?
  - По женскому, - безмятежно ответила Ольга, глядя полицейскому в глаза. - Мне нужен был мудрый совет. Насчет личной жизни.
  - Угу. Как прошла консультация?
  - Никак. - Оленик пожала плечами. - Тётя Катя была чем-то встревожена. Она просила меня зайти сегодня, но…
  - Встревожена? А она не сказала, что ее тревожит?
  Ольга похлопала ресницами, убаюкивая безотказное чутье капитана на ложь. Ее скучные возрастные подруги считали ее дурой и тупицей, но уж не настолько она тупая, чтобы болтать лишнее.
  - Нет… - пробормотала она. - Тётя Катя со мной не поделилась. Она нервничала, и я сама спросила, не зайти ли мне позже. И она назначила сегодняшний день. Она… она сказала, что опасается какую-то Светку и какого-то Колю Сидевшего.
  - Колю-сидельца… - поправил капитан. Он расслабился, перестал хмуриться и больше не сверлил москвичку взглядом, как перфоратором. - А говорите - не поделилась. И больше она ничего не сказала?
  - Не-а. Это всё.
  - Вы были у нее последней клиенткой. Она вела записи в ежедневнике, за вчерашний день там только ваша фамилия. Оленик Ольга, 15-00.
  - Вы меня подозреваете? - равнодушно спросила блондинка.
  - Скорее нет. Я точно знаю, что вы ночевали здесь. Но факт в том, что после вашего визита Катерину накрыло не по-детски. Она пошла на пустырь, подобрала там двух мертвых голубей и притащила их домой.
  Ольга почесала висок. Да, действительно, Катерину накрыло.
  - Она ведь была типа колдуньей, разве нет? Может быть, голуби понадобились для ритуала или как-то так…
  - Катерина не называла себя колдуньей, - отрезал капитан. - Она, скорее, была народный психолог. Всяко, таких заскоков раньше за ней не водилось. А тут прям идет, и в котомке эти мертвые голуби… Она их распотрошила, вытащила сердце и намутила какую-то адскую жижу в горшке. Первый горшок рванул, соседи слышали хлопок, но на Катерину никто не подумал, у нее обычно тихо было. На ней самой ожогов нет, видимо, успела отскочить. Она выплеснула остатки в унитаз и сделала еще одну жижу. Эксперты сейчас пытаются понять, что там еще, кроме птичьих потрохов, и почему взорвалось. И занималась она этим поздней ночью, одна, при свечах. А потом вдруг зачем-то выскочила на лестничную клетку, и там на нее напали. Убийца втолкнул ее обратно в прихожую. У него был нож…
  Брови полицейского вновь угрожающе сошлись на переносице, но угроза адресовалась тому, кого поблизости не было.
  - По-моему, вы очень близко к сердцу принимаете, - сказала Ольга. - Извините, что спрашиваю, не мое, конечно, дело… Катерина вам помогла в чем-нибудь?
  Минуту поколебавшись, капитан всё же присел в кресло. Он привык задавать вопросы, а не отвечать на них, тем более на личные. Будь вместо этой блондинки кто другой, сразу бы на хер, но почему-то захотелось ей ответить.
  - Пять лет назад моя дочь попала под машину. После травмы стало падать зрение. Сильно. Почти ослепла. Назначили операцию, в клинике в Москве, но хирург прямо сказал: шансов - ноль. Настюха тогда в петлю полезла, хватились вовремя, успели вытащить… И жена настояла, чтобы мы пошли к Катерине. Я-то не верил, нет, но жена заставила. Катерина дочке и говорит: езжай в Москву и ничего не бойся, всё будет хорошо. Настя сразу успокоилась, и операция очень удачно прошла. И я того урода, который с Катериной так сделал, я его найду. Не сомневайтесь.
  - Светка и Коля Си… Си…, - напомнила Ольга, глядя как бы мимо полицейского.
  - Я это слышал, - буркнул тот. - И поговорю с ними, мало им не покажется.
  - Но вы не думаете, что это они ее убили?
  - По-вашему, я с самого начала про них не вспомнил? - огрызнулся полицейский. - Только вряд ли это они. Да, парочка та еще, пробы ставить негде. Но их потолок - отобрать у терпилы столько денег, чтобы хватило сразу на несколько бутылок. И сразу пропить. А Катерину не ограбили. Наличных у нее дома много было, налоговая давилась от злости, а куда деваться: сами к ней ходили… И вся наличка на месте.
  - Прям вся-вся? Ни копеечки не взяли?
  Капитан Кроцкий недовольно цокнул языком.
  - Там вообще ничего не тронуто, и на кухне музыкальный центр "Аквариум" играл. Короче, Ольга Юрьевна, вы тут посторонняя, и будьте осторожны. А лучше всего - езжайте обратно в Москву.
  - Спасибо, - кивнула Ольга Юрьевна.
  - Вот моя визитка, - полицейский бросил на журнальный столик карточку с номером мобильного. - Если вспомните что-нибудь важное - наберите. Хоть днем, хоть ночью.
____

  Проводив капитана Кроцкого, Ольга выглянула в окно. Капитан беседовал теперь с той самой дамой в шляпе, но по-приятельски, будто они давно знакомы. Разрисованный пацификами фургон украшал собой противоположенную сторону короткого переулка.
  Ольга подключила к розетке айфон и набрала в гугле "два голубя". Нашлось множество трогательных стихов, статья о голубях в википедии и обзор истории голубиной почты. Не то.
  Второй голубь был про запас: Катерина ожидала, что будут накладки. То, что она делала, она делала впервые и могла где-то ошибиться. Ольга изменила запрос на "ритуал с сердцем голубя". Гугл выдал ссылки на сайты магии, астрологии и просто на женские форумы. Через час у Ольги заболели глаза, но ничего толкового она не обнаружила. Анонимные "потомственные колдуны" предлагали самые разные рецепты, в которых применялись мертвые голуби: "Вернуть любимого", "Приворожить мужчину", "Отвадить бывшего", "Добиться признания на работе".
  Ольга растрепала пальцами челку. И как только люди верят в этот бред?
  Но вещая Катерина не собиралась привораживать любимых или добиваться признания на работе. Она вообще не производила впечатления человека, который просто так отправится на пустырь и притащит оттуда два голубиных трупика. И если уж она это сделала, значит, на то у нее были очень серьезные основания.
  Ольга выглянула в холл и попросила кофе. Вместо Гали дежурила тургеневская барышня в очках - наверное, обещанная Наташка. Ольга попыталась вызнать какие-нибудь новости, но Наташка объяснила, что она не местная, и здешние новости ей не интересны. У нее квартира в Москве, и она ее сдает, а здесь снимает, ну и работает заодно. Городок тихий, не считая отдельных "альтернативных форм жизни". Про Катерину слыхала, конечно, очень ее жалко, хорошо бы менты поймали эту сволочь. Наташка быстро приготовила кофе, поменяла постельное белье и уселась на своё место.
  У Ольги никак не получалось вспомнить, для чего используют сердце голубя. Она только помнила, что узнала об этом ритуале не в интернете. И он вовсе не примитивный. Это страшный ритуал, но в нем есть что-то красивое, благородное и достойное. Это не оберег самой себе от неизвестного убийцы. Это что-то такое, что может сделать лишь человек с огромной и светлой душой.
  Ольга отправилась пройтись по городу. Ей еще вчера показалось, что людей здесь маловато, но сегодня улицы почти опустели. У входа в сквер бабулька торговала шерстяным самовязом, и Ольга купила две пары толстых носков. Затем она дошла до генерала Алтаева и провела несколько минут подле пятиэтажки. Жильцы пробегали через двор и ныряли в подъезды, словно боясь, что кто-то их настигнет сзади или набросится из-за мусорных контейнеров. В окнах зажигались огни. Кутаясь в широкий шарф, блондинка прислушивалась, пытаясь уловить эхо вчерашних событий. Оно было отдаленным, неразборчивым и жутковатым. Но убийство само по себе жуткая вещь, к тому же такое…
  Нет. Тут происходило что-то еще. Что-то, кроме убийства. И, возможно, даже раньше, чем оно.
  И продолжает происходить прямо сейчас.
____


        -3-

        Этой ночью она спала еще хуже, чем предыдущей. В полудреме всё проговаривала про себя: "Этот дом… этого дома… здесь, в доме". Потом перед внутренним взглядом возникла картинка: сумрачный рассвет над густым темно-зеленым лесом и разбитый самолет на берегу шипящей реки. Старой модели самолет, какие в кино про войну показывают. "Это еще что такое?! - удивленно пробормотала Ольга, поудобнее укладываясь на бок. - Это же вообще давно-предавно!" В кабине - пятна крови и обрывки индивидуального медпакета. Сломанную правую плоскость омывает вода, над рекой плывет гарь, на земле отпечатались следы сапог. И чьи-то не человеческие глаза в зарослях…
  Утром Ольга поплелась на ресепшен, мечтая о чашечке кофе. Ресепшеном заведовала Галя, но вид у нее был бескрайне жалобный.
  "Вряд ли она так уж сильно любила Катерину", подумала Ольга, машинально поглаживая Галю по голове. Та заплакала в голос.
  - Да что же с тобой такое? - растерялась Ольга. - Послушай, тетя Катерина не хотела бы, чтоб по ней так убивались.
  - Ну не в этом дело! - всхлипнула Галя. - То есть, в этом! В смысле, я не бесчувственная, мне тётю Катю очень жалко! Мне нужно было к ней сходить, из-за мамы. Я отложила денег, чтобы купить Катерине коньяка, она коньяк любила, и медведя плюшевого. Мне очень-очень было нужно…
  Тут Галя закрыла лицо руками и зарыдала на весь отель.
  "Есть хочется", уныло подумала Ольга.
  - Галь, ну Галь. Успокойся и расскажи всё мне. Я, конечно, не тётя Катя, но я… я тётя Оля. Расскажи мне про маму. Мне часто про мам рассказывают.
  Галя шмыгнула носом и посмотрела на блондинку с недоверием, но и с надеждой.
  - Мама жалуется, что у нее болит… - вздохнула она. - Под грудью. Вот здесь болит, - девушка показала на себе. - Она очень боится. Давно болит, месяц почти. Не проходит. Я гоню ее к врачу, но она не идет, страшно ей. Я думала, что тётя Катя поможет, а теперь, теперь…
  Ольга облокотилась на стойку ресепшена и задумалась. Как наяву, она вообразила себе Галину маму: пожилая, полная, вся жизнь - дом-работа, дом-работа, накормить мужа, накормить дочку, накормить кошку, приготовить себе еду на работу, работа-дом. Уставшая грустная женщина, которая мучается от боли и неизвестности. Случись с ней что - кто же будет всех кормить? Врач поставит диагноз… и всё закончится. Домашние хлопоты, отдых у телевизора, родные люди рядом: диагноз перечеркнет всё разом.
  "Да нет, поболит и пройдет, - подумала Ольга. - Это может быть хотя бы защемление нерва. Это бывает, а люди начитаются интернета и думают, что онкология. Но это просто нерв защемился. Ведь так же можно сделать, да?"
  "Нельзя! - ответил ей кто-то с другого конца связи. - Как есть, так и будет".
  "Нет, можно, можно! У нее ничего нет, просто нервик. Ну пожалуйста! В конце концов, - мысленно возмутилась Ольга, - я не так часто о чем-то прошу!"
  "Ты только и делаешь, что за кого-то просишь! Весь мир всё равно не спасёшь".
  "Я весь и не собираюсь спасать. Мне только тётеньку. Ну очень надо!".
  "Ладно".
  - Галь, а Галь, - сказала Ольга. - Вы с мамой просто друг друга запугали. Меньше интернет читайте. А ей просто нужно обратиться к неврологу. У нее это… нерва защемление.
  - Ой, - удивилась Галя. - А вы откуда знаете?
  - Я всё-всё знаю, - ответила блондинка. - Пусть сегодня же идет в поликлинику, ей то же самое и скажут.
  - Правда? Вы меня не обманываете?
  - Я никогда не обманываю, - вздохнула Ольга. - Разогрей мне, пожалуйста, овсянку. Лучше две. И кофе.
  Галя опрометью кинулась на кухню.
  - Пять секунд, сейчас всё будет!
  Хлопнула дверца холодильника, зашумела микроволновка.
____

  - Боже мой, эта овсянка прекрасна! - сказала Ольга, облизываясь после завтрака и делая глоточек кофе. Из холла доносились непререкаемые указания Гали, которая требовала от мамы "немедленно, слышишь, вот сейчас же" пойти к врачу и ни о чем не беспокоиться.
  В сумке подал голос айфон, и Ольга с большим трудом нашарила его на самом дне. Ее лучшая подруга, когда-то соседка по парте, считала себя ответственной за бестолковую блондинку перед ее родителями, перед классом и перед человечеством, и даже сейчас, когда обеим за сорок, контролировала ее как могла. Порой такая гиперопека ужасно надоедала.
  - Привет, Адель, - сладко муркнула Оленик.
  - Ты что, все еще торчишь в этом Жопомирье? - резко спросила Адель, не тратя время, чтобы поздороваться. - Ты вообще в курсах, что там творится?
  - Да, я знаю. Убили женщину, Катерину Аклевцову.
  - Ты же к ней поехала, правильно?!
  - Правильно… - вздохнула Ольга. - Я… я хотела спасти ее, помочь. Но у меня ничего не получилось. Я абсолютно бесполезна…
  - Оля, ты всю жизнь была бесполезной и даже немного вредной. Но я тебя люблю и такую, - Адель немного смягчилась, но тут же в ее голосе зазвенели приказные обертона. - Откуда, черт возьми, ты знала, что ее грохнут? Ты у нее была?
  - Была, а почему…
  - Ольга, твою мать! Немедленно вызывай такси и чеши в Москву, пока я сама за тобой не приехала! Там, в городе, маньяк! Полиция ловит маньяка, понимаешь?
  - Прям настоящего маньяка? - спросила Ольга первое, что пришло в голову.
  - Нет, Оль, игрушечного! Ромка в службе безопасности справки навел. - Муж Аделины Ромка занимал должность в нефтегазовой компании и мог навести справки о чем угодно. - Ищут какого-то жуткого типа. Лет двадцать назад его ловили тамошние менты, и твоя Аклевцова указала место, где он прятался. Но менты ее поставили в игнор, и маньяк смылся. И двадцать лет шлялся неизвестно где. Но теперь он там.
  - Ага, - кивнула Оленик. - Я слушаю, Аделина, слушаю.
  - Надеюсь, ты уже собираешь шмотки! Ольга, я вся изведусь с твоими поездками! Я поседею, тебе меня не жалко?! Этот маньяк, он убивал без мотивов. Психологи считают, что ему просто нравилось вселять страх, поэтому он убивал ни за что, но кошмарно убивал. Он добивался, чтобы все ссались от одного его имени…
  - А какое у него имя?
  - Без понятия, - проворчала Адель. - Ромка ведь уголовное дело не видел. Ему рассказали бывшие с Петровки. Маньяк поджидал людей, которые уезжали в командировку или еще куда. Подбирал ключи от дверей, запирался изнутри и сидел, не двигаясь. Ждал. Говорят, мог сутками тупо сидеть без движения, как памятник Достоевскому.
  "Сидел без движения, - повторила про себя Оленик. - Он сидел без движения. Сутками. Сидел. В чужом доме".
  В голове у нее промелькнуло что-то тревожное.
  Она поклялась, что очень скоро отправится обратно домой. Только наберет в подворье водички из Доброго Родника, который типа настолько добрый, что вода из него никогда не портится. И тут же в Москву. Насчет подворья она, конечно же, соврала, но прогуляться надо. До магазина, например. Возможно, она встретит этих двоих: Светлану и Колю-зэка. О том, что эта встреча может обернуться для нее бедой, Ольга не волновалась.
  Она вообще редко о чем-то волновалась. Так редко, что почти никогда.
  Галя была занята: в гостиницу заселялась пожилая пара, перегородившая весь холл своими чемоданами. Мужчина обернулся, заметил блондинку, засопел и уставился на нее с немым вопросом во взоре: че, мол, надо? Ольга указала глазами на чемоданную баррикаду. Скроив брезгливую мину, мужчина немного подвинул большой клетчатый чемодос, будто делая огромное одолжение. "Какая прелесть", подумала Ольга, протискиваясь к выходу.
  Шел мелкий дождь, еще осенний, но уже предзимний, когда капли на лету превращаются в снежинки. Ольга шагала по тротуару, стараясь не наступать в лужи, но всё же намочила ноги, пока добиралась до магазина. Светланы и Сидельца там не было: они покинули пост и куда-то делись. Ольга решила взять вкусняшек к чаю да поболтать вечерком с Галей, всё веселее будет. А не прихватить ли бутылочку мартини? Она избавилась от многих плохих привычек, но выпить любила. Не, там же эти муж с женой, и оба выглядят так, будто приехали на моленье, а она будет всю ночь петь песни… Можно, конечно, "Боже царя храни" исполнить, но нет, жалобу накатают. Ну их на фиг, вздохнула Ольга и отправилась на кассу, таща в охапке соки, упаковки с пирожными и килограмма три фруктов.
  Кассирша, развалившись на стуле, тёрла за жизнь с охранником, который, по ходу, недавно откинулся, не привык, что торговый зал - не хата, и охранял, сидя на корточках. Диалог состоял из такого дикого жаргона, что у самых лютых ауешников завяли бы уши. Будь Ольга блогершей, она бы уже вопила на весь магазин, требуя администратора, жалобную книгу и роспотребнадзор. Но она просто стояла и зевала со скуки. Как в школе, когда учительница ставила ей двойку по математике. Наконец кассирша благоволила удостоить ее вниманием.
  - Здрасссте, - заучено прошипела она. - Пакетик?
  - Пакетик.
  - Карта магазина есть?
  - Нету.
  - У нас сейчас акция, не желаете?
  - А что за акция? - заинтересовалась Оленик. Кассирша выдохнула и воззрилась в потолок. Охранник поднялся с корточек и рассматривал приезжую, по-блатному щуря левый глаз. - Хотя не, спасибо, акцию не надо.
  Кассирша начала пробивать чек, но тут же возобновила парламентский час с охранником.
  - Слышь, Михей, - обернулась она к нему. - А куда Машка-нищебродка запропала? - "Она на сутенершу похожа", сообразила Ольга. - Чет третий день не видно, не слышно.
  - А пёс ее знает, - проворчал охранник. - Шлындрает где-то или жратая под забором валяется. Ну или со Светкой на хате киряют. Они с Коляном в среду от души гудели, сменщик аж мусоров вызывать хотел. Но без Машки вроде. Потом набрали тушенки четыре мешка и свалили.
  - Угу, - процедила кассирша. Она всё же соизволила пробить чек и сложила Ольгины покупки в пакет. - Спасибо, приходите еще. Подсрачников им дать бы, а не тушенку! - рявкнула она так, что Оленик шарахнулась. - Где только бабло берут, а? Тоже так хочу, а не ишачить тут, да еще, сука, штрафуют за всё на свете.
  "Что за Машка-нищебродка? - подумала Ольга, выходя из магазина. - У них тут была какая-то Машка, а теперь она пропала. Недавно. Может быть, в тот день, когда я приехала. И она пила вместе со Светкой и Колей-зэком. Но в среду ее с ними уже не было. А в ночь со среды на четверг убили Катерину. Светка с Колей совершенно точно имеют отношение к убийству. Они сотворили что-то страшное. А Машка? Она-то что сделала?"
  Наскоро слепленный образ Машки-нищебродки вызвал у блондинки такую жалость, что она едва не расплакалась на ходу. Какое-то глубоко несчастное существо. Уж она точно не стала бы никого убивать. И, возможно, пыталась помешать убийству…
  Нет, Машка ничего не пыталась. Ей не давали протрезветь, и она не могла ничего пытаться.
  Поравнявшись с Ольгой, на обочине затормозила полицейская темно-серая "Гранта". Из кабины вышел капитан Кроцкий.
  - Вы какого… почему тут ходите? - напустился он на Ольгу. - Я же предупреждал! Не лучшее время город осматривать, да и смотреть тут нечего. Куда вы собрались?
  - Обратно в гостиницу, - смиренно ответила блондинка. - За соком ходила, - она предъявила пакет. Капитан набрал воздуха, чтобы отчитать ее как следует, но Ольга его перебила: - Послушайте, мне кажется, я вспомнила. Когда я уходила от Катерины, она что-то бормотала, почти про себя, в сторону. Так вот. По-моему, она была уверена, что ей угрожает опасность, и этот человек… эта опасность - где-то рядом. В доме. Она всё повторяла: "В этом доме".
  Капитан готов был ответить какой-то резкостью, но передумал.
  - Раньше вы утверждали, что она боялась Коли Гапонова.
  - Я вспомнила, но не сразу.
  - Угу, - хмыкнул капитан. - Противоречивые у вас показания, однако. А там всё же не домик в деревне, пять подъездов, и что мне - в окна заглядывать, или обыски повальные, или что еще?
  Но Ольга почувствовала, что его недовольство напускное, напоказ. Он очень быстро соображает, он сделал какие-то выводы, мобилизовался и составил срочный план.
  - Садитесь в машину, - велел капитан. - Я подброшу вас до гостиницы. Завтра обещают хорошую погоду, если хотите гулять - гуляйте днем. Черт знает, кто здесь шляется… - проворчал он.
  Оленик послушно залезла в кабину. Шляется тут кто или нет, а пакет у нее сейчас точно порвется.
  До "Петрушка-хаус" было всего полкилометра - стоило бензин жечь - но Кроцкому еще не доводилось катать поп-звезд, пусть даже у нее… сколько там?... две песни или три. Это ему "Джоплин" поведала: ты, мол, хоть знаешь, кто она? Не, ну помнишь клип с метромостом? Прикинь, она там сама по перилам ходила, без дублерши! Проблема в том, что она и здесь сама, без дублерши, и она последняя разговаривала с Аклевцовой. Если убийца назначил ее следующей целью, то со своим бесстрашием она идеальная жертва. А ведь она очень красивая, - мысли Кроцкого сбились не в ту сторону. Чудо как хороша, будто и не его ровесница. Раньше много красивых женщин было… Сейчас молодые девки - одна другой хуже. Мамашки с кем только не путались - ноги кривые, глаза-тараканы, в жилах всякой отравы намешано. Наколки, силикон, хоть в паноптикум выставляй…
  Зацепившись за слово "паноптикум", он содрогнулся, вспомнив женщину настолько безобразную, что у нее никогда не было мужчины. У нее даже подруг не было. Один взгляд на ее лицо мог обратить в бегство всё воинство преисподней. На нее старались не смотреть, не находиться рядом, не приближаться. И она ненавидела за это всех. Инга Югер, лаборант туберкулезного диспансера. Ее напарница по временам уходила в запой и уверяла, что от Инги у нее с нервами беда, и что она вообще скоро рехнется. В один вовсе не прекрасный день главврач внял жалобам, вызвал Ингу и, отводя глаза и дыша ртом, предложил ей перевестись в "смежное подразделение". Инга выслушала, отправилась обратно в лабораторию и избила напарницу до полусмерти. Ей дали полгода условно. А потом она пришла устраиваться в тот же диспансер. Главврач не посмел ей отказать, договорившись лишь о том, чтобы не в лабораторию. И какие безумные слухи блуждали по городу о том, что произошло на ее новой работе…
  Инга Югер, при виде которой собаки натягивали поводки, пытаясь удрать, а шестилетний Артёмка Кроцкий намочил штаны, столкнувшись с ней в проходном дворе…
  Кроцкий одернул свою память и сосредоточился на управлении машиной. Дорога вся разбитая, яма на яме, и когда отремонтируют?... Никогда.
  На прощание он повторил наставление о необходимости соблюдать осторожность в чужом городе, подождал, пока Ольга поднимется по крыльцу к двери, развернул машину и уехал, с места набрав скорость.
  Оленик задержалась на несколько секунд, глядя вслед полицейской "Гранте".
  "А ведь ты поехал обыскивать дом, - подумала она. - Или караулить около. Потому что двадцать лет назад ты не поверил Катерине и запорол всё дело. - Мысли в голове Ольги формулировались не ее словами: логично и четко. - Ты загубил чью-то жизнь. Твоя карьера накрылась. Но Катерине ты с тех пор верил. Это не жена тебя убедила отвести к ней дочку - это ты убедил жену. Тебе был нужен ответ: получится или не получится. И если бы Катерина ответила: нет, ты бы купил того щенка собаки-поводыря. Но она ответила: да. Слова Катерины для тебя как указание к действию. И ты будешь очень сильно стараться, потому что ее убили за то, что когда-то она сообщила тебе, где искать маньяка".
  - Но только действительно ли Катерина сказала "Убийца в этом доме"? - спросила себя Ольга. - Или она сказала по-другому? - Дождь хлынул стеной, и Оленик задергала дверь. Скорее бы надеть теплый халат и бабушкины шерстяные носки. Ну и холодище. Зря мартини не купила.
____

  Пока она закупалась лакомствами, на смену не по графику вышла тургеневская Наталья.
  - У Галки дома праздник какой-то, - пояснила она. - Что-то у них долго не ладилось, а теперь наладилось. Побежала отмечать.
  - А у вас выходной же, - посочувствовала Ольга. - Я постараюсь вас особо не дергать.
  - Да прекратите, это же моя работа, - ответила Наталья. - Меня больше эти богомольцы хреновы дергают, - ядовито добавила она. - Почему, мол, номер без иконок, у вас же монастырь в городе? Ну вашу ж мать, мне что, в монастырь за иконками метнуться?
  - Еще не хватало! - воскликнула Оленик.
  - Ну бывает, чего ж, - философски произнесла Наталья. - А Галка пусть с родителями посидит. Родители у нее классные.
  - Вы их знаете?
  - Не очень близко, но они мне здорово помогли, когда я перебиралась из столицы. Москва ведь уже не Москва… - Ольга согласно покивала. - Я поначалу на рейсовую станцию пошла, билеты продавать, там Галкина мать диспетчером работает. Она меня сюда и пристроила. Хозяйка прикольная, натуральная хиппи, до сих пор клеши с бахромой носит и марихуану курит. Но у нее аура благотворная и знакомства такие, что к нам проверки не ходят. Клиенты приличные, за исключением разных исключений… - Наталья взглядом стрельнула в дверь богомольского номера. - Билетами торговать - адова работенка. Ну и квартиру найти помогли, а то я комнату снимала…
  Ольга выставила на ресепшен угощение.
  - Вы кушайте, пожалуйста. А дорогая здесь аренда? - спросила она, чтобы что-нибудь спросить.
  - Да можно и за копейки, - Наталья выбрала эклер потолще. - Бомжатник какой-нибудь. Мне ведь предлагали синеботы, мама Галки меня отговорила. Дескать, не связывайся с ними, они конченые, а Колька тот и вовсе в тюрьме десять лет оттоптал…
  - Колька? - переспросила Оленик. - Этот, как его? Ну как же его… Колька-зэк?
  - Сиделец. В девяностые тут мочилово было крутое, менты прохлопали убийцу, ну и взяли Коляна за жабры. Он чистосердечное написал, думал, королем на зоне будет, ха-ха, как бы не так.
  Ольга подумала, что Наталья не так уж и не интересуется местными делами. Ходячая светская хроника.
  - И они со Светланой сдают квартиру?
  - Ну да.
  - А где они живут? У них есть лишняя квартира?
  Наталья развела руками.
  - Чего не знаю, того не знаю. Я про этих уродов ничего знать не хочу. Я только вот что скажу… Они девчонку одну привадили и споили. Нормальная девчонка, только работу найти не могла. У нее синдром попутчицы: сядет иной раз в поезд и упорет куда-то, и катается, пока менты не отловят и назад не вернут. А так-то она смирная, послушная. Но связалась с синяками этими… Что ни день - в дрова пьяная, еле ползает. А эти твари ей просохнуть не дают. Посылают деньги клянчить, лупят ее, если на бутылку не насобирает. И, знаете, что я думаю…
  - Что? - Ольга хлопнула ресницами.
  - Думаю, это они Машкину квартиру сдают. Ей от родителей двушка осталась. Спецом ее на бутылке держат, чтобы и не вспоминала про свою квартиру. И деньги загребают себе. А ей - пожрать, как собаке, да водку. Тётя Катерина, земля ей пухом, очень за Машку переживала, хотела ее вытащить из болота этого, даже пожить к себе пустила. Относилась к ней, как к дочке… Так скоты эти силком Машку увели.
  - А что же милиция, то есть полиция?
  - А им-то что, - Наталья доела пирожное. - В полицию заявление надо, а Машка же терпила… Кэп Кроцкий за нее вписался, да Сиделец со Светкой сами на него телегу накатали, они это умеют.
  Ольга вдруг выпрямилась. Ее огромные глаза сузились, вглядываясь в тускленькую тень, невесть откуда взявшуюся и робко скользнувшую по стене. Тень замешкалась на секунду, хотела о чем-то попросить, но, испугавшись, что ей откажут, тихонько растаяла в углу. Блондинка смахнула со лба длинную челку, заправила прядь за ухо и негромко произнесла:
  - Машка-нищебродка. Бедная девочка. Бедная-бедная.
  - Что вы сказали? - переспросила Наталья.
  - Да нет, ничего. Берите еще эклер.
____


        -4-

        Капитан Кроцкий расхаживал вдоль дома номер двенадцать по улице генерала Алтаева. Ботинки разбрызгивали грязную воду, дождь не переставал, но плевать ему было на погоду. От ненастья разнылись суставы. Плевать и на суставы тоже. Он мысленно отбраковывал варианты своих дальнейших действий.
  Полнейший экспромт, конечно. Без подготовки, без согласования с начальством, у которого Кроцкий и так не любимчик.
  Он не может без ордера пойти и обшмонать все в доме квартиры. Тут юристов и блогеров больше, чем людей, поднимут вой, нажалуются во все инстанции, и в новостях напишут: полицейский, допустивший произвол, был уволен накануне данного произвола. Но убийца здесь. Так сказала вещая Катерина, и он ей верил. И еще больше он верил этой приезжей Ольге, хотя она не вещая, а бывшая певица.
  Когда-то он отмахнулся от Катерины, которая пришла в ОВД и сказала, что готова помочь. Она сразу призналась, что видит только дом - тот, что стоит теперь заброшенный на окраине города - но не квартиру. Однако квартир всего ничего, и нужно лишь установить, хозяин которой из них сейчас отсутствует. Убийца там.
  Молодой лейтенант взбесился, обозвал Катерину "мракобеской" и чуть не взашей вытолкал из отдела. Она хотела помочь, но самоуверенный и борзый Артём Кроцкий пригрозил ее саму привлечь за попытку помешать следствию. Катерина - тоже еще молодая, почти девчонка - умоляла его: не отказывайтесь, пожалуйста, никто не узнает, что я вам подсказала! Но он лишь ухмыльнулся в ответ. Он не нуждался в подсказках сумасшедшей бабы, которая якобы что-то там "видит".
  А убийца сидел и ждал. Он сотворил уже пять кровавых оргий, от которых волосы вставали дыбом даже у матерых ментов. Дело вел лейтенант Кроцкий, трудился не покладая рук и вышел на правильный след - точнее, он так думал. Правда, ему не удалось установить мотивы убийцы или выявить хотя бы отдаленную связь между ним и его жертвами. Это были мужчины в возрасте 45-55 лет, разных профессий, ничем друг на друга не похожие. И ни малейших предположений, за что их выбрали в мученики. В оперативной разработке убийца значился как "Изувер".
  В тот день, до прихода Катерины, Кроцкого прямым текстом предупредили: еще один труп, и тебе самому конец. Вся область на ушах стоит, народ по улицам ходить боится, а ты сопли жуешь. А тут еще Катерина заявилась, ну он на нее и сорвался…
  А назавтра жильцы того самого дома, который она называла, нашли растерзанное тело соседа, накануне приехавшего из командировки: дверь в его квартиру была распахнута, горел свет, изувеченный мертвец лежал в коридоре, у самого порога. Кроцкий немедленно задержал главного и единственного подозреваемого - Николая Гапонова, уголовника, уже привлекавшегося за грабеж и нападение на вахтера общежития. "Изувер", очевидно, нарочно подставлял Гапонова, а то и принуждал его подставляться - тот засветился поблизости в четырех эпизодах из шести. Во всяком случае, на физиономии Гапонова читалось облегчение, когда он написал чистосердечное и под конвоем отправился в автозак.
  На суде Гапонов косил под дурачка, и отдувался за него государственный защитник. За шесть убийств, совершенных с особой жестокостью, Гапонову корячилась высшая мера, но судья остался недоволен доказательной базой и именем Российской Федерации приговорил Николая к пятнадцати годам общего режима. В его виновности сомневался не только судья. Гапонов еще путешествовал по этапу, когда началось новое, негласное расследование. Начальник вызвал Кроцкого и конфиденциально сообщил, что сделано это с подачи Министерства обороны.
  Криминалисты из Москвы реконструировали сцену последнего преступления. Хозяин квартиры вошел, зажег свет в комнате и сразу увидел убийцу. Тот сидел в кресле, спиной к окну. При появлении хозяина он встал, подошел к нему… и оторвал ему руку. Затем швырнул раненого на пол, вырвал язык и выдавил глаза, проделав всё это пальцами. И лишь потом взялся за топор. Тот самый топор, который, фактически, стал единственной уликой против Гапонова, поскольку валялся в его сараюхе, в ящике с инструментами.
  Всё это с натяжкой можно было объяснить огромной физической силой убийцы, вот только один нюанс. Жертвой стал не тщедушный инженеришка с местного завода, а кадровый офицер, действующий военный разведчик. Он в принципе не должен был подпустить к себе врага в прямой видимости, и странная пассивность разведчика, никак не отразившего атаку, наводила на мысли, что убийца владеет гипнозом.
  Составили детальный личностный профиль "Изувера", и Коля Гапонов не проходил ни по одному пункту. Он был тем еще выродком, но не убийцей шести человек.
  Ожидая жертву, Изувер никак не перемещался внутри помещения. Он просто входил, усаживался, ставил рядом с собой походный рюкзак с отточенным топором и острым ножом, и сидел, не двигаясь. Он мог хранить неподвижность несколько суток подряд: не вставал, не ложился, не ел, не ходил в туалет. Чрезвычайно силен, с высоким мышечным тонусом. Не имеет навыков мясника или хирурга, но обладает специфическим опытом, характерным, скорее, для палача. Это давало основания полагать, что Изувер - выходец из азиатского региона, где практикуются публичные казни. Погибший офицер неоднократно выполнял боевые задачи в горячих точках, и его убийство могло быть местью. Эту версию отстаивали контрразведчики, и в целом она звучала здраво. Но. Остальные казненные были гражданскими и к армии отношения не имели.
  "Изувер" не испытывает удовольствия от кровопролития, и спорный вопрос, насколько он заинтересован в сопутствующей "славе". Один из криминалистов неофициально добавил, что они имеют дело со своего рода "сущностью" - внешне это человек, однако образ его мышления и восприятие реальности не сопоставимы даже с наиболее патологическими моделями. При этом физиология "сущности" также может быть весьма непростой. "Вы, товарищ лейтенант, сами попробуйте посидеть на жопе часов сорок подряд - потом встать толком не сможете, а этот может". По поводу убитых тот же сотрудник добавил: "У них нет ничего общего ни между собой, ни с убийцей. Им не повезло оказаться частью его видения мира. А сам он пришел в мир, чтобы исполнить… своё предназначение. По крайней мере, он в этом убежден. Он даже может исходить из того, что кто-то послал его сюда".
  Кроцкий чувствовал, что специалист ошибается, и погибших, безусловно, что-то объединяет, кроме возраста и пола. Либо друг с другом, либо с палачом. И палач не приехал в облцентр из Саудовской Аравии или Афганистана. Он здешний.
  По соображениям секретности результаты повторного дознания не получили процессуального хода и никак не отразились на судьбе Гапонова, а вот у лейтенанта Кроцкого карма совсем испортилась: сто шансов из ста, что до самой пенсии он будет охранять шлагбаум служебной автостоянки. Кто-то донес, что перед последним убийством лейтенант выгнал важного свидетеля… Но до финального "разбора полетов" Кроцкий собрался с мыслями, прошерстил материалы дела, перебрал всех фигурантов, сличил данные и нашел нужный ответ. Очевиднейший, дергавший за рукав и вопивший в ухо: вот он я, да вот же. Он обязан был найти его раньше, но чья-то злая воля окутала всё туманом, и он брел наощупь, ослепнув и отупев. В последний момент кто-то разогнал мутные клубы… уж не Катя ли Аклевцова, маленькая, худенькая, легкая как птичка, не затаившая обиды на его глупость и грубость, пришла ему на помощь?
  Настоящий убийца - интернатовский приятель Коли Гапонова, долговязый, молчаливый тип, работавший на лесопилке. Если убрать из сценария Гапонова и заменить его этим угрюмым флегматиком, все концы сойдутся идеально. У него так же не было видимых мотивов для убийств, хотя, что считать мотивами… Мать его умерла при родах, отец так и остался неизвестным. Обычная история, вот только родила его Инга Югер.
  (Инга была из немцев, и полностью ее имя и фамилия писались "Ингрид фон Югер". "А родители у нее - настоящие фашисты!", болтали между собой мальчишки. Много позже капитан Кроцкий удостоверился в их правоте, сделав запрос в военный архив).
  Генрих Югер. Он не унаследовал от матери ее отталкивающей внешности; его облик, скорее, впитал черты типичных арийцев. Инга завещала ему кое-что похуже - свою ненависть. Ненависть по-настоящему уродливой женщины. Но такую концепцию к делу не пришьешь и начальству не доложишь, и лейтенант Кроцкий ограничился кратким убедительным рапортом. Югера объявили во всероссийский розыск, но после шестого убийства он никому уже не попадался на глаза.
  Кроцкого не разжаловали в сторожа, но повышения он не получил, зато взыскания посыпались как из рога изобилия. Он с трудом дослужился до капитана и не надеялся на майорские погоны. Коля Гапонов отмотал срок и вернулся в город. Кроцкий пришел к нему и предупредил: если знаешь, где Генрих залёг, и молчишь об этом, и я узнаю, что ты молчал - пристрелю. А Гапонов беззубым ртом прошамкал: я, начальник, на киче с авторитетными людьми парился, ты стукача из меня не делай. Я за твой косяк четырнадцать лет баланду хлебал, так что кровь мне не пей, пожить дай спокойно. "Смотри не перегни, а то у меня с тобой разговор короткий будет, - сказал Кроцкий. - И про авторитетных людей детишкам заливать будешь, а то я не знаю, зачем тебе зубы вынесли".
  Двадцать лет об Изувере не было ни слуху ни духу. Но капитан помнил про него. Стараясь не уронить план по раскрываемости, он упорно докапывался до одной очень странной истины. Он неформально опросил всех подходящих по возрасту мужиков и утвердился во мнении: ни один из них не вступал в интимную близость с Ингой Югер. Одного импозантного господина, институтского профессора, вырвало при упоминании Инги. "Эта особь???", вскричал он и побежал к раковине. По мере того, как росло количество опрошенных, капитан Кроцкий начинал понимать то, до чего не допёрли московские эксперты. Оставалось лишь выяснить, имеют ли под собой реальную почву те слухи, которые шепотом передавали друг другу горожане, завидев Ингу вдалеке.
  И капитан наведался туда, где Инга Югер работала после инцидента в лаборатории. Текучки кадров там практически не было. Там было, с кем поговорить про Ингу.
  Неделю назад Генриха Югера по ориентировке засек наряд росгвардии около вокзала в Костроме. Но, пока чухнулись, что надо хватать, Югер словно превратился в черную жижу и стёк с перрона на насыпь. Отсмотрели все камеры наблюдения - ничего. Призрак, существовавший вне времени, не подчинялся законам физики и не фиксировался устройствами видеозаписи.
  Но отсюда он черта с два исчезнет. Не в этот раз. Призрак или не призрак, а он тут, в доме. Подвал либо чердак, Изуверу все равно, где сидеть неподвижно и ждать… И вдруг капитан Кроцкий всё понял. Он достал из кобуры пистолет, снял с предохранителя, дослал патрон и сунул оружие под куртку. Лицо его стало суровым и беспощадным.
  Квартира Машки Полушкиной. В которой Машка давно уже не жила. В которой хозяйничали Коля-сиделец со Светкой. Они здесь не бухали: соседи в два счета устроили бы им вендетту. Но они сдавали Машкину квартиру: то шабашникам, то вахтовикам, то еще кому. И теперь Коля приютил в ней дружка по детским играм в фашистов и коммунистов. Генрих отсиживался там, пока опергруппа осматривала место преступления и принимала меры для срочного поиска убийцы. Страх, который Изувер распространял вокруг себя, был едким и проникающим, и даже полицейские собаки, поджав хвосты, кинулись на улицу, хотя кинолог врал, что мол его блоховозы кого-то учуяли. Кроцкий в тот момент опять вспомнил про Ингу Югер, вызывавшую у собак такую же реакцию.
  Стараясь ступать бесшумно, капитан Кроцкий поднялся по лестнице на последний этаж. У двери Машкиной квартиры он взял "ПМ" наизготовку. Лишь бы никто не вылез с мусором или на перекур. В подъезде царила вязкая тишина. Секунды бежали, и капитан всё отчетливее понимал, что он не Брюс Виллис, и это не кино. В нескольких метрах от него - не то человек, не то "сущность", на раз уделавшая "крапового берета". И, возможно, "сущность" уже услышала его дыхание. Брать Изувера должен штурмовой отряд, спецназ, а не он - с трудом сдающий нормативы, неуклюжий и в последний раз применявший оружие в шестнадцатом году, по залетным бандюкам. Навряд ли вещая Катерина имела в виду, что он должен припереться сюда один, нарушив все инструкции и подвергая опасности жильцов.
  Ему померещился неясный шепот снизу: "Это Катя… Катя Аклевцова, меня убивают… если кто-то слышит, помогите мне, пожалуйста". Левой рукой капитан яростно потер шею: глюки, не иначе. Тогда, двадцать лет назад, он пришел к Катерине и, как умел, попросил у нее прощения. И она ответила: господи, да конечно же прощаю, и обняла его. Нет, он не отдаст Изувера спецназу. Тонкая фанерная дверь, хлипкий замок. Через полминуты чудовище сдохнет, как бешеная псина.
  Уже готовый броситься плечом на дверь, капитан осознал, чего он боится. Он боится, что даже получив все восемь пуль, Генрих не умрет, а подойдет к нему и оторвет ему руку. Без всяких шуток капитан пожалел, что его "Макаров" заряжен не серебряными пулями.
  Потому что Генрих Югер мертв с самого рождения, его мать залетела от трупа в морге. В утро, когда доставили парня с подружкой, забывших закрыть газ на кухне и врезавших дуба прямо в момент оргазма.
  Страх сковал мышцы, пистолет заплясал в трясущейся руке. Кроцкий снял палец со спускового крючка и начал делать резкие выдохи, восстанавливая самообладание и решимость.
  Но дальше всё случилось совсем по-другому.
  За стеной прозвучал крик: "Молока дай, плохо мне!!!", затем истошный визг ужаса, дверь встряхнули изнутри, она сорвалась с петель, и тот, кто находился в квартире, вылетел на площадку, едва не сбив Кроцкого с ног. Капитан узнал в человеке Генриха Югера, успел подумать: "Черт, он вообще не постарел", и мельком отметил, что глаза палача вытаращены, а лицо искажено, будто к нему явился сам сатана с раскаленным клеймом и велел подставлять лоб.
  - Молока, принеси мне молока!!! - выкрикивал в квартире женский голос. Что-то не то было с этим голосом, от него кровь стыла в жилах. Изувер поскользнулся, грохнулся на пол, раскроив себе затылок, но тут же вскочил и бросился вниз по лестнице. И тут Кроцкий, упав на колено, открыл огонь. Он стрелял в спину убегающему, повторяя: на, сука, получай, получай, - еще раз, еще и еще, пока затвор не встал на задержку.
  Когда последняя пуля впилась левее позвоночника, Генрих застыл на нижней ступеньке лестничного марша. Он поднес руку к затылку, пошарил в пробоине, вытер пальцы о тренировочные штаны, пошатнулся и обрушился плашмя на заплеванный кафель.
  Капитан вытащил пустой магазин, вставил в рукоять новый, спустился к лежащему у мусоропровода Югеру и рывком перевернул его лицом вверх. Глаза монстра гасли, но в них еще жил страх.
  - Это тебе за Катерину, - сказал капитан. - Гори в аду, мерзота.
  - Покойница… - просипел умирающий. - Слышь, там, на хате, покойница. В земле лежала. Я сразу понял, что в земле. Она в сортире была, слышь. Gott in Himmel! Беги отсюда, она сейчас придет.
____


        -5-

        "Я находился в доме номер 12 (ул. ген. Алтаева) в рамках осуществления следственно-розыскных мероприятий, в т.ч. - с целью дополнительного осмотра места преступления. На пятом этаже я проверил, закрыт ли выход на чердак и нет ли признаков взлома замка чердачной двери. В этот момент из квартиры 80 появился человек, которого я опознал как Генриха Югера. Он напал на меня и пытался бежать, в результате чего я, для пресечения побега, произвел выстрелы на поражение, причинив гражданину Югеру травмы, не совместимые с жизнью.
  Превышение полномочий, выразившееся в полном расходовании боеприпаса, объясняю стрессовым состоянием, возникшим у меня после нападения, а также степенью угрозы, которую представлял Г.Югер.
  Наличие в квартире тела Полушкиной Марии на данный момент никак не могу прокомментировать, ожидаю заключения медицинской экспертизы. Полушкина Мария владела данной квартирой, однако не проживала там с февраля 2017 года, ведя асоциальный образ жизни.
  Также, на кухне найден запас продуктов, примерно соответствующий месячному рациону взрослого мужчины, из чего делаю вывод, что Югер намеревался провести там длительное время, после чего покинуть город. Предполагаю, что он увидел меня в окно, узнал и перестал контролировать свои действия".
  Тщательно выбирая слова, капитан Кроцкий, которому полицейский врач сделал укол успокоительного, изложил для начальства свою версию событий на улице генерала Алтаева. К этому времени в лесу уже был обнаружен Коля-сиделец со сломанной шеей. Светлану Панову привезли в отделение полиции живой и даже почти трезвой, но она была в глухой прострации и лишь повторяла, вцепившись в прутья решетки "обезьянника": "Нет, вы мне скажите, куда она делась? Нет, вы мне скажите, что творится-то?". У нее безостановочно дергался глаз. Потом она уселась на скамью и стала жевать свою фиолетовую кепку. Дежурный вызвал бригаду психперевозки, и через час Панову забрали.
____

  Вечером следующего дня капитан Кроцкий заехал в "Петрушку", подкупил администратора Наталью пакетиком карамелек и попросил позвать Ольгу.
  На прощание капитан решился пригласить ее поужинать в ресторане. Разумеется, он не планировал никакого флирта. В его семейной жизни, в отличие от работы, всё было довольно ровно и гладко. Но… Ольга очень ему помогла. Не дай она ему подсказку, Югер бы отсиделся и потом точно ушел бы с концами. Хотя самому Кроцкому за расстрел Генриха могут и статью нарисовать.
  Ольга сразу ему сказала:
  - Вы всё правильно сделали. Вас повысят. Ну расскажите, что было-то. Только без крови, ладно?
  - Да, разумеется.
  Из колонок негромко звучал блюз, в зале никого не было. Блондинка казалась расстроенной, почти грустной, но когда на столе появился бокал коктейля, чуть заметно оживилась. Кроцкий взялся за свою кружку с пивом.
  - Двадцать лет Изувер проторчал в пустой деревне, за Уралом. Это по предварительным данным. Не представляю, как он туда добрался, его ведь ловила и милиция, и военная прокуратора, и контрразведка. И почему его понесло именно туда… По касательной к деревне, в лесах, идет туристический маршрут, там пропадали походники, грибники, даже охотники с оружием. Но вряд ли это его, Генриха, работа. Там геопатогенная территория. Есть информация, что в тех краях обитает древнее племя, поклоняющееся демону бурь и штормов. Бывает, так задует, что деревья штабелями валятся.
  Все двадцать лет Генрих ждал, а в конце октября каким-то образом связался с Николаем Гапоновым, Сидельцем. И Николай стал готовить всё для убийства Катерины. Это была месть Генриха, ведь Катерина когда-то сообщила, где его надо искать. Я, дурак, ее не послушал… Но ему нельзя было оставаться в городе. Потому что рано или поздно Катя убедила бы если не меня, то другого. Хотя Генрих не закончил со своими делами…
  - С делами? - переспросила Ольга.
  - Ну да. Я долго всё обдумывал и пришел к единственному правдоподобному выводу. Те, кого он убивал, имели несчастье стать объектами вожделения Инги. И она отправила к людям своего сына, чтобы казнить тех, кто ее отверг. Может, их было гораздо больше. Но я точно знаю, что эти шестеро обследовались в тубдиспансере, когда Инга работала там в лаборатории.
  Ольга долго смотрела на капитана, потом согласно кивнула.
  - У Генриха не было мобильного телефона, - произнесла она. - И смартфона не было, и в соцсетях они с Колей-сидельцем не зависали. Как же они связались?
  - Это загадка, - ответил капитан. - Но в среду Генрих явился в город. В Костроме он оторвался от патрульных и вскочил в товарный состав, который проходит мимо нас в одиннадцать вечера. Гапонов с Пановой встретили его у ветки железной дороги. К его приезду они расстарались: прогнали с Машкиной квартиры временных жильцов и накупили консервов на месяц. Югеру много ведь не надо - сел себе и сидит… От железки они двинулись к дому Катерины, и тут Гапонов выкинул фокус. У него много чего накопилось к Югеру после отсидки. Это он тут был Сиделец, а на зоне его Нинкой звали. И Коля выхватил нож. Спонтанно, он ничего такого не планировал и даже помыслить не смел. Фляга свистнула в неподходящий момент. Ну а для Генриха - все равно что таракана раздавить… Светка шустрая, почуяла чем пахнет и удрала. Но башню ей снесло окончательно.
  Капитан поднял над столом кружку пива, и Ольга коснулась ее краем своего бокала.
  - За знакомство, - сказал Кроцкий.
  - Ага.
  Блюз сменился на легкую мелодию, словно для медитации.
  Смочив пересохшее горло, Кроцкий продолжал:
  - В пролеске - глубокая яма, как раз на одного. Я успел поспрашивать Панову, пока за ней ехала психперевозка. Она говорит, что сперва Сиделец с Генрихом сцепились, а потом она увидела эту яму и побежала. Там, говорит, не должно быть ямы… Но по итогам Генрих сбросил туда Гапонова и закидал ветками. И дальше уже пошел к Катерине.
  - Ну а Маша? Как она оказалась в своей квартире? Ведь Сиделец и Светка запретили ей туда ходить…
  - Со слов медэксперта, она умерла примерно за двенадцать часов до прибытия товарняка. У нее язва открылась, а ей еще и налили… Скорее всего, это в квартире и происходило - Гапонов со Светкой велели ей навести чистоту для дорогого гостя.
  - Да ну, ерунда же, - возразила Ольга. - Не верю, что они затеяли генеральную уборку в честь серийного убийцы. А вы?
  - Можно придумать сколько угодно причин, почему они там были…
  - В квартире чисто? Как будто там убирались?
  - Не особо, - признался Кроцкий. - Так или иначе, они ее там и оставили. Не выносить же тело на глазах у всех соседей.
  - Подождите, - сказала Ольга. - Вы ведь говорите, что слышали, как она кричала…
  Капитан помотал головой.
  - Нет, нет. Я ничего такого не говорил. Я действительно слышал крик: молока, дай мне молока. Но это женщина в соседней квартире, она на седьмом месяце, у нее токсикоз. Муж от нее вешается уже. То ей молока, то овсянки, то селедки…
  - Генрих, серийный убийца, заживо резавший на части людей, при этому крике ломанулся из квартиры, - напомнила Оленик, покусывая ноготь.
  - Вероятно, он пошел в туалет, увидел труп и рехнулся, - уклончиво ответил капитан. - У него было пограничное состояние, для перелома не хватало пустяка. Предупредить его не успели. А, может, правда в окно меня заметил или почувствовал, что я стою за дверью. Вот тормоза и сорвало…
____

  Они собирались уходить, и Кроцкий помогал Ольге надеть куртку, когда блондинка спросила:
  - Скажите, в ежедневнике Катерины, где были посетители… она записала меня на следующий день?
  - Нет. После среды все страницы чистые.
  - Значит, она уже всё знала, - сказала Ольга, но тихо-тихо, так, что капитан ее не услышал.
____

  Доставив москвичку в гостиницу, Кроцкий медленно, на третьей передаче, проехал несколько кварталов, свернул к тротуару и остановил машину. Закурил сигарету и задумался. События двух последних суток пронеслись настолько стремительно, что он не мог поймать смутную и зловещую мысль. И лишь сейчас, успокоившись и вновь обретя уверенность в своих силах и в своем будущем, он построил короткую логическую цепочку, завершившуюся странным вопросом.
  Его ум, устроенный не так, как у обычных людей, и даже не как у полицейских, имел свойство задавать вопросы, которые иному и в голову не пришли бы.
  Мать Инги была немецким офицером, пилотом "Люфтваффе". Она неоднократно отличалась в воздушных боях и получила Железный крест из рук Геринга. В сорок четвертом году она участвовала в спецоперации, в ходе которой на экспериментальном образце самолета-разведчика прорвалась за линию фронта, достигнув Уральского горного массива. Там двигатель отказал, и гауптман Марта фон Югер совершила вынужденную посадку на берегу реки. Полгода она скиталась в лесах (примерно там же, где прятался впоследствии ее сын) пока ее, истощенную и почти обезумевшую, не подобрали жители деревни. Затем Марта оказалась в изоляторе НКВД.
  Сломленная морально, Марта не запиралась на допросах, сообщила следователю ценные сведения, в том числе основные технические характеристики уникального самолета, который пилотировала, и координаты аварийной посадки. С учетом добровольного сотрудничества она избежала расстрела. После войны вышла замуж за немца, с которым познакомилась в лагере для военнопленных, и до конца своих дней прожила в Сибири, сначала на поселении, затем в небольшом городке, где работала на фабрике. Но замуж она выходила уже с ребенком на руках. Дело в том, что на момент ареста фон Югер была беременна как минимум третий месяц.
  Ну и теперь самое главное:
  От кого же она родила Ингу???
  Кроцкий изумленно хлопнул ладонью по рулевому колесу.
  Так вот, кто позвал убийцу в глухие предгорья, в непроходимые чащи. Кто закрыл его от оперативников, протоптал для него тропу, а затем вновь засыпал ее снегом, кто принял его на долгий постой… Тот же, по чьему беззвучному приказу он сам в упор не увидел настоящего преступника и взял вместо него Гапонова.
  - Ну ясно же, почему Генрих удрал именно туда, - пробормотал он, не замечая, что думает уже вслух. - В тех лесах живет его родной дед!
  Хотя в кабине работала печка, капитану сделалось холодно. Словно Безымянный Хозяин Лесов услышал его, и сквозь толстый слой тумана сверкнули чьи-то неживые глаза. Кроцкий машинально потянулся к кобуре, но ее отобрали у него вместе с пистолетом до окончания служебной проверки. Это рекомендовал психолог, а начальник отделения прямо заявил: не ровен час, еще кого завалишь.
  Но глаза в тумане сверкнули и погасли, и капитан решил, что они ему просто почудились. Наверное, так и было.

  ***

  "Вас ожидает такси Шкода Октавия, госномер …, водитель… стоимость поездки…"
  Галя кормила Ольгу овсянкой на молоке.
  - А знаете, - сказала Галя, с обожанием глядя на Ольгу. - С мамой всё хорошо, ее терапевт послал к неврологу, невролог послал на УЗИ и точно, защемление нерва. А откуда вы знали? Вы доктор?
  - Ну всё, Галя, мне пора, - ответила Ольга.
  - Вы к нам еще приедете?
  - Я приеду, если буду очень нужна, - пообещала Оленик. - Но лучше бы не надо.
  Она задержалась на полминуты, припоминая, не оставила ли в номере что-то нужное. Набор косметики, флакончик духов и щетку для волос. И две пары толстых, отлично греющих ноги носков.
  - Что найдешь у меня, забирай, - разрешила она Гале и сунула ей в руку две купюры. – Одна тебе, вторая Наталье.
  Под окнами "Петрушки" стояла бело-желтая машина с брендом московской службы такси. У нижней ступеньки крыльца дымила сигарилой хозяйка гостиницы. Она приподняла шляпу, прощаясь.
  - Мне очень жаль, - сказала ей Ольга.
  - Кошки уходят на радугу, а Катька ушла за ними присматривать, - охрипшим голосом ответила хозяйка. - У нее не было кошки. Она всегда боялась, что умрет внезапно, и не хотела оставлять своего питомца одного…
  Оленик промолчала, опустив глаза.
  - Да пребудет с тобой Великий Дух, бледнолицая сестра, - промолвила хиппи, изобразив в воздухе рукой замысловатый символ. - Пусть широкая тропа ведет тебя в леса благоденствия, полные дичи, к озерам, полным чистой воды.
  - Ага, и вам того же.
  Водитель уложил Ольгину сумку в багажник, взглянул на пассажирку и сказал, выговаривая слова с сильным акцентом:
  - Если спать хотите, садитесь сзади, там прилечь можно и подушка есть. Чистая подушка, вы не бойтесь.
  Но Ольга не хотела спать. По дороге в Москву она думала о вещей Катерине и о бедненькой Машке-нищебродке.
  О том, какой обряд провела перед самой смертью Катерина.
  Страшный, но чистый и прекрасный. Самый лучший из обрядов. Дозволенный лишь очень особенному человеку, и лишь при условии, что это будет последним, что он сделает в своей жизни. А Катерина знала, что ей не дожить до рассвета.
  И она воспользовалась своим правом исполнить одно заветное желание той, что нуждалась в помощи. Соседки Маши с пятого этажа. Маши, у которой отобрали жилье Светка Панова и Коля-сиделец. Маши, которую спаивали, которая спала то на полу, то на улице, которая никому не была нужна. Которая отчаянно хотела тишины и покоя в собственном доме. Маши, которая просто хотела домой.
  Маши, которую Катерина приняла бы как родную дочку, сложись всё немножко иначе… Так вот что значила та фраза. Не "В этом доме", а "Ты вернешься в этот дом", и, если бы она повнимательнее присмотрелась, то увидела бы на лице Катерины счастье от того, что ей предстояло совершить. Пока на кухне Ольга ублажала себя выпечкой, Аклевцова заглянула в свое грядущее, чего ясновидящие обычно не делают, но Катерина поняла: время настало.
  Она призвала силы, которые сопутствовали ей и опекали ее, но она никогда их не просила о слишком многом, ибо понимала, чем это чревато. Цена ответа - жизнь, и творящий обряд отдает голубиное сердце как обещание отдать своё собственное. Обряд шел тяжело. При первой попытке магическая смесь ингредиентов полыхнула. Это разрывались чересчур прочные связи, чересчур глубоко, глубоко под землей.
  Ведь Машка-нищебродка умерла тем утром, и Сиделец со Светкой Пановой закопали ее в лесу, как собаку.
  Но Катерина не сдавалась и повторила ритуал заново. Она торопилась, ей нужно было успеть, пока за ней не придут. И Машка выбралась из могилы.
  И очень скоро пустая могила пригодилась для Сидельца.
  Но обратный путь был не лёгок. Машка заблудилась и петляла в лесу. Ритуал давно закончился, а она все никак не могла найти автобусную станцию и улицу генерала Алтаева. Катерина почуяла неладное и пошла посмотреть, где же соседка. Но убийца караулил на лестнице. Захлебываясь кровью, Катерина передала в прошлое послание, которое получила неделей раньше спящая Ольга. Расправа длилась десять минут, не больше, но за эти минуты Машка, никем не встреченная, прошмыгнула на пятый этаж, открыла дверь своей квартиры чудом сохранившимися у нее ключами и юркнула в туалет: там можно было спрятаться и сидеть тихо-тихо, чтобы никто не нашел. Чтобы никто не трогал и не заставлял пить водку.
  Потом пришел Генрих Изувер, заперся изнутри и сел в комнате на диван. Он мог сидеть так до бесконечности, уставившись на приклеенную к обоям почетную грамоту "Награждается ученица 5 "В" класса Маша Полушкина за лучшее сочинение по теме "Я люблю свой город"", выжидая, когда всё успокоится, и можно будет уйти из города. Он совершил свою месть, и больше ему нечего тут делать. Ему было наплевать, что где-то бегает Светка Панова, которая может навести на него ментов.
  А через два дня Машка вдруг вышла из туалета и вошла в комнату. Она увидела чужого и закричала на него. Может быть, она просто закричала то, что кричала перед самой смертью.
  "Изувер", как бы он сам ни был страшен, мгновенно понял, что женщина перед ним - мертвая. К нему обратился труп, восставший из могилы, и это было слишком даже для сына Инги Югер. (Вернее, для нее, для Инги Югер. Это она смотрела на мир его глазами, и это она его руками пытала и казнила своих обидчиков). Броня рассыпалась, маленький ум впустил в себя сразу весь кошмар, не выдержал и лопнул. Тварь в ужасе бросилась прочь, оттолкнув кричащую мертвую женщину и выбив дверь.
  "Но ведь теперь для них всё кончилось, верно? - спросила Ольга у незримого собеседника. - Для Маши и для тёти Кати?"
  "На этот вопрос ни у кого нет ответа. О том, что будет ПОСЛЕ, никто не знает".
  "Ну хорошо, - согласилась Оленик. - Я не умею молиться и не верю в бога, но пусть их души обретут мир и тепло. И пусть они не будут одиноки".
  Водитель сбросил скорость, объезжая участок дорожных работ. Люди в рыжих жилетах и кирзовых сапогах грузили в кузов самосвала обломки асфальта. Чуть поодаль была "зебра" пешеходного перехода. Две женщины, постарше и помладше, осторожно вышли на "зебру", озираясь по сторонам, и, поймав изумленный взгляд блондинки в такси, смеясь, замахали ей руками.
  Ольга зажмурилась, а когда открыла глаза, женщин на переходе уже не было.