Глава 19. И как вам не ай-яй-яй?

Однажды Маруська рвала вишню около дома, что стоит как раз посередине квартала, между её домом и домом Люськи.
В окно выглянула девушка и спросила:
— Девочка, вкусная вишня?
Услышав голос сверху, Маруське сначала стало стыдно, она хотела убежать, но потом девочка смело подняла голову и, не ответив на вопрос девушки, которую увидела в окне, выставив одну ногу вперёд, встав в позу "руки в боки", спросила:
— А тебя как зовут?
— Оля, — ответила девушка из окна, — А тебя?
— А я — Машенька! —  улыбнулась ей Маруська.
— Машенька! … Хм! … Смешная ты! ... А ну-ка, заходи к нам, … я тебя вишней досыта накормлю!
Так Маруська и познакомилась с этой соседкой, которую раньше даже не замечала.
Оля была лет на шесть старше её и в куклы уже давно не играла, но бывать у неё в гостях Маруське стало интересно.
Здесь всегда и чаем угощали с конфетками, и смешное что-нибудь рассказывали.  К тому же, одёжку для Маруськиных кукол Оля с удовольствием помогала шить, из картона бумажных кукол научила выстригать и рисовать для них гардероб.

— Встречай, нянька! … К тебе пришли! —  увидев, едва переступившую порог, Маруську, сказала однажды Оле её мама.
— Ой! … Привет! … Проходи! — с улыбкой встретила  младшую подружку Ольга.
— Привет! — ответила ей Маруська, и, обращаясь к её маме, вежливо сказала, — Тётя Света, здравствуйте!
— А мы в сад собрались пойти, … крыжовник надо собрать. — сказала тётя Света, доставая с полатей плетёную корзиночку.
— И я с вами! — уверенная, что её возьмут, сказала Маруська.

В саду, что находился прямо за домом Балыковых, росло много деревьев и кустарников. Но самым удивительным растением сада показался Маруське крыжовник. Ягоды его были необычно крупного размера, почти с пятикопеечную монету.
— Совсем не такой крыжовник, что я видела раньше. … Тот, что я ела у бабушки Дуни, намного мельче. — объяснила Машенька хозяевам. Сорвав и взяв в руки ягоду, она подняла её и стала рассматривать на солнышке, — Ух, ты! … Она, как янтарь или изумруд, переливается вся! — сказала Маруська и, проглотив ягоду, добавила, — А крыжовник то ваш ещё и вкусный!

Когда маленькая корзиночка заполнилась ягодами до самого верха, тётя Света отправилась на веранду и стала варить из крыжовника царское варение. Намытых ягод, насыпав в блюдечко, она принесла и девчонкам:
— Кушайте на здоровье!

Огромная веранда опоясывала весь дом Балыковых по всему периметру. Таких веранд ни у кого в округе больше Маруська не видела. Там и побегать – раздолье.
В нянькиной комнате на столе лежали помады, тушь для ресниц в чёрной коробочке, сухие тени в маленькой баночке, ручки и карандаши. А ещё у Оли была перьевая ручка для письма чернилами. Писать этой ручкой Маруське всегда казалось сложнее, чем шариковой ручкой, зато как ярко выделялась на бумаге надпись.
«Няня Оля» — написала Маруська и доела ягоды. Она ушла, так и оставив этот листок с надписью на Олином столе.

А вечером, когда Маруська с Люськой гуляли в саду, на спортивной площадке, они заметили, как по деревянному уличному тротуару Оля шла с каким-то незнакомым им парнем в сторону центра города.
— Давай, проследим за ними! — предложила Люська.
— Давай! — с радостью согласилась Маруська и, поглядев на удаляющуюся парочку, прищурившись, добавила, — Куда это они направились?

Девчушки следовали по маршруту влюблённой парочки, каждый раз прячась за угловым домом очередного переулка.
А когда те присели на лавочку и стали вдруг целоваться, Маруська не выдержала и неожиданно выскочила из-за угла.
— И как вам не ай-яй-яй?! — грозя целующимся пальчиком, прокричала она.
На улице уже стемнело. Свет от фонаря освещал место возле лавочки, а то место, где прятались девчонки, находилось в тени.
Но Оля сразу узнала Маруську.
— Машенька! … Ты что тут делаешь так поздно? — удивлённо спросила она.
Маруська, ничего не ответив, развернулась и вновь спряталась за углом, где во весь голос смеялась Люська.
Влюблённые о чём-то пошептались и пошли в сторону стадиона, откуда давно уже доносилась громкая весёлая музыка.
Маруська поняла, что Оля совсем уже взрослая стала, и теперь ей, Оле, будет совсем не до неё.

На летней танцевальной площадке, ограждённой сеткой, было много молодёжи. Музыка гремела так, что резало уши.
Любопытные Маруська с Люськой, пытаясь отыскать в толпе Олю с её ухажёром, прислонились к сетке и сквозь неё стали разглядывать танцующих людей. В это время, с другой стороны сетки, к ним подошёл пьяный незнакомый парень и, загородив собою весь обзор, пренебрежительно спросил:
— Вы что тут делаете, малявки?
Вдруг он неожиданно, для девчонок, стукнул по сетке кулаком так, что на носу Люськи, да на лбу Маруськи остались ржавые отпечатки в виде поперечных линий. Девчонки отскочили от ограждения и, хотя им было больно, посмотрев друг на друга, весело расхохотались.
— У тебя на носу сетка! — показывая пальцем на нос Люськи, сказала Маруська.
— А у тебя – на лбу! — ответила, хохоча, Люська.
— А ну, … идите домой, сикушки! — зло и с насмешкой прокричал им парень с площадки.
Заметив интересную ситуацию, к нему подошли ещё два его товарища, такие же, как и он, пьяненькие. Они втроём начали гоготать, глядя на "разукрашенных" сеткой девчонок.
— Фу! … Дураки какие-то! — обиженно резюмировала Люська.
— Пошли домой! … Поздно уже! —  посмотрев на пьяных парней, испуганно сказала ей Маруська.

Дойдя до Люськиного дома, Маруська, посмотрев в темноту улицы, поняла, что идти одной ещё целый квартал до её крайнего дома, как-то страшно.
— А вдруг в овраге волки? — испуганно сказала она Люське.
— Да, какие волки? — удивилась Люська, — Иди, … не бойся! — добавила она.
— Ага! Ты-то уже дома! … А мне ещё целый квартал идти одной! … Пошли меня провожать! — попросила Маша.
— Ладно, трусиха, пошли! — смело согласилась Люська.

Но, когда девчонки дошли до Маруськиного дома, Люську вдруг тоже посетили мысли о волках.
— Ой! … Что-то я тоже боюсь теперь одна домой возвращаться!  — сказала она.
— Ладно! … Пойдём, … теперь я тебя провожу! — рассмеявшись, предложила Маруська.
Так они, раза - два, провожали друг друга от дома до дома, пока, наконец, не разбежались в разные стороны, аккурат, около Ольгиного дома, от которого расстояние до обоих домов было приблизительно одинаковым. Маруська сложила из пальцев пистолет, вытянув вперёд указательный палец и, громко крича "Пиф-паф, бах, бах, бах!", чтобы волки, мол, в овраге обязательно её услышали и поняли, что она вооружена, мчалась до самой калитки и просто влетела в неё, быстро захлопнув её за собой.