Продолжение 23

                Мы в Эдмонтоне

На границе с Канадой нам пришлось пережить несколько неприятных минут. Хозяин машины, которую мы купили у него с рук перед выездом из США, видимо, перевозил в ней марихуану или другие наркотики. Собака таможенников начала очень рьяно обнюхивать сиденья и багажник машины. К счастью, ничего не обнаружила. Нас спросили о наличии денег. Ольга показала чек на сорок тысяч долларов, и мы благополучно пересекли границу.

Поездка была очень впечатляющей. По сторонам дороги пасутся бизоны, по склонам гор прыгают козлы, а зайцы то и дело пересекают дорогу – прямо, как в Диснейленде!.. Остановились на ночлег в гостинице. Прекрасный ужин. И Канада мне начала казаться «землей обетованной».

«Город Эдмонтон в провинции Альберта считается одним из самых холодных в Канаде, но климат там довольно сухой. Зима приходит в конце ноября и длится до конца марта», – читаю в рекламном проспекте. «Очень всё напоминает нашу киевскую погоду», – подумал я. Город нам сразу очень понравился. Он раскинулся по берегам реки, много зелени, высотных домов.

Нас встретил мой знакомый по Киеву, пианист, хозяин музыкальной академии – Иосиф Фельдман. Поселил у себя, пока мы не сняли себе апартаменты. Я и Ольга пошли в украинское общество. Оно располагалось в большом доме с концертным залом. Когда мы рассказали о себе, мне предложили работу дирижёра малого симфонического оркестра. Ольга тоже нашла себе работу – она устроилась в ювелирный магазин хозяина Александра Давыдова, украинца.

Как чёрную полосу в своей жизни вспоминаю работу дирижёром этого симфонического оркестра. Директор оркестра, тоже украинец, предложил мне плату – сто сорок долларов за два часа репетиций. Мне пришлось много оркестровать то, что у них было в библиотеке. Это были полупрофессиональные оркестровки с украинским уклоном. Да и сам оркестр не состоял из виртуозов. Но гонору у каждого музыканта было предостаточно.

Решили меня сразу проверить. Поставили мне на пульт партитуру – оркестровый номер из «Кармен». Репетируем. Слышу – начали специально играть не те ноты. Я остановился и говорю: «Я гитарист и композитор. Не дирижировал больше десяти лет. Не надо меня проверять. За эти деньги, которые мне тут предложили, к вам ни Вальтер Будро, ни Степан Турчак, ни Зубан Мета – не приедут…
Я оркестровал несколько пьес. для сына директора оркестра, он тоже кларнетист. Среди них было танго «Забвение» Пьяцоллы, которое после упорных репетиций два раза в неделю, было сыграно более менее сносно.

Проработал я около шести месяцев. Подготовили программу для концерта, но в неё надо было включить пьесу с украинской тематикой. Я взял «Гопак» Мусоргского. Начали репетировать. Есть в нём место, где скрипки должны играть по открытым струнам. Вместо слаженной игры, у оркестра получается полный разнобой. И так несколько раз. Я не сдержался и говорю скрипачкам: «Ваша игра напоминает мне мяуканье мартовских котов».

Скрипачки обиделись, демонстративно поднялись и ушли. На собрании оркестра они отказались со мной играть. На этом моя дирижёрская карьера закончилась. Мои уши этому обстоятельству очень обрадовались и умей они высказывать свои мысли вслух, то сказали бы мне: «Пётр Иванович, огромное спасибо вам за избавление нас от мук, которые мы натерпелись на этой вашей работе».

Чёрная полоса моей жизни на этом не окончилась. Судьба щедро отпускала мне разного рода невзгоды и испытания. Играл я в индийском ресторане. Там до меня играл индус на ситаре, но он уехал к себе в Индию. Стал играть я на гитаре индусам испанскую музыку, но недолго. Борьба за существование заставляла меня браться за любую работу. Записывал на диски свою игру и продавал их в супермаркетах по двадцать долларов. «Деньги не пахнут» – вспоминал я известную поговорку римского императора Нерона.

Устроился я работать в музыкальную школу. Урок длится тридцать минут раз в неделю. Оплата – двадцать долларов за урок. Кабальные условия. Чтоб заработать две тысячи долларов – это прожиточный минимум был тогда в Канаде, нужно иметь тридцать учеников. У меня их было в школе всего шесть. Проработал я три месяца и больше не выдержал.

Решили мы с Ольгой в воскресенье пойти в русскую церковь. Мы были крещёными. В Киеве жили в десяти минутах ходьбы от Владимирского собора, но посещали его только на Пасху. В Эдмонтоне захотелось познакомиться с русскими, а заодно узнать возможность преподавания детям игры на гитаре. Было лето. Мы налегке отправились в церковь, которая была тоже недалеко. Выстояли службу, купили свечи и поставили их за упокой родителей. Кстати, моя мать умерла в 1995 году, отец значительно раньше.

Познакомились с батюшкой. Когда он узнал, что я гитарист, сразу же пригласил меня поиграть на празднике в следующее утро:
– Приходите и поиграйте для привлечения верующих. Будет праздник и после службы – праздничный обед.
Я, конечно же, принял приглашение, но когда на следующий день мы с Ольгой пришли в церковь, оказалось, что играть нужно было на улице, в самый солнцепёк и без микрофона. Я вынужден был отказаться. Пошёл в русский магазин и повесил на доску объявление о том, что набираю учеников игре на гитаре. За месяц собралось прилично – около 10 желающих.

                О репетиторской работе

За урок я брал сорок долларов. Для сравнения – пианисты брали от шестидесяти до ста долларов за урок. Очень радужным мне показалось моё финансовое положение. Я размечтался, что Ольга может бросить работу и пойти учиться в колледж на медсестру. Но всё оказалось далеко не так. Самое непостоянное для репетитора – это ученики. Если ученик пришёл сегодня на занятия, то не факт, что он придёт на следующее из-за болезни или по другой причине.

Была у меня ученица. Часто пропускала уроки. А я ожидаю, трачу своё время, нервничаю. Родители её вполне обеспеченные люди, но когда я им предложил платить (не больше, чем в музыкальных школах) за три месяца вперёд, они отказались. Приходили ученики разных возрастов. К примеру, пожилой канадец захотел обучаться игре на гитаре чтобы разработать подвижность пальцев. У него был артрит, и я выступал в роли спортивного инструктора. Специально для него придумывал упражнения для развития пальцев.

Другой интересный случай. Профессор Марк Соломонович – преподаватель математики в университете решил вместе со взрослой дочерью Соней учиться у меня. Соня шесть лет училась в музыкальной школе, но уровень игры был таким же, как у моих учеников, обучавшихся шесть восемь месяцев. Была она молодой, с хорошими гибкими пальцами и хорошей музыкальной памятью. Очень любила гитару. Позанималась у меня два года и стала играть на уровне студента музыкального училища. А папа, хоть и был профессором, но таланта не проявил.
 
Вспоминаю и другого ученика. Было ему около двадцати пяти лет. Способности уникальные. Память изумительная. Мог за несколько дней разучить пьесу средней сложности. Мама у него была помешанной на религии. Дал я ему пьесу на тремоло «Аве Мария» Шуберта. Он приходит говорит: «Учить не буду. Мы евреи, а это музыка не наша».

«За долгие годы преподавания игры на гитаре у меня выработалась своя методика этого непростого дела. Не всякий гитарист - виртуоз может стать педагогом, для этого нужно иметь особое чутье в понимании индивидуальных способностей ученика, нужно проявить умение заинтересовать его пьесами и упражнениями. И не убить непомерными трудностями его желание учиться». Это я вычитал в мемуарах другого гитариста и совершенно согласен с ним.

Конечно, преподаватель не робот, а живой человек. Он может испытывать неудовольствие, раздражение, горечь и другие негативные чувства, слушая игру ученика. Но никогда эти чувства не должны бить по самолюбию ученика! На уроке должен быть только доброжелательный тон. Надо чаще хвалить, а не ругать. Очень приятно видеть, как ученик, который начинал обучение буквально с нуля, через некоторое время становится гитаристом.

Скажу откровенно, репетиторство – очень тяжёлая работа. Устаёшь сильнее, чем от игры с симфоническим оркестром. Совершенно другое дело, когда случалось давать мастер-класс уже хорошо подготовленным ученикам. Вспоминаю мастер-класс студентам музыкального училища в Краснодаре. Преподаватель класса гитары Георгий Ахонин после моего концерта попросил провести занятия с наиболее способными студентами. Их игра у меня оставила приятное впечатление. Мои замечания по технике игры и трактовке исполнения, как говорится, студенты схватывали на лету. Очень способные там были ребята.

Но вернусь к своему репетиторству. Мои нервы стали истощаться. Если сначала я взялся с большим рвением учить игре на гитаре, то со временем понял – это не моё. Стало появляться чувство безразличия: «Пришёл на занятия ученик – хорошо. Не пришёл – даже лучше!». Так было в последние два года репетиторства. Когда осталось у меня два очень способных ученика, я сказал им: «Идите в музыкальную академию, там директор мой друг – он вас примет, и вы продолжите обучение».