Жизнь поэта 11-я кн. стр. 301-320 пр. 15

И не ищи ты пустоты,
От пустоты только тупеешь.
Пиши стихи. Они нужны!
Поэзия – всегда прекрасна!
Стихи для общества – важны!
А остальное всё – продажно!
Уже на Марсе я торчу,
На Веге снова стало скучно,
Коль позовёшь, то прилечу,
Отдам тебе все рифмы, кучно.
Целый мешок. Большой пакет.
Таскать с собою, надоело,
А ты пиши стихи, Поэт!
Строить дворцы – пустое дело!
Сломал я зАмок из песка,
По берегу песок рассыпал,
Пропали: грусть моя, тоска,
Из космоса я будто выпал.
О Лире стал стишок писать,
О той, что надо мной смеётся,
Припрётся, стану обнимать,
Но только, Лира, не даётся.
* * *
-Когда он прочитал стих, я спросил у него:
-Вань, это ты написал о Людмиле?
-Ветер, где ты там слышал слово Людмила?
Я писал о Лире. И не приставай ко мне.
Он встал, расшвырял великолепный зАмок,
который построил из песка, во все стороны,
заровнял это место и сказал мне:
«-Друг, Ветер, пошли пить ром!"
-Вдвоём?
-А эти мудаки, Пегас и Боцман, спят, тесно
прижавшись друг к другу. Пусть спят.
Не станем их будить.
   Мы разлили ром по бокалам, и Ванька
предложил тост за неё, Лиру. Но я то, знал,
за кого мысленно он выпьет, а я и не возражал.
Мы, молча, выпили за Лиру-Людмилу.
301
                БОЦМАН.
   Ветер, улетая от Людмилы, крепко поцеловал
всё её тело, с ног до головы. Только он, Ветер,
способен на такое. Но, конечно, если всё тело
открыто, обнажено.
   Правда, есть ещё одно существо, которое тоже
может поцеловать всё тело сразу, одновременно.
Даже если тело частично защищено лёгкой одеждой.
Это он, знаменитый придурок Мороз, который всегда
старается доставить одни неприятности. Но наш
разговор не о нём, а о благородном Ветре.
...............................................
   Странно! Очень странно! Пусто. Кругом. И на
яхте никого нет, и вокруг тоже. Обычно они, все
втроём, или спят, в это время, в тени, или болтают,
попивая ром, тоже в тени. Потому, что жарко.
Ведь, линия экватора совсем рядом. Мне, Ветру,
можно протянуть руку и коснуться её рукой. Конечно,
Боцману до неё не дотянуться. Зато он, как никто
другой, чувствует её собственной шкурой. И ещё –
Ванька-поэт. Но где, же они? Скорее всего, Пегас
повёз Ваньку на бля...дки, куда-нибудь в Испанию
или в другое место, в Мексику, потому, что Ванька
любит чёрненьких и маленьких баб. Ещё бы!
Большую бабу он не сможет носить на руках.
Или, подняв, и держа на весу, сажать на свой
карданчик. Так, как это делает Пегас. Если они
уехали, то где тогда Боцман. А, возможно, они и
Боцмана взяли с собой?
   Ветер, решил пройтись по берегу, посмотреть,
может они ушли купаться подальше от яхты и их
скрывает одна из извилин лагуны. А заодно убрать
мусор, с берега, выброшенный океаном.
   Он прошёл в одну сторону, а затем пошёл
в другую, от яхты.
   Проходя мимо коряг, сухих корней деревьев,
выброшенных океаном, он услышал слабый голос Боцмана:
-Ветер, Ветер, остановись!
-Боцман, что ты здесь делаешь? Прячешься от жары?
302
-Ветер, а ты был на яхте?
-Был. А где Ванька-поэт и Пегас?
-Не знаю, они часа три назад, как улетели,
а куда не сказали. Ты видел яхту?
-Да, даже побывал на ней.
-А что нибудь заметил?
-Нет.
-Её хотели угнать.
-Пираты?
-Какие пираты? Осьминоги. А, может они и есть
пираты. Я спал, когда яхта стала раскачиваться
из стороны в сторону. Я проснулся и вылез из-под
брезента. Подумал, что океан штормит и яхта
раскачивается на волнах, что достигают лагуны.
Но был, полный штиль, как сейчас. Тогда я пополз
на ту сторону, что расположена со стороны берега.
Три больших осьминога, упираясь, толкали яхту к воде,
чтобы столкнуть с берега в воду и уплыть на ней.
Так, как я не смог бы с ними ничего сделать,
решил сбежать. Я сильно испугался. У меня
патологический страх к осьминогам.
-Почему?
-Пошли к яхте. По пути я буду рассказывать.
А если они, осьминоги, ещё там, мы с тобой,
прогоним их! Я тебе буду помогать, кусать их
за щупальца. Я буду им мстить!
-За что?
-Когда я жил на судне, в каюте, под кроватью,
у своего шефа боцмана, и, иногда выпивал остатки
спиртного, что он оставлял на столе, ему это не
нравилось, и он постоянно угрожал мне, что
выбросит меня за борт, где обитают осьминоги,
и они тысячу лет подряд будут пить мою кровь.
И мне будет больно, больно. Ветер, я умею считать
только до восьми, а тысяча больше восьми?
-Больше!
-Намного?
-Ненамного. Ну, и что было дальше?
-А, однажды, шеф принёс малюсенького осьминога  и
303
запустил в прозрачный четырёхугольник с водой,
где жила золотая рыбка.
-В аквариум?
-Да, да, в аквариум. Он сказал мне:
«-Ты, паршивая крыса, если ты ещё будешь воровать
виски или водку с моего стола, я выпущу осьминога,
когда ты будешь спать и он начнёт пить твою кровь,
через соломинку, так, как ты пьёшь моё спиртное.
Шеф подвёл меня к аквариуму и сказал: «-Ося, так
он назвал осьминога, смотри на этого алкаша и
запоминай его паршивую морду»! И Ося, скотина,
пристально смотрел на меня одним глазом и
запоминал. А когда он смотрел на меня, по моей
паршивой крысиной шкуре бегали мандавошки.
-Ты хотел сказать мурашки, боцман?
-А разве это ни одно и то же? Я плохо говорю
на человеческом языке.
-Когда ты точно не можешь выразиться на
человеческом языке, переходи на свой, крысиный.
Я знаю все языки людей и природы.
А что было дальше?
-А потом, он взял меня за моё крысиное ухо, подвёл
к столу, где были жратва и выпивка, налил виски
в мой напёрсток и в свой большой бокал и сказал:
«-Боцман, а теперь, давай выпьем за то, чтобы под
нашим килем всегда было много воды, всегда больше,
чем семь футов, и чтобы мы никогда не повстречались
с девятым валом»! А когда мы уже хорошо хряпнули,
он посадил меня на свои колени, стал гладить по
спине, где у меня уже перестали бегать
мандавошки-мурашки и целовать мою макушку,
приговаривая, крысёнок, сыночек ты мой любимый.
А я так расчувствовался, от его нежности, что,
вначале, стал плакать, и пьяные слёзы так и бежали
по моим крысиным щекам, а потом я стал рыдать,
а он, мой шеф, боцман, стал вытирать их своей
тельняшкой. А потом, чтобы успокоить меня
рассказал вначале сказку о золотой рыбке,
которую поймал рыбак и попросил её выполнить
три его желания, а потом про  волка, которого лиса,
304
обманным путём, заставила заморозить свой хвост,
в проруби, и его поймали люди.
   Я успокоился и заснул.
   А утром, когда проснулся, шефа уже не было
в каюте, он уже был на вахте, а я спал в его
постели. Всё-таки он, мой шеф был хорошим
человеком, раз не засунул меня, пьяного под
кровать, а ещё он был хорошим боцманом, раз
с такого бодуна, пошёл на вахту.
   Голова у меня раскалывалась. Я подумал, что
если, сейчас не опохмелюсь, то загнусь или
пойду и добровольно утоплюсь, но вспомнил,
что там меня поймает осьминог и тысячу лет
будет сосать из меня кровь.
   Я с трудом встал и поковылял на двух передних
лапах к столу. Заглянул, а там шаром покати,
так говорил шеф, когда не находил спиртного.
Я обыскал все его заначки, но ничего не нашёл.
Голова раскалывалась, но я, случайно бросил
взгляд на аквариум, и вспомнил сказки,
что вчера рассказывал мне боцман.
   Надо поймать золотую рыбку и попросить её
выполнить три моих желания. А каких, я пока не
придумал. Думая, придумал. Первая, чтобы она
три раза наполняла мой напёрсток спиртным.
А после выпивки, я всегда хочу бабу. Значит,
она должна мне прислать бабу. И не просто крысу,
а путану. Элитную. А третьим моим желанием,
пусть будет то, что золотая рыбка сделает меня
капитаном нашего судна и у нас с шефом будет по
отдельной каюте. Хотя у шефа уже есть. Зачем
ему две? Пусть шеф станет капитаном и возьмёт
себе новую каюту, а мне оставит свою.
   Но как поймать золотую рыбку? И тут я
вспомнил вторую сказку, как лиса заставила
волка сунуть свой хвост в прорубь.
   Я забрался на край аквариума и опустил
свой хвост в воду.
   Прошло минут сорок, пока она, золотая рыбка,
решила клюнуть. Я уже хотел её вытаскивать, но
она, дура золотая, потащила меня  вниз, к себе, 
под  воду. И  хотя, я
305
хорошо плаваю, но туда залезать не было желания,
из-за Оси, осьминога. А рыбка тащила и тащила
меня. Ещё немного и я очутился бы в воде, одна
моя лапка уже соскочила с края аквариума. Какая же
она сильная! –подумал я и заглянул в аквариум.
Золотая рыбка, сжавшись, сидела в углу, а меня за
хвост тащил вниз Ося. Ёпа мать, сказал я себе и стал
бороться с Осей. Но он, сука многощупальцевая, не
отпускал кончик моего хвоста.
   Я спрыгнул передними лапками на тумбочку, на
которой стоял аквариум и подтянул Осю до края
аквариума, если бы я быстро побежал, то вытащил бы
его. Но он вовремя сориентировался и отсёк мне
кончик хвоста, после чего упал в воду. Мне было
очень больно, и я, потеряв сознание, несколько
минут лежал на тумбочке с поднятыми лапками.
А когда очнулся, то подполз к аквариуму и
глянул на него через стенку.
Ося смотрел на меня жалобными, жалобными глазами.
-Ты, ху...член! – сказал я Осе.
-Это ты ху...– член! –сказал Ося. А я – самка. Ася.
А ещё ты – трус! Я хотел затащить тебя, чтобы
потрахаться, но ты меня подвёл. Зачем ты вначале
показал мне через стенку аквариума, свой член,
а потом опустил свой хвост?
-Я хотел поймать золотую рыбку. А клюнула ты,
Ася безмозглая.
-Значит, ты хотел потрахаться с золотой рыбкой?
-Нет, я хотел, чтобы она, после того, как я её
поймаю, исполнила три моих желания.
-Каких?
-А тебе, не всё ли равно?
   И тут подплыла золотая рыбка и сказала мне:
-Ну, и дурак же ты, крысёнок! Зачем нужно было
меня ловить? Сказал бы лучше вначале, что ты
хочешь, и я исполнила бы твои желания,
если бы могла.
-Ты должна опохмелить меня, найти мне бабу и
поселить в каюту капитана.
-Боцман, все три твои  желания – выполнимы.
306
В недопитом стакане, что стоит на книжной полке,
спиртного на четыре, а может, и на пять
напёрстков. Две бабы – Ася и я, плавают рядом
с тобой, в аквариуме. Залезай и трахай. А если
хочешь, жить в каюте капитана, то там, за его
холодильником, есть хорошее место. Правда,
его каюту, пару дней назад травили от крыс.
-И что ты сделал, после этого, Боцман?
-Я воспользовался первым своим желанием, что мне
предоставила золотая рыбка, выпил спиртное шефа,
о котором, он, видимо, забыл. Но там было не на
три напёрстка, а больше, и поковылял к кровати.
Но меня позвала золотая рыбка и сказала, чтобы я
выполнил своё второе желание. Она, и осьминожка Ася,
так надеялись. Но я показал им кое-что, а затем,
задвинул его на место и пошёл спать.
-Боцман, ну, ты и паникёр! Яхта стоит на месте.
-Ветер, ты уже старый, поэтому стал видеть хуже.
Посмотри на следы, что остались от яхты. Её,
вначале, сдвинули на три метра в сторону воды,
а затем поставили на место.
-Ты, прав! Но кто и для чего это сделал? Спустись
в трюм, посмотри там!
-Я боюсь! А вдруг осьминоги спрятались там?
Пошли вместе!
-Трус! Пошли.
   В трюме стояло ещё три бочонка рома, лежали на
полу: гора пиастров, куча жемчуга и записка:
-Ваньки-поэту от благодарной русалки, которой он
заклеил хвост. Нет, вначале хорошо отодрал, а
потом заклеил хвост.
-Ветер, какая несправедливость в мире!
-Почему, Боцман!
-Эта хвостатая сука, даже не вспомнила обо мне!
Если бы я не нашёл и не спёр этот суперстойкий клей,
хер бы он, Ванька, склеил ей хвост!
-А она, может, и не знала, что этот клей принёс ты!
307
-Как не знала? Она даже шепнула мне на ухо,
что дала бы мне, но у меня слишком маленький.
Нет, она не так сказала. Сказала что, если бы у меня
был хвост, как член, а член, как хвост, то она бы
мне дала. Если ещё, хоть одной русалке порвут хвост,
во время страсти, хрен я пойду искать клей! 
-Ты несправедлив, Боцман!
-Почему?
-Ты ром из бочонка, который притащили осьминоги,
по её просьбе, пить будешь?
-Как и все.
-Пиастры для своих нужд брать будешь?
-Если Ванька разрешит.
-Но они, сейчас, так, же и твои, как и его.
А из жемчуга ты можешь сделать ожерелье и подарить
его своей Ондатре.
-Я так и сделаю. Она будет рада. Постой! Но ондатры
ожерелья не носят! Она меня засмеёт!
-Боцман, а ты сможешь сделать ожерелье?
-Да! Я передними лапками быстро, умело работаю.
-Тогда сделаем так. Ты отделяешь от общей кучи
часть жемчуга. Белого и чёрного. Куча – уменьшится.
Но Ванька не видел, же её, поэтому он не догадается.
Из белого ты сделаешь одно ожерелье и отдашь Ваньке,
в обмен, чтобы он не содрал с твоей подруги шкуру и
не сделал из неё ондатровую шапку, а из чёрного
сделаешь такое же ожерелье по размеру и отдашь мне.
Но так, чтобы Ванька об этом не знал.
-Я понял. А ты – хитрец, Ветер! И оба ожерелья
достанутся этой Людмиле? А она – красивая?
-Красивая.
-Нет, моя ондатра – красивее!
-Как её зовут?
-Я пока не придумал ей имя. Подскажи!
-На кого она похожа?
-На принцессу. Правда, я принцесс не видел.
308
-Так назови Принцессой!
-Но я хотел дать ей испанское имя.
-Алмира и есть принцесса, только на испанском.
-Мне нравится. Красивое имя. Моя Алмирочка.
-Ты её уже трахаешь?
-С первого дня, как мы встретились.
-Как придёшь к ней следующий раз, скажи:
«-Алмира, я хочу сегодня тебя оттрахать!»
И тогда она тебе ответит – трахай!
-Нет, Ветер. Она у меня слишком хозяйственная
и чистоплотная. Она ответит: «-Сначала вынеси
мусор, помой лапки, а потом – трахай!
-Что, Боцман, отметим новые приобретения!
-Я не против!
-Тогда, наливай!
-А может, попробуем ром из нового бочонка?!
-Ты умеешь открывать бочонок?
-Нет.
-И я нет! Наливай из того, что открыт. А я,
пока, нарисую тебе размеры и виды ожерелий.
 фото
-Вот, Боцман, эскизы ожерелий. Давно стащил
у одного ювелира. Нравятся?
-Да, но где я возьму золотые цепочки с застёжками?
-Я принесу позже. Сумеешь сделать?
-Сумею.
-А если узнает Ванька о чёрном ожерелье – убью!
309
   Они только успели убрать украденный жемчуг
и пиастры, налили по второй, как прилетел
Ванька на Пегасе.
-Выпьете с нами?
-А что у вас за праздник?
-Не у нас с Боцманом. А у Боцмана с Ванькой. Она,
эта красавица Кончита, русалка, которой вы
заклеили хвост, прислала подарки. Вань, отбери
белый жемчуг и сделай для неё ожерелье.
-На хера она мне нужна эта Кончита. В подводном
царстве у неё много ёба... хахалей, пусть
они и делают.
-Дурак, ты, Вань! Хоть и лучший поэт. Так
сказала мне Людмила, передавая тебе привет.
Ты сделай ожерелье для Людмилы и подари.
-Я уже дарил ей одно ожерелье.
-Знаю. Но она его потеряла. И очень жалеет
об этом. А просить у тебя ещё одно – стесняется.
Жемчуг есть. Отбери самые лучшие жемчужины,
и пусть он сделает.
-Где я буду искать того ювелира, у которого
покупал ожерелье?
-Вот он.
-Кто?
-Ювелир. Он сделает ожерелье.
-Кто, Боцман? Да, он сать по-человечески не может.
-По-человечески не может, а по-крысиному – может.
-Боцман, ты, правда, готов взяться за изготовление?
-Только с двумя условиями. Если Ветер, как обещал,
достанет мне золотые цепочки и если ты, Вань, не
станешь ловить мою Алмиру и сдирать с неё шкуру!
-Ты бредишь, крыса! Какую Алмиру?
-Мою ондатру. Ты сказал, что поймаешь её и
сделаешь себе ондатровую шапку.
-Ты, что, идиот? Когда я такое говорил?
-Тогда, когда я спросил тебя об ондатрах.
Что ты о них знаешь.
-А я тебе и ответил, что из них получаются
хорошие шапки. Но здесь нет ондатр.
Они живут в пресной воде.
-Одна есть. Моя ондатра. Мы подаём с  ней   
310
заявление в ЗАГС.
-ЗАГСов, здесь, тоже нет, придурок!
-Так делать ожерелье или нет?
-Делай, что хочешь. Кончита, тогда сказала, что
пришлёт ром, жемчуг и пиастры, мне и тебе, но
это нужно будет разделить поровну с тобой.
А я думаю, что если бы ты не раздобыл клей,
то я бы не приклеил ей хвост, а у неё через
три дня должна была состояться свадьба. Так, что,
Боцман, можешь забрать всё это богатство себе,
кроме рома. Ром, тоже твой, но пить мы будем
вместе. Не возражаешь?
-Не возражаю. Вань, а может, попробуем ром из
моего бочонка?
-Иди, неси!
-Вань, но я не открою бочонок. Пошли открывать мой,
наш бочонок рома.
-И всё-таки, Боцман, ты канцелярская крыса.
Быстро присваиваешь общественные ценности.
-Вань, ты же сам сказал, что ром – мой!
-Ты видел Кончиту, когда она доставляла подарки?
-Её не было. Подарки притащили три осьминога.
Но они, суки, после того, как загрузили подарки,
хотели угнать нашу, твою яхту. А я их прогнал.
Покусал всем троим щупальца. Они, хоть и здоровые,
но трусы. Так рванули, как боксёр на стометровке.
Я стоял и смеялся.
-Боксёры на ринге стометровку не бегают.
-Не важно! Главное я их прогнал и спас яхту.
Вань, а эти, мои пиастры, тоже положим в твой
сундук или я могу их спрятать отдельно?
-Спрячь отдельно. Только пересчитай!
-Я думаю их там два миллиона.
-Ты говорил, что миллион у меня в сундуке. А этих
в десятки раз меньше, как же здесь может
быть два милиона?
-Ты же знаешь, что я считаю только до восьми.
-А как же ты считал в сундуке, тогда?
311
-Один, два, три, семь, четыре, пять восемь – миллион.
-Ты умный, малый! Надо с тобой заняться математикой.
Философию и логику ты уже освоил.
-И ещё, эту, любовную теорию – камасутру.
-А практику?
-Ещё раньше, чем теорию. Мне первая крыса,
кстати – девственница, сказала при первой
нашей встрече:
-Милый, давай будем использовать камасутру
на практике! Клади мои ноги себе на плечи!
-Боцман, какой бочонок будем открывать?
-Не знаю.
-Как не знаешь? Ты же, теперь, хозяин!
-Давай, вот этот, крайний.
-Готово!
-Как ты быстро открыл бочонок! Я бы так не сумел.
-Придерживай графин, чтобы он не упал.
-Вань, давай хлебнём нашего рома! Мы же теперь
партнёры по бизнесу. Давай, ночами, ловить путан,
русалок, рвать им хвосты, а затем, за
вознаграждение, снова приклеивать.
-Занимайся этим сам, если хочешь!
-А наш ром крепче! Уже шибануло по мозгам. А тебе?
-И мне – тоже.
-Вань, я тебе хочу сказать кое-что по секрету.
Но только с тем условием, что ты меня не выдашь!
-Не выдам, Боцман, говори!
-Поклянись, ты же пират, нет, этот поэт!
-Клянусь лучшим своим стихом, что не выдам
тебя, Боцман!
-Но если, ты меня выдашь, то он, Ветер,
меня – убьёт! Он так и сказал. Вань, Ветер,
отобрал чёрный жемчуг и то же заказал мне
ожерелье для Людмилы. Он так и сказал:
«-Боцман, ты лучший ювелир на нашей яхте!
Нет, ты лучший ювелир на планете Земля!
Или даже во всей необъятной Вселенной.
Ты должен сделать лучшее ожерелье из чёрного
жемчуга, для лучшей девушки, моей любимой
312
Людмилы!
-Боцман, я обещаю тебе, что не скажу Ветру,
но ты поступил некрасиво!
-Почему?
-Ты предал друга!
-Наоборот, я выручил друга! Он мне друг и ты
мне друг. Ты, даже больше. Ты никогда не
сдувал меня в воду, а он сдувал. Значит, ты
мне больше друг. А предаёт он тебя, раз, втайне
от тебя бегает к твоей Людмиле. Ты же не
побежишь втайне от меня трахать
мою жену ондатру – Алмиру!
-Люди крыс не трахают! Хотя кто его знает?
Есть всякие извращенцы!
-Она не крыса, а ондатра.
-Всё равно крыса. Водяная.
-Но она – красивая. Вань, не говори Ветру,
а то он меня убьёт.
-Не скажу! Только ты, когда будешь делать
ожерелья, втихаря, по ходу работы, показывай
мне, и то ожерелье, которое заказал он.
-А у него вкуса нет. Белое ожерелье будет
красивее, чем чёрное.
-А, Ветер молодец, что заказал тебе два
разных ожерелья, по цвету.
-Он мне заказал одно.
-И подсказал, чтобы ты обратился ко мне
насчёт второго?
-Точно!
-Пошли, а то они уже заждались нас.
-Вань, а почему лошадь прилетела грустной?
Не дала кобыла?
-Нет, мы всю дорогу ругались. Он просил,
чтобы я слез с него и летел на собственном
плаще, а он у меня стал барахлить.
-Если поломка в механике, то я починю.
-Какая механика?  Это же,  волшебный, божественный
313
плащ, который он, Всевышний дал Ветру. А потом,
если бы он был механический, что ты знаешь
о механике?
-Не забывай, что я длительное время жил на судне,
в машинном отделении и был крысиным главным
механиком, а только потом перешёл в боцманы,
когда меня от... пиз.....дили крысиные матросы.
-Ты постоянно хвастаешься, что являешься мастером
на все руки!
-Не на руки, а на лапки. Передние. Задние лапки
у меня ни хера не могут делать, кроме того,
как убегать, при опасности. И ещё держать меня,
когда я трахаю бабу, передними лапками,
опираясь на неё.
   Ветер рассказывал что-то Пегасу, и они смеялись.
   Когда Ванька-поэт разлил ром из нового бочонка
и предложил тост за дружбу, Пегас сказал:
-Вы не заметили, что наш поэт, совсем захирел?!
Постоянно произносит один и тот же тост, за дружбу.
А сам для друзей не делает ничего! Я так просил
слезть с меня и лететь на своём плаще, а он, гад,
так и не слез с меня. Но я, же не железный,
как самолёт.
-Пегас, самолёты не железные, а свинцовые, потому,
что свинец самый лёгкий металл, так мне говорил
мой друг лётчик, который жил под старым самолётом
на аэродроме.
-Такая же крыса, как ты?
-Не оскорбляй его! Он был первым кто решился
полететь на ракете в Космос, но его тормознула
комиссия. Поймали и выволокли из какой-то детали,
где он успел перегрызть резиновый шланг.
Но все крысы считают его первым крысиным
космонавтом и когда соберут нужную сумму,
то поставят ему памятник.
-А ты деньги тоже вносил?
-Нет. У меня их не было. А, сейчас внесу.
Восемь пиастров.
-А почему так мало?
-Я умею считать только до восьми.
314
-Так мы будем пить за дружбу или будем болтать?
-Нет, Боцман, мне определённо надо заняться
твоим образованием. Но это, после того, как мы
выпьем за дружбу, и я помирюсь со своим
другом Пегасом.
-Я тебе больше не друг! И ты больше никогда
не полетишь на мне! Ищи себе другую лошадь
или ишака, на которых будешь летать. Или летай
на своём плаще.
-Пегас, но мой плащ вышел из строя. Если бы я
завернулся в свой плащ и спрыгнул с тебя,
то разбился бы.
-А почему не сказал мне в полёте?
-Я тебе орал, что есть мочи, но ты не слышал.
-Наверно, из-за Ветра.
-Пегас, но меня в это время не было там,
где вы летали! Я был у своей девушки.
Не ссорьтесь, друзья!
-Ветер, ты, хоть мне и друг, но ты, сейчас,
врёшь!
-С чего ты взял, Боцман?
-Все знают, что это не твоя девушка, а Ваньки...
Вани-поэта. А ты её у него увёл.
-Во первых не все знают, а только мы вчетвером,
а во вторых, не я её увёл, а она сама от него
ушла. Осенью. Поэтому, он, Ванька так любит Осень.
Я видел, как она уходила от него. Смотри, вот фото!
 фото
315
-Ветер, это не она уходила сама, а ты её уводил.
-Куда и зачем мне её вести? Ведь, я могу найти
кого угодно и где угодно. Ты фантазируешь, Боцман!
-Не фантазирую. И знаем мы не только вчетвером,
а ещё и звёзды и Луна. Смотри, звёзды смотрят,
слушают и аж светятся, от любопытства.
-Потому, что они такие же любопытные, как и ты,
врунишка, Боцман.
-Я не врунишка! Ты меня оскорбляешь.
-Заткнись, Боцман, ты мешаешь.
-Тебе, жеребцу, думать о кобылах!?
-Дурак, мешаешь Ваньке-поэту. Видишь, он обхватил
голову руками и грызёт карандаш.
-Значит, он ужинает.
-Что значит, ужинает?
-Когда я грызу сыр, я ужинаю. Особенно я люблю
сыр на ужин.
-Он грызёт карандаш, значит, сочиняет.
-Вань, Пегас правду говорит, или как всегда врёт?
На прошлой неделе, когда вы с Ветром летали под
облаками на своих плащах, по делу или без дела,
а мы с ним пили ром, Пегас мне рассказывал, что,
однажды, ему позвонила из Космоса кобыла,
инопланетянка, и предложила встретиться. Он улетел
на место встречи и к нему опустились сверху не
одна, а три инопланетянки. Кобылы. И все три лысые.
И он их удовлетворял пять часов. И удовлетворил
всех троих. Конечно, наврал!
-Боцман, ты, что не веришь, что он встречался с
инопланетянками?
-В это я верю. А в то, что он удовлетворил троих –
не верю!
-Почему?
 -А пусть он покажет эсемеску от своей цыганской
кобылы, где она написала: «-Козёл ты, Пегас,
не смог удовлетворить меня, вчера - даже один раз!
Хорошо, что вокруг, на поляне, были цыганские
жеребцы без крыльев!
316
-Сволочь, ты почему трогаешь чужие вещи!?
-А я и не трогал. Даже лапой не прикасался. Ты
пошёл мыть свои яйца, в солёной морской воде,
чтобы они у тебя не протухли, а твой мобильник
лежал на столе и я там прочитал. Не пытайся меня
догнать! Я юркну в эту, норку, что рядом с ведром.
-Если, ещё раз...
-Знаю, наступишь на меня своим золотым копытом.
Давай мириться!
-Давай.
-Вань, догрыз свой карандаш?
-Догрыз. Пишу последнюю строчку.
-Прочитаешь?
-Это – личное!
-В мышеловке сыр не бывает чьим-то личным!
Кто хочет, тот и залезает. Так говорят мыши. И,
особенно на складах и в магазинах. Если одна крыса
находит пищу – зовёт всех. Так и у тебя стихи
не могут быть личными. Если сочинил, конечно,
не говно, а стоящую вещь – делись со всеми.
-Боцман, поэта можно сравнить с кулинаром.
Если кулинар изготовил хороший торт, он может
поделиться и с друзьями. А если торт не удался,
зачем кормить им других? Тем более, что если
вместо торта изготовил говно.   
-Значит, не будешь читать?
-Не буду.
-Прочти, Вань!? Всё равно делать больше нечего.
Ты меня научил считать до 17. Я уже три раза
посчитал звёзды. Их, там – три раза по 17.
А если три раза сложить по 17 – тысяча получится?
-Немного больше.
-Боцман, отстань от него! У человека нет настроения.
-Он не человек!
-А кто?
-Поэт. Если он не прочтёт стихотворение, то его
заказ на изготовление ожерелья, будет выполнен
через  неделю,
317
а если прочтёт, то через три дня.
-Вань, прочти, нам с Пегасом - тоже интересно!?
-Хорошо. Прочту. Я, как увидел фото, что показывал
Ветер, у меня сразу стали рождаться строчки.
-Вань, прежде чем начать кушать свой торт или
говно, я имею в виду твои стихи, что ты сочинил,
ответь мне – кто такой Дон Жуан, и кто такой
Байрон?
-К чему ты это спросил, Боцман?
-Однажды, когда мой шеф на корабле, боцман, у
которого я снимал угол в его каюте, читал вслух
книгу, попивая ром, а я сидел у него на коленях
и штопал ему носки, то услышал:
«Я не верю в тех донжуанов, которые, в то же время –
Байроны. Дон Жуан не писал поэм, а Байрон, кажется,
был плохим любовником. Так, кто такие, Вань,
эти люди – Дон Жуан и Байрон? Или с кем их можно
сравнить?
-Ну, например, донжуан у нас Пегас, любитель
женского пола, Боцман.
-Боцман, это Ванька, сейчас меня поддел.
Из-за той эсемески, что прислала цыганская кобыла,
а его самого можно сравнить с Байроном,
который писал стихи.
-Теперь, я понял, о чём тогда читал мне мой шеф
боцман. Он, видимо, уже тогда знал, что я
встречу вас, мы станем друзьями и  будем жить
все месте, на одной маленькой яхте.
Поэтому предупредил меня, на тот счёт, что Пегас –
херовый поэт, а Ванька – херовый любовник.
А теперь, читай Вань, свои стихи.
-Крыса, если бы ты, сейчас обгадил ещё и меня,
я бы утопил тебя. Но ты ещё не изготовил ожерелья.
Никогда не обсирай своих друзей!
-Ветер, во, во, мне мой шеф боцман об этом тоже
говорил, чтобы я не обсирал своих друзей первым,
а ждал, пока они это сделают.
-Вань, читай, с Боцманом бесполезно разговаривать.
За этой крысой всегда последнее слово.
-Потому, что я – самая умная, учёная крыса.
318
-Читаю, но думаю, этот стих вам не понравится.
Она уходит в Осень от меня,
А я, с тоской в глазах, смотрю ей вслед,
И нет уже в груди того огня,
Печатается, лишь, её портрет.
Портрет я этот сохраню в душе,
С портретом этим дальше буду жить,
Она уходит. Нет, ушла уже,
Меж нами только – паутины нить.
А Осень плачет, рядом за горой,
И тучи чёрные уже сюда бегут,
И будет плакать Осень надо мной,
А гром, осенний, мне давать салют.
А Ветер, друг, совсем уже не друг,
А Ветер мне, уже, почти что враг,
Он Осень взял сегодня на испуг,
Срывает листья, сносит их в овраг.
Он ложе для любви там создаёт,
Он для любимой строит там очаг
А когда платье с Осени падёт,
То Ветер отнесёт её в овраг.
И там они в любви сойдутся вновь,
И страсть у них там лавой закипит,
И снова там у них будет любовь,
Она - взрывна! Она - как динамит!
..................................
-Вань, я хоть и умная крыса, мужского пола,
а ни хрена не понял, о ком ты написал
стихотворение, о ней, своей любимой или об Осени?
-Боцман, ты ещё не освоил высокую поэзию.
-А что бывает высокая и низкая?
-Бывает. Я писал, в основном, о Ветре. Он увёл
у меня любимую девушку, и каждый год уводит
маю любимую, желтоокую Осень. И я всё время
от этого страдаю. Но я на своего друга, Ветра,
не в обиде. Я сочинил не одно, а два стиха.
Прочитать второе?
-Читай!
319
Влюбилась ты и от меня сбежала,
А я, ведь, так тебя любил!
      фото   
Вот, пью озон, которым ты дышала,
Цистерны три его я прикупил.
Но сжиженный озон не помогает,
Он, как вино любви, так не пьянит,
Влюблённый дурень от любви страдает,
И его сердце от любви саднит.
Озон – любовный яд. Он травит тело,
Но я его по-прежнему всё пью,
Но ты, его, с другим пить захотела,
И говоришь ему теперь – люблю.
Чем больше пьёшь противного напитка,
Тем больше мыслей горестных о ней,
Невыносима телу эта пытка,
С каждым глотком больнее и больней.
Открыл я вентиля у всех цистерен,
И вылился озон весь на асфальт,
320
Продолжение 16 следует.

 На Стихи.ру публикуются мои стихи.
Там, в куче дерьма, можно найти и
золотые россыпи.