Доппельзолднер

                                                                                                                                    1
Однажды днём я очнулся ото сна -  сна неестественного, и не освежающего, более того, тяжелого, словно бесконечная тьма, из которой мне только что посчастливилось выбраться. Громко ревели машины, пели птицы, а в моей душе росло беспокойство. Разум силился защититься от раздражителей, прячась за высокими барьерами подсознания, отрезая любые шумы. С каждым загубленным звуком росла пелена перед глазами - был риск вернуться в уже ставшее привычным бессознательное состояние, и честно, я не понимал, какое из этих двух состояний было хуже.
-"Воспрянь, очнись!" - резко раздалось у меня в голове.
Фраза прозвучала как крик, но крик твёрдый и размеренный, как рёв льва. И тут же я вернулся в сознание - я слышал шумы, эту смесь, какофонию, но мой мозг рассекал каждый шум по одному - вот в 5 метрах двинулась машина, там - кричит ворона, сидя на тополе, снизу в метре от неё кошка шуршала мусорным пакетом, стремясь разорвать, и заполучить его нутро. Но вдруг... наступила тишина! Мой мозг расставил шумы супротив друга, и они взаимоуничтожились. Ах, до чего же бредовый сон!

Вот уже год во снах я живу где-то там, не здесь. И каждый раз, пробившись через тьму, вернувшись в сознание, открыв глаза, я наблюдаю одну и ту же картину - тёмное пространство, лишь чувственный мир - мир боли, мир затекших конечностей, мир затхлого запаха и сырости. Но сегодня... откуда-то сверху свет, который во снах был совершенно привычной, малозаметной деталью, данностью - он вышел на первый план, и обрёл, помимо визуального обличья, ещё и чувственное - он обжигал мои глаза, совершенно к нему отвыкшие, но его извращенная притягательность не давала мне прищурится и снова сбежать во тьму. Меня мало волновало, что было вокруг, боковым зрением я увидел грязь да стены. Воспользовавшись возможностью, я мог бы взглянуть на самого себя, узнать, кто я - но, забытый всеми, даже самому себе я не был интересен. К свету добавились звуки шагов и посреди моей темницы объявилось странное существо, похожее на медузу. Оно протянуло свою худощавую руку к моей руке. Горячая рука вызвала бурный отклик в моей душе - мои члены, месяцами бывшие недвижимые, словно ожидавшие одного лишь касания забурлили - по всему телу прошли приятные мурашки после которых меня окончательно выдернуло из оцепенения. Я почувствовал растущее напряжение в животе, плавно перетекающее в грудь, и в конце-концов  вырвавшееся в виде звука.
-Владислав!
Существо отдёрнуло руку от меня. Я заметил блеск стали во тьме, и могу поклясться - я кожей почувствовал его тревогу - она передалась вибрацией по воздуху, которую тут же уловили  мои нервы. Я же? Мне было всё равно. Что ни сделала бы эта медуза, любой исход меня устраивал.
-Блять, - прошипело существо, - как у тебя только связки не сгнили, что ты так кричишь на меня?
Медуза спрятала ножичек в сумку, перекинутую через её тельце, и принялась щупать меня, совсем успокоившись.
- А ты ведь даже не знаешь? Точно, ничего не знаешь... сидишь в своей темени, и думаешь, будто это целый свет. А я каждую неделю скидывал сюда еды тебе.
-Еды? - с усмешкой спросил я - "Зачем мне еда здесь? Я ведь даже не двигаюсь и не живу.
Существо перестало меня ощупывать, и двинулось в сторону. После того, как оно расковыряло хлам, подвал стал ещё более мерзко пахнуть, чем прежде.
-Она... сгнила. - с потрясением в голосе констатировала медуза.
Я лишь фыркнул от омерзения. Даже крысы не притронулись к той жрачке. В моих глазах темнело - я просто заскучал.
                                                                                                                                           2        
Я проснулся у себя на квартире, весь разбитый, словно вчера вечером по моей спине прошлись  ломами  вот эти бравые жандармы... но голова была ясной, боже, я очень не люблю такое состояние - вся квартира словно на прицеле, словно прыщи под микроскопом - мне неприятно и очень стыдно перед собой - но только сейчас, потому что обычно  я просто не наблюдаю всего этого беспорядка, обычно я врываюсь домой на всех парах, в полной темноте, и заваливаюсь спать.
Чёрт! Я сижу на хлипкой скамейке, а напротив меня человек в деловом костюме сосредоточенно мне рассказывает... что-то. Я уже 10 минут пялился на его крючковатый нос и на все вопросительные интонации кивал головой - его это полностью удовлетворяло, и он продолжал говорить-говорить, говорить-говорить,
пока он, наконец, после очередного вопроса не начал трогать меня, и снова и снова повторять вопрос.
-Прекрати! - сказал я нервно этому человечишке, - Тюрьма? Прекрасно! Пусть бросят в самую тёмную камеру, и позабудут обо мне!
Человек в костюме перестал теребить меня, и тотчас замер, не найдя ни единого слова. Он лишь негромко пробурчал, словно протестуя против моих слов, и затянул тоненькую, еле уловимую песню
-Лишь сердца мерный стук...
"Лишь сердца мерный стук? Эта фраза вызвала такое волнующее чувство... слова из непостижимого ни одним разумом далёко, сущность, скрытая глубже подсознания. Это чувство... утраты, забытой утраты, последствия которой до сих пор со мной. Неосознанно из меня вместе с воздухом выходят слова:
-Лишь сердца мерный стук я слышу в темноте. А счастья звук... - к словам примешались слёзы, стало тяжело говорить, - ...больше недоступен мне.
Мой собеседник вздохнул, встал и ушёл восвояси. Рядом стоящий полицейский жестом мне приказал встать - и мне пора, и мне пора... Прошагав в безмолвии полминуты, мы оказались напротив тяжелых дверей, из которых доносилась речь. Стоило только мне зайти, как все голоса тотчас утихли. Я снова почувствовал человеческие вибрации, но уже другие, не те, что был в подвале... другие. Я не верил словам людей. Не верил их жестам. Кто-то громче всех начал кричать, осыпая меня оскорблениями и проклятиями - да, он сотрясал воздух своими речами, его лицо налилось кровью и приняло гримасу гнева... но от него не было вибраций. От него исходила как бы это сказать правильнее? Волна. От него медленно исходила такая тёплая волна, будто нет в его душе беспокойства, нет и гнева. Это гад счастлив! Он доволен, словно имбецил, который обоссал свои портки, и теперь он сидит и нежится, греется, пока моча растекается по его коже, испаряется и наполняет своими порочными флюидами носы окружающих. Всех крикунов быстро урезонили, а меня посадили в небольшую камеру. Запустился процесс. Это ещё сотни исписанных бумаг, десятки тысяч произнесенных слов, хотя итог здесь ясен. Раньше... раньше, у меня было предприятие и мне приходилось заниматься тем же бумагомарательством, жонглировать словами, общаться с людьми, которые совершенно не приспособлены для какой-либо осмысленной деятельности, но своей упертостью добившиеся высокого положения. Ха-ха, совсем как я.  И всё же то воспитание, что дали родители, не позволяло мне выходить за рамки. За строгие рамки. Мягких я гладил, твёрдых я разбивал. Но был один типаж, с которым сложнее всего. Но интереснее! Я их называл "крахмальное море". В повседневной жизни они водичка - ты можешь полностью окунуть в них свои руки и даже не знать, что будет, если вдарить по ним со всей силы. От удара они становятся твёрже любого материала, но им всегда хватает гибкости и изворотливости, чтобы выпутаться из сложной передряги. Говорю же вода. Хотя всё внимание зала принадлежало мне, ко мне практически не обращались - я был для них невменяем. Адвокат долго и напряженно держал оборону, парируя всё более растущие нападки со всех сторон. Наконец, судья объявил конец -  правосудию нужен был день для принятия решения. Стражи порядка провели меня до камеры, и оставили там ожидать своей участи. Для меня всё очевидно. Победитель, в данном случае государство,чьи представители меня схватили и держат в заточении могли делать всё что угодно со мной. Для меня очевидно, что они выбирают из казней самую мучительную и заковыристую. Вообще, государство - это немного нечестно. Слабые и подлые могут прикрываться законами, и группой выбить из седла сильнейшего. Каждый выживает как умеет, мир слабо придерживается правил, в конце-концов, жизнь не шахматная партия, чтобы всё было предсказуемо и честно. Несколько часов я сидел недвижимый, одержимый собственными мыслями. Потом я закрыл глаза и не меняя позу уснул. Не потому что устал. Потому что заскучал.
Тёплый летний денек после школы, я вместе со своим другом Юргеном быстренько забежали к нему домой. Он жил совсем недалеко, всего в двух дорогах от школы, и поэтому я часто заходил к нему в гости. Немного простояв у зеркала, я призадумался, чем привлёк Юргена:
-Та-а-ак, - протянул Юрген за моей спиной, - что-то не так?
Я, поправив ладонью волосы, и всё равно оставшись недовольным своим видом, воскликнул:
-Ну ты только глянь!
-Гляжу! - ответил Юрген, и начал меня нарочито пристально оглядывать с макушки, до самых ног, - Всё заебись.
-Да нихуя. У меня штаны разодраны, и рубашка грязная! Выгляжу непрезен...-тут я запнулся, пытаясь выговорить новое, очень сложное и сильно понравившиеся слово, - непезентабельно!
-Можешь одеться в спортивку, в которой сегодня занимался. Она же белая, и чистая, в зале же занимались.
Делать нечего, я полез в рюкзак, переоделся и быстро вернулся к зеркалу.
-Это ещё куда ни шло, - сказал Юрген, - в таком виде можно выступать на прямом эфире, радио, ну и частично живьём, - тут его лицо поморщилось, - если людей поставить за 100 км от тебя!
Юрген громко засмеялся, но резко осекся:
-Ну ничего, у меня есть средство.
Он быстро сорвался с места и забежал в туалет. Оттуда он вернулся с двумя баллонами освежителя воздуха.
-"Цитрус" и "Капучино"! С ними ты будешь сладким мальчиком.
Две струи ударили мне в подмышки, "Цитрус" в левую, "Капучино" - в правую, смешиваясь где-то посередине, в сердце, образуя крикливо сладостный аромат. Получилось очень приторно, агрессивно и пошло на первый вдох, но запах, проходя дальше через нос,  и ослабевая, возвращал себе исходную свежесть и невинность цитруса, и игривость капучино. Совсем как молоденькая девка, что строит из себя черт пойми кого, когда тает перед красавчиком! Юрген быстро переоделся во всё новое, и мы вместе вышли на улицу.
-Welchen Plan hatte das Genie? - спросил Юрген.
-Я просто хочу забрать из магазина плеер. Вечером много людей