Одуванчики улетят...

Раннее летнее утро, когда в мире ещё нет ничего лишнего: чистое солнце, чистое небо, одноэтажные деревянные домишки вдоль пустынной в этот час автодороги внутри квартала – скромное безмолвие. По улице возвращается домой с ночного дежурства на скорой помощи молодой доктор, лишь год назад получивший диплом. Усталости как не бывало, наоборот, в этот час все чувства и ощущения необычно обострены: мышечная бодрость, мышечная  радость, уверенность, запахи быстро нагревающихся трав вдоль дороги с возбуждающей примесью бензина, россыпи ярко весёлых жёлтых одуванчиков . Да, дежурство прошло как нельзя более удачно: он диагностировал кишечную непроходимость у женщины со странной фамилией Советская и вовремя доставил её в больницу хирургам. Впереди законный отдых. И вообще до сих пор даже не верится, что впереди никаких зачётов и экзаменов, тяжкой зависимости от любого самого убогого преподавателя, во власти которого испортить твою жизнь! Эх, хорошо быть молодым и свободным! И как приятно так просто шагать, самим собой любуясь: подтянутый, стройный, легконогий, в модном клетчатом пиджаке, красивый – с франтоватыми усиками. На некоторых окнах вдоль дороги старенькие с досоветских – наличники. Это ничего, что город невзрачный – зато у него в душе сейчас красота. И радость от сознания, что он будет так себя ощущать ещё долго, очень долго, ещё много, много-много раз…
 Но вдруг… сердце на миг всхлопнуло: а что если ВДРУГ: неизличимая болезнь, несчастный случай, да мало ли… И он будет лишён вот этого простого счастья? Ах, как нехорошо, невовремя вспомнил, аж скулы свело! .. Но как же другие люди живут, старики, например, слепые?.. Вот его отец уже много лет не выходит из квартиры… Хотя мог бы вполне выйти, прогуляться хоть раз в день в ближний скверик! Но нет, целыми днями лежит на диване, возьмёт то одну книжку или газету, начнёт читать и через пятнадцать-двадцать минут книжка на пол валится… Даже к своему любимому Льву Толстому интерес потерял, к тому с его перепиской! Ну и зачем так жить? Кухня, туалет, диван…  А вчера потряс, когда они вместе на кухне случайно оказались: вдруг обычно молчаливый, скрытный, выкрикнул неизвестно кому, в стену с дешёвыми цветочными обоями, без видимой причины, не свойственным ему голосом обиженного ребёнка: «Я так люблю жизнь!». А какую? Такую, как у него? – Да лучше бы так вовсе не жить, не раз думал сын. А вот отец, оказалось, по иному считал! А он бы так, наверное, не смог бы!
А сейчас внезапный внутренний страх за состояние чудесной незаменимой машины тела охватил его столь явственно, что ему за себя аж стыдно стало – он никогда не хотел быть трусом! И, чтобы себе доказать обратное, время от времени совершал поступки, в которых рисковал этой самой столь горячо любимой телесной машиной: то лез в горы, то в штормовое море, в котором чудом не утоп, то прыгал с парашютом… Друзьям бы и в голову не пришло считать его трусом… Даже дрался с беспощадным пролетарским  хулиганьём, но никто тогда не узнал, какая у него нервная трясучка была после того случая! Да, друзья его трусом, слава Богу, не считали. Но он один знал, что этот страх не уходит, а лишь до времени затаивается!
Он ведь прекрасно помнит тот ужас ожидания, который охватил его, когда на спине появилась откуда-то крупная родинка и брали биопсию – рак или не рак? И ту неприлично  животную радость, когда сообщили, что атипичных клеток не найдено!
 Но что за глупость расстраиваться из-за того что лишь только может случиться и тем портить себе настоящее, портить такой замечательный день? К чертям страхи, он не убоится радости, ведь небо такое ясное, одуванчики так весело желтеют на своём кратком веку, что глядя на них, хочется улыбаться!
Он вновь уверенно и легко зашагал вдоль стареньких одноэтажных домишек, потемневших от времени, похожих на церковных старушек, будто вспоминающих досоветскую юность и провожающих его лёгкими вздохами. Нет, он не будет грустить напрасно!
Идущая навстречу женщина, ещё не пожилая, но с раздавшимися плечами и толсторукая от вечной оттяжки сумками неожиданно молодо посмотрела на него и сказала:
– Ну и красавчик! Красавчик!
А он почему-то смутился, и кровь хлынула в лицо.
2019 22 ноября