Гл. 49-50. Окончательное примирение Софьи и папы

21+
Роман фентези категории ХХХ содержит сцены мучений. Кому такое читать не нравится - нажмите крестик в правом верхнем углу экрана. Спасибо!
Краткое содержание предыдущих глав. Софья живет с приемным папой. При этом их связывают далеко не те чувства, которые связывают дочь и отца. После измены Софьи Владимир очень переживает и ревнует.

49. Окончательное примирение Софьи и папы
***
Ангел Искуситель: А он мучается! Даже смотреть приятно!
Ангел Хранитель: Скучает он по Софочке. Значит, он ее любит!
Ангел Искуситель: Ты опять про любовь? Какая тут может быть любовь? Сплошной плотский грех!
Ангел Хранитель: Если они помирятся – грех им спишешь?
Ангел Искуситель: Нет, конечно! Только ополовиню! Зря я что ли старался?
Ангел Хранитель: Гляди, папа еще и покается!
***
Проводив Светку, папа ушел заниматься стройкой.
– А тебе настоятельно советую заняться уроками.
Ремонт помог папе отвлечься от печальных мыслей. Стараниями Ангела Хранителя он никак не мог забыть свою Софью. Воображение рисовало ему, чем занимались девушки в Софьиной спальне. Куча вопросов теснились в его голове. И зачем Светка сама попросилась к нему в душ?
За обедом Софья сидела одетая, помня строгий папин наказ.
– Садись, сегодня пельмени, из магазина, – папа холодно посмотрел на Софью. – Со сметаной! Остался я, доченька, без машины...
Девушка удивлённо посмотрела на папу и стала накрывать на стол.
– В аварию я попал!

Софья немного поёрзала на стуле, вспомнив свои недавние ощущения.
– Денег на ремонт у меня нет... В общем, буду пешком на работу ходить!
Софья замялась, не зная, сказать или нет, и не зная, как это воспримет папа.
– Софья, давай помиримся! – папа предложил первый.
– Давай, – улыбнулась Софья, – а ты сердиться не будешь, если я тебе дам денег на ремонт?
– Нет... Только откуда тебе их взять?
– Ты же сказал, что я теперь...
– И предложил помириться! А кто я после того, что сделал со Светкой? Чем я лучше? Не мне тебя судить! Кстати, с тобой гораздо лучше, чем со Светкой...
– А ты меня ещё не пробовал, – улыбнулась Софья и рискнула обнять папу, – мне денег твой шеф дал...
Папа погладил девушку по спине.
– Возьму у тебя в долг...

– Пааап, – произнесла девушка обиженно.
– Давай так: ты прощаешь мне Светку, а я тебе Бориса Георгиевича!
– Я на тебя не обижаюсь за Свету, – честно сказала Софья. – Ты мой папа и можешь делать всё, что захочешь. Хоть со Светой, хоть со мной.
– А мне перед тобой стыдно! Я был так на тебя зол, что пошел со Светкой в душ...
Софья смутилась, не зная, что ответить.
– Пап... Ты бы меня поцеловал... – остановилась Софья рядом с отцом и подняла на него радостный и одновременно вопросительный и смущающийся взгляд.
– Надень ошейник, – попросил папа.
Софья снова убежала в свою комнату и через пару минут вернулась в ошейнике.
– Пааап... В губы же не целуют просто так.
– Да, дочка, я тебе уже говорил, что в губы целуют только тех, кого ОЧЕНЬ любят! – Приемного папу по-прежнему терзали
муки совести. Дочка, красивая и вкусная, была готова на все ради него...
"И все же я сволочь! А моя воспитанница меня любит! – Папа подошел и задрал хитон. – Но это стоит проверить!"
Софья замерла.

– А ты не возражаешь? – папа стянул вниз колготки вместе с трусами.
– Нет! – Софья переступала ногами, позволяя папе полностью снять мешающее белье.
Тогда папа посмотрел и поцеловал пожелтевшие следы.
– Перебор до сих пор чувствуется! – он погладил попку.
Софья немного напрягла бёдра и попу, пожёвывая губами.
– Можно.
– Тогда расставь шире ноги! – папа задвинул туда, куда раньше этого не делал.
– Уууу... – застонала она от неожиданности и потянулась рукой, второй придерживаясь за раковину, к своим нижним губкам.
Папа тяжело дышал.
– Ты узкая!
– Да? – простонала вопросительно девушка, уже наслаждаясь.
Владимир продолжил, придерживая девушку за таз...

Софья схватилась обеими руками за низ животика, прогнулась и вскинула голову. Папа не собирался останавливаться...
– Сейчас, моя вкусная, – он послюнил ей очко...
Софья изо всех сил вцепилась в края раковины.
Папа вышел из Софьи и задвинул в зад.
Софья охнула, и выпучила глаза, буквально сев на папин фалл.
– Молодец! – папа нащупал одной рукой клитор и продолжил толчки...
– Ох! – девушка закатила глаза и бессвязно стонала.
– Моя красотка... – папа тяжело дышал.
Софья почти не слышала, тоже тяжело дыша и стеная.
Папа разрядился со стоном...
Владимир вышел из Софьи погладил ее по спинке.
– Значит, ты больше не сердишься на меня? Тогда помой посуду!
– Не сержусь, папочка, – поцеловала Софья отца в губы и побежала убирать со стола и мыть посуду.

"И все же своего я добилась! – Софья почувствовала, что в попе стало гораздо свободнее, но всё ещё тяжело дышала. – Мы помирились!"
Ангел Искуситель: Так просто ты от меня не отделаешься. Думаешь, одного раза достаточно для примирения? Ошибаешься.
Ангел Хранитель: Ты опять вмешиваешься?
Ангел Искуситель: Практически нет. Просто я помогу ему сделать то, что он хочет! А он хочет подвергнуть красотку весьма унизительной для юной женщины процедуре.
Папа обмыл себя у раковины, и поставил Софью перед собой на колени...
Софья тут же открыла рот и приняла в себя фалл, начав обсасывать, переваливая во рту языком. Фалл постепенно напрягался снова...
"Моя беспутная, но добрая красотка, – папа погладил Софью по волосам... – И за что только я ее люблю?"
Софья, чуть улыбнулась и, поластившись к руке, стала посасывать его, втягивая в себя.

Папа ласково потрепал ее за уши. Софья ещё больше попробовала поластиться, не отвлекаясь от фалла.
Папа сорвал с дочки свитер, ненадолго прервав приятное занятие...
Софья не обратила на это особого внимания, только отметив, что папа больше не против её наготы, чему улыбнулась, и стала вылизывать более старательно.
– Ох! – Владимир кончил, застонав от блаженства.
Софья приникла к фаллу и стала слизывать выделения.
– Молодец! – папа жмурился от удовольствия. – А теперь садись на стол!
"Он меня простил!" – Софья встала и, совершенно не стесняясь, показывая всё, что можно, забралась на стол и сразу раздвинула ноги, опершись руками по сторонам попы.
Ангел Хранитель: А теперь мой ход.
Ангел Искуситель: Так нечестно!
Ангел Хранитель: Тебе ли учить меня честности?
Папа присосался к щелке, закинув ноги Софьи себе на плечи...
Софья упала на спину и стала непроизвольно мешать руками папе. Папа убрал Софьины руки и продолжил...
Софья застонала и заизвивалась, всё равно продолжая тянуться руками к нижним губам. Мужчина слегка ее там укусил....
"А любовник туда меня не целовал!" – Софья взвизгнула и, испытав приступ непонятного девичьего стыда, стала слегка отталкивать папину голову. Но всё так же непроизвольно.

Владимир взял ее руки в свои, развел их в стороны и продолжил...
"Он меня хочет! – Софье осталось только извиваться, стеная от удовольствия. – Я одержала победу!"
Он обхватил промежность губами и втянул в себя. Софья выгнулась и громко застонала, усиленно выделяя смазку. Воспитатель ее слизывал и не собирался заканчивать. Софья тяжело дышала, стонала и продолжала корчиться. Папа погладил щелку носом, перевел дыхание и поцеловал губки.
Софья вздрогнула от поцелуя, улыбнулась и обмякла.
– Ты на меня больше не сердишься? – тяжело дыша, он спустил девушку со стола.
– Нет! – Софья с улыбкой помотала головой, пытаясь восстановить нормальное дыхание.
– Девушка моя! – папа огладил ее с головы до ног. – Ты моя добрая и хорошая женщина...
Софья улыбнулась, обняла папу за пояс и молча прижалась к нему.
– Одевайся! – папа ласково пошлепал ее по попке. – Пойдем гулять... И за машину заплатим!
– Пойдём, – кивнула Софья и убежала одеваться.

Минут через пять девушка, прихватив деньги, появилась в прихожей, полностью одетая по погоде, и стала обуваться.
– Карр! – обижено каркнула ворона. На этот раз ей не досталось ничего.
50. Папина благодарность и Жгут Эсмарха
Утром ворона видела, как человек ушел из дома пешком, но вернулся на автомобиле.
"И как такие люди называются? – Софьин папа выехал на машине из автосервиса. – Мне Софья дала денег из тех, что заработала своим телом! А я взял! Но куда деваться? Без колес никак нельзя!" – думал он. И тут он вновь в деталях представил себе, как Софья заработала эти деньги.
"Кошка блудливая, – руки у папы вспотели, – устрою я ей сегодня праздник... Мало не покажется!" Он жутко ревновал приемную дочь к своему шефу. При этом он слишком привязался к девушке, и даже сам не понимал, каких чувств у него больше: отцовских или супружеских.
– Карр! – встретила его ворона.

"Опять будет мучить своего птенчика! – подумала птица. – А я ничего не могу поделать! Ведь если бы не этот птенчик – умерла бы я в эту зиму с голоду!"
Софья занималась домашними делами, не подозревая ни о чём.
Ангел Искуситель: Значит, как пешком ходить, так спасибо, дочка, а как за руль сел, так кошка блудливая? Хорошие же у него мыслишки! Ничего, Борис Георгиевич внушил девушке такие грешные мысли, что и моей помощи не надо!
Ангел Хранитель: Он мучается от ревности. Ну, а греховный помысел – еще не смертный грех. Вот я в бытность человеком…
Ангел Искуситель: Нашел, что вспоминать! Похоже, Софочка снова рассчитается своим грешным местом… Неблагодарный у нее папочка!
Ангел Хранитель: Снова придется вызывать на помощь совесть!
– Софья, включи теплопушку в гараже, – позвонил он дочери заранее, убогая времянка теперь служила временным гаражом, – надо натопить помещение! – конечно, папу колола беспощадная совесть, но ему очень хотелось высечь Софью и не только. Чувства отца и ревность переплелись в тугой клубок.
– Хорошо, папа, – по привычке кивнула девушка и пошла в гараж, не забыв кинуть кусок булки вороне.


 
"Борис Георгиевич говорил на последнем свидании, что его компаньон хотел бы и себе завести игрушку вроде меня, для решения своих сексуальных и прочих проблем, но где такую взять? Понятно, что ни я, ни Светка для этой роли уже не годимся. Вообще, до чего я опустилась! Раздумываю о том, как бы продать в рабство какую-нибудь знакомую девчонку! И мне, что самое главное, абсолютно не стыдно! С таким, как Борис Георгиевич пообщаешься – и стыд и совесть потеряешь!"
"В такую погоду без перьев? – ворона спустилась за подачкой и удивленно посмотрела на девушку. Несмотря на погоду, она была в одних сандалиях и хитоне. – Люди ведь надевают съемные перья. Замерзнет без них!"
Убогий гараж, по-прежнему оклеенный голыми женщинами, быстро нагревался.
"Пока я на работе, она блудит с моим шефом и со Светкой! – думал Владимир, подавляя желание закурить. – А я потом на заработанные ею деньги чиню свою же машину! Какая я сволочь! Но я ее люблю, и ничего не могу с собой поделать!"
С этой мыслью он заехал во двор и загнал машину в гараж.
– Молодец Софья, тепло! – папа поцеловал Софью, завел машину в гараж и закрыл двери.
Софья не поняла, что оказалась в ловушке: теперь их было трое: папа, девушка и машина...

– Добрый вечер! – Софья улыбнулась поцелую и без всяких подозрений ответила. – У нас тут тепло! Почти как прошлым летом. А я новый хитон сшила! Не обидишься?
– Я же просил не появляться передо мной в хитоне и в голом виде!
– Но мы вроде бы помирились? – девушка скромно потупилась.
– Ну, моя красавица, предлагаю тебе полное и окончательное примирение, – папа осмотрел стенки гаража. Именно тут он впервые высек будущую приемную дочь. Вроде бы не так уж много времени прошло, но как все сейчас изменилось…
– Твоими стараниями у нас снова есть машина, – папа снял с багажника заснеженные доски. – На помойке собрал, на дрова. У нас их не так много осталось…
– Папа, а что я должна сделать, чтобы мы окончательно помирились?
– Снимай новый хитон и ложись животом на капот... Жена шефа звонила сегодня в офис полдня, спрашивала, где он. А он, как я понимаю, опять был с тобой! Жена Бориса тот еще йогурт… Она обещала с работы меня уволить и отрезать яйца, если я не скажу, где ее супруг!

"Говорил мне любовник, что жена Ольга помножит его на ноль, если что!"
Софья вздрогнула, когда папа предложил ей раздеться.
Капот машины был холодным.
– А ты поверишь, если я скажу, что его со мной не было? – спросила девушка с испуганно-удивлённым видом, попутно задумавшись, куда мог пропасть Борис Георгиевич, если его ищут. – Я весь день одна дома провела, пап... Даже Свету не приглашала... Можешь спросить у неё или её родителей...
– Не врешь? – папа посмотрел дочке в глаза. – А шеф уволок из цеха готовой продукции огромный торт, что был заказан для других нужд! Пришлось срочно делать новый... – папин взгляд упал на резиновый жгут Эсмарха для отсоса бензина.
Софья отрицательно помотала головой, от чего волосы пошли красивыми волнами, и жалобно посмотрела на отца, проследив его взгляд.
– Да, папа, был он у меня в гостях! И Светка была…
– Я тебе говорил – живи, как знаешь! Взрослая уже! Но ты бы хоть сказала, чем мне врать! Пришлось сочинять на ходу! А Ольга, супруга шефа, ложь за версту чует! Мене страшно подумать, что она сделает с тобой и Борисом, если узнает! Конечно, я на тебя не сержусь, ты теперь взрослая и сама решаешь, с кем спать и как себя вести. Но наказание ты честно заслужила. Раздевайся!
– Не сердишься? – Софья сорвала с себя хитон. Она даже запрыгала на месте от радости, забыв о том, что совсем голая, и повисла у папы на шее.
– Не сержусь, но, похоже, его жена мне не поверила, – папа погладил дочь по спине. – Если она его на ноль помножит, останусь без работы! Светке я звонил, у нее отключен мобильник.

– На ноль помножит? – уставилась Софья на папу, вспомнив, что это несколько раз говорил Борис Георгиевич. – Это как?
– Если любое число умножить на ноль, что получится? – задал папа простую задачку.
– Ноль... – задумчиво ответила Софья, не понимая, как жена может помножить любовника на ноль. Точнее, что это значит в нормальном языке.
– Вот ноль от него и останется! И не только от него!
Софья снова непонимающе посмотрела на папу...
– Она его убьёт? – решилась девушка на вопрос.
– Не она, но найдет способ и его обнулить, и мне все отрезать! Не говоря уже о тебе! Не думаю, что она проявит по отношению к тебе великодушие, – вздохнул папа. – Честно, ты взрослая и сама решаешь, как проводить время, и за это я не сержусь. А за машину тебе спасибо! Но ваш загул с Борисом Георгиевичем чуть не лишила меня яиц, а моего шефа и твоего любовника жизни...

– Значит, наказание я реально заслужила, – согласилась Софья. – Впрочем, я могу рассчитывать хотя бы на снисхождение?
Со стен на Софью смотрели и улыбались голые женщины с журнальных обложек.
– Значит так, красотка, – папа открыл обе передние дверцы, положил на бардачок автомобиля капроновый шнур, и закрыл дверцы так, что концы шнура остались снаружи. – За то, что ты ходишь в гости к Борису Георгиевичу, я наказывать тебя не буду, это твое личное дело. А вот за то, что ты не предупредила меня, заставила волноваться – накажу! Что ты можешь сказать в свое оправдание?
Выслушав папу, Софья посмотрела на жгут Эсмарха и, опустив голову, молча легла на капот машины, вытянув вперёд руки. "Если бы папа знал, что хотел от меня Борис Георгиевич… – так дешево я бы не отделалась!"
Волосы девушка не поправляла, поэтому они рассыпались по всей спине и частично свалились на капот.
– Значит, ты согласна? – папа привязал оба запястья капроновыми шнурами и взял в руки резиновый жгут Эсмарха.

– Только не проводом! – попросила она.
– Я был ОЧЕНЬ зол! – папа хорошенько промаслил попку и бедра.
– Но было тааак бооольно, – призналась Софья таким тоном, что нельзя было сказать, довольна она этим, или наоборот.
Обрезком веревки папа собрал волосы в хвостик. Софья вздохнула и постаралась расслабиться.
– Ну, моя сладкая, получай! – папа смачно стегнул дочку жгутом по попке.
Софья стиснула зубы и дёрнулась, вскинув голову и натянув верёвку. Вспухла первая петлеобразная полоска.
– Не сладко? – папа еще раз стегнул сложенным вдвое жгутом Эсмарха. – А как папе с ума сходить о пропавшей дочке? А как папе врать?
Софья ничего не ответила, по опыту зная, что ничего кроме визга всё равно не получится, и только снова прогнулась со стоном.
"Мало ей сегодня не покажется!" – папа, полюбовавшись первыми полосками, продолжил порку. На этот раз досталось спине.
– Получи, грешница! – Папа стегнул уже по бедрам.

Гараж снова огласился криком, а Софья согнула ноги в коленях.
Папа посмотрел, как качнулась на рессорах машина, и забилась красотка на капоте. Подождав, пока девушка успокоится, папа стегнул два раза по попке. Софья с визгом замотала в воздухе ногами.
– Это, моя вкусная, только начало, – папа сложил резиновый жгут Эсмарха вдвое и стегнул Софочку так, чтобы петля угодила между ягодиц.
– Можешь посмотреть на себя в ветровое стекло, – папа сжимал жгут Эсмарха в руках, выбирая место для удара.
Там отражалось хорошенькое, но зареванное личико.
"Вот и снова он меня лупит! Значит, любит! Значит, он никуда от меня не денется!" – Софья чуть подняла глаза и увидела своё уже немного заплаканное лицо... И папу с занесённым над её попой жгутом Эсмарха...
– Девушка моя, – Владимиру хотелось и бить, и ласкать Софью. – Продолжим?
Папа слегка потискал девушку за попку. Софья застонала и поводила бёдрами, опустив голову лбом на капот.
– Хорошо погуляла? – Владимир потискал спинку и шлепнул ладонью по попе.
Простонав и взвизгнув от шлепка, Софья отрицательно помотала головой.
– Так сложно было позвонить и предупредить папу? – Он отошел на полшага и хлестнул петлей жгута Эсмарха вдоль, так, чтобы попасть кончиком по крестцу.
Софья прогнулась с новым выкриком, а отдышавшись, жалостливо поныла:
– Я забылааа...

– А я напомню! – папа стал рисовать цветок на попке... – Не за твое аморальное поведение, а за забывчивость получай!
– АААА! – Софья заизвивалась, вскрикивая при каждом ударе.
Папа смотрел, как вертится на капоте красотка.
– А это за "девичью память"! – он стегнул еще два раза, и на попе вспухли два новых лепестка.
От дикого визга и пляски на капоте у машины включилась сигнализация. Софья получила передышку, пока папа ее отключал.
Девушка тяжело дышала, глотая слёзы и всхлипывая. Попу, бёдра и спину жгло, внизу живота и грудь приятно тянуло.
– Машинка тебе сочувствует! – улыбнулся папа, дорисовывая лепестки на попке.
Софья ответила только новыми вскриками и слезами. Она не сдерживала себя и визжала во всё горло, корчась и мотая ногами. От ее тела автомобильное железо разогрелось.
– А что надо сказать? – папа остановился.
Софья плакала, не в силах ответить.
– Слезами горю не поможешь! Впрочем, ты можешь сократить наказание... – папа давно чувствовал возбуждение, которое требовало разрядки.
Софья неразборчиво простонала и раздвинула бёдра.

– Понятливая девушка, – папа спустил брюки вместе с трусами и грубо вошел в красотку, тиская при этом ее за попку руками.
Больно! – стеная сквозь стиснутые зубы, прогибая спину, вскидывая голову и мотая ей, Софья напрягла таз. "Давненько меня так на капоте не раскладывали!"
Папа тяжело дышал, но продолжал штурм. "Подгребаю после шефа, – злобно думал он. – Теперь эта девушка вольна себя вести как хочет! На этот раз она согласилась быть моей! А мой шеф снял сливки с моей красотки, а мне же перед его женой надо за его шалости ответ держать! Только бы она не добралась до Софьи!"
"Он меня хочет! – Софья стонала и немного водила попой. – И я не против!"
Подумав, приемный папа убрал правую руку с ягодиц, плюнул себе на пальцы и смазал задний проход красотки.
"Сейчас меня в попу! – Софья чуть вздрогнула и попробовала приподнять попу. – Все лучше, чем жгутом!"
– Лежать! – папа вышел из Софьи и надавил кончиком фалла на шоколадную дырочку. – Расслабься!
Софья выдохнула и повисла на капоте. Папа, преодолев первый спазм, вошел в кишку и начал толчки. Софья напрягла толстую кишку, почувствовав в ней посторонний предмет, и застонала, вскрикнув в момент преодоления сфинктера.
– Молодец! – хрипел папа, тиская девушку за груди. – Бонус заслужила!
Софья прогибалась и со стоном вскидывала голову. Теплопушка продолжала обдувать исстрадавшееся тело.
Наконец, папа кончил, немного потискал ягодицы Софьи и медленно вышел из девушки.
Софья расслабилась, постанывая, когда в кишке стало свободнее, и совсем спокойно выдохнула, когда папа покинул её дырочку.
– Ну, красотка, наказание ты реально сократила! – папа наскоро оделся и поднял жгут Эсмарха. – Я считаю только до двадцати! – гибкая петля легла между лопаток.
Софья захлебнулась криком и рёвом.

– Понятно! – папа отвесил еще два удара.
Софья снова завизжала, замотав головой. Папа посмотрел, как вертится красотка, и несколько раз прошелся по бедрам. Софья задергала теперь ещё и ножками. Тут взгляд его упал на пластиковую бутылку с водой, с пульверизаторной головкой на конце. Подумав, он попрыскал по горячей розово-красной попке.
Софья только почувствовала прохладу вместо жара, но существенного облегчения это не принесло.
– Ну, моя сладкая, начинаем обратный отсчет. Десять! – папа ударил жгутом по мокрой попке.
Софья вскрикнула и вскинула голову, снова увидев себя зарёванную в лобовом стекле.
– Девять! Восемь! – удары легли на мокрое место.
"Неужели я такое переживу?" – Софья заизвивалась, захлебнувшись криком.
Папа, попрыскав еще на попу, продолжил счет:
– Семь, шесть!
Софья продолжила в ответ визжать, позволяя себе паузы лишь для вдоха.
– Это только начало! – папа побрызгал на спину, и, подождав, пока крики стихнут, ударил. – Пять!
Софья закричала только громче.
– Четыре… и три!
Папа улыбался, глядя, как грешное тело дочки знакомится со жгутом Эсмарха. Тело же извивалось, дрыгало ногами и головой и визжало.
– Два! Один! – папа вытер пот со лба.
Софья рыдала, сотрясаясь и полубезвольно вися. Машина, казалось, прониклась к девушке сочувствием.
Попа была красно-малиновая. "Теперь сутки сесть вряд ли смогу, но слава Богу, жива!" – Софья висела на капоте, потихоньку успокаиваясь.
– Вот и все! – папа отвязал красотку от машины. Софья сползла с капота, не совсем уверенно держась на ногах и борясь с желанием растереть попу.

– Вымой машину и приходи ужинать! Ведро и тряпка сама знаешь где! – строго приказал папа. – И хватит хныкать! Что заслужила, то и получила! – папа достал из багажника продукты, прихватил бруски, и ушел готовить ужин.
В углу стояли две канистры, рядом водопроводный кран, ведро, тряпка, автошампунь и швабра. Софья, медленно передвигаясь, постанывая и иногда замирая, налила в ведро воду, взяла тряпку и, как была голой, стала мыть машину.
"Голой перебегу, не замерзну! Тут тепло, а на улице темно! Фонари не светят! Могло быть и хуже! Обошлось!" – где-то через час девушка, не накидывая хитон, пробежала в дом и сразу заскочила в душ. Ещё через пятнадцать минут в одних, уже вымытых, сандалиях она поднялась в свою комнату и надела другую простыню.
– Иди ужинать! – позвал папа. Софья сразу же спустилась в кухню и встала за стол. Попа зудела, и желания проверять, можно ли сидеть, у девушки не было.
– Папа, если ты меня простил, можно я постою голой? Мне так после порки легче!
– Можно! – папа подвинул ей миску с варениками из вишни, – А вот мороженое!
Софья, облегченно выдохнув, скинула простыню, взялась обеими руками за еду и стала быстренько уплетать ужин. Папа с нежностью смотрел на голую девушку, поедающую один вареник за другим.
***
Ангел Хранитель: Он так и не смог ни разлюбить ее, ни вычеркнуть из своего сердца.
Ангел Искуситель: Я ему еще предоставлю такую возможность.
От голода вороне было не до наблюдений, зато вечером в мусорном баке она устроила себе настоящий праздник.
"Видимо вместе с этим железным домашним зверем он привез еды!" – решила она.