Разговоры о жизни в очереди

По коридору, привлекая взгляды, тяжело опираясь на палку, ковыляла, на тоненьких , как у комарика, ножках, женщина средних лет в немыслимо оранжевой кофте. Подойдя к кабинету номер шестнадцать, она рявкнула грубым прокуренным голосом, ни к кому не обращаясь: «Я к Векше Любовь Андревне, мне на десять назначено!».
Молодой человек с накаченными бицепсами отозвался: «За мной будете. Векша вышла и пропала. Полчаса уже жду».

Тетка уселась на стул и в никуда пожаловалась: «Ноги совсем не ходят. Пришла просить направление к неврологу».
 «Вам нужен хороший массажист. У вас атрофия мышц»,- обронил парень.
«А вы откуда знаете?».
«Я тренер по фитнесу. Могу лично вами заняться. Естественно, не бесплатно».
«Ага, только подпрыгну!», - тетка хотела еще что-то добавить, но  у кабинета возникла новая фигура – согбенный старик в клетчатом пиджаке.

«Простите, кто сейчас пойдет – вы или вы?», - старик перевел взгляд с тетки на тренера по фитнесу.
«А у вас какое время?», - в один голос отозвались те.
«Видите ли, мне только трамадол забрать - обезболивающее для сына. Он онкологический больной и его хотели отправить в хоспис, но доктор в диспансере считает, что есть шанс на выздоровление».
«Ну да, ну да,  - с  сомнением произнесла «оранжевая кофта»,  –   И откуда столько онкологических больных?».
«Как откуда,  – взволнованно произнёс старикан, – Вы посмотрите, какая у нас экология, что мы едим! Малышева по телевизору сказала, даже в яблоках нет железа, одни пестициды. Мы с женой всю жизнь в парке птиц кормили. Лет пятнадцать назад снегири перестали прилетать, потом синички, а теперь воробьи пропали...».

Пока дед рассуждал, у кабинета нарисовалась странная парочка - древняя, полупрозрачная старушенция в темном платочке и молодая раскрашенная особа.
«Бабуль, садись сюда!», - приказала девица и лениво оглядела очередь, задержавшись глазами на молодом человеке:
«У нас на одиннадцать. Мы за кем будем?» .
Ей никто не ответил. Возникла пауза. И тут бабуля промяукала:
«Как на одиннадцать? Я ж на молебен не успею».
«Обойдешься!, - отрезала девица. – Льготный рецепт тебе ангелы  выпишут?».
«Выпишут, выпишут!», - согласно закивала головой бабуля и блаженно заулыбалась.

Молодой человек сочувственно посмотрел на девицу, которая правильно истолковала его взгляд, потому что сказала:
«Старый – что малый».
«Это точно, - горячо отозвался парень, - У меня дома  дед проживает. Вообще-то, мне его жалко. Но иногда так бы и врезал табуретом по уху за все его старческие приблуды. Входную дверь открытой оставляет. электрический чайник норовит вскипятить на газовой плите. А недавно я встретил на остановке свою одноклассницу и пригласил к себе на кофе. Открываю сахарницу, а там дедов бюгель. Дед его, когда ищет, почему-то называет бедным Йориком. А еще…»

 Резкий толчок в спину прервал рассказ тренера.  Обернувшись, тот увидел налетевшую на него странную бабку в съехавших на бок очках, одетую,  невзирая на легкий февральский морозец за окном, в кримпленовый плащ семидесятых годов прошлого века.
«Бабушка, что это вы вроде как в нетрезвом виде появляетесь в общественном месте?».
«Сам ты пьяный, - обиделась старуха, – Слыхал про барическую пилу? Меня от нее второй день мотает. Еле до поликлиники допехала».
«А почему вы одна-то в таком состоянии ходите. Где же Ваши родные?», - спросила тетка в оранжевой кофте.
«А что родные? Мы с дедом им не нужны. Им квартира наша нужна, а мы, значит , чтоб в дом престареловых отправлялись. А вот хрен им, а не квартира!», - бабуля сложила  худосочную дулю и ткнула в нос тетке.
Та никак не отреагировала, а старуха продолжила:
«Везде одно жулье! Вот перед Новым годом лежала в больнице, так там соседка по  палате у меня кефир воровала. Я ей:
 – Что же вы гражданочка у меня кефир воруете? Вам такой же приносят.
 А она в ответ:
- Это не ваш кефир.
- А чей же?,- говорю.
А она мне:
- Государственный!».

«Да, печальная история, - покачал головой старик, который пришел за лекарством для сына, – А сколько ж вам лет?».
«Восемьдесят! – отрапортовала старуха, – Приказано выжить! А за здоровьем я слежу, за нами ухаживать некому.
 На днях скорую вызывали. Докторша внимательная такая попалась - кардиограмму сделала и известку уколола. Жар по организму аж волнами пошел».
"Какую ещё известку - изумился тренер, - Может, магнезию? Моему дедухану ее тоже кололи."

«А вот и наша Любовочка Андреевна!», - заискивающе-громко объявила тетка в кофте.
И, действительно, к кабинету в белом халате подплывала,  словно фрегат с раздутыми парусами,  участковый врач Векша:
«Проходите, кто первый по времени», - бросила она на ходу.

Дед привстал было, но тут у кабинета объявилась дама весьма преклонного возраста. От предыдущих ее отличала прямая спина и живые, голубого цвета невыцветшие глаза. Нос у нее походил на руль, а подбородок на педаль. Озадачивало обилие значков и медалей  на ее  добротном пиджаке.
«Я участница ВОВ и имею право на прием вне очереди!», -заявила орденоноска .
«Как ваша фамилия?»,- строго спросила Векша.
«Фикус».
«Подождите».
Векша вплыла в кабинет и плотно закрыла за собой дверь.

Через несколько минут  она вновь  возникла с картой в руках.
«Фикус Деменция Марковна»,- прочла докторица, глядя на обложку.
«Деменция!?, - всколыхнулась возмущенно героическая бабка, аж медали звякнули, - Я Декреция. Декреция Марковна.»
«Вас так назвали в честь ленинских декретов о мире и земле?», - не без ехидства осведомился старик.
«Вы правы. Я советский человек и тем горжусь!», - с пафосом произнесла Деменция-Декреция.
«Замечательно. А год рождения правильно указан, 1931?», - уточнила Векша.
Пенсионерка Фикус кивнула.
«В таком случае. Вы по возрасту не можете быть ветераном ВОВ».
«Я блокадница. А муж у меня был полярник и подводник,  я с ним всю жизнь моталась по северам и гарнизонам. Дрова на саночках, керосинки, полярная ночь, витаминов нет. Я что, не заслужила особого отношения?».
«Договаривайтесь с очередью. Если вас согласятся пропустить, я приму»,  - безразлично проговорила Векша и скрылась.
«Конечно согласятся! А как иначе, как иначе!?», -  закудахтала Декреция Марковна, но понимания не встретила.
Девица, глядя на нее с наглым прищуром. спросила:
«Деменция Марковна, а талончик у вас на какое время?».
«На 11-30», - неохотно отвечала полярница, подводница и блокадница в одном лице.
«Тогда за моей прабабушкой будете. Она, между прочим, в Доме Павлова проживала в Сталинграде».
«Ага,- поддакнул тренер по фитнесу ,- а двадцать восемь панфиловцев были ее родными братьями».
«Молодые люди, не кощунствуйте»,- серьезно и резко перебил разглагольствования старик, уже собравшийся было войти в кабинет за трамадолом.
«Да что с них взять-то,- вздохнула тетка в оранжевой кофте и после паузы добавила,- Что они о той войне могут знать? У них своя война впереди».

Старик постучался и вошел в кабинет не закрыв дверь, давая тем самым понять, что он к врачу ненадолго.
Очередь услышала его разговор с Векшей слово в слово:
«Любовь Андреевна, моя фамилия Трощинский. Я за трамадолом для сына согласно договоренности».
Ответ Векши показался всем возмутительным:
«Зайдите завтра. Мне сейчас некогда идти за вашим лекарством.  Видите, сколько людей  ждет в коридоре ?».
«Извините, но это безобразие, - голос старика дрогнул, - У моего сына сильные боли и вы как врач должны понимать…»
«Мы никому ничего не должны и не обязаны, - оборвала его Векша, - Попробуйте зайти  завтра. До свидания».

Старик вышел. Застёгивая пиджак трясущимися пальцами, выронил номерок от гардероба, а
тренер поднял.
«Благодарю вас. Как вы тут сказали молодой человек? Ударить табуретом по уху?  Да-да.Всем-то мы надоели, все от нас устали. Мы и сами от себя устали», - расстроенный старикан достал из кармана таблетку, положил под язык.
 Постояв с минуту, и немного успокоившись,  проговорил:
«Пойду домой. Брошу свои кости на диван».
«Не промахнитесь», - улыбнулась вслед ему девица.