Тема чеховского Тригорина

Меня просто страх обуял перед безликим величием интернета,
его равнодушием; перед "заочностью"  машины,
ее  прихотью, которая по своему произволу,
по неведомому мне регламенту: процедуре очередности,
уставу справедливости, "рейтингу" платежеспособности —
где-то далеко и независимо от меня выбрасывает мое имя
на неизвестную мне страницу, а читатели,
ждущие литературных новостей,  щелкают по мышке,
открывая, закрывая, перескакивая с одной новинки на другую,
быть может, морщась от раздражения и проклиная мою наглость,
самоповторы, штампы, ограниченность,
эгоцентризм  и убожество моей мысли…

Испытываю  не ужас перед враждебностью публики,
о котором  чеховский  Тригорин  рассказывал Нине Заречной
(ну, побьют и  побьют! В первый раз, что ли!),
но  ощущаю притоптанность,  подавленность 
тяжелым безразличием громадной электронной машины!

Что останется из всего  этого мельтешения?
Нашел ли я хоть одного Близкого Человека, —
не чужого, не критика, не "империалиста" суждений и рассуждений; 
встретил ли Образ Близкого, пусть  без единой встречи
в настоящей жизни — в метро или у памятника Пушкину;
пускай без горькой ссоры, сладкого прощения и примирения;
хотя бы издалека; пускай таким манером,  каким я,
очень нескромно, конечно же, считаю себя другом Лермонтова?
(Интересно, кстати, что бы Он сказал мне в ответ на это заявление!).

Нашел ли я хоть одного?
Я этого не знаю.
Интернет —
всего лишь  большой Мираж!
Фата Моргана моей бессонницы…