Глава 4

Глава 4. Когти, уши и клыки.

 Бестемьяну было плохо.
 Очень плохо.
 Даже очень-очень плохо.
 Он изможденный лежал на кровати пытаясь осознать, что же он вчера делал, а поганое солнце все светило и светило сквозь открытое настежь окно.
- А-ну, потухни, сволочь, - сцедил охотник сквозь зубы.
Оно продолжало светить.
- Я кому сказал – не светить! - начинал закипать измученный человек.
 Теплые лучики продолжали сновать по кровати, лицу и телу  Беса, тот не выдержал и, вскинув арбалет, не целясь, разрядил его в окно. На улице кто-то вскрикнул, но солнце не погасло.
- Наверное промазал… Старею, однако, - пробурчал Бес и сполз с кровати.
 Где-то вдалеке, метрах в трех, маячила зеленая дверь ведущая в коридор, а там традиционно должно стоять ведро ледяной, колодезной воды. Шатающейся походкой, на четвереньках Бестемьян пополз к выходу. Буквально в шаге от двери его левая рука опустилась на что-то рыхлое и теплое.
 Охотник остановился.
 Поднес руку к лицу.
 Понюхал.
- Пепел.
 Лизнул.
- Ну, точно пепел, с примесью горевшей осины.
 Картина вчерашней ночи начала понемногу проясняться.
- Помню, пили мы с этим вурдалаком… Потом пришел демон, потом еще три, затем целая дюжина… Стали мы с ними играть в футбол бутылками. При счете 40:80, они куда-то подевались… И почему-то пол стал скользким… Литра через два явилась какая-то туша с манией величия, объявившая себя мной… Потом бегущая вампиресса… Потом камни… – Он пощупал рожу. – Много камней.
 Бес почесал голову, рыгнул, вновь почесал голову.
- Наверное, он громко скрипел дверью, и я его успокоил навеки. Ну и хрен с ним! Только кол жалко…
 Он толкнул дверь, она не открылась. Встал, пнул ногой – без результатов.
- Ё-моё! Вот напился-то вчера, уж не помню, как дверь родную открывать… – Удивился он и попробовал потянуть ручку на себя. С блаженным скрипом дверь открылась. Бес высунул голову, посмотрел направо – пусто, налево  - тот же результат. Не было никакого намека на ведро или хотя бы стакан.
 Охотник посмотрел под ноги, там лежало нечто бесформенное, лохматое габаритами напоминающее ужасную помесь бегемота с медведем.
- Так это ты выпил мою воду?! – Гаркнул он и со всей силы саданул ногой под ребра троллю, тот с матом и округлившимися от испуга глазами взмыл под потолок и с диким грохотом приземлился на противоположную стену. Дом задрожал.
 Бес оглядел коридор и не обнаружил никаких признаков ведра.
- Да ты и ведро мое сожрал!!! – возопил обиженный гражданин Арлата и на сей раз обоими ногами пнул очумевшего тролля.
 Ничего не понимающий обитатель коридора проломил спиной хлипкую стену жилого массива, вылетел на улицу, и с высоты третьего этажа рухнул на каменную мостовую.
Вот было грохоту-то.
 Дом продолжал дрожать.
- Малахана! – заорал Бес имя хозяйки дома, где он проживал.
 Ответа не последовало.
- Малахана!! – повторил он, затем прислушался, на нижних этажах судорожно хлопали окна и двери.
- Малахана!!! Кошка драная, где моя вода! – Без особой надежды гаркнул он и, зарядив арбалет, ринулся вниз, на кухню.
 Последнее, что он застал там, были волосатые ноги и цветастая юбка, стремительно исчезающие в форточке.
- Ага, да вы все сговорились! Заговор?! Против меня?! Беса?! – Бросил он злобно, и стрелой метнулся к входной двери.
 Открываться та не захотела. В доме почему-то сильно запахло дымом и гарью. А с улицы послышалось: «Да изгонит священный огонь злой дух из одержимого дома…». А следом:  «Горожане, не проходите мимо! Всего медяк, и вы поможете изгнать злого духа! Спасибо, сир! Вот возьмите хворосту, да подкиньте в костерок!!!».
- Сволочи, зажарить хотите?! Не выйдет! – прокричал Бестемьян и с разбега бросился на злополучную дверь. Та с треском, скрежетом и визгом сорвалась с петель и вылетела наружу…
 Бес лежал на двери. Дверь на камнях, а между ней и мостовой в рядок улеглись три здоровенных огра, очевидно эту самую дверь державших.
 Охотник на вампиров обвел, мигом опустевшую площадь перед домом, взглядом берсерка и, узрев в одной из подворотен юбку, недавно торчавшую из кухонной форточки, бросился за ней.
 Ни что, так не способствует избавлению от похмелья, как ведро холодной, колодезной воды, или на худой конец бег трусцой, то есть в одних трусах, сапогах и с арбалетом на изготовку, ради мести хозяйке дома, по утру. Юбка, мелькала где-то впереди, метрах в двадцати. Прохладный воздух осеннего утра приятно холодил похмельное тело Беса, он бежал и любовался красотами родного, города, каменные дома, уже тронутые осенней желтизной и багрянцем деревья, голубое небо над головой, облака и солнечные зайчики…
 Красота. Вот только одна загвоздка…
 Мордекай не узнавал своего района…
 И не переставая удивляться этому, в пылу забега он не увидел трех плотников тащивших через улицу толстенное бревно, лишь запоздало услышал: «Бэрэгысь, хлопец!!!». И в тот же момент: «Бум! Бам! Трах! Тара-рам!!!». А дальше звезды и искры…

 В себя он пришел в холодном и сыром подвале в окружении ребят из городской стражи, как назло ни одной знакомой рожи, видать не из взяточников. В его глазах была печаль, а на руках три пары кандалов.
- Может, отпустите? – жалостливым голосом прошептал он, и, обведя стражей полным печали, взором понял, что – наврядли.
- Маркан, зачитай.
 Маркан, приземистый чуть полный страж, с обрюзгшим лицом, развернул толстенный свиток, и хорошо поставленным голосом начал: «Обвиняемому Бестемьяну Мордекаю, известному больше под кличкой Бес, проживающему по…»
- Короче, - сквозь зубы процедил начальник, - в дежурке эль стынет.
- … Вменяется: избиение троллей, запугивание огров, изнасилование лошадей, с летальным исходом, кусание собак, исцарапывание кошек, нарушение общественного порядка и спокойствия по семистам статьям…
- Из скольких? – убито поинтересовался охотник.
- Из шестисотпятидесяти.
- Ни, хрена, себе!
- А ты думал.
- Я не думал…
- И не надо.
- А, что делать?
- Сидеть.
- Долго?
- До рассвета.
- А почему, только до рассвета?
- На рассвете придет палач.
- Плять!
- А ты думал, в сказку попал?
- А, что нет, что ли?
- Не разглашай сценарий!
- Не буду! – пленник вздохнул и спросил: - А почему,  на рассвете?
- Роды, принимать уехал, в деревню, он по совместительству, на пол ставки акушер.
- Чего?
- Ага, сами убиваем – сами и рожаем!
- По тебе заметно!
- А в морду?
- Попробуй, я полукровка… - Бес улыбнулся, обнажив устрашающего вида клыки.
- Ты, помесь козла, с бараном, а не полукровка! – заржав, стражи удалились, оставив взбешенного Мордекая наедине с собой, раздражающим солнечным светом и тюремными крысами. Вернее сказать, это была, всего одна крыса. Еще вернее будет, не крыса, а полковая мышь, уже не безызвестная нам, мышь по кличке Скот. Он нагло сидел на тюремном окне и полировал когти.
- Ты кто? – спросил узник.
- Мышь, в кожаном пальто! – произнес хвостатый и лукаво глянул на Беса. – Я твоя малява на волю, а может быть, - он улыбнулся широкой мышиной улыбкой, оскалив передние резцы, - и твоя амнистия!
-А на кой хер, тебе помогать мне? – склонив голову, набок спросил узник.
- А на, такой, - мышь встал, и прошелся по подоконнику, крутя перебинтованный хвост левой лапой, – у меня тут дельце есть, как раз по твоему профилю, да и двадцать серебряников мне не помешали бы.
- Грабеж.
- Пятнадцать? - уже в более мягким тоном спросил Скот.
- Десять больше не дам.
- Дешево ты ценишь свою жизнь… Ну, да ладно порукам, посиди скоро буду.
- Э-э-э!!! А что, за дельце-то? – спросил Бес.
- Да так дядю одного, клыкастого, проучить надо, что б по чужим хвостам не ходил как по дворцовому паркету. – Произнес мышь и спрыгнул с окна на улицу, оставив охотника на вампиров наедине с поганым солнцем.

 По нехитрым научным законам, можно вычислить, что Скоту пришлось бежать через весь город, со скоростью породистого эльфийского скакуна, чтобы преодолеть вполне приличное расстояние от тюрьмы у южной стены, до северных ворот, за неполные четыре минуты. В чем здесь секрет, эта скотообразная мышь так и не сознался, да хрен с ним! Факт остается фактом. Через четыре минуты прошедшие с разговора в тесной камере, наглый мышь уже стучал в салад храпящего за столом в караулке Олекса.
 Бесполезно.
 Тогда, Скот сменил тактику и, набрав побольше воздуха в грудь заорал, что есть мочи на ухо стражу: «Тревога!!!».
 Ноль эмоций. Олекс, только испортил воздух и захрапел еще громче.
 Что ж… Оставались крайние меры, и Скот принял их.
 Пройдя чуть дальше по столу, он поднял вилку, лежавшую в пустой тарелке и, поднеся ее к пустой бутылке из под вина, оставшейся с прошлого вечера, несильно ударил. Раздался еле слышный, мелодичный звон, пробудивший стражника в мгновение ока. Тот подпрыгнул на стуле, снял салад и взялся за стакан, уставившись в никуда отсутствующим взором.
- Олекс! – Скот щелкнул пальцами у носа стража. – Олекс? Проснись… Это, я. Твой, друг Скот.
 Стражник перевел тупой взгляд на мышь и накрыл его стаканом.
- Ты, придурок! – заорал хвостатый. – Дело есть!
- Кот – сварился. Будешь, есть? – пошутил друг.
- Ты, что? Сварил Снежка?!
- А на кой, хрен ты этого калеку сюда приволок?
- Ты же сам говорил, что нужно завести кота.
- Так я же говорил, про кота, а не про инвалида перебитыми задними лапами и хвостом в гипсе! Который орал все утро, пока я ему валерьянки не накапал. – Он потянулся и зевнул с завыванием. – А теперь, этот гер хер, спит на моем топчане! И все из-за тебя скотская мышь!
- Закончил? – осведомился Скот, облокотившись на стенку стакана.
- Нет. Какое, такое дело? – пробубнил сонный служитель ворот.
- Дело, на пять сребреников!
- Так бы сразу и сказал, - уже более бодро ответил тот. – А то гремишь стаканом, на нервы действуешь… - Олекс неторопливо поднял стакан и кинул его через спину, по привычке на топчан...
 В то же мгновение оттуда раздалось:
- Пля-я-я-я-я-у-у-у-у!!! – стакан попал спящему коту по голове и, упав на пол, разбился.
- Заткнись! – гаркнул стражник, зажимая уши руками. Кот вроде бы умолк. – Два скота – это перебор…
- Ближе, к делу, Олекс.
- Ну?
- Бес, в каталажку угодил…
- Ну?
- Хвост, твой гну! Вытащить парня надо!
- Зачем?
- Во первых, не зачем, а за что, за пять серебреных. А во вторых, кому контрабандное серебро сбывать будем? Ты подумал?
- Кончай орать, башка трещит… - зло буркнул страж.
- Ага, значит как у меня похмелье, так тебе орать можно?! А как у тебя… - Страж молча достал нож и приставил к горлу мыша. Тот, сглотнув, произнес, косясь на лезвие у своего горла:
- Ну, вот. За свое же сало, еще и передаст…
- Кто передаст? Я передаст?! – Возмутился Олекс.
- Кончай, трепаться! А то клиента потеряем, в прямом смысле! Пшел к Антониусу, договариваться!

 Луч солнца приник к лицу Бестемьяна, он просто бессильно зарычал, ибо не чего не мог с этим сделать, потому что, был прикован к стене.
- Вот,  уроды! Ну, кто так строит?! – процедил он сквозь зубы, в который раз за день. – Молдахохелы, проклятые… - Мордекай начал было закипать, но насторожился, услышав за дверью цоканье подкованных сапог. Он сглотнул, подумав о том, что это все-таки за ним, просто палач вернулся раньше. За дверью зазвенели ключи, отпирая семь замков, Бесу стало дурно. Он уже во всех красках представил себе, как его гениальная голова отделяется от тела. Нет! Решительно, нет! Он не хотел так умирать, так бесславно и глупо. Лучше б его сожгли в том доме… Но видно придется.
Когда дверь открылась, и на пороге показался здоровенный мужик в ужасной, красно-черной маске, охотника чуть не хватил удар, но, приглядевшись по внимательней, он узнал в этой маске, страшную, небритую и опухшую рожу своего старого друга капитана Антониуса. Которая, ощерившись в ужасной улыбке произнесла:
- Благодари своих Богов Бес, за то, что у нас есть деловая мышь в полку! А то кому писец, а кому… - он развел руками, - все!
- Кончай трепаться, Тоник!
- Ты, еще, - капитан, вылупил глаза и отвесил охотнику хороший подзатыльник, - мое истинное имя всем расскажи!
- А, я и говорю, заткнись и освободи меня!
- Поговори, мне еще, и тогда палач получит свое полное жалование, вместо полставки на родах!
- Все, молчу, как упырь о корягу.
- Вот и отлично, сейчас, я кое, что улажу, и ты отправишься гулять на волю… - капитан вышел в коридор и заорал: - Начальника мне! Я сказал начальника мне!!! Как нету?! Тогда заместителя подать, в яблоках и петрушке!!! Что, и он в отпуске?! Да что ж, у вас тут за разгильдяйство такое?! – Антониус снова вошел в камеру. – Погоди, Бес, сейчас кого-то, кто постарше приведут, и мы тебя раскуем…
Скрипнула дверь, и в каземат вошел толстенный гном с огромным топором в перевязи за спиной, затем в дверной проем глянул скелет в черном балахоне, с косой, и хитро улыбнувшись белыми зубами, вошел следом.
- Кто такой? – С хитрым прищуром спросил Антониус вновь прибывшего.
- Палач, я.
- Понятно, сейчас, разберемся… - кивнул начальник стражи и, обернувшись к парню в балахоне, спросил: - Так, а ты чего здесь вынюхиваешь?!
- Э-э-э… - начал тот, но не договорил. Антониус схватил его за грудки и выкинул в коридор, оттуда раздался удаляющийся крик: «За что-о-о?!», затем звуки: удара и рассыпающихся костей.
- С одним разобрались, - констатировал Тоник, отряхивая руки и, поворачиваясь к палачу, спросил вкрадчиво, что аж цепи на кандалах зазвенели: - Это что за беспредел?!?!?!
- Где? – удивленно вопрошал гном, оглядываясь по сторонам.
- Здесь, - ответил Антониус, указывая на прикованного к стене Бестемьяна.
- Исполнение закона… – неуверенно ответил гном.
- Ни хрена подобного! Это вопиющее нарушения закона «О не прикосновенности личности тайных агентов городской стражи» от 26.09. сего года.
- А где это написано? – заупрямился палач.
- А вот где! - выпалил Антониус и сунул  ему в лицо изрядно помятый пергамент. Жирные пятна и темно красные разводы указывали на то, что, на сем важном акте не единожды устраивались застолья. Но другого пергамента у Начальника просто не нашлось. Зато на нем ясно выделялась новехонькая сургучная печать самого Императора, поставленная, разумеется, не его рукой.
Гном не умел читать, но печать признал.
- Ну раз такое дело… Тогда, сейчас освободим, – пробурчал палач и, понурив голову, загремел ключами открывая кандалы на руках и ногах Беса…

- Солнце, какое чудесное солнце! Мостовая, какая красивая мостовая! Что за чудесные запахи, как приятно, пахнет свобода!!! – Бес потянул носом воздух, мимо проезжала повозка золотарей.
- Эй, дядя, нарадовался? Теперь иди сюда, - раздалось из темной подворотни.
- А это кто? – недоверчиво спросил Бес, нежно поглаживая рукоять возвращенного арбалета.
- Твоя амнистия.
- А, крыса что ли? – уточнил охотник.
- Я тебе покажу, крысу, дядя! Вот отправлю снова в Подвалы, будешь знать, как НАС – Грызунов обзывать! А, ну, иди сюда, кому сказано!
 Мордекай почесал репу и двинулся в сумерки подворотни к Скоту.
- Ну?
- Не нукай, я тебе не кобыла, не запряг! Есть у меня тут наводочка, на одного гадского типчика… Уж больно он жизнь всем отравляет, хамит, под ноги не смотрит. Ну, это так – формальности, короче на Всеобщем совете было постановлено - его убрать.
- Кто это?
- Амадеус №3.
- Так он же мертв.
- Кому мертв, а кому хвосты давит. Так что не разглагольствуй, а выполняй. Где найти знаешь? Умница, работа, как раз по твоему профилю, вот и вперед. – Дал указания Скот и растворился в тишине подворотни.
Бес двинул прочь от места встречи, но через пару шагов его достиг писклявый окрик: «Сегодня вечером за деньгами приду!».
- «Вспомнил, зараза! Ну, точно СКОТ!!!» – Подумал Мордекай
- «А ты думал, забуду? Ну, уж нет!» – В ответ подумал мышь.

 Вечер плавно опустился на стольный град Арлат, в квартале Черных Сапогов в домах затеплились свечи и лучины, кое-где зажгли камины, народ занимался своими обычными вечерними делами. Но сейчас нас особо интересует одно здание со здоровенной гаргульей на крыше. А вот и нужное нам окошко…
 В жарко натопленной комнате, на огромной постели, застланной пушистыми шкурами, в первозданной своей наготе, возлежала небесной красоты эльфийка, вот неспешно открылась дубовая дверь и в Обитель Любви вошел черноволосый красавец варвар. Грациозной походкой тигра он стал приближаться к ложу, набедренная повязка сползла с мощных бедер…
 СТОП! Это не то окно!
 А, вот и оно.
 …В неровном свете полу сгоревшей свечи  Мордекай облачался в униформу охотника. Черные ботфорты доходили до колен, затем шли плотно облегающие ноги кожаные штаны, плотная шерстяная рубашка, и кожаная жилетка сверху. Затем пояс с сумочками для склянок со святой водой, мечом и метательными ножами – все из чистого серебра, дорого, зато эффективно. Потом на шею кольчужный ворот, и на грудь крест. Ленту, с осиновыми колами через плечо, на спину ранец с арбалетными болтами и сам, любимый и не заменимый пятизарядный арбалет…
 Вот вроде бы и все, Бес, готов к своей работе. Раньше, перед выходом на дело он, конечно, принимал на грудь пару капель покрепче святой воды, но после сегодняшнего приключения дал себе обед, что больше к спиртному не притронется…
Когда Бес в последний раз перед выходом проверял амуницию, за дверью, в коридоре раздался, потусторонний, ни от мира сего звук. Охотник поковырялся в ухе, проверяя, не галлюцинации ли это.
 Звук повторился.
 Он потряс головой.
 В дверь Мордекая стучали.
 Он открыл – пусто.
 Тогда он закрыл дверь.
 Стук повторился.
 Он открыл снова – пусто.
 Тогда он закрыл дверь и громко потопав, прислушался. Ничего. Он резко открыл дверь – никого.
 Вновь закрыв, ее он тихонько зарядил арбалет и, встав на изготовку, стал ждать.
- Тук… Тук… – сказала дверь.
- Хлоп! – отозвался арбалет, судя по звуку, пробив дверь он вошел в противоположную стену.
- Может, ты откроешь, стрелок чертов?! – Недовольно раздалось с той стороны.
- А кто там?
- Ростовщики! – ехидно произнес все тот же голос.
 На такие слова Бес реагировал немедленно, в долю мгновения добротная дверь обратилась в гигантский дуршлаг.
 Позже было подсчитано,  что за три секунды Охотник ухитрился выпустить пятнадцать зарядов, что на десять секунд опережало самый последний рекорд установленный на Имперских Игрищах год назад.
- Ну, ты дядя, того… – покрутил пальцем у виска Скот, поглядывая в одну из дырок. – К тебе с душой, а ты из арбалета. Гостеприимен – нечего сказать.
- Так это ты, а я думал, что ростовщики.
- Думать надо меньше, а соображать больше. Вот кот тоже думал, что купается, пока вода не вскипела, и мыши туда морковь не покрошили. Пар выпустил? Войти можно?
- Ага.
- Точно? Стрелять не будешь? – с опаской спросил Скот.
- Точно.
- Ты, арбалетик то, того, убери, а то кто знает, что с тобой в Подвалах сделали.  Может, мозги промыли, да на мое убийство науськали…
- Ага, Король спит и видит, как тебе голову на Площади Позора рубят, или королевский палач ржавым топором усы тебе бреет.
- Че, правда? – Судорожно сглотнул мышь и трясущейся рукой потрогал свои роскошные усы.
- Кривда! Заходи давай! – Гаркнул Бес и сам пинком распахнул дверь.
 В полутемную комнату вползла передняя часть Снежка, судя по глазам, валерьянки он выжрал раза в три больше собственного веса. Потому он, словно породистый скакун, издал дикий ржач и принялся уплетать несвежую солому, валявшуюся на полу.
- Н-о-о-о! – щелкнул хлыст в коридоре, кот судорожно дернулся вперед и в обиталище въехала его остальная часть, вместе со Скотом, восседающем на небольшой колеснице, где помимо него покоились забинтованные задние лапы кота и его же перебитый хвост. К слову сказать, хлыста у мыша не было, в лапах он покручивал собственный, не в меру длинный хвост.
- Ну, дядя, где деньги?
 Бес поднял со столика плотный кожаный мешочек, в нем приятно позвякивало серебро.
- Эта покалеченная скотинка дотащит такую тяжесть? Или вам помочь?
- Это кто скотинка? Это он скотинка? Да это породистый эльфийский скакун-тяжеловоз Снежалькиуэмуэль. Ведь, правда, скакун?
- М-у-у-у!!!
- Вот, - радостно провозгласил Скот, - он подтверждает.
 Деньги перекочевали из рук Беса в повозку Скота, тот с улыбкой сытого крокодила взмахнул хвостом и Снежалькиуэмуэль цепляясь зубами за деревянный пол и, помогая себе передними лапами, направился к выходу, оставляя за собой глубокие борозды.
- Эй, Скот, деньги опять пропьешь? Или как? – бросил  вдогонку охотник.
- А это мои дела-ла-ла-ла-пла!!!… – качество лестниц в доме Мордекая оставляли желать лучшего, кот, мышь, повозка и мешочек кувыркались аж до самого первого этаж.
- М-да… – Задумчиво произнес Бес и, проверив свою экипировку еще раз, тоже покинул свою обитель.

 Кладбище Бес знал, как свои пять пальцев, хотя как у порядочного полукровки у него их было четыре, но это к делу не относится. Единым прыжком он взлетел на ограду и, не медля не мгновения, ринулся вниз.
 Бум!.. Трах!.. Тарарах!..
- Любимый, ты таки пришел ко мне. После трех лет забвения я наконец-то чувствую тебя…
- Да пошла, ты извращенка! – Заорал охотник, вылетая из полу раскопанной могилы, попутно разряжая в нее арбалет.
- Ой, таки сере… - договорить вурдалачка не успела.
 Ну, вот. Работа пошла. Бес передернул рычаг, на арбалете заряжая его новым болтом. Затем он немного прикрыл глаза и, вдохнув полной грудью, произнес:
- Ночь, как люблю я твое мягкое прикосновение осенним ветром. Быть может я и полукровка, но вампирская часть сильнее и именно в такие моменты, я чувствую себя твоим сыном… О, ночь! Как сладко пахнешь ты… О, черные боги, что за вонь?! Кто это на кладбище выгуливает собак!?!?!? – Мордекай открыл глаза и, осмотрев подошву своего сапога начал яростно вытирать его о пожухлый, осенний газон.
 Отчистив подошву, он сплюнул на траву и, чертыхаясь, продолжил свой путь, любуясь красотами вокруг. Что может быть красивее старого, осеннего кладбища в полнолуние? Ночное небо, холодные льдинки звезд, желтое око полной луны, на фоне которой иногда видны пролетающие летучие мыши, или клин ведьм на метлах. А как прекрасны склепы в бледном свете, и как восхитительно смотрятся кресты, увитые плющем…
 В общем, кто не был ночью на кладбище, тот не поймет, что испытывал Бес.
 Так, неторопливым шагом, смотря осторожно по сторонам, но, не забывая при этом, поглядывать под ноги охотник добрался до знакомого склепа.
- Тысяча сорок пять, тысяча сорок шесть, - монотонно считал Дани…
Все почти так же как в тот вечер, только Дани немного похудел и осунулся.
- «Голодает наверно», - подумал Бес, взбираясь на склеп.
- «Ничего, придет и мое время», - в ответ помыслил вурдалак.
Немного постояв над неровной дырой, зиявшей в потолке склепа, охотник вздохнул, и, привязав веревку к кресту, другой ее конец кинул во тьму. Затем, бросил мимолетный взгляд на небо, еще раз вздохнул, и полез выполнять свою работу…