Глава 26. ЧП в школе

В новой школе, несмотря на её большой и респектабельный вид, кабинетов на все школьные предметы всё же не хватало.
На урок музыки приходилось бегать в старое здание, через дорогу. Однажды ребята договорились сбежать с занятия всем классом.
— Не хочу про ЛЭП-500 опять петь. — сморщив нос, сказал Пашка Верёвкин.
—  А я слова не выучил. — подхватил его красавчик Славка Макеев.
 — И я слова не знаю, … забыла чо-то. —  с холодным безразличием махнула рукой отличница Серова.
Одна Маруська наотрез отказалась от побега, не согласилась она с ребятами. Ей стало жаль ни в чём не повинного учителя музыки.
—  А я пойду на музыку! … Григорий Геннадьевич с моим папкой учился. — твёрдо сказала она и направилась к старому зданию.
— Ну, и иди! … Предательница! — крикнула ей вслед Наташка.
—  Выделилась! — ехидно сказала Надька, и крикнула в спину Клубничкиной, — От коллектива, Машка, отрываешься?!
Маруська обернулась, крикнув в толпу удаляющимся от неё одноклассникам:
—  Люська! … А ты? … Что, … тоже не пойдёшь?
Люська только рукой махнула. По дороге в старое здание Маруська думала только об одном:
— Ладно — ребята! … Но от Люськи, да от Серовой – ну, никак не ожидала такого поступка!
После звонка Григорий Геннадьевич, с баяном в руках, вошёл в класс. К его удивлению, класс был пуст, лишь за последней партой в первом ряду, опустив глаза вниз, сидела одна ученица. Ей почему-то стало стыдно – то ли за ребят, то ли за себя, что не смогла, да и не стала никого уговаривать прийти на урок. На душе у неё было неспокойно и гадко. Учитель тоже расстроился, но вида не подал.
—  Маша! — обратился он к единственной, присутствующей, ученице в классе, — Я тут ансамбль школьный хочу создать. … Не хочешь ли поучаствовать? … Будешь в нашем коллективе на бас-гитаре играть!
—  На бас-гитаре? —  удивлённо переспросила девочка.
—  Ну, да!  —  улыбнулся учитель.
—  А почему на бас? —  обиженно спросила Маруська, —  Я, вообще-то, мечтаю научиться играть на гитаре, … но не на басу же! … Мне кажется – это самый стрёмный инструмент в ансамбле!
— Ты ошибаешься! … Бас-гитара, в ансамбле, играет ведущую роль. … Почитай, вся музыка на ней держится! —  снова улыбнувшись, сказал учитель.
—  Да, ну! —  недоверчиво сморщила нос Маруська, а потом подумала и спросила, — А Люське Золотой тоже можно в ансамбль?
—  Я подумаю! —  ответил учитель музыки, — А сейчас давай немного попоём!
В конце урока Григорий Геннадьевич выставил в журнале всем пропуски.
После уроков, обрадованная новостью, Маруська прибежала домой к Люське. Весь вечер они с ней мечтали о том, как будут играть в настоящем ансамбле.
На следующий день урок физкультуры, по стечению обстоятельств — занятости нового огромного спортзала другим классом, тоже проходил в старом здании. В старом физзале были дощатые раздевалки —  для мальчишек и для девчонок. И находились они одна над другой. Вверху – раздевалка для девочек, внизу – для мальчиков. Двери в раздевалках тоже были дощатые. Кто-то из мальчишек проковырял между двумя досками большую дырку в девичью раздевалку.
На уроке весь класс, надев единую форму – чёрные семейные трусы и белые майки, играл в баскетбол. После напряжённой игры разгорячённые ребята, вспотевшие, направились в свои раздевалки. В девичьей раздевалке, как обычно, переодеваясь, все хихикали. Кто-то снимал и складывал свои чёрные трусы в мешочек с затягивающейся вверху верёвочкой, кто-то надевал уже верхнюю одежду. Как вдруг Маруська заметила, что в дырочку в двери кто-то подглядывает. Она тот час же пустилась в пляс, притопывая ногами под частушки и выбивая дроби пятками:
— Пошла плясать бабушка Лукерья,
Нет волос на голове, привязала перья.
Разгорячённые и краснощёкие девчонки подхватили начинание Маруськи. Все начали топать и плясать одновременно. Деревянный полувековой пол сотрясался. А Маруська разошлась так, что начала даже импровизировать:
— Все мальчишки – как мальчишки,
Только Игорёк – козёл,
Любит девичьи трусишки,
Задирает всем подол.
В дверь стали стучать, но девчонки хохотали, из-за шума ничего не слышали, и продолжали вытопывать ногами, да прихлопывать в ладоши.
Маруська продолжала:
—  На горе стоит сарай,
Под горой – машина,
Полюбила б Славку я,
Да он – кобелина.
Когда стук в дверь стал ещё сильнее, девчата застыли и притихли. Поджав губы, девчонки присели на лавочки в раздевалке.
— Открывайте сейчас же! —  стал отчётливо слышен требовательный голос учителя физкультуры.
Находящаяся поблизости от дверей, Любка открыла дверной крючок и все увидели Зою Фёдоровну.
— Посмотрите, что вы натворили! —  махнула в сторону раздевалки мальчиков недовольная Зоя Фёдоровна.
В мужской раздевалке поднялась пыль, она стояла столбом, даже лавочек там не было видно. Мальчишки из неё все повыскакивали. Они стояли возле лестницы, ожидая затишья. Девочки, молча, начали одеваться, отвернувшись к стене лицом.
— Извините, Зоя Фёдоровна! —  повернувшись к учительнице, сказала Любка.
Все остальные девчонки тоже начали вторить подружке:
— Извините! … Извините!
— Да что — извиняться? … Вы чуть пол не проломили!  — сердито сказала Зоя Фёдоровна.

На следующий день, после уроков, задержав всех учеников в классе, классная руководительница долго допытывалась у ребят – кто был инициатором всех ЧП на этой неделе. Все дети молчали. Никто не хотел признаваться или выдавать других. Даже спустя час, все упорно продолжали молчать.
— Домой вы не пойдёте до тех пор, пока не назовёте виновных. — прислонившись к подоконнику, строго сказала Татьяна Егоровна.
Маруська не выдержала, встала и, опустив голову, призналась:
— Татьяна Егоровна, это я виновата!
Ребята зашептались, а Венька Петухов, тот самый Венька, который сидел с Маруськой и получал когда-то от неё «затрещины», возмущённо выкрикнул с места:
— Да, … что — ты одна виновата? … Мы все – виноваты!
Классная руководительница не стала больше разбираться. Она поставила Клубничкиной «неуд» за поведение и отпустила всех домой.