Круговерть Глава 58

     Несколько месяцев подряд Андрей думал так, что у него стала болеть вечерами голова. Он придумывал и представлял себе десятки ситуаций, в которых он бы встречался со злом и не противился бы этому злу. И все время из этого выходила какая-то омерзительная ерунда. Омерзительная по своей деланой и надуманной намеренности. Всё время выходило что-то вроде юродства, а Иешуа юродивым не был. Сам Андрей тоже не хотел быть юродивым.

     И тут ему как раз вовремя подвернулся счастливый случай. Как-то вечером, уже по темноте, он возвращался домой дворами. Было безлюдно, и поэтому он сразу обратил внимание на вывалившуюся откуда-то, прямо на него, толпу человек в пять-шесть. Произошло всё как-то стремительно. В темноте он даже не успел разглядеть никого. Но там точно была одна девица, он отчётливо слышал её заходящийся пьяный хохот. Андрей посторонился, чтобы обойти встречных, но вдруг поравнявшийся с ним парень выставил в сторону руку и довольно сильно ударил Андрея в грудь, а сам пружинисто прыгнул дальше, Андрею за спину. Андрей невольно обернулся, и ему тут же прыснули в лицо чем-то удушливо едким, видимо, из баллончика. В голове тут же промелькнула мысль о непротивлении: да или нет? И эта мысль оказалась настолько неестественной и даже несуразной, что была тут же каким-то образом заблокирована самим же разумом. И в это же мгновение он почувствовал нестерпимую резь в глазах. Ему нужно было выждать несколько секунд, чтобы хоть чуть-чуть разлиплись горящие огнём глаза. И у него получилось, быстро промаргивая, хоть что-то видеть сквозь слёзы. Только бы что-то видеть, на саму боль в глазах он уже не обращал внимания.

     — Ты чего, отец? Тебе что-то не нравится? — услышал он перед собой делано издевательский и донельзя омерзительный голос. Андрей быстро промаргивал и силуэт человека перед собой различал. Различил он и кончик носа и подбородок вполоборота.

     — Конечно, не нравится, — ответил он. — Кому же такое понравится. А пуще всего рожа мне твоя не нравится.

     — Чего? — голос прозвучал угрожающе, но в нем промелькнула и еле уловимая нотка растерянной неуверенности. Говорящий явно не ожидал от него обратки. И это решило дело. Оставаясь на месте, Андрей сделал импульсивное и неожиданно резкое движение грудью вперёд. Нападавший, со своим подбородком, отскочил. На какое-то мгновение наступила полная тишина. И затем всё воспринималось Андреем отдельными вспышками памяти. Перед ним опять очутился силуэт того, кто прыгал, и по силуэту видно, что это удар ногой. Ногу удалось, отпрянув, поймать, поднять чуть выше и вывернуть вниз. В поле зрения тут же оказались ягодицы в джинсах и открытый пах. И далее — удар в этот пах пыром, со всей силы. Он не видел сам удар, он почувствовал его носком ноги. Удар был сокрушительным. (У него потом почернел и сошёл ноготь с большого пальца ноги.) Затем был сильный толчок в спину и удар в правое ухо, и звон в ухе, и боль в правой скуле. И опять кто-то оказывался перед ним, и он бил, бил расчётливо и попадал. И чем дальше, тем бил расчётливее и осмысленнее, и попадал потому серьёзнее.
 
     Один удар особенно ему удался, он почувствовал, как свернул кому-то челюсть, и вместе с этим его правое запястье прострелило острой болью. Сквозь возню и топот послышался нутряной, с надрывом, стон. И на этом всё закончилось. Закончилось всё так же неожиданно, как и началось. Вслед за стоном раздался характерный звук полицейского клаксона. Раздался раз и ещё раз. И неприятель вдруг исчез, уже без шума и хохота, просто беззвучно растворился в темноте. И как оказалось, навсегда. Испугала их не полиция, а сосед, у которого был поставлен такой же, буравящий гудок. Он подъехал к своему подъезду, заметил драку и не побоялся посигналить пару раз. И всех распугал.
 
     Всё вдруг исчезло, как ничего и не было. Только звенело в ухе, болела, если тронуть, переносица, ныло запястье, да самое навершие одного зуба, на язык, было сколото. Однако случай этот всё-таки на самом деле был счастливый. Андрей мог теперь проанализировать, как ведёт себя человек, когда ему угрожает опасность. Абстрактное мышление отключается полностью, работает только конкретное мышление: провокация — ответное действие, провокация — ответное действие; удар на удар, зуботычина на зуботычину. Он даже ни одного приёмчика не применил, хотя и знал пару-другую приёмов для драки. И всё потому, что они не были отработаны до автоматизма, следовательно, не управлялись конкретным мышлением. Для конкретного мышления никакая теория, никакие заповеди, никакие намерения — ничего это не работало. Даже естественное благоразумие почему-то оставило его: ему запросто могли сунуть нож куда-нибудь в бок, он бы и не заметил. Или ещё хуже, у него мог оказаться под рукой какой-нибудь дрын, и он мог бы размозжить кому-нибудь череп. «И что тогда?» Потом-то абстрактное мышление включается, естественно, да уже назад ничего не вернёшь.

     По прошествии какого-то времени, когда он был в состоянии абстрагироваться от произошедшего и воспринимать ту драку и себя в ней отвлечённо, — он, само собой, так не поступил бы, как поступил. И ребята те наверняка не были такими уж плохими. Не были совсем уж врагами. И тот «попрыгунчик» не заслуживал, конечно, такой силы удара в промежность, да ещё с той ненавистью, которая была в этот удар вложена. «И потом, они же русские всё люди, а на всей земле нет для меня людей ближе. Самое поразительное, что и во всей Вселенной никого ближе нет».

     Только всё это крутилось в отвлечённом мышлении, а в конкретной ситуации конкретное мышление и конкретные обстоятельства заставили его поступить так, как он поступил, совершать то, что он совершил. Всё дело было в том, что напрямую из абстрактного мышления никакой поступок невозможен, поступком руководит конкретное мышление. «У животных нет абстрактного мышления, но есть конкретное. Поступками животных тоже руководит конкретное мышление. Но мы же, люди, не всегда поступаем, как животные». Это означало, что между конкретным и абстрактным мышлением существовала какая-то сложная взаимосвязь. И она не контролировалась человеческой волей. Поэтому сплошь и рядом люди полагают, что нужно поступать так-то и так-то, а поступают совсем иначе.

     По этому поводу Андрею вспомнились слова деда из рассказа о военном его опыте. Они на фронте не очень-то жаловали «героев». Так они называли промеж себя бойцов, преимущественно молодых, которые мечтали о подвиге или, на худой конец, о героическом каком-то поступке. Как оказалось, это были не очень надёжные люди, особенно где-то в критической ситуации. Смекалистые и попроще мужички были не в пример надёжнее. Они просто делали, что требовалось. А те, «герои», могли и подвести, могли сделать что-то не так, а порой могли и струсить, — и в бою это было смертельно опасно. «Там, у них на фронте, тоже наблюдалось несоответствие абстрактной мысли и конкретного поведения». Видимо, само собой так не случается, чтобы абстрактное мышление и конкретное мышление пребывали в отлаженном, жёстком  взаимодействии.
 
     Совсем другое дело — история с казнью Сократа, когда ему присудили выпить чашу с ядом. Ему предлагали помощь в побеге, но он не побежал и сам выпил яд. Вдобавок, ему нужно было ещё и не шевелиться перед смертью, чтобы яд лучше подействовал, и Сократ не шевелился. Тем самым Сократ выказал полное подчинение инстинкта конкретному мышлению, а конкретного мышления — мышлению абстрактному. Умирая, он просил принести жертву богу врачевания Асклепию, полагая для себя плотскую смерть не злом, а излечением — избавлением. Такое умозаключение можно было сделать только на уровне абстрактного мышления, полностью подчинившего себе мышление конкретное.

     Андрей пытался представить самого себя в подобной ситуации и не мог решить, отказался бы он сам от спасения или же нет. Это проверить можно было только на практике, реально оказавшись перед таким выбором. Реально, а не в воображении. Он определённо не мог решить теоретически, как бы он поступил. И даже попасть в такую ситуацию, когда перед тобой стоит подобный выбор, ему бы очень не хотелось. Трудно было предполагать, что Сократ экспериментировал тогда со своим мышлением подобно тому, как он сам это делал в той драке. Чаша с ядом цикуты и драка — вещи несравнимые.



Продолжение:  http://www.proza.ru/2019/11/24/1661