Глава 36. Фанатки

Весну Маруська любила. Она с восторгом смотрела на первую зеленеющую травку, едва проклюнувшуюся сквозь землю, и на первые цветы мать-и-мачехи. Ей нравилось рассматривать появляющиеся на деревьях листочки и пушистые, словно заячьи хвостики, серёжки вербы.
Если подружка Ленка фанатела от Аллы Пугачёвой и все стенки в своей комнате обклеила её портретами, то в Маруськиной комнате, над столом, висели портреты Дин Рида и красавца Михаила Боярского.
Бабушка Дуня, придя в очередной раз водиться с маленьким младшим братом Маруськи, обратила на эти, вырезанные из журналов, фотографии своё внимание. Она долго рассматривала их, а потом сказала:
—  А я этих парней знаю! … Твои ухажеры? — спросила она.
—  Откуда ты их знаешь? — спросила Маруська бабушку, — Ведь ты телевизор то никогда не смотришь!
—  Твои ухажеры? — переспросила бабушка Дуня всё ещё разглядывая фотографии на стене.
Маруська даже громко и весело рассмеялась.
—  Ах! … Если бы! — сказала она, — Бабушка, так это же артисты! … Какие они ухажёры?
Бабушка Дуня с недоверием усмехнулась и, сложив крендельком руки на груди, подошла поближе к портретам. Прищуривая глаза, чтобы лучше было видно, она стала уже пристальней их рассматривать, а потом, махнув рукой, сказала:
—  Да! … Все они артисты!
Потоптавшись ещё немного у портретов, бабушка попросила Маруську:
—  Машенька, сходила бы ты в магазин, … молока надо купить!
В молочном магазине вечно было много народа, гусеница очереди порой от прилавка – на улицу выстраивалась.
Маруське не очень хотелось стоять там часами, но делать нечего, больше некому было пойти в магазин. Она накинула свою розовую курточку, взяла бидон, положила в него мелочь, оставленную мамой Ладой на столе, и вышла во двор.
Около Вовкиного гаража стояли девчонки, совершенно незнакомые девчонки, которых Маруська раньше не видела.
—  Наверно, Вовку караулят? — посмотрев в их сторону, усмехнулась она.
Молча, пройдя мимо этих девушек, Маруська почувствовала их ехидные взгляды в её спину.
—  Вот непутёвые! … Что вам надо? … Проходу Вовке не даёте! — крикнула, обернувшись, Маруська и направилась к остановке.
Ближе к вечеру, когда она возвращалась из магазина, Вовка, как всегда, перебирал возле дома мотоцикл. Никаких девушек во дворе уже не было.
—  Привет, Вовка! … Тебя тут девчонки какие-то поджидали! — сказала она соседу.
—  Да, ну их! — махнул рукой Вовка и вытер со лба пот, — А, слушай, Маш, … пошли сегодня на танцы! — предложил он.
—  На танцы? — переспросила Маруська, и глаза у неё округлились, — Так меня же мамка не отпустит!
—  Не переживай! … Я с ней договорюсь. — ответил весело Вовка и подмигнул соседке.
Когда он успел поговорить с Ладой? Маруська этого не видела. Только вечером мама, на удивление Маруськи, действительно, её отпустила.
—  Недолго! — сказала она повеселевшей дочке, … и напутствовала, — И от Володи … ни на шаг!
—  Хорошо, мамочка! … Всё будет тип-топ! — пообещала Маруська и начала торопливо красить свои реснички.
Вовка, принарядившись в белые брюки и белую футболку, накинув поверх чёрную джинсовку, зашёл за Маруськой.
—  Володя, я на тебя надеюсь! — сказала соседу Лада, выходя в коридор – проводить дочку.
—  Тётя Лада, не переживайте! … Я за Машей присмотрю, … шалить там ей не дам, … верну в целости и сохранности! — улыбаясь, сказал Вовка.
В Доме культуры, где проходили в холодное или дождливое время года танцевальные вечера, в фойе, за железной решёткой находилась раздевалка, а рядом с ней была касса.
Женщина – гардеробщик принимала верхнюю одежду у посетителей танцевального вечера и выдавала им, взамен её, номерки.
Вовка взял из рук Маруськи её курточку и отнёс гардеробщице, а оловянный номерок положил себе в карман джинсовки.
—  Ну, вот, Маш! … Иди, отдыхай! — сказал он.
Маруська побежала в танцевальный зал.
—  Привет, тёть Зин! — сказала она, пробегая мимо билетёра.
 — Здравствуй, Марусенька! — ответила ей женщина – билетёр.
Тётя Зина давно работала в Доме культуры и хорошо знала Маруську, она, вообще, всех кружковцев знала, и пропускала их без билета.
В танцевальном зале гремела музыка, было темно, лишь разноцветные лучи прожекторов, которые мигали в такт мелодий, да светящиеся зеркальные шары освещали пространство. Молодёжь танцевала подвижный танец – шейк.
Маруська встала около огромной стеклянной двери и стала всматриваться в движущиеся силуэты, которые мелькали в её глазах во время коротких вспышек. Наконец, в толпе, она увидела знакомых девчонок из танцевального кружка и присоединилась к ним.
—  Ой, привет, Маруська! — весело сказала Жанна и неожиданно стала её обнимать.
— Привет, всем! — помахала рукой над головой Маруська.
Танцевальный вечер был весёлым и зажигательным. Настроение у Маши было приподнятое, ей хотелось танцевать и танцевать. Но к концу вечера, от множества хаотично двигающейся молодёжи, в зале стало душно. Маруське захотелось выйти. Она стала искать глазами соседа. Но его нигде не было. За весь вечер Вовка так и не подошёл к ней ни разу.
—  Куда он пропал? — встревожено подумала Маша, — и Чёрика что-то не видно! — разочарованно вздохнула она.
И тут, на медленный танец, Маруську пригласил какой-то кавказец. Во время их совместного танца Маруська чувствовала его дыхание, кислый запах его пота. Обняв её за талию, он прижал её тело ближе к себе. От возбуждения у него напряглось что-то там ниже пояса и торчало как сук. Маруська, сквозь платье, чувствовала этот пульсирующий упругий ком, и ей, от этого, стало очень неловко. Она попыталась отодвинуться от молодого мужчины подальше, но его крепкие руки сжимали её тело, он весь словно приклеился к ней. Маруське стало совсем жарко. Она не понимала этого, внезапно возникшего, нового для неё чувства – чувства возбуждения.
—  Ого! — подумала девушка, — Вот попала!
Потом этот же кавказец, подойдя к Маруське, пригласил её ещё на один танец.
—  Что делать? — растерянно смотрела на возбуждённого кавказца девушка, боясь и пойти с ним танцевать, и отказать этому странному незнакомцу.
Но тут, словно из ниоткуда, возник Вовка, он подошёл к Маруське, взял её за руку и сказал:
—  Ну, хватит, Машка! ... Пошли домой!
В фойе, около раздевалки, стояли девицы. Маруська узнала их, именно они стояли днём около Вовкиного гаража.
Когда женщина – гардеробщик выдала Вовке Маруськину куртку, одна из этих девушек стремительно подбежала к нему и, вырвав из его рук верхнюю Маруськину одежду, выскочила с нею на улицу. Вовка бросился следом за убегающей девушкой. Следом за Вовкой бросились на улицу и Маруська с оставшимися девицами из этой странной компании.
В момент, когда Вовка почти догнал «похитительницу чужих вещей», она бросила куртку в лужу и начала её топтать.
—  Ты не будешь с ней! — кричала она Вовке, — Я … люблю тебя! ... Я!
—  Дурочка! — сказал ей Вовка, оттолкнув её в сторону и подняв из лужи ни в чём не повинную курточку, — Отстань, … дура! — рассердился он.
Когда Маруська подбежала к ним, Вовка держал в руках уже грязную куртку. Он виновато посмотрел на соседку, снял с себя джинсовый пиджачок и накинул его ей на плечи.
—  Пойдём домой, соседка! … Ну, их! — сказал Вовка и протянул Маруське свою свободную руку.
— Ты всё равно не будешь с ней! — продолжала обиженно кричать девушка вслед, удаляющимся в темноту ночи, добрым соседям.
—   Вовка, а кто они? —  осторожно спросила соседа Маруся.
—  А! … Не парься! … Фанатки мои! — пошутил Вовка.
— Фанатки? — удивилась Маша, — А ты что, Вовка, известный человек?
—  Ха! … Известный! — рассмеялся Вовка, — Конечно, известный!
После этих слов они долго шли молча, каждый думая о своём.  Его белые брюки в темноте, казалось, светились от тусклого сияния луны. Потом вдруг Вовка остановился, повернулся к Маруське и, как показалось девчонке, сказал с какой-то издёвкой:
—  Что! ... Разомлела?
Маруська сначала не поняла – о чём это он говорит. Но Вовка тут же продолжил:
—  Не хочу, чтоб ты плюхой была, как вот эти девахи!
— К чему это ты? —  с недоумением спросила  Маша.
И Вовка начал рассказывать ей о разных венерических заболеваниях и их последствиях, о которых Маруська ещё и слыхом никогда не слыхивала.
—  Для чего ты мне всё это рассказываешь? — спросила она Вовку.
— Да, так! — усмехнулся Вовка, — Это тебе на будущее! … Поосторожнее будь! — сказал он и добавил, — Особенно – с кавказцами!
— Так ты что, … всё видел? — удивилась такой неожиданности Маруська, — Значит, всё же наблюдал за мной, Вовка? — весело спросила она.
—  Конечно, Машка! — передразнил Вовка, — А ты – как думала? — сказал он,  — Я же тебя в целости и сохранности обещал твоей мамке домой доставить!
Потом он взглянул на грязную Маруськину куртку, усмехнулся и добавил:
—  Куртку вот твою, жаль, не уберёг! … Извини! … Что теперь тётя Лада скажет?
—  Наверно, она спросит: «Где ты, дочка, так куртку уделала?» — с иронией улыбнулась Вовке Маша.
Когда она пришла домой, было уже поздно, все, в семье, спали. И Паллада Владимировна, спросонья, когда открывала дочке дверь, не обратила никакого внимания на эту вещь из малочисленного гардероба Маруськи. Девчонка сразу спрятала грязную куртку под свой диван, быстро разделась и тоже сладко заснула.
На следующий день, пока дома никого не было, Маша прополоскала куртку в речке.
— Что, Машка, … стирать тебя куртку заставили? — рассмеялся Вовка, увидев, как мокрая соседка развешивает её в огороде на протянутую, между дровяниками, верёвку.
—  Не-а! … Сама решила выстирать, пока её мамка не видела! — похвасталась Маруська.
—  А чо, … мокрая то ты такая? — спросил сосед.
—  Так старалась, … вот и измочилась вся с ног до головы! — ответила, вдруг застеснявшись, Маруська и побежала к своей двери.
—  Постой, … Маш! — окликнул её Вовка, — Сегодня ночью наше дежурство. — сообщил он и спросил, — Пойдёшь со мной стукоталить? … Вон, на крыльце тетрадь лежит. … Завтра в ней должны быть наши фамилии.
Маруська, взглянув на тетрадь и самодельную деревянную стукоталку, которые лежали на стуле деда Гриши, пожала плечами и скрылась за дверью. Но весь день она с нетерпением ждала вечерней прогулки с соседом и выскочила на крыльцо – ещё за несколько минут до назначенного времени. Часа три они, вдвоём, ходили, туда и обратно, по ночной улице, и вели беседы. Наконец, остановившись под фонарём возле магазина, Маруська спросила:
—  Вовка, а чем ты так знаменит? ... Выступаешь что ли где?
Вовка рассмеялся и удивлённо спросил, вопросом на вопрос:
—  С чего ты это решила?
—  Так у тебя же фанатки есть! … Помнишь – ты говорил?
Вовка так и не ответил Маруське на этот вопрос. В это время к ним подошёл Колька, улыбаясь и сверкая в ночи своим золотым передним зубом. Он жил на той же улице, квартала два от их дома. Маруська дружила с его младшей сестрёнкой Галюней и, бывало, захаживала в их небольшой домик, почти на окраине. От неё она узнала, что Колька недавно освободился из мест лишения свободы, но он добрый и частенько балует свою сестрёнку гостинцами. Потому, когда он подошёл к ним с Вовкой, Маруська нисколечко не испугалась бывшего уголовника.
—  Колька, а зуб то у тебя, на самом деле, золотой? — с любопытством спросила она.
—  Золотой! — расхохотавшись, кивнул Колька.
—  Ух, ты! … Так ты, Коль, золотозубик! — восхищённо сказала девчонка, продолжая с завистью разглядывать, в Колькиной улыбке, его золотой зуб.
—  А где ты такой зуб вставил? — продолжала любопытствовать Маруська, совсем уже забыв про вопрос о Вовкиных фанатках, — Я тоже такой хочу! — сказала она.
Колька вдруг посерьёзнел, немного помолчав и направив в Маруськины глаза пронзительный взгляд своих зелёных глаз, нехотя, со вздохом, признался:
—  На зоне, Маш! … На зоне!
—  А что, … там всем такие зубы вставляют? — не унималась Маша.
—  Хм! — усмехнулся Колька, — Дак,... как тебе сказать? … Сначала выбьют, а потом  – вставляют! — сказал он и, вновь красиво улыбнувшись, признался, — Мы сами себе их там вставляли, Маш!
—  Ух, ты! … Так, … ты зубы умеешь вставлять? — удивилась Маруська, — Золотые!
— Слушай, Маш! — вмешался в их диалог Вовка, — Любопытной Варваре на базаре нос оторвали!
—  Кто – оторвал? — повернувшись к Вовке, спросила Маруська.
—  Я оторвал! — громко рассмеялся Колька, а насмеявшись, признался, — Никакое это, Маш, не золото! … Это рандоль! … Так что тебе такие зубы не советую вставлять! … Вредный металл для организму!
Что такое рандоль – Маруська ещё не знала.
—  Наверно, сплав какой-нибудь? — подумала она, но с расспросами приставать к Кольке больше не стала.
—  Ладно, пойду я! … Спать хочу-у! —  сказал Николай и добавил, — И вам хватит лясы точить! … Айда, по домам!
—  Да, пожалуй! — согласился Вовка, лукаво улыбнувшись Маруське, — Хватит с нас на сегодня дежурства!
А вскоре, после этого ночного дежурства, Маруськиного соседа Вовку забрали в армию. На его проводы пришло много девчонок. После его отъезда Маше стало казаться, что без Вовки их двор совсем опустел.