Ночь на лесной опушке

В густом лесу, ночную поляну освещали стоявшие по периметру воткнутые в землю высокие факелы. Поляна была довольно большой, и факелов было много, они стояли на расстоянии нескольких метров друг от друга, и давали достаточно много света. А посмотреть было на что. На поляне происходило поистине незабываемое зрелище, достойное страниц произведений Данте или Кинга. Всё происходящее напоминало некую инсталляцию, словно несколько театральных действий были рассредоточены по всей поляне. Жутких, кровавых представлений. С одной стороны, два больших мохнатых здоровяка держали в своих лапах по одному мужчине, и каждый по очереди ломал какую-либо часть тела своей жертве. После каждого перелома мужчина-жертва взвывал от боли, чем вызывал у мохнатых полу зверей смех, похожий на утробное хрюканье. Поодаль от них несколько старух заставляли женщину совокупляться с разными животными, которых по очереди приводили из темноты леса. То собаку приведут, то козла, то свинью. И девушка страдала, но не умирала. Она хотела умереть, особенно после совокупления с хряком, ибо член хряка по своей природе обладал формой штопора, и когда он входил в женщину, то так испытывала просто адские муки, желая быстрее сдохнуть, но старухи лишь смеялись, иногда что-то шептали, а девушка никак не могла ни умереть, ни потерять сознания. Дальше мальчик и девочка, одетые в зелёные, праздничные одежды стояли перед небольшой группой стариков. Те, полностью обнажённые жались друг к другу, дрожа, молясь и плача, наблюдая за тем, как по приказу детей один из их толпы терял над собой контроль и резко выходил вперёд. Затем либо девочка, либо мальчик начинали выдумывать разные изуверства, а вышедший вперёд старый пленник как кукла совершал выдуманное дьявольскими отродьями издевательство, крича от ужаса и боли. Они ломали себе руки, разрывали руками свои рты, засовывали в интимные отверстия свои части тела, делали собой многие другие издевательства.
На поляне происходило ещё множество кровавых действий, описывать которые не хватит сил, но можно быть уверенным, мало чьей больной фантазии хватит, что бы представить тот ужас, который витал повсюду, крики боли и отчаяния переплетались с дружеским бормотанием, и всплесками смеха с разных сторон.
А посреди поляны в самом её центре стояло крупное кресло из сухих веток, с высокой спинкой, больше похожее на импровизированный трон. На спинке висел массивный охотничий лук, а справа к подлокотнику был приставлен то ли посох, то ли длинная палица тёмно-синего цвета. Перед троном стоял стол, на котором лежала девочка примерно шести-семи лет. Её руки и ноги были привязана к углам, и потому она лежала в позе звезды. На ней была одета лёгкая белая одежда. Она со страхом и непониманием смотрела на ужасное существо, сидевшее на троне из сухих веток. Это был трехметровый худой старик. У него был болезненный вид, длинный прямой нос, чёрные безжалостные глаза, узкий рот, и впалые щёки. Длинные его белоснежные волосы были зачёсаны назад, и образовывали подобие гривы. Он был одет в чёрные одежды, скрывающие худобу. Но несмотря на это, в старике прямо ощущалась древняя могучая мощь существа, которое видит этот мир не одну тысячу лет. Он беспристрастно смотрел на девочку. Казалось, он смотрит не на человека, а на кусок сыра.
- Эристоп – прошелестел он своим голосом, будто зимний ветер завыл в трубах. – Подойди ко мне.
К трону подошёл высокий сатир. Мощные его козлиные, мохнатые ноги переходили в не менее мощное мужское тело. А головы его была смесью человеческой и животной. Вероятно, для того, чтобы было удобнее пить из кубков вино и кровь.
- Эристоп – Сказал подошедшему старик, не сводя взгляд от глаз девочки – тебе, как почётному гостю, предоставляется право первому отведать священной жертвы, как когда-то такое право было предоставлено мне, и другим моим сородичам. Окажи нам великую честь.
- Дух тьмы – сказал низким, зычным голосом сатир – Это большая честь для меня.
- Прошу, называй меня либо Карачун, либо Князь Ночи.
– ответил ему своим бесцветным и холодным голосом старик на троне.
- Как скажешь Великий Карачун, хозяин Холода и Ночи.
Сатир повернулся к девочке, медленно приблизился к ней, и убедившись, что теперь она смотрит именно на него, поднял руки, и издал истошный вопль. Девочка в ужасе и панике закричала в ответ в бессильной истерике, и снова тонкая струйка потекла по её ноге. Затем сатир резко опустил руки и быстрым движением вонзил свою челюсть в горло маленькой жертвы. Девочка жалостливо захныкала, затем издала булькающий звук, и через несколько секунд затихла.
Сатир поднял к небу окровавленную морду и снова издал оглушительный рёв.
Карачун поднялся во весь свой трёхметровый рост, и громко произнёс
- Да будет вечна тьма в глазах ваших! Да будут дела ваши праведны! Сегодня священная ночь, и я, Карачун – хозяин холода, хозяин ночи, предвестник смерти – приказываю вам наслаждаться и соблазняться!»
Все мерзкие, тёмные существа радостно взвыли и с новой силой продолжили свои кровавые игрища, заставляя Карачуна млеть от удовольствия.
Поодаль от поляны, скрытый в тени ночи и стволами деревьев, с самого начала кровавого действия, лежал юноша, и наблюдал за происходящим. Он был крепкого телосложения, одет был в тёмно-коричневую, кожанку, джинсы и армейские ботинки. Своими серыми глазами, он внимательно наблюдал за творившейся вакханалией, и не сразу заметил, как рядом лёг лохматый старик, одетый в необычные, напоминающие мешковину, одежды. Старик был морщинист и сух. Глаза его были тёмными и глубоко посажены.
- Как дела, Ваня? - спросил он тихо трескучим голосом.
- Да вот, развлекаются, мрази. - ответил холодно юноша.
- Да, в этом году их больше, чем обычно. Видимо, Хранителем выбрали кого-то важного...
- Дед, давай вызовем наших, и перебьём их всех, а? - спросил со злобой Иван
- Погоди, Ваня, не время.
Они продолжили наблюдать. Через некоторое время в центр поляны поставили стол, и привели маленькую девочку. Её насильно положили сверху, и привязали в форме звезды.
Увидев это, Иван почувствовал, как новый порыв злобы чуть не выталкнул его из укрытия, что бы начать кромсать этих тварей без разбора. Дед заметил его порыв, и положил руку на плечо. И хотя дедушка выглядел сухиньким, рука у него была очень тяжёлая.
В этот момент на троне материализовалось трёхметровое существо с гривой белых волос, а на спинке трона появился крупный охотничий лук.
- Карачун? - удивился старик рядом с юношей - Вот те на...
- Это тот самый Карачун? - спросил Иван сквозь зубы.
- Да Ваня, тот самый. Во дела то.
Через несколько минут к трону приблизился высокий сатир.
- О чём они говорят - спросил Иван, прекрасно зная, что напарник их слышит. Это же леший всё таки, он всё может услышать.
- Любезничают. - коротко ответил тот.
В этот момент сатир приблизился к девочке, затем громко закричал, и впился ей в область шеи и головы. До них донёсся её жалкий короткий крик.
Иван больше не мог этого терпеть. Он попытался вскочить, но рука лешего крепко его держала.
- Пусти дед! Отпусти, или мы поссоримся.
- Лежи дурак, ей ты не поможешь, и сам погибнешь за зря! Просто не смотри.
- Да как так можно просто лежать и смотреть на это? - с бессильной злобой шипел Иван. - чем мы лучше их тогда?
- Я потом тебе всё объясню. Так надо - Леший говорил спокойно и веско. Он приказал корням крепко сцепить тело Ивана, что бы тот ненароком не сорвался вершить бесполезную месть.
- Мы обязаны помогать, если есть хоть один шанс!
- Во первых нет тут никаких шансов, не лги себе. Во вторых нам нельзя вмешиваться по соглашению. И ты всё это знаешь. Успокойся, или я тебя усыплю на ночь.
Иван глубоко со злостью дышал. Год назад его супруга Марья родила дочку, и теперь Иван бесконтрольно поставил в своей голове на место той девочки свою дочь. Леший понимал это, потому и не был слишком суров.
- Ладно, дед, я спокоен. Можешь убрать корни.
Леший несколько секунд изучал Ивана, и решил, что тот действительно пришёл в себя. Он приказал корням аккуратно отпустить юношу.
- Можно
после их "праздника" - слово праздник он процедил сквозь зубы - я убью сатира?
Леший некоторое время наблюдал за поляной о чём то глубоко задумавшись.
- А что, сатиров я не убивал. Они ж не из наших мест. - он положил в рот травинку и добавил зычно так - славное убийство получится.
Карачун насладился зрелищем поедания священной жертвы, дал напутствие своим слугам, и ещё некоторое время с явным удовольствием наблюдал за происходящим кровавым безумием на поляне. Вдруг он уловил в своём сознании мощный энергетический сигнал из темноты леса. Он резко его зафиксировал и послал мощным импульсом послание. На человеческом языке оно звучало бы примерно так:
"Я ВИЖУ ТЕБЯ, ЗАЩИТНИК ЛЕСА. СЕГОДНЯ НЕ ТВОЯ НОЧЬ. НЕ СМЕЙ НАМ МЕШАТЬ"
Затем он некоторое время сосредоточено смотрел куда-то в пустоту, потом ещё раз оглядел поляну и растворился во мраке.
Вскоре все пленники были мертвы, жуткие создания насытились страданиями и страхом своих жертв и разбежались в темноту леса. Сатир остался на поляне, ибо он собирался отправиться в сторону дома после наступления рассвета. За ним должны были придти сопровождающие.
Вдруг один из факелов потух. Сатир повернул к нему голову и шумно выдохнул воздух. Что-то осознав, он быстрым шагом прошёл по поляне, и поднял крупную палицу, похожую на переплетение мощных корней. Он стоял, напрягая слух, втягивая воздух и ожидая нападения. Никого не осталось на поляне кроме его и огромного количества трупов.
Потух ещё один факел. Затем ещё один. Сатир не стал больше оборачиваться, а лишь стоял в напряжении, ожидая нападения.
Когда осталось гореть не более десяти факелов, на поляну, которая слабо была освещена, вышли две фигуры. Тот что был выше, оказался юношей, в тёмно-коричневой кожанке, джинсах и армейских ботинках. Рядом стоял невысокий дед в одеждах, напоминающих какую то дешёвую ткань. Именно старик вызывал у сатира больше опасения, чем юноша.
- Кто вы - произнёс сатир, с долей презрения.
- Я Иван, это дедушка Леший. Как тебя зовут? - ответил нарочито простым тоном юноша.
- Я Эристоп, родом из Греции. Я здесь по приглашению тёмных сил. Утром я отправлюсь домой. - сатир не отчитывался, а именно поддерживал беседу.
- Прости, но утро ты не встретишь. - ответил юноша, и отошёл в сторону от старика.
Сатир прекрасно понимал, что бой неизбежен, потому он не стал дальше оттягивать, и взревел оглушающим голосом
"Карачун! Хозяин ночи!! Приди и увидь!!!"
Некоторым временем ранее, когда основное действие на поляне подошло к концу, леший двинулся в обход опушки, по пути излагая Ивану план:
- Мне надо будет погасить побольше факелов, затем мы выйдем, и спровоцируем сатира на нападение. Скорее всего он останется один. Дальше я нас защищу, затем окутаю его корнями, а ты снесёшь ему голову.
Иван просто молча кивнул, положив руку на эфес короткого меча, напоминающего по форме гладиус.
- Сейчас посмотрю силу факелов.
Старик продолжал обходить по лесу поляну, поглядывая на факелы, как вдруг замер, широко раскрыв глаза. Так он простоял несколько секунд, затем закрыв глаза губами что-то зашептал. Он отправил Карачуну ответное послание. Примерно такого содержания:
"Я ЗНАЮ О СОГЛАШЕНИИ ДУХ НОЧИ И ХОЛОДА. Я ЛИШЬ НАБЛЮДАЮ".
Затем леший прислонился к дереву спиной и негромко выдохнул.
- Что такое - спросил наконец Иван.
- С Карачуном поздоровался. План меняется. Точнее его конец меняется. И так. Я гашу факелы, мы отвлекаем сатира, я его связываю, а ты быстро убиваешь. Желательно снеси и забери голову, затем быстро уходим. Ясно?
Иван был сообразителен, потому коротко матнул головой.
Через несколько минут праздник закончился, и существа с поляны начали покидать её. Когда остался один сатир, леший подошёл ближе к факелам и начал снова что то шептать. Через несколько секунд факел погас. Сатир на поляне напрягся. Иван постоянно наблюдал за ним, и не смотря на то, что тот был раза в три крупнее его, не испытывал страха, а только лишь азарт и гнев.
Леший начал быстро идти вдоль факелов вокруг поляны, и те гасли, хотя и н
е все. Наконец сделав круг, он жестом подозвал Ивана и они вышли на поляну. Сатир ждал их.
После того, как Сатир призвал Карачуна, Леший выругался и тут же приказал корням крепко схватить сатира, и вонзить в него побольше шипов. Не успели корни опутать Эристопа, как на поляне сделалось сильно холоднее и в сторону юноши полетела большая отдающая блеском стали стрела. Леший поднял руку, и стрела ударилась в невидимый щит. Сатир взревел от боли и злости, и начал яростно вырываться из объятия корней. Иван не медля ни секунды подбежал к козлоногому здоровяку и одним мощным ударом снёс тому голову. В этот момент в него снова полетела стрела, и снова она ударилась о невидимый щит.
- Я смогу выдержать ещё лишь одну стрелу - крикнул сухим голосом леший. Он не боялся, что Карачун его услышит, ибо тот и так всё прекрасно понимал.
Иван сделал перекат в сторону головы сатира, схватил её, и леший тут же ударил в ладони, и они в мгновение ока исчезли с поляны.
Наступила густая тишина. Звёзды беспристрастно смотрели на землю, лес становился чуть светлее. На поляну вышел трёхметровый старик, осмотрел поляну, полную трупов, среди которых лежало обезглавленное тело сатира.
- Какая жалкая смерть, даже мстить за него не хочется. - прошелестел он - Что ж, мы ещё встретимся, защитник леса.
Леший и Иван появились в маленьком помещении. Это был домик лешего. Иван прошёл к середине избы, и положил голову сатира на пол. Старик подошёл к ней, внимательно смотря на полукозлиное лицо.
- Здоровый он конечно, но тупой. - сказал наконец леший.
- Вероятно, они рассчитывали, что никто не вернётся, вот его и прислали. Типа не жалко. - задумчиво произнёс Иван. - Как думаешь, Карачун сильно разозлился?
- Не думаю. Он на такие мелочи не растрачивается. Ладно, иди домой, а я пока повешу его голову на стену. Скоро кикимор придёт, то-то он удивиться! - сказал леший, и Иван пожав ему руку, отправился домой к жене и ребёнку.