Поездка по пожелтевшему адресу

Впервые эти выцветшие тетрадные листики, написанные неровным почерком, простым карандашом, показала Анне тетя Галя, мамина сестра, несколько лет назад. На пожелтевшей от времени бумаге с трудом различались  старинные строчки, написанные человеком, которого ни она, ни даже ее тетя никогда не видели. Простодушные слова, проникнутые огромным чувством любви к близким.
Пять пожелтевших писем с казенными штампами «Просмотрено военной цензурой», гимн Советского Союза, переписанный от руки, будто молитва, а еще – пара обветшалых фотографий. Все, что осталось в их семье в память об Анином прадеде, Цареве Владимире Гавриловиче. Он был малограмотный, писал не всегда правильно. Строчки без точек и запятых, не все обороты речи понятны современному человеку. Но с этих страничек словно слышится его живая речь.

1944 г. 1 мая
Здравствуйте, мои дорогие Маруся, Митя, Боря. Шлю вам сердечный привет, и желаю вам доброго здравия, и поздравляю с праздником первым маем, и желаю вам встретить хорошо.  Я нахожусь в госпитале в Ленинграде. Покой для нас больных хороший, находимся в чистоте, уход хороший, питание дают хорошее нам. Кино ежедневно бывает, так что живем весело. На май нам дали шефы подарки: по носкам каждому, по два платка носовых дали, бумажки с конвертиками, по блокнотику и карандашик. Очень хорошо снабдили больных. Вот еще дней двадцать пролежу. Так уже надоело, режут четвертый раз, но ничего, потерплю еще разик. Маруся, я скоро сфотографируюсь и вам пришлю открытку. Только у меня деньжонок маловато, но ничего как-нибудь соображу на это дело, чтобы вам послать на память и матери с ребятками. Маруся, если у вас имеются карточки, то пришлите, хоть посмотрю на вас, и мне будет веселей. Я рад, что брат Максим пока жив, его ребята сироты теперь, ждут, никак не дождутся, им тяжело без родной матери. Я пишу все время Маше, чтобы она их воспитывала, как и своих, и также жалела, они еще глупые. Без матери им тяжело расти – Пете, Боре. Жалко, Маруся, я их часто вспоминаю, когда сам ложусь. Но за них мы с братом врагу отомстим. Так вот, мои дорогие, получите письмо, шлите ответ мне, я жду скоро. Пока до свидания, целую крепко Борю сынка, также и вас Маруся, Митя. В. Г. Царев. Маруся, мне дочка Саша прислала письмо, и посмотри, как она хорошо пишет, так сочинила, что сам так не придумаешь, и очень чисто написала.

Дочка Саша – теперь уже Анина бабушка. Ей тогда всего десять лет было. Она самая младшая дочка в семье Царевых, Владимира и Марии. К сожалению, последняя из их детей, еще живущая. Дуся – средняя дочь, шестнадцатилетняя, они обе тогда еще с матерью жили. Письма эти прадед писал старшей дочери – тоже Марии, Марусе, жившей в Москве и с мужем Митей работавшей на оборонном заводе, а Боря – их сынишка двухгодовалый. И хранились письма в ее семье. Когда она умерла, их забрала средняя сестра, а уж после нее перешли они во владение самой младшей.
Брат прадеда, Максим, тоже в то время сражался с гитлеровцами, а его сыновей, Петю и Борю, воспитывала тогда Анина прабабушка Маруся, потому как их мать трагически погибла в начале войны.

1944 г. 25 мая
Здравствуйте, мои дорогие Маруся, Митя, Боря. Шлю вам поклон и желаю вам доброго здравия. Дальше. Письмо ваше получил, очень был рад.. Самое главное сейчас – пережить и живым остаться. Вот было бы хорошо. Митя, дорогой, я скоро опять поеду на передовую линию фронта, не знаю, жив останусь или нет, но нужно скорей гнать паразита. В госпитале уже надоело лежать, сколько не лежи, толку нет никакого, рана хорошо зажила у меня. Так вот нужно скорей врагов гнать со своей земли. Я вам посылаю еще фотокарточку свою, ваших не дождусь теперь. Плохо только от вас все дальше уезжаю, но так охота с вами повидаться, Маруся, Митя. До свидания, ждите меня, скоро к вам приеду, ваш папа В. Г. Царев.
Нет, он не вернулся. Но где похоронен, в семье не знали.
Так получилось, что поиском могилы прадеда занялась именно Галя, и то в конце прошлого века. 

1944 г. 7 июня
Здравствуйте, мои дорогие ребятки и дорогая Маша, и папаша, Ваня. Шлю вам сердечный поклон и желаю вам доброго здравия в вашей жизни. Завтра выписывают, 8 июня. Не знаю, на какой фронт попаду. Раны хорошо зажили, и себя чувствую здоровым, ничего не болит. Я вам посылаю, наверное, уже четвертую фотокарточку пятиминутную в этом письме на память. Маша, живите хорошо и ждите меня. Может Бог поможет нам увидеться с вами, если жив останусь. Целую вас крепко, пока, до свидания. Мои дорогие ребятки, Маша, папаша, Ваня до свидания. Мне письма не шлите пока.

Вот фото Аниного прадеда. Последнее из госпиталя. Серьезный мужчина. Большие усталые глаза глядят из под широких бровей. Губы плотно сжаты. Из-под фуражки видны две глубокие морщины на лбу.
Почему кажется, что люди прошлых поколений  выглядят на фото  старше, чем нынешние в том же возрасте? И неважно в двадцать ли, в сорок,  в шестьдесят. Словно и мужали, и старились  раньше нас. Суровый век. Победа далась тяжко. Но они добились ее во имя нашего сегодня. Многие так и не увидели ее, как вот и Анин прадед, Владимир Гаврилович…
И где ж его могилу надо было искать? Писать письма по архивам – как, куда? Зато когда тете Гале подключили Интернет, о котором уже давно сложилось мнение, как о банке всевозможной информации, первое, что она сделала – набрала в поисковике «розыск павших в Великой Отечественной войне». Проштудировав  поименные списки «безвозвратных потерь» в одном из сайтов увидела, что там значился Царев Владимир Гаврилович.
«Убит 6.7.44, изв. №667, захоронен в Ленинградской области, район деревни Опельта».
То, что это тот, кто нужен, не вызывало сомнений: в пожелтевшей отсканированной копии документа указана его жена – Царева Мария Моисеевна.
Где ж такая деревня Опельта? Карты Яндекса не помогли.  Нет ее на современных картах. Стали перелопачивать Интернет дальше. И вновь удача. Нашлась информация о захоронении: Ленинградская область, Выборгский район, пос. Кузьминское, могила 55.

1944 г. 26 июнь
Здравствуйте, мои дорогие дочка Маруся, зятек Митя и внучок Боря. Шлю вам сердечный привет и желаю вам доброго здравия, жить вам хорошо. Маруся и Митя, я нахожусь на финском фронте, но в бой нас пока не пускали, ждем с часу на час. Движемся во втором эшелоне, как резерв, но тоже все чувствительно, когда идет наступление.  Финны бегут от наших ударов, у нас много авиации стало и много танков, пушек разных калибров. Так что скоро их всех паразитов разобьем косматых, мы воевать научились хорошо и бить их стали крепко. Живы останемся, скоро с вами увидимся, мои дорогие Маруся, Митя, Боря. Я пока нахожусь жив, в добром здравии, так и вам желаю быть веселыми и находиться в добром здравии.

В городе Пушкине Ленинградской области живет Анина мама, Елена, родная сестра Гали. Когда не стало Аниного отца, в стране шел раздрай девяностых. Елена осталась без работы, и двоюродная сестра Мария, дочь единственного сынка Царева, Васи, пригласила ее к себе. Муж Марии, настоятель Софийского собора в Пушкине, тогда предложил Елене работать в странноприимном доме при соборе. 
Созваниваясь, сестры уговорились встретиться, чтобы съездить на могилу своего деда Владимира. Галя с сыном на летние каникулы поехали в Пушкин к Елене. Заехали в гости к Марии, рассказали ей о своих планах. Ее муж, отец Геннадий, благословил эту затею.

1944 г. 30 июня
Здравствуйте, мои хорошие ребятки и дорогая Маша, и дорогой папаша, и Ваня. Шлю вам поклон и желаю вам от Бога доброго здравия вам. Дальше. Мои хорошие, я уже нахожусь на фронте финском, и сегодня-завтра вступим в бой бить паразитов финнов. Охота с вами повидаться хоть бы один часик вас посмотреть, но что делать, видно от судьбы никуда не денешься, я только прошу Господа Бога остаться в добром здравии, победить скорей врага паразита. Маша, милая, жалей ребяток и воспитай их всех. Скоро это переживем, моя дорогая. И вы, Дуся, Вася, Шура, Петя, слушайтесь матери и дедушки, вот тогда сыты будете и одеты хорошо будете, мои хорошие. Но пока до свидания, писал вам письмо и не вытерпел, заплакал о вас, мои любимые. Целую вас крепко и желаю вам жить хорошо. Маша, папаша, Ваня, еще раз до свидания и все ребятки мои дорогие: Дуся, Вася, Шура, Петя, Боря. Вспоминайте меня чаще, как я вас вспоминаю ежедневно. Живем в лесу, кругом болота, место очень плохое, сырое, комаров много.

И вот его внучки едут туда, где, как им думалось, они окажутся ближе к погибшему деду.
Комаров в тех местах, действительно, толклась тьма. И вообще, природа мрачноватая: огромные ели, огромные валуны, принесенные еще ледником, огромные, мхом поросшие поляны. Серое нависшее небо. И ливень. Такой, что не справлялись дворники автомобиля. Потому и ехали не два часа одну минуту, как обнадежили карты интернета, а целых четыре часа.
Среди сосняка нашли кладбище с солдатскими захоронениями. Пятнадцать массивных плит. Глаза скользят по серому мрамору. Фамилии, фамилии, фамилии. Сотни фамилий.
Сквозь темные тучи проглянуло синее небо. Солнце осветило мемориал, окруженный плотной стеной сосен.
Вот, наконец, та искомая надпись: «Царев В. Г.»
Тетя Галя позвонила домой: «Мама, мы стоим у могилы твоего отца!»
И в ответ услышала радостный и горестный плач…
Обычно мы не плачем у могил людей, с которыми не были знакомы. Но скорбь и слезы возле могилы предков просветляют, заставляют нас вспоминать о тех, кто еще с нами, толкают на более чуткое к ним отношение. Здесь мы реально ощущаем незримую, но нерушимую связь поколений, истоком уходящую в прошлые века, а тянущуюся в будущее.
В тот день было решено обязательно привезти на это захоронение бабушку, ту самую младшую дочку Шуру. Сразу-то ее не стали тревожить – ведь ей уже за восемьдесят. А пока…
На серую  плиту с фамилией прадеда возложили цветы. Отец Геннадий прочитал поминальную молитву. Над захоронением развеяли землицу, привезенную сестрами с могил усопших детей Царева Владимира Гавриловича, чтоб лежала она в ленинградских лесах рядом с воином, отдавшим свою жизнь за великую страну и, в том числе, как раз за эту землю малой Родины.

2016 г.