Ранним утром в позднюю осень

Ранним утром в позднюю осень.
(Из летучих заметок)

Раннее утро в позднюю осень трудно отличить от ночи.  Небо непроглядно от сплошной серости. Ни звезд на нем, ни ущербного месяца. Только часы на моем шагомере подсказывают, что еще шесть часов утра, и это раннее время наступающего дня вяло борется с царствующими  сумерками, неторопливой коровьей жвачкой жует черную тряпицу ночи, накрывшую всё пространство за городской чертой.

Только в городской черте городские фонари да огни реклам раздвигают плотные сумерки, гонят их прочь на окраины, в лес, где  всё еще ночь и ночь.

 А в лесу хоть и сумеречная жуть, но нет такого хищного  сквозняка, как в промежутках меж домами. И мой четвероногий друг и всегдашний мой спутник по утренним прогулкам, Жорка, в лесу не путается  под ногами, не горбится от холода, не опускает хвост, а смело бежит впереди меня по тропе. Глаза его и мои пригляделись  в темени и различают уже проясняющиеся мало-помалу мелочи; видят, как потихоньку наступает утро, рождается день поздней осени.

Конечно, разные ощущения зовут нас с псом на прогулку. Собачьи желания понятны и объяснимы.   Ощущения природной жизни гонят пса в лес; они рождают в Жорке то здоровое, что воскрешает в нем его звериные инстинкты. Он как бы охотится и метит границы, обозначающие   пространства, на которые не следует посягать другим.
А мои желания? В чем они? Пытаюсь разгадать. Живу средь мира людей, но всё более ощущаю приступы ледяной тоски при виде того, что свершается с этим миром людей, не исключая, конечно, самых  близких, родных по крови, которых до жгучей боли жалеешь, ибо понимаешь, каким испытаниям их может подвергнуть будущее, быть может, уже недалекое.

Чтобы яснее выглядела моя мысль, приведу для примера всего лишь одно маленькое событие, произошедшее  со мной вчера.
Во время моей послеобеденной прогулки я встретил давнего знакомого. Он слыл в свое время необыкновенным книгочеем. Часто делился своими впечатлениями о новинках литературы. Знаменитые писатели, поэты, опубликовавшие свои произведения, подвергались его анализу с такими подробностями, что я завидовал его памяти и вкусу: выбор прочтенного был безупречен, потому что каждое произведение и  в самом деле  до сих пор не утратило ни тематической актуальности, ни художественной ценности. Признаться, эти беседы мне доставляли удовольствие. Наше союзничество на этой почве крепло, пока не наступили иные времена.

А это времена различных телевизионных шоу, на которых демонстрируются образчики самых непристойных человеческих пороков. Перечислять и называть сюжеты  не следовало бы: их рекламируют и без меня телевизионные шоумены, зарабатывающие на пошлости немыслимые деньги. 

Мой вчерашний собеседник, извинившись предо мной, сказал, что спешит на «энтэвэшный» «ДНК», затем, на первоканальное шоу «На самом деле»,  где редчайшие и  взаправдашние случаи супружеских измен… Он что-то восторженное мямлил про другие шоу, но я уже не слушал собеседника. Я изумился его переменам, а он  успел в ответ обвинить меня в «совковой» приверженности традициям,  «чистым и совестным нормам», которых теперь быть не может.
Увы, ресурс кретинизма,  телевизионного оболванивания утянул в свою воронку и моего знакомого книгочея! Сегодня всё  - нараспашку! Демонстрировать порочность стало признаком хорошего тона!

Массированная теледебилизация населения привела уже к необратимым последствиям, когда даже те редкие случаи мелькающих  на  ТВ образцов  истинной художественной КУЛЬТУРЫ, подаются в виде  непозволительного пережитка,  заслуживающего (в лучшем случае) снисходительной усмешки…

…В лесу – тишина. Грустно втыкается мордой мне в колени  мой преданный пес. Он  не может понять моей боли, дать ей название. Да и сам  я не знаю, как её обозвать. Я смотрю во  влажные зрачки Жорки и благодарю его за союзничество, за преданность, за то, что он никогда не совершит того вероломства, на которое способен духовно обмелевший, поддавшийся похотливым соблазнам человек.