Желтый туман

И это было странно. Я отлично знала, что ветер должен был, ну пусть слегка, но все же подразогнать туман. Этот же и не колыхнулся под его напором. Более того, на мой взгляд, он все больше увеличивался как в размерах, так и в плотности. И уже начал вползать на набережную, аккуратно обволакивать ажурное ограждение моста, тянуться к домам. Превращая видимость в нулевую.

Я же стояла замерзшая, голодная, вжавшись в стену дома и соображая: что это может быть и не укрыться ли мне в подъезде дома, от этого желтого марева?

В животе, после долетевших до меня ароматов призрачного города, урчало.  От холода и сырости меня потряхивало. Закрадывающийся, словно тать в ночи, в душу страх, заставлял щеки гореть. А в горле пересохло от того, что я хотела пить.
В общем, настроение у меня было так себе. И потому я начинала слегка злиться.
А когда я злюсь, то? Правильно. Беру в руки оружие.

Раз – винтовка перекинута со спины на грудь. Пару поворотов ствола и  ее дуло стало заметно короче.
Два – рука в кармане брюк. Еще пару поворотов в районе ствола. И на нем уже стоит глушитель ( не люблю шума).
Три – отщелкнута часть приклада, так что винтовка превратилась в обрез, и неслышно спущен крючок предохранителя.
Четыре – я тихо, не делая резких движений, отсчитываю пять шагов от стены и оказываюсь стоящей на одном колене.

Все – замерла. Так, на всякий…

                ***
Темная комната освещена лишь желтоватым огнем ночника, сделанного в виде маленького домика. От чего девочке, свернувшейся клубком, под мягким, теплым одеялом, невыразимо уютно и хорошо на душе.
- Мама, а чудовища есть? – чуть испуганно спрашивает она, глядя в темноту огромными глазищами.

Из темноты раздается веселый смех и над девочкой склоняется высокая, статная женщина с черными, длинными волосами, заплетенными в тугую косу.
- Страшнее нас, никого.- целуя ребенка в щеку, успокаивает она малышку.
- А кто есть еще, кроме нас? – с любопытством уточняет, успокоившийся ребенок, доверчиво глядя на подошедшую.
Та осторожно присаживается на край кроватки и улыбаясь, гладит дочку по голове.

Мамина рука теплая, нежная. Да и от мамы приятно пахнет кожей, ароматическим маслом и оружием. Это успокаивает и вселяет уверенность, даря чувство защищенности.

- Наша планета – живая. И на ней все живое. - улыбается мама.
- И моя кровать? – глаза ребенка удивленно раскрываются и становятся еще больше.
Женщина заливисто смеется:
- И она.
Малышка пару секунд молчит, переваривая сказанное:
- Но она же не разговаривает, не дышит, не бегает. Как же она может быть живой? – приподнимаясь на локте, изумленно уточняет она у мамы.
- Просто мы говорим на разных частотах.- поясняет женщина, поправляя свесившийся с кровати конец одеяла.
- Как дядина рация? – зевая, уточняет ребенок.
- Да.- женщина согласно кивает головой. – И пока на нее не настроишься, не поймешь, о чем говорят. А иногда надо просто угадывать, что тебе хотят сказать.- она нежно гладит дочь по черным, мягким как  пух, густым волосам.

Девочка улыбается и закрывает глаза, все еще с интересом  поглядывая на маму из-под опущенных пушистых ресниц.

                ***

«Так, так… - я усмехнулась одним уголком рта  – Посмотрим, правильно ли я истолковала то, о чем не было сказано вслух?»- и чуть прикрыла глаза, внутренне расслабляясь.

Последнее  было совсем не просто. Поди тут расслабься, когда тебе страшно, когда зуб на зуб от холода не попадает, а живот просит есть. Тем более ветер, так и норовит тебя опрокинуть. А оружие то в руках, стоит держать крепко.
С другой стороны, ну и кто сказал, что будет легко? Лично мои родственники, никогда мне этого не говорили.

                ***

На этот раз я не стала внутренне открываться, сливаясь с миром. Опасалась я как-то, с этим, непонятно чем, сливаться.
Так, просто расслабилась, готовая встретить все то, что этот самый мир мне подкинет и при этом не став тем, что выделяется из общего рисунка этого места.
 Т.е. стала… - частью ландшафта, не более.

И мир не заставил себя ждать.

Туман уже достиг крыши здания, у стены которого я остановилась.
Внутри он был более прозрачен. Я видела дрожащие на весу, капли воды, с янтарно-желтой сердцевиной. Они словно живые, сплетались между собой, в разнообразные рисунки.  Спирали, круги, чаши, состоящие из множества отдельных капель, сцепленные, тем не менее, между собой, словно звенья одной цепи. Они вращались, изгибались, меняя рисунок. Вот чаша превратилась в колеса, а круг, распавшись на множество отдельных капель, затем вновь слетевшихся  обратно, превратился в раскидистое дерево. А вот спираль повернулась ко мне своей другой стороной.
Все это достигало моего сознания и тут же уходило из него. Оставаясь в памяти, но не затрагивая внимания. Я словно шла через пустыню. И не важно, как ветер складывает песчинки. Засмотришься на них, и песчаная буря тут же  погребет тебя под собой, навечно оставив твои кости в своих объятьях.

Так и этот танец туманных капель во мраке улиц пустого города, просто загипнотизировал бы меня. Превратив в куклу. Живую, но беспомощную.  Соответственно, сделав легкой добычей для всех. Просто  едой.
Живот слегка подвело от голода.
« А я не еда. Я самый страшный зверь в округе.» - напомнила я себе.
И вовремя.

Нет, не увидела. И не поняла. Просто выстрелила. Резко выпрямляясь и отпрыгивая назад. Влетая в стену и одновременно вставая. Обдирая спину о камень. С дулом обреза, застывшей прямо напротив узкой щели, расположенной между надбровными дугами у этого создания.

Выстрел.

Выстрел в единственно уязвимое место рыдзяла*. В щель расположенную, между его надбровными дугами. Над третьей парой глаз. А у него их восемь, этих пар, так к слову. И все с надбровными дугами. Хи-хи…

Меня пробирает нервный смех. Бежевого цвета голова, покрытая просто бронированной по крепости, чешуей, с несколькими зубастыми ртами, лежит у моих ног. Темно –коричневые зубы размером с мою руку, зазубренные, перекрывающие друг друга, плотно сомкнуты. Щупальца, увенчанные множеством острых когтей, опавшей юбочкой лежат за пробитой головой головонога.

Черное Небо с коричневым  серпом  Луны. Звенящая тишина, стоящая  вокруг. Прозрачно – желтоватые капли тумана, продолжающие свой гипнотический танец на перекрестках города.
 И мозг, размером с мелкую монету, медленно зелено-коричневой лужицей, вытекающий наружу из щели, между глазами убитого мною хищника.

Я стояла не двигаясь, не отводя взгляд, от головонога. Выжидая.
Минута, две…, десять.  И тело рыдзяла  задергалось в конвульсиях. Щупальца, растопырив когти, начали шарить вокруг, ощупывая все  и скребя по камням мостовой.

Что ж, время пошло…

Один – винтовка за спину, а из бокового кармана рюкзака вытащено мачете.
Два – из второго кармана вытащено второе.
Щупальца дергаются все сильнее.  Отрываясь от камня и поднимаясь вверх, словно в последней молитве к Небу.

Секунда, вторая, третья…

Затем резкий взмах щупальца рядом с моим лицом и я перехватываю его, отводя от себя лезвием ножа,  и сама ухожу чуть вбок. А затем, едва щупальце, продолжая двигаться по инерции, достигает стены, отсекаю  его часть  вторым ножом, чуть придерживая  лезвием первого.

Клацнули зубы рядом с моим животом. И я взмывая одним прыжком вверх, рыбкой ныряю в просвет между вспахивающими воздух,  щупальцами головонога. Переворот, взмах ножом.

 Приземление, взмах ножом.

Откат, через левое плечо и удар мачете по потянувшемуся за мной щупальцу.
Тело хищника еще бьется в агонии, но я уже  вне доступа. Наконец все кончено. И я с облегчением выдыхаю, возвращая оружие на место.

Нет, далеко я убегать не стала. Зачем? И куда?
Отскочила подальше и все. Этого достаточно. Туман то никуда не делся. Так что, можно и добегаться, прямо кому-нибудь в пасть. Мало ли, что там еще вылезет, из этой желтоватой мглы?

*- рыдзял – нечто среднее между осьминогом и драконом.