Зимние радости леса

  С   раннего   утра  валил, медленно  кружил, шёл  густой  спокойный  снег,  без  ветра:  и   мороз  ослаб.
К  широким  лыжам   привыкаешь, как  к  хорошему  другу, надёжному, который  никогда  не  подведёт, не  изменит.
И  когда  привыкнешь, то  часто  забываешь  о  них: не  отвлекают, не  ослабляют  внимания.  Едешь  и едешь, думаешь  себе, о  чём  хочешь, притормозишь и  приглядываешься  ко  всему.   Лыжи  держат  на  снегу  да  ещё  везут. Быстро, шибко,  весело. 
Еду  неспешно  на  лыжах.  Снег  слегка  поскрипывает, тихо, задумчиво, просторно. Есть  необъяснимое  желание, удовольствие  оставить  свой  след  на  свежем  снегу.  Снег  только – только  выпал, мягкий, чистый, белый -  белый.   
В  городе можешь  прожить  всю  зиму  и  ни   разу  не  сделать своего  первого  следа  на  снегу.  Всё  откладываешь, всё  опаздываешь.
Поле  просторно   от снега,  целюсь  глазами  на  молодую  берёзу, зазябшую  в  снегу. Она  стоит  на  особицу, выступая  далеко  вперёд из  лесной  опушки. Берёза  приметная,  рослая, молодая,  томная.
Захватывающе   интересно  проехать  руслом  речки Пекши зимой, закованной  льдами, укрытой  снегами, опущенной  ивняками, ольхами, черёмухами, отороченной  соснами.
С  пологого откоса  спускаюсь  на  лыжах  в  русло  речки  Пекши.  Слабо  треснул  лёд – и  опять  тишина.  Родятся и  тут  же  гаснут  сухие  шелесты, шорохи,  звуки,  всё  смягчено, всё  приглушено, свежим  выпавшим  снегом. Берега  еле – еле  угадывались  под  толстым  слоем  снега.   
Еду  дальше.  Слегка  поскрипывает  свежий  снег, скольжение  плавное. В  тёмном бочаге заприметил  круглую  дырку  во  льду  у  самого  берега, снег  примят.
Пригляделся –кусок  свежей  осины, кора  обглодана, концы – как  резцом  обточены.  Бобёр.  Его  работа.
Теперь  внимание.  Никакой  спешки, притормаживаю  лыжной  палкой. Вот  заячий  след  удивил  и  даже  озадачил, был – и  пропал…  Это косой  схитрил: сделал  скидку -  длинный  прыжок. Туда – сюда  метнулся.
Пролетела  сорока, увидела  меня, застрекотала. Дежурный  всегда  на  посту.   
  В  заснеженных  кустах  изумрудного  можжевельника    монотонно  поскрипывают  спокойные  красногрудые  снегири.  Сидящая  стайка, как  живые  цветы  среди  зимы. У  самцов  серо – голубая  спинка, чёрная  шапочка, красная  грудь, а  крылья  и  хвост  черноватые.
Стайка  красногрудых  птиц  будто  бы  обронила  на  белый  снег  все  краски, все  блики  утренний  зари. Или  это  мне  только   показалось?   Снегири  лакомились  смолистыми  ягодами.  Мне   на  утешение.   
- У -  и… У – и… - песенка  слышалась  снегирей.   
Молодцы !  Вот  молодцы!   Одну  минуту  теплили  день снегири  и    улетели. Вот  тут  и  поверишь, что  у    зимы  есть  свои  радости.
Кто –то  шумно  проломился  в  ельнике  и  подался  в  сторону, кажется, лось.                Остановился  я: что –то  очень  похожее  на  косматого  медведя. Нет, нет, не  медведь- еловые  чёрные  корни.   
Тенькнула  недалеко  синица. А  здесь кто –то  по безобразничал: обрезал средние  ветки сосёнки, содрал  кору. Под  сосёнкой  горка  слив. Всё  ясно:  лось  кормился.   
Суетились,  пищали  свиристели. Вон  дятел,  прицепившись   к  сухой  верхушки  сосны, отчаянно  долбит её,  в  поисках  пищи.   
Лениво, неторопливо  взмахивая  крыльями, пролетел  ворон.  Значит,  где – то  совсем  недалеко  его  гнездо.
На  широкой  просеке  отчётливо  слышалось  бормотанье  тетерева.   
Всё  это  было:  и   просторное  заснеженное  поле, и  зазябшая  на  опушке  берёза, и  тихая  речка  Пекша, уместившаяся  подо  льдом, и  желанная  встреча  с  снегирями,  и   тихая  песенка  синицы – не в  этом  ли  сила  зимы   русской? И  повеет  на  тебя  от  этой  неброской, однообразной  картины  такой   чистотой  и  покоем, что  вздрогнет, теплом  всколыхнётся, наполнится   сердце, нежданно  откроются  все  зимние  радости.