Программа

Марина смотрела в окно со страхом и интересом. Лава перехлестнула через край и начала медленно-медленно ползти вниз по склону. В соседнем купе взвизгнула дама, где-то в коридоре заплакал ребёнок. Мимо проплывали луга, маленькие деревенские домики, мычали коровы, блеяли овцы, какие-то птицы с криками носились туда-сюда – за толстыми стёклами вагонных окон их не было слышно, но Марине казалось, что она различает каждый звук.

- Неужели не успеем? – соседка по купе напряжённо смотрела в окно, голос дрожал, её била крупная дрожь, зубы лязгали. Лава ползла.

Марина сделала над собой усилие, улыбнулась и только потом повернулась:

- Ну что вы! Это же игра.
- Игра-то игра, но уж очень всё по-настоящему.

Как бы в подтверждение её слов послышался звон разбитого стекла и следом визг и крики:
- Это камень, камень! От самой горы долетел! От вулкана!
- Господи, спаси!
- Мы все умрём!
- Помогите!

Марина встала и помогла подняться соседке. Как же её зовут?
- Как вас зовут, простите?
- Настя… Мне очень страшно!
- Идёмте со мной.
- Куда? Тут негде спрятаться!
- Есть. Идёмте.

Они вышли из купе и пошли по коридору вагона. Впереди уверенным шагом Марина, следом Настя. Дошли до перехода в другой вагон. Настя остановилась, попятилась.
- В чём дело?
- Нет-нет-нет, нам нельзя уходить со своих мест!
- Почему это?
- Вы же слышали инструкции перед начало поездки!
- И что там было?
- Оставаться на своих местах, что бы ни происходило!
- Мы на месте. В поезде.
- Да, но вы же идёте в другой вагон!
- Настя! – Марина приблизилась к ней вплотную и тихо сказала: - Вы ведь хотите выжить?
- Да…
- Идите за мной и не болтайте.
- А там что?
- Там жизнь.

Марина толкнула дверь и перешла.

Фильм должен был начаться вот-вот, люди расселись в зале, кто-то уже хрустел поп-корном, у кого-то шипела открываемая кола, наконец, свет погас и пошли первые титры. Марина подтолкнула Настю на свободные места в последнем ряду.
- Садитесь и сидите тихо.
- А что это?
- Короткометражные фильмы. Что-то вроде фестиваля.
- Нет, в смысле – где мы?

Марина промолчала. Каждый фильм длился пять-шесть минут, затем на минуту включался свет, снова выключался, и начиналась следующая короткометражка. Пока было светло Марина с Настей пересаживались поближе к экрану, ещё ближе, ещё – пока не оказались в первом ряду. Но вместо последнего фильма включился полный свет и на сцену вышел Дмитрий Львович Быков.

- Я бы хотел вам сообщить, что всем лучше отсюда бежать. Не идти, а именно бежать. Потому что сейчас будет очень опасно! Давайте! – крикнул в микрофон Быков и первым ломанулся к эвакуационному выходу. За ним бросились остальные. Марина потащила Настю в другую сторону.
- Куда вы меня тянете?
- Увидишь!
- А почему мы не как все?
- Так надо… откуда тут Быков? Зачем? - пробормотала она.

Марина перешла, открыв дверь, не отпуская Настиной руки, сделала несколько шагов и остановилась. Улица была затянута дымкой, вдоль тротуара, один за другим, стояли крытые брезентом грузовики с включёнными двигателями. Марина бросилась к первому, села за руль, Настя уселась рядом. Она снова дрожала.
- Успокойся уже, а? – сказала Марина. – Всё будет хорошо. Я знаю, что делаю.
- П-п-п-п-пытаюсь, - выдавила Настя.

Марина посигналила и тронула грузовик. За ней стали двигаться остальные. Она свернула на проспект и вдруг поняла, что едет прямо к вулкану. Лава спустилась ещё на несколько десятков метров. Из-за угла вслед за Мариной выезжали другие грузовики и тоже останавливались.
- Что ж вы делаете-то? – закричала Настя
- Да замолчи ты! Сама вижу.

Стиснув зубы, она стала разворачиваться. Наконец, получилось. Свернула ещё раз направо и стала набирать скорость. Через три квартала показалось здание католической церкви.
- Здесь выходим, - сказала Марина. – Не отставай, главное.
- А мы куда?
- В храм.

Марина потянула на себя тяжёлую входную дверь и перешла. Настя – следом. Они снова были в поезде – на этот раз в плацкартном вагоне, наверное, 80-х годов. По проходу шёл человек с несколькими стаканами чая в подстаканниках. В купе сидели пассажиры – мужики в майках-«алкоголичках» и растянутых трениках, женщины в свитерках и спортивных штанах. В воздухе переливался крепкий запах нестираных носков и застарелого пота. На Марину с Настей никто не обращал внимания.

- Это что?
- Безопасное прошлое.
- Как это?
- Жить хочешь? Живи тут. Здесь безопасно, спокойно, предсказуемо.
- Я не понимаю.
- Это не обязательно. Просто осваивайся, знакомься, устраивайся, начинай жить, как они. Ешь с ними, пей, слушай их рассказы, кивай, сопереживай…
- А… зачем?
- Чтобы выжить. Тот поезд попадёт под лаву, не успеет проскочить.
- Почему? Нам же говорили, что это игра!
- В этот раз что-то не так.
Настя с подозрением посмотрела на Марину.
- Откуда вы знаете?
- Долго объяснять.
- И всё-таки?
- Я смотрю, ты уже не дрожишь. Освоилась. Ну и молодец. Вот твоё купе.

Она ввела Настю в купе, где сидела типичная «добрая бабушка», основательный мужик в майке и демобилизованный солдатик.
- Здра-а-авствуйте! – нараспев сказала Марина, широко улыбаясь. – А я вам попутчицу привела. Зовут Настенькой. Принимайте, не обижайте. Вещи наши в камере хранения остались на вокзале, не успели забрать, боялись, что на поезд опоздаем. Ничего, подруга через пару дней поедет, мы её попросим, она привезёт.
Соседи кивали и улыбались.
- Осваивайся, Настюша, - сказала Марина всё с той же широкой улыбкой. – А я пойду. У меня ещё других дел полно. Счастливого всем пути!
- Спасибо! – отозвалась, наконец, бабушка. – Подсаживайся поближе, не стесняйся. Вот курочка, вот яички домашние, угощайся!..

Марина выдохнула и пошла в сторону выхода.
Её догнала Настя:
- А назад как же?
- Зачем тебе назад? Там очень страшно будет уже через… - посмотрела на часы. – Через 12 минут.
- Как. Я. Попаду. Назад. – отчеканила Настя.
- Я за тобой приду.
- Когда?
- Когда всё утихнет. Не бойся.
- Сколько ждать?
- Пока не знаю. Пойми, не всё планирую я.
- День? Месяц? Год?
- Прости, Настя… - Марина открыла дверь в тамбур и перешла.

Лава почти достигла долины. Жар от неё, видимо, почувствовали животные – они убегали со всех ног. Поезд еле тащился. Тепловоз загудел. В небе появился вертолёт с надписью «Седьмой канал». Из вагонов стали высовываться люди, махать руками, шарфами, кричать. Вертолёт сделал несколько кругов и улетел. Лава подбиралась к рельсам.
- Он пугает, а мне не страшно, - пробормотала Марина. – А должно быть страшно. Или потому что я сама писала сценарий?

«Я придумала несколько финалов, и долбаные программисты вписали в программу все, включая апокалипсис в одном отдельно взятом поезде, - думала Марина. – Все пассажиры погибают, выживает только один, с которого начинается новая эра. Новая игра. Ему нужна пара. Настю я ему приготовила. Если же всё пройдёт более-менее, то через месяц она окажется дома – я её отвела, я её и верну. А если нет, они с последним мужиком встретятся уже через пару месяцев. Потому что Настя в том прошлом сойдёт на станции Полуденной, где-то в Пермском крае, поселится там и будет ждать, а этот дойдёт туда пешком. Так… а что же с остальным миром? Или они там уже без меня его сами добьют?..» - она поджала губы.

Поезд тряхнуло, он останавливался. Лава подползла уже вплотную. Марина закрыла глаза и отвернулась. «Какая дурацкая смерть. Помолиться, что ли? – подумала она. – Так ведь не умею…» В эту минуту открылась дверь купе. На пороге стоял бледный Костя.
- Быстро! – сказал он. – Бегом. Остальных не успеем, но тебя вытащим.
- Я, как все, - начала было Марина.
- Не дури.
- Марина, это игра! Ты сама её выдумала!
- Но люди же настоящие!
- Марина!
- Костя!
- Ладно, тогда так.

Он зашёл в купе и прыснул ей в лицо чем-то из баллончика. Марина осела. Глаза закатились. Костя взвалил её на плечо, побежал к тамбуру и перешёл. В этот момент поезд остановился окончательно, и его захлестнула лава.

- Что ж, начнём сначала, - сказал Костя. И стал вводить новые данные в компьютер. Рядом в кресле проснулась Марина.
- Что там?
- Опять всё рухнуло.
- Да, я во сне уже увидела всё.
- Ну, правильно! Ты тут живёшь два месяца, не вылезая из программы.
- Я только одного не понимаю: откуда там Дима Быков взялся?
- Его Коновалов вписал в сюжет– любит очень. Цитирует даже иногда.
- А храм католический – чей?
- Это из фильма какого-то. Не помню. Тарковский что ли…
- Надо убрать, не в тему вообще. И грузовики эти тоже.

В этот момент у Марины тенькнул телефон. Она мельком глянула на экран. Вздрогнула. Открыла мессенджер.

«Марина! Вы не сказали тогда, сколько мне ждать. И вот я уже почти полвека живу на станции Полуденной и всё жду, когда же вы за мной вернётесь. Отзовитесь, пожалуйста! Настя, которую вы спасли от смерти».

- Что там? – спросил Костя. Марина сидела с открытым ртом.
- Что? - повторил он тревожно. Она сглотнула. Потом сипло сказала:
- То ли Матрица существует…
- То ли?
- То ли мы открыли путь в параллельный мир…

Костя улыбнулся и мягко сказал, что Марина перетрудилась, что надо баиньки по-настоящему, а не в кресле, и что путь сейчас у неё один: домой, под душ и в постель.

Сообщения повторялись каждый день в течение полугода. Потом прекратились. А через несколько недель пришло последнее: «Уважаемая Марина! Вам пишет дочка Насти, которую вы спасли когда-то, - Марина. Она назвала меня в вашу честь. Мама умерла, не дождавшись вашего ответа. Может, вы мне ответите? Я же вижу, что вы читаете сообщения. А лучше приезжайте! Жду вас каждый день на ст. Полуденная Пермского края. Если из Перми, то можно и на автобусе».

Марина подумала и написала только одно слово: «Еду». Но на следующий день заболела, слегла с высокой температурой, провалялась два месяца в больнице с воспалением лёгких, потом появилась срочная работа, потом новый проект захватил её, потом ещё и ещё… И не поехала. И та Марина, которая дочь Насти, тоже больше не объявлялась. То ли параллельный мир захлопнул дверь, то ли матрица переписала программу.