Глава 39. Странные эти бабушки

Школьная Маруськина пора закончилась. Наконец, ей выдали «Свидетельство о восьмилетнем образовании». Впереди у Машеньки были призрачные перспективы на осуществление грандиозных детских планов. Что её ждёт впереди — она пока не знала. Конечно, как любой советский ребёнок, она мечтала – в будущем приносить пользу обществу и родной стране. Маруська верила, что из неё получится неплохой специалист в любой профессии. Стремления к знаниям у неё были.
На обратном пути, из школы, встретилась ей соседка бабушки Аси – баба Зина. Маруська первой поздоровалась со старой женщиной и улыбнулась ей. Она, вообще, всегда со всеми первой здоровалась, так её дома учили и в школе.
—  Здрасьте, баб Зин!
— Здравствуй, Марусенька! — ответила ей с улыбкой бабушка Зина.
Поздоровавшись, Маруська, с документами в руках, пробежала мимо старушки, но та её окликнула.
—  Маруся! … Подойди ко мне! — попросила баба Зина, — На-ка, я тебя пирожком угощу!
Она достала из сумки пирог и протянула девчонке. Румяный и пухлый пирог был большой.
—  Спасибо, … я не хочу! — развернувшись к бабе Зине и вновь улыбнувшись ей, сказала Маруська.
—  Возьми, возьми, дочка! … Вкусный! … С вишнёвым джемом! — продолжала настаивать соседка бабы Аси.
Вишню Маруська любила, да и обижать старушку отказом ей совсем не хотелось. Она вернулась, подошла к бабушке Зине, и, поблагодарив за угощение, взяла из её рук пирог.
—  Кушай, кушай, деточка! — как-то странно прищурив глаза, ласково сказала старушка.
Сразу есть пирог бабушки Зины Маруська не стала. Она прекрасно знала, что кушать на улице – некрасиво. Так и принесла она его в руках домой. Радостная, забежав домой, она прокричала с порога:
—  Ура! … Можете меня поздравить! … Я, наконец-то, документы получила!
На кухне сидели за столом, и пили чай, мама Лада с бабушкой Асей, они о чём-то беседовали.
—  О! … Привет, баушка! … Рада тебя видеть у нас в гостях! — сказала Маруська, — А я вот как раз пирог принесла к чаю. Баба Зина сказала, что он вкусный, с вишнёвым джемом.
—  Какая я тебе баушка? — недовольно и с обидой ответила бабушка Ася, — Я – не баушка, … а бабушка! — поправила она внучку и начала ругать, — Зачем у чужих людей пироги берёшь? … Что за баба Зина? — настороженно спросила она.
—  Ну, баба Зина, … соседка твоя! — пояснила Маруська, всё ещё держа в руках пирог.
—  Выброси этот пирог! — встав с табуретки и всплеснув руками, сердито сказала бабушка Ася.
—  Это ещё почему? — отпрыгнув в сторону, удивлённо спросила Маша.
—  Колдунья она! … Выбрось! —  грозно приказала бабушка.
От этих бабушкиных слов Маруська даже растерялась. Ей почему-то стало стыдно и отчего-то неловко.
—  Какая ещё колдунья? … Что ты выдумываешь? —  помолчав, возразила она и рассмеялась, глядя бабушке в глаза.
—  Маленькая ты ещё, Машенька! … Наивная! … Тебе – не понять! — сказала бабушка и спросила, — Али, тебе дома есть нечего? … Может, тебя родители не кормят?
—  С чего ты взяла, что она колдунья? —  перестав смеяться, спросила бабушку Маша.
Бабушка Ася, усмехнувшись, отчего-то вытаращила на внучку глаза, будто хотела напугать её ещё сильнее, и начала рассказывать:
—  Эта Зина – чертовка! … Раньше мы с ней, вроде как, подругами были! … Но однажды, после её визитов, я стала находить возле дома всякую всячину — то собачью шерсть на крыльце, завёрнутую в просаленную бумагу и замотанную нитками, … то иголки возле калитки. … После этих её проделок, давно мы с ней уже в ссоре.
—  Да, ну тебя! … Придумаешь же! —  не поверила Маруська, — Колдуньи должны быть горбатые и с длинным носом, как у бабы-Яги. … А баба Зина, … вроде, нормальная старушка! —  возразила она.
Девчонке никак не верилось в существование колдунов в реальной жизни, до сих пор для неё они были только в сказках.
—  Глупая, … слушай, что я тебе говорю! — рассердилась бабушка Ася! … Выброси пирог, от греха подальше!
Тут вмешалась в разговор Маруськина мама. Увидев раскрасневшееся лицо бабушки, она строго сказала дочке:
—  Маруська, отдай пирог бабушке!
—  Ага! … Сейчас! — огрызнулась Маша, — Где я её теперь искать вам буду?
—  Машенька, … нашей бабушке отдай! — пояснила мама.
—  Да, нате! … Возьмите! … Не очень то и хотелось мне этих пирогов! — обиженно сказала Маруська и хотела положить пирог на стол.
—  Ты что?! — закричала бабушка Ася, отодвигая от стола Маруську, таким образом, напугав девчонку, — Не вздумай на стол положить! … В руки мне дай!
Бабушка принесла газету и, завернув в неё пирог, взяла его и вышла из дома. Маша пожала плечами и прошла в свою комнату, положив на письменный стол свидетельство.
—  Давай, вымой свои руки, да садись кушать, … а потом — иди за молоком! — приказала Маруське мама.
—  Не буду я есть! … Не хочу! … Аппетит пропал!
—  Не будешь, … не ешь! … Голодная шагай в магазин!
По дороге в молочный магазин Маруська попала под сильный дождь. Всё её шёлковое платье промокло до нитки и прилипло к телу. Она добежала до автобусной остановки и, дождавшись автобуса, заскочила в него, озираясь по сторонам.
Переднее сидение в салоне автобуса было свободно. С платья и волос Маруськи капала вода, потому она решила ехать стоя. Но, постояв немного и заплатив, из выданных ей денег на покупку, пять копеек кондуктору, она всё же решила присесть на свободное место, чтобы было удобнее смотреть в окно на разгулявшуюся непогоду. Маруська, попытавшись тихонько стряхнуть капли дождя с одежды и волос, плюхнулась на сидение. Как раз в это время в автобус зашла незнакомая ей старушка с зонтом. Старушка, свернув свой мокрый зонт, встала около неё и взялась за душку сидения. Маша тут же вскочила с сиденья, уступив пожилой даме место:
—  Садитесь, пожалуйста! — сказала она, указав этой бабушке на место, где только что сама сидела.
А старуха, к большому удивлению Маруськи, недовольно посмотрела на неё и, неожиданно, начала громко и ехидно причитать на весь автобус:
—  Нет, … вы посмотрите на неё! … Место она мне уступает! … Решила хорошенькой себя показать?
Потом эта старушенция ещё что-то кричала, но Маруська уже не слышала её громкую речь. От стыда, она выскочила из автобуса, когда он остановился на следующей остановке.
—  Странные эти бабушки! —  стоя под дождём, подумала расстроенная девочка и, не сдержавшись, заплакала. —  Что я им всем плохого сделала?