Глава 24. Бегемот

На уроке географии в классе всегда было тихо. Даже хулиганы – мальчишки сидели смирно, побаиваясь Бегемота – так называли ребятишки в школе географа Павла Константиновича. Кто придумал эту кличку – никто не знал и не помнил, но между собой ученики школы называли его всегда именно так, хотя … ни на какого бегемота он, ну, нисколечки, не был похож.
На очередном своём уроке на школьную доску в кабинете географии Бегемот прикрепил карту с видами ветров. Он пробежался глазами по журналу и вызвал Маруську к доске.
—  Клубничкина, … что-то я давно тебя не спрашивал! … Что там у нас с домашним заданием? — спросил Павел Константинович.
Маруська вздрогнула. Накануне она совсем не подготовилась. Встав из-за парты, Маша медленно поплелась к доске.
« Что говорить?» – вертелось у неё в голове. Взглянув на карту, что-то вспомнив из объяснений на прошлом уроке, она начала медленно свой рассказ о климатообразующих факторах, о муссонах и пассатах, выковыривая из памяти всё то, что хоть как-то ею запомнилось:
— Муссоны и пассаты оказывают своё влияние на формирование погоды на нашей планете Земля. Муссоны дуют постоянно, то со стороны океана, то, наоборот, с суши на океан.
Бегемот вышел из-за стола и начал ходить по классу между рядами, руками взяв себя за туловище в районе подмышек, у него была такая привычка – так держать руки. Он, кивая головой, слушал рассказ ученицы, одновременно поглядывая то на сидящих в классе учеников, то на неё, Машу.
Успокоившись, Маруська, глядя на шагающего учителя, оживилась и продолжила уже говорить увереннее.
— Климат планеты всецело зависит от этих ветров, … от муссонов и пассатов. … Да и других ветров тоже. … Пассаты дуют постоянно, — сказала она и, взяв в руки индивидуальную пластмассовую разноцветную указку Бегемота, такую, какой ни у одного учителя в школе больше не было, начала на карте показывать по направлениям стрелочек движения ветров, — с северо-востока в Северном полушарии, — сказала она, — и с юго-востока – в Южном. … Муссоны и пассаты, — рассматривая указку, продолжила Маруська свой рассказ, — вообще-то, … не дружат, … но они, к сожалению, … иногда встречаются, … тогда между ними, — не зная, как правильно сказать, Маша немного замялась, а потом вдруг улыбнулась и ляпнула, — происходит драка. … Они отчаянно борются за свою территорию на планете.
Бегемот продолжал расхаживать и молчал, постоянно кивая, и, как бы, соглашаясь с Маруськиным монологом, лишь иногда едва он сдерживая улыбку.
А у Маруськи в голове образовалась такая каша, она уже не знала, что дальше говорить, но понимала – молчать, значит, получить двойку. Поэтому, пользуясь картой, ученица продолжила словесно плести всё подряд, что отрывками начало всплывать в её памяти с предыдущих уроков, попутно, придумывая, находу, и свои версии: что-то там о влиянии рельефа, инерционной силе вращения Земли, об эпохе великих открытий, вспомнила про осадки и атмосферные слои, про Испанию. В конце концов, она зачем-то приплела и Магеллана, и его убийство аборигенами Огненной Земли. Вспомнила и про Васко да Гама, назвав его вдруг ВаськО до Гама, и про Христофора Колумба вдруг вспомнила.
Но, к её великому удивлению, в классе никто не смеялся, образовалась гробовая тишина, все внимательно слушали рассказ, вытаращив на неё глаза. Лишь отличница класса, Ленка Серова, опустив голову и подставив под неё руку, бросала недоумевающий взгляд то на доску, то на Бегемота, изредка похмыкивая и покачивая головой:
—  Хм!
Географ, как ни странно, тоже молчал. Ни разу не перебил, не поправил монолог Маруськи. От уверенности Маруська даже разошлась, начала тоже ходить, туда-сюда, возле доски, постукивая о ладонь указкой – совсем так же, как обычно, делал это на уроках объяснения Павел Константинович. Она начала придумывать уже то, над чем ей самой становилось смешно, улыбаясь, Маруська уверенно продолжала сочинять небылицы, в надежде, что её рассказ, наконец, остановит учитель. Но географ продолжал, молча, с невозмутимым лицом, ходить по классу, наматывая очередные круги.
Наконец, прозвенел звонок с урока.
 — Уф! — улыбнувшись, сказала Маруська и с облегчением вздохнула, —  Ура! — подумала она.
Ребята зашевелились, они уже не смотрели на Машку, кто-то складывал в портфель учебники, кто-то принял выжидающую позицию – рвануть поскорее с урока, но все пока продолжали ещё сидеть за партами. Бегемот неспешно подошёл к учительскому столу, сел на стул, взял ручку, пододвинул к себе журнал и, взглянув на Маруську, потянув ещё немного времени, сказал:
—  Что ж, Клубничкина, … за твою уверенность, фантазию и старание – 5, —  наступила пауза, Маруська уж было обрадовалась и, положив указку на стол, довольная, улыбнулась, —  за знания – 2, —  опять сделав паузу, продолжил учитель и тоже улыбнулся, глядя в глаза Маруське,  — в целом, Клубничкина, получается 3. … Давай дневник!
Раздосадованная Маруська даже обиделась. Она, надув губки, молча, протянула географу свой дневник. А на перемене возмущённо сказала Люське:
—  Ну, ничего себе! … Представь! …  Целый урок рассказывала, рассказывала … и 3?!
—  Да! … Несправедливо! —  согласилась Люська, а потом, посмотрев на расстроенную подругу, добавила, —  Да, ладно тебе, Машка! … Ну, три – и три! … Не два же!
 —  Ха! … Три и три – дырка будет! — подслушав разговор подружек, весело сказал Игорь Царёв.
— Я те дам, дырка будет! — бросив на пол свой портфель, сказала Маруська и помчалась вдогонку за одноклассником.