Любишь - отпусти

     — Да, я люблю, я безумно её люблю! И я правда всем своим умом не могу понять, почему должен отпустить её?!
     «Потому что так надо».
     — Кому надо?!
     «Так будет лучше для всех».
     — А любовь?! Неужели она вообще уже ничего не значит?!
     «Она больше не любит...»
     — Но это неправда! Чёрт, это полная ложь! Она меня любит! Она говорила мне! Моя девочка... А я её тогда оставил. Дурак! Какой же я дурак!
     «Нет, ты дурак сейчас».
     — Замолчи! Я не хочу слышать тебя! Я прямо сейчас пойду к ней и скажу всё, что думаю, что чувствую!
     «Это будет ошибкой».
     — Нет, не будет! Почему?!
     «Потому что ты не вернёшься».
     Но Ганс не хотел больше слушать свой внутренний голос. Невыносимо давили стены лечебницы. Он уже не мог думать с умом, как нормальный человек. Сейчас он вспомнил девушку, которую любил всю жизнь. Это было что-то похожее на помешательство. Оно и привело его в эти сумасшедшие и давящие стены.
     Он обезумел. Не помня себя, Ганс стащил прошлой ночью ключи от клетки в окне. Теперь оно было распахнуто настежь. Восьмой этаж. Ни минуты не размышляя, он выпрыгнул из него.
     Его девушка была рядом и безмолвно наблюдала за всем происходящим. Медленно катилась по её щеке самая горькая и последняя слеза в её жизни. Они были дома. В его доме. Всего лишь второй этаж. Он обезумел, он помешался. Ещё год назад она думала, что это просто предрассудки. Она не думала, что зайдёт настолько далеко...
     В лечебницу он отправил себя сам. Сам же из неё ушёл. Нельзя было назвать его психом. Он просто... Безумно любил.
     Она узнала о его помешательстве как только они увиделись после пяти месяцев разлуки. Да, она уже не любила. Но она осталась с ним до конца.
     Он лежал на земле, не двигался. Вряд ли можно убиться, прыгнув со второго этажа. Но он умирал — не выдержало сердце.
     Она знала, что он умирает сейчас и не пыталась спасти. Смерть — единственное его спасенье. Он больше не будет мучиться. Девушка сказала:
     «Прощай».
     Это она была его внутренним голосом.
     Ганс был уже неподвижен. И на лице его была улыбка. Улыбка безумца.