Боярышник

Оля чистила рыбу и думала про боярышник. Она подумала о нём вдруг в тот страшный момент, когда рыбья чешуя отстала под ножом, но не отодралась. Так бывает, когда рыба перегрелась при разморозке, когда сошел легкий ледок и она вырывается из рук, оставляя в руке один хвост. Тогда чешуя не отдирается от кожи, Оля проворонила тот момент, когда надо было чистить. Оля положила рыбу в морозилку и думала про боярышник. Игорь просил посадить его на даче, но Оля говорила – это городские кусты, они напоминают мне казённый парк перед каким-нибудь зданием управления, почему именно боярышник?  Игорь говорил что-то о пользе для сердца, что можно будет собирать плоды и сушить на зиму, заваривать и пить, что это очень полезно. Оля так и не посадила кусты на даче, она смотрела на бледные пыльные цветы каждый раз, когда проходила мимо, как они бессмысленно таращат тычинки во все стороны, она чувствовала, что ни к чему хорошему они не приведут. 

Оля расскажет Сереже об этом – о настойке боярышника, окоченелом трупе, очках с трещинками и паспорте, в котором только и сохранилось для опознавания лицо Игоря.

- Серёжа, твой папа был хороший, но слабый…

Серёжа слушает невнимательно, когда взрослые хотят быть серьёзными. Они всё лезут, с угрозой непременно в конце, и что-нибудь о тройке по английскому в четверти, о том, почему её надо исправлять. Кому дальше жить?... и т.д. и т.п.. Кому-то что-то всё время надо от Серёжи, кому-то загадочному, потому что мать вопрошает явно риторически «Кому, кому это надо? Кому, мне что ли?» И вот опять один из таких разговоров.

- Серёжа, послушай меня…

.. . А на улице ручьи пробили толстый снег, спекшийся в ледяную корку у земли. Ручьи там пилят узкие черные полоски, прямо на дороге, машина проваливается туда колесом и буксует. Ещё в том году они запускали в эти щели нестись вниз по улице яйца от киндер-сюрпризов, но в этом году, пожалуй, это бы уже выглядело глупо.

- Серёжа, он всегда хорошо учился, но наступает такое время, когда человек выбирает…как бы он не знает, но действительно плохое можно выбрать очень рано, и тогда..

Это же невозможно, объяснить взрослым, почему им надо только отстать от детей, и всё. Со всем их неудачным жизненным опытом. У него, у отца не получилось. Что теперь поделать? Сама же говорит, он хорошо учился, и ему это не помогло. Её лицо, с мешками под глазами, с желтизной, внушающее всегда чувство вины или стыда. Что он сделал? В чем виноват? Он смутно чувствовал, что не прав, что-то там было с этим боярышником. Эта неизъяснимая вина отца в том, что он умер, прикрепилась где-то к нему невидимо, и тащится, тащится как целлофановый хвост, как когда он однажды не снял бахилы, выходя из поликлиники, и пацаны во дворе заметили и смеялись.

- И тогда, Серёжа, организму может не хватить сил потом выбрать хорошее, уже некому будет выбирать это, всё как бы уже решено за тебя, а ты ещё ничего не знаешь. В этом проблема. Такая ответственность, и возраст, сейчас в 11 лет вы уже подростки, всё пробуете, так вот я хотела сказать…

- Ты хотела сказать, чтобы я не пил, мама, да?
- Да, сынок.
- Я не буду.


- Давай я помогу тебе чистить рыбу. Я хочу научиться, как ты это делаешь? Против чешуи?
- Не так, не так, держи вот здесь. Следи, чтобы рыба была подмороженная, иначе будет выскальзывать.

Чешуя блестит, липнет, отрывается от кожи рыбы и собирается черной полоской на ноже. Серёжа любит маму, он знает, что она ничего, ну ровно ничегошеньки не понимает в жизни мужчин.