Пассия

Часть 1.

Ночью лил проливной дождь. Довелось задержаться  до закрытия бильярдной. Все старания поймать такси или бомбилу оказались тщетными. По этой причине дождавшись, когда дождь немного поутих, я отправился домой пешком. Заявился далеко за полночь. Не помню, как добрался до кровати, рухнул на койку, в чем был и мгновенно вырубился. Разлепил глаза от луча утреннего солнца, упорно щекотавшего мне лицо. Ночью совсем забыл про шторы. Вставать не хотелось. Не яркое солнце робко пробивалось сквозь окно, и появлялось сладостное предвкушение хорошего дня.
То памятное утро я, как обычно, начал с бритья лица. Эта утренняя процедура  стала для меня ритуальной церемонией. Этот ежедневный обряд помогает мне перейти из трасцендентной страны снов в объективную реальность. Я смотрюсь в зеркало - и в нём словно из мутного тумана постепенно возникают черты моего лица. Я, наконец-то, чувствую, что просыпаюсь и словно совмещаюсь с образом человека, глядящего с обратной стороны зеркала. Изображение меня, в целом, порадовало. Из зазеркалья на меня смотрел вполне привлекательный молодой человек двадцати пяти лет отроду, выглядевший благодаря здоровому образу жизни и вынужденному воздержанию от  «вкушения отравы» в первой половине дня, на все двадцать один. Густые черные волосы на голове аккуратно зачесаны назад. Густые черные брови оттеняли глубину лучистых серо-зелёных глаз. Портрет завершали прямой тонкий нос и средней полноты губы. Подмигнув своему отражению, я закончил бриться и вышел из ванной.
Ну что, друзья наступило время мне представиться.
Меня зовут Денис. Я родился в семье потомственных интеллигентов. Отец известный врач невропатолог, мать преподаёт сценическое мастерство в театральном училище. Родители старались дать мне хорошее образование, которое включало в себя знание языков, музыку, спорт. В то время, когда мои одноклассники часами стучали мячом об стену трансформаторной будки, я заучивал спряжение английских глаголов. В результате я выучил английский так, что мне не было бы стыдно беседовать с английским принцем Филиппом об эффективности собачьей терапии в медицинской и социальной реабилитации. Моим воспитанием и совершенствованием занималась мать. Отец много работал в клинике и преподавал в институте, уделяя больше внимания своим хорошеньким студенткам и аспиранткам, нежели мне. В разные периоды моего взросления мать желала видеть меня то художником, то врачом, то адвокатом, исключительно для удовлетворения своего пустого чванства и глупой амбициозности, а не для истинной цели. Единолично решала, как сложится моя будущая карьера, и тем самым строила модель наших будущих  взаимоотношений, при которых она будет контролировать все и вся. Матушка сражалась за мою безупречность с отчаянием новгородцев, борющихся против ливонских рыцарей. Пройдя тернистый путь взросления человека, прошедшего сквозь муки поисков и радость обретений я, наконец, нашел себе занятие, которое доставляет сущее удовольствие.
 Последние два года я служу начальником отдела маркетинга на предприятии N.В моё ведение входит: разработка маркетинговой политики на предприятии на основе анализа потребительских свойств выпускаемой продукции и прогнозирования потребительского спроса и рыночной конъюнктуры. У меня есть всё необходимое для продуктивной работы: исполнительная секретарша, десяток подчинённых, персональный кабинет и даже красивый вид из окна, в который я часами таращусь,  размышляя над тайной мира, которая всегда остаётся нераскрытой. Вот и сейчас я пью кофе и смотрю на старые черепичные крыши соседних домов на фоне безоблачного тёмно-голубого неба.
Мой первый опыт общения с женщиной произошел еще  в детском саду. Как-то перед выходом нашей младшей группы на очередную прогулку  я замешкался, пытаясь завязать шнурки на моих ботинках. Воспитательница нервничала, дети стояли одетые, готовые отправиться на прогулку. Неожиданно одна из девочек подошла ко мне, секунд десять смотрела на меня сочувственно, а затем наклонилась и завязала мне, эти чертовы шнурки. Сам я не умел. Впоследствии, я узнал, что эта прелестная куколка носит красивое «цветочное имя» Лилия. Будучи «джентльменом» я сделал ей предложение, попросил стать моей женой. Она не задумываясь, согласилась. Всё своё время я проводил с моей подружкой. Это были абсолютно безумные отношения. Наш «брак» сохранился вплоть до выпускного вечера нашей подготовительной группы. Не уберегли первую любовь. Судьба нас с ней развела. Мы стали чужими.
Позже, много позже я узнал, что словосочетание «завязать шнурки» имеет еще одно двоякое значение, а именно: «остаться дома без родителей».
 В дальнейшем уже в постпубертатном периоде, я не раз «завязывал шнурки», когда появлялась подходящая возможность. Как и в детстве, мои более опытные и зрелые подружки с большим удовольствием  помогали мне совершать эту приятную процедуру к огромной душевной радости и телесному удовольствию.
Дальше закрутила, забурлила весёлая беззаботная жизнь: друзья, женщины, компании. Женщины появлялись  и исчезали, словно пустые кадры кино, не оставляя ни эмоций ни удовольствия. Исчезло желание испытать наслаждение от угарных оргий, являющихся непременным предметом обсуждений пьяных компаний моих приятелей. Спасением от разложения моей человеческой личности стала случайная встреча с Викой. Познакомились мы в ресторане дома кино. Компания моих друзей отмечала чей-то день рождения. Через столик от нас, сидела вполоборота девушка и цедила потихоньку виски, думая о чем-то своём. Я видел только её красивые каштановые волосы и нежный абрис лица. Неведомая сила заставила меня подойти к её столику. Я подошел, представился. Рассказал немного о себе. Поинтересовался, почему она выглядит весьма опечаленной в такой   восхитительный вечер. Мне искренне захотелось ей чем-то помочь. О чем немедля  уведомил её о своём бескорыстном желании. Окинув меня равнодушным взглядом, трудно было не заметить в её глазах  некую настороженность. Далее, эмоции принялись менять друг друга, словно цвета в калейдоскопе. Настороженность сменилась удивлением, любопытством и, наконец, доверием. Я заказал еще одну порцию аперитива. Вика поведала мне о своих душевных муках. Повествование было банальным, как лунный свет.
Несколько лет назад, будучи в морском круизе по Черному морю, она познакомилась с мужчиной, который покорил её сердце. Красиво ухаживал, говорил проникновенные слова. В общем, у них закрутился курортный роман, самый что ни на есть тривиальный, не предвещающий продолжения. Отпуск подходил к концу. Пятнадцать курортных дней промелькнули как один прекрасный миг. Молодые люди, обменялись адресами, разъехались по домам, сохранив очаровательные воспоминания от  сказки, которая не имеет продолжения. Но судьбе было угодно распорядиться иначе. Через полгода, разгоряченная чувствами Вика, приехала в город, где проживал её возлюбленный. Нагрянула неожиданно, не известив о своём прибытии. Каковы были её изумление и разочарование, когда она узнала, что её дорогой сердцу мужчина, женат.
Поделившись своей печальной историей разочарований, Вика как бы освободилась от давившей её  душевной тяжести. Глаза её заблестели, в них пробудились робкая, трепетная радость и надежда.
Мы начали встречаться. Несмотря на то, что я был избалован женским вниманием, первое время ни к сердцу, ни к телу юной девы я допущен не был. Это задевало моё мужское  самолюбие, и стоило больших трудов его успокоить. Мне было приятно и интересно с ней общаться. Я еще никогда не встречал женщину, которая вела себя так естественно. Чем ближе мы друг друга узнавали, тем осмысленнее становились наши поступки. Она была разносторонне образована, креативно мыслила, обладала тонким чувством юмора, напрочь лишенного ехидства и язвительности. Сначала мы дружили, потом эти отношения как-то незаметно перешли в интимную, ни к чему не обязывающую,связь. Нам было хорошо вдвоём, не нужна была никакая компания. Не понимаю, что со мной случилось? Но одно я понял - она необходима мне, и я без неё уже не могу.

Хандра

День не задался с самого утра. Смутно подозреваю, что звёзды и планеты выстроились не благоприятным образом, видать сглазили, а возможно вторая сакральная чакра заблокировалась. Теряюсь в догадках, что было не так. В тот же день от меня ушла Вика. У нас было всё серьёзно, дело шло к свадьбе. Ушла без батальных сцен и многоречивых объяснений причин разрыва наших отношений. На прощание лишь бросила лаконичную фразу: «Извини, мы не можем быть вместе. Благодарю за то, что ты был в моей жизни». Я её обожал, и разрыв переживал тяжело. Это был гром и молния, всплеск эмоций. Мощная волна чувств, пришлась на мою «крышу». Она и поехала. Вырвались необузданные инстинкты: отчаяние, агрессия, страх. Я испытывал приступы беспричинной тоски, тщетно искал пути, как быстрее справиться с рухнувшим на мою голову потолком реальности. Единственный с кем я поделился случившимся, был мой друг  Марк. Не спешите, о нём я расскажу позже. Приятель принял эту новость с определённой толикой скептицизма.
- Чувак, чтобы понять женщину, нужно ею быть. Плюнь и разотри. Ты пережил катарсис. Это экзистенциальный опыт. На основе приобретённого навыка проанализируешь свои слабые стороны, улучшишь их, поступишь в следующий  раз благоразумнее, - обнадёжил голосом,  наполненным нотками мудрой рассудительности. Марка прав, черт его дери. Как легко давать советы другим.
Постепенно выходя из эмоционального ступора, отсекал всё, чего не мог понять и объяснить. Родители прекрасно понимали моё подавленное  состояние, старались подолгу со мной беседовать.
- Такое случается, Денисочка. Поверь мне, тоска приходит и уходит. Подобное случалось и со мной. Всё вернётся: блаженство, отрада и любовь, - сказала мама.
- Тебе следует сменить обстановку. Через неделю собираюсь навестить моего брата. Поедем вместе, -
Любящей мамой было избрано место для утешения моей израненной души.

КРУИЗ

Неделя пролетела стремительно. Предотъездная суета в самом разгаре. Родители тщательно подготовились к грядущему путешествию. Багаж с трудом уместили в два дорожных баула. Будучи патологически педантичным, папа заказал такси за два часа до отправления. Погрузив вещи в таксомотор, направились к речному вокзалу. Вдоль дороги росли каштановые, одинаковые как расписные деревянные матрешки, деревья.
 Столица утопала в зелени. Шум и суета оставались в центре, а поблизости текла спокойная и размеренная жизнь. Вскоре добрались до места назначения. Погуляв по набережной, добротно отделанной гранитом и чугунными решетками, увидели приближающийся пароход. Судно сбросило обороты двигателей и начало приближаться к причалу, на котором столпились отъезжающие и провожающие. С борта лайнера полетели швартовы, их схватили и закрепили к сваям и палам на береговой тумбе. Корабль, гася инерцию, дал задний ход, вскоре остановился и двигатели перешли на холостой режим. Объявили посадку. Народ направился к месту дачи трапа на  корабле. Папа помог внести кладь и разложить их в багажные ящики. В скором  времени провожающие собрались вблизи теплохода, наблюдая за отъезжающими. После твёрдой земли, зыбкая палуба судна, казалась не надёжной и поначалу наводила страх.
Допоздна я бродил по кораблю, заглядывал в машинное отделение, поднимался на капитанский мостик, качался в спасательных шлюпках. Рассматривая проплывающие мимо суда, махал им руками. Долго стоял на носу парохода и смотрел, как под ним исчезает вода, а потом бежал на корму и любовался широким пенным следом. Я предавался необузданной ребяческой радости. Стемнело. Единственным источником освещения был слабый свет  взошедшей полной луны, от которой на поверхности реки протянулась мерцающая полоса. Прозвучали последние удары пароходного колокола. Пора возвращаться в каюту.
-Сына, вставай, приехали, - услышал сквозь сон голос  драгоценной матушки. Солнце еще не встало, но было довольно светло, На чистом голубом небе еще был заметен белый месяц и несколько звёзд. Городок, где проживал мой дядя с семьёй, представлял в те времена сонное, всеми забытое местечко, погруженное в летнюю тишь, где гудят пчелы, собирая сладкий нектар, да шумит невидимая река. Было около четырёх часов утра. Городок пробуждался. Подле причала стояло несколько телег.
 -На улицу Киевскую повезёте?- осведомились мы у одного из балагул.
-Пятьдесят копеек,- оценил поездку бородатый человек.
Возница погрузил наш багаж на деревянную подводу, на дне которой была уложена солома для лошадки. Дорога поднималась в гору. Извозчик отпустил вожжи, предоставил лошади делать свою работу. Он шел рядом с животным, изредка понукал. Преодолев подъём, мы выехали на прямую дорогу. Лошадь двигалась живее. Неожиданно кобыла остановилась. Левее вьючной лошади находилась церковь. Это красовался храм Святого пророка Ильи или, как называли местные жители, Ильинская церковь. Просторный церковный двор устлан зелёной травой. Глядят ввысь бело-голубые своды. Купол нацелен в небо, крест празднично позолочен лучами весёлого утреннего солнца. Рядом колокольня под васильковой крышей. Здесь так мирно, тихо и безмятежно, что есть ощущение того, что пребываешь в ангельских селеньях.
- Чего стоим?- поинтересовалась мама у извозчика.
- Скоро Фролов день - покровителя лошадей. В этот день кормят животных в полную сыть и на них не работают. За церковной оградой кропят коней святой водой. Это охраняет от всякого лиха. Вот и моя «Касатка» ждёт этого праздника, - пояснил балагула. Постояв немного неподалёку от церквушки, лошадёнка продолжила движение. Дом дядюшки располагался в пятидесяти метрах  от  церкви. Сгрузив поклажу, мы зашли во двор. Невзирая на то, что в прошлом году гостили у дяди, сегодняшняя встреча была настолько яркой и эмоциональной, что её сценарий требует отдельного описания. Будучи по своему хронотипу  «совой», утреннее пробуждение пагубно  повлияло на мой уровень работоспособности. Предложение немного отдохнуть, принял  незамедлительно. В большой зале,  напротив резного буфета с посудой, стоял черный кожаный диван, застеленный свежей постелью. В зале царил полумрак, лишь одинокие солнечные лучики пробивались сквозь закрытые ставни. Сон мгновенно сморил, едва прикоснулся к подушке.

Дядюшкин дом

Дом старый, но добротный, сработанный на совесть.  Часть дома занимает печь, сложенная неким местным умельцем. На ней стряпают еду и пекут пироги, которые выходят вкуснее, чем на  плите или керогазе, который сиротливо стоит на табуретке в углу кухни. Я проспал, к своему вящему удивлению, до полудня. Мама и тётя с утра побывали на базаре. На плите уже варится прозрачный бульон, куриные котлетки лежат на горке лохматого картофельного пюре, щедро политого топлёным сливочным маслом. Мы вместе отобедали на веранде. Я вышел в сад. Запущенные далёкие уголки, местами покрытые тонкой паутиной, даже в жаркие дни источают запах влаги и бузины. В палисаднике цветут разноцветные астры и георгины. Воздух был опьяняюще свеж и чист. Под шелковицей стоит раскладушка, а на ней лежит раскрытый томик. Озорной ветерок, заинтересовался оставленной книгой, медленно перелистывает страницы, словно кто-то невидимый, читает её.
Я лёг на спину и вгляделся вдаль. Едва заметные, на фоне ослепительного полуденного солнца, медленно плывут куда- то облака. Тяжелые веки самопроизвольно сомкнулись…
Снится незнакомая девушка. Она мне улыбается. Барышня где-то рядом, настолько близко, что нужно было всего лишь протянуть руку и без труда коснуться её. Как только я хочу это сделать, она куда-то отдаляется. Её улыбка манит к себе, притягивает, зовет меня за собой. Потом она исчезла вообще.

Момент истины

Пытаясь разобраться в причинах квелости моего организма, мама и тётушка не придумали ничего лучшего, нежели обратиться  к услугам  гадалки. Не будучи адептом наук оккультизма, фанатично не верю в прорицание, также как в предсказывание судьбы и прочую магию. Есть в городке женщина по имени Феодора. Ещё девчушкой осваивала ремесло ведуньи у своей прабабки. Рекламы себе не делала, никого не заманивала. Слухами земля полнится, самыми разными слухами. Злобные языки молвят, что прежде пророчица жила в столице, была известной предсказательницей, обслуживала «серьёзных» людей. Какая - то «мутная» история поставила крест на столичной карьере. Гадалка была вынуждена уехать подальше в провинцию, спасалась от разгула тупой, средневековой жестокости,  которая охватила подобно чуме, всё насквозь прогнившее государство. Мама настоятельно уговаривала меня  пройти этот магический обряд, проявила непреклонную твёрдость и  необходимую последовательность. Трудно было противостоять такому напору. Как бы то ни было, от меня не убудет. Любопытство к этому явлению, подвигло дать своё согласие на встречу  с гадалкой.
Дом провидицы находился возле леса, вдали от мирской суеты. К дому примыкал загон для коровы и  сарайчик для поросят. На дощатом заборе, сушились перевёрнутые стеклянные банки и глиняные кухоли. Во дворе разгуливали холёные куры. Командовал этим птичьим взводом пёстрый петух. Вестник зари важно прохаживался, время от времени подбегал к приглянувшейся  ему несушке. Птица сжималась в предвкушении приятной экзекуции. А петух? Он на своём петушином языке гласил:
-Смотри подруга, ежели, что не так, то в следующий раз догоню и… затопчу,-
Ничего, что могло бы указывать на то, что здесь живёт Властительница Человеческих Судеб, не приметил. Пока я знакомился с обитателями подворья, из сарая вышла женщина лет сорока пяти. Миловидная особа, выше среднего роста с большими  серыми глазами.
-Здравствуй, мил человек. Я, Феодора. Откуда и с чем пожаловал? Как тебя кличут?
-Не кличут, но откликаюсь,- назвал себя, с трудом сдерживал лёгкое раздражение и старался мило улыбаться.
- Не ушибись о дверной наличник, - предупредила женщина, перед тем, как я тщетно пытался отворить дверь на себя.
- Как думаешь, отчего двери в крестьянских хатах открываются внутрь?- Я растерянно пожал плечами.
- Поскольку в суровую зиму, дверь по всей вероятности, укроет доверху снежным покрывалом, выход будет замурован - не скрывая тонкой иронии, произнесла Феодора. Приветливо улыбнувшись, владелица пригласила войти в дом. Пройдя через сени, мы оказались в небольшой горнице. Обстановка в комнате была весьма скудная. Окна занавешены плотными шторами, помещение погружено в полутьму. Часть пространства занимали овальный стол, покрытый домотканой скатертью, придвинутое к нему кресло и несколько стульев.  На стене висело зеркало с затейливым окладом. Единственное, что вступало в полное противоречие с непрезентабельным убранством комнаты, был старинный канделябр, в котором горели свечи, отбрасывающие алые блики в глубину зеркала. Указав на стул, гадалка обошла вокруг стола и опустилась в кресло. Достала новую  колоду карт. Трижды перетасовала. Сняла левой рукой на себя, произнесла:
-Ты молодой человек-король червонный, на него я гадаю,- с этими словами гадалка разложила карты по столу. Я не обращал внимания на слова пророчицы.
-У тебя много особенностей, - продолжала гадальщица. Ты боишься малехоньких собак черного цвета, не переносишь громких звуков и шума, - я стал внимательнее прислушиваться к ворожее.
-Ребёнком, воспитательница детского сада заставляла  тебя съедать целую тарелку гречневой каши, которую ты на дух не принимал. Не желая ослушаться, ты прятал эту еду в карман и уносил домой, - я недоверчиво, но с удивлением следил за действиями предсказательницы.
-От тебя недавно ушла невеста, не объяснила причины ухода,- продолжала вещунья, взглянув на меня мельком.
 Жаркая кровь прихлынула к моим щекам. Я был готов провалиться сквозь землю от сознания того, что некто осведомлен о случившемся.
-Откуда? Каким образам вы узнали? -  взревел я, полным отчаяния голосом.
-Карты так ложатся. Если бы непосвященным было ведомо их значение и смысл, сам бы увидел, - ответила ведунья.
- Ты будешь  любим одновременно двумя женщинами, оспаривающими единство твоего сердца. Одна зрелая, а другая совсем юная девушка, много младше тебя. Зрелая соперница вожделеет выйти замуж и сделает всё возможное, чтобы достичь конечной цели,- краткие пояснения гадалки не удовлетворяли меня и приводили в недоумение.
-Можете назвать фамилию? Хотя бы имя? - попросил я, робко надеялся получить прямой ответ.
-Фамилию назвать не могу, но я вижу её перед собой. Она недавно появилась в твоей жизни. Другая девушка: тонкая, чувствительная, романтичная. Сначала она покажется, как и все, но твоё сердце мистическим образом со временем откроется ей на встречу. Юная барышня полюбит тебя без памяти. Она будет испытывать сильное всепоглощающее чувство. Это не просто любовь, это любовная лихоманка. Глазом моргнуть не успеешь, как вы расстанетесь на долгие годы. Судьба однажды  сведёт вас вместе, и вы будете радоваться этой случайной встрече, но сердце будет молчать. Время сделает своё дело, стерев ностальгические воспоминания, оставит лишь лёгкий привкус счастья-
-Но как же её узнаю? - с нескрываемым волнением спросил я, крепко сжал пальцы в замок.
-С кем надобно, с тем судьба сведёт снова. Неисповедимы пути Господни-
-Но я еще люблю девушку, которая от меня ушла. Она вернётся ко мне?- спросил я гадальщицу, с призрачной надеждой в голосе.
- Никогда,- чеканя каждый слог, вдруг произнесла пророчица.
-Каков же конец будет моей любви? -
-Любовь будет бременем твоей жизни,- тихим, чуть усталым от эмоционального перенапряжения голосом, произнесла Феодора.
 
Белый танец

Городок не велик и не мал. Мест для развлечений имелось в излишке. Каждый имел возможность отыскать занятие по душе.  В распоряжении жителей был стадион, где проходили баталии между спортсменами городского футбольного клуба и командами из соседних сёл и населённых пунктов. Уютный ресторанчик открывал двери по вечерам, предлагал обширный выбор яств по умеренным тарифам. Чайная предлагала приверженцам слабоалкогольных напитков несколько сортов бочкового пива и вкуснейшие солёные сушки, которые были в дефиците даже в столице. Помимо этого, радовало множество укромных уголков, вполне пригодных для романтических свиданий. Кульминацией сего праздного времяпровождения были танцы, которые проходили каждую субботу и воскресенье вне зависимости от погодных условий. Танцы начинались обычно в девять часов вечера.  Мероприятие проходило на двух площадках. Цитаделью высокого танцевального искусства стал танцпол, который размещался в городском парке, с восхитительным видом на реку. Зимой и в дождливые дни мероприятие проводилось в доме культуры. Сопровождал музыкальные события в городе от рождения до тризны обитателей, оркестр под управлением Гриши Гонопольского. В состав оркестра входило множество музыкантов, которых маэстро разделил надвое: струнную и духовую группы.
Солнце уже погасло, покрыло землю оранжево-розовым одеялом заката. Далеко внизу отсвечивала багрянцем полоса реки. Давно уже угомонились бабочки, стрекозы и мотыльки. Правда комары и мошки еще толклись роем, готовились к вечерней атаке на посетителей парка. В назначенное время музыканты прошли внутрь танцплощадки. Сковородка, как её ласково величали старожилы, за округлую форму, представляла собой участок земли, огороженный забором. Внутри располагалась миниатюрная, как  фарфоровое блюдце из сервиза Кузнецова, сцена. Полы этого архитектурного сооружения устланы горбылями, поверх которых настлан дощатый пол. Сооружение окрашено в зелёный, как клеверный лист, цвет. Освещали топталку четыре « тарелки», с много ваттными лампами, висевшие на столбах.
 Первый акт танцевального марафона подходил к концу. Успели отплясать «Шизгару», «Алёшкину любовь», « Для меня нет тебя прекрасней», «Восточную песню», и даже битловскую лирическую балладу «Girl». Непрерывная игра явно  утомила музыкантов.
- Антракт полчаса,- наконец, объявил Гриша. Музыканты зашли в подсобку, где для восстановления сил приняли по сто граммов необходимой микстуры. Народ  в перерыве то же не скучал. К ним подтянулись свежие силы, у которых явно « с собой было». Второе отделение началось на высоком эмоциональном уровне. Разгоряченные лица,  танцующие пары - всё растворилось в общей массе веселья. Градус накала страстей  танцующих, достиг апогея. В разгар веселья на авансцену вышел бессменный лидер оркестра и торжественно произнёс:
-А сейчас, дорогие друзья, любимец вечеров, король танцплощадок БЕЛЫЙ ТАНЕЦ! Дамы приглашают кавалеров. Песня  «Клён». Солирует наш гость, певец Олег Леднёв.  Это не просто песня, а прикосновение нежности, -
 Молодой человек лет двадцати пяти, одетый в белую нейлоновую рубашку поверх черных брюк, вышел на сцену. Покамест он представлял музыкантов и руководителя ансамбля я, каким то шестым чувством, отчетливо услышал, как зацокали чьи--то каблучки по деревянному настилу. Танцующие переговаривались, поэтому шансов на то, что эти шаги направляются ко мне, было не много. Даже ощутил необъяснимое волнение. Шаги замерли недалеко от меня. Я поднял глаза и увидел, что в мою сторону движется молоденькая девушка. Она была тощенькой, с мальчишескими бёдрами и грудками, напоминающими припухлости.
- Меня зовут Ада Хабенская, разрешите вас пригласить,- взволнованным голосом предложила она.
Я кивнул. Раздались плавные звуки красивой мелодии. Солист запел:
-Там, где клён шумит над речной волной,
Говорили мы о любви с тобой,
Опустел тот клён в поле бродит мгла,
А любовь, как сон стороной прошла,-
Небесный голос пел нам о неземной любви. Я не сильно прижал партнёршу к себе, её небольшие груди с затвердевшими сосками ощутимо упёрлись в мою грудь. Щеки девушки залились стыдливым румянцем. Её ладонь в моей ладони стала влажной. Я смотрел ей в глаза. До чего же они были хороши, большие с поволокой, нежно - изумрудные. Мне показалось, что моя партнёрша растворилась в этой мелодии, словно её и не было…да, вправду ли она была? Исполнитель передавал слушателям эту песню через душу:
-Сердцу очень жаль, что случилось так,
Гонит осень вдаль журавлей косяк,
Четырём ветрам грусть-печаль раздам,
Не вернётся вновь это лето к нам…,-
Песня закончилась. Какое-то время моя партнёрша продолжала, стояла на месте. Постепенно я ощутил, что она мало-помалу возвращается из астрала в свою физическую оболочку.
- Спасибо за танец,- произнесла она тихим взволнованным голосом, когда музыка смолкла. Я проводил  юную даму в угол зала, где находилась цветастая стайка её подружек. Девушку окружили, стали у неё что-то выспрашивать, поглядывали на меня. Каждая фраза сопровождалась взрывом хохота. Вскоре оркестр исполнил шлягер « Дом восходящего солнца». На этом танцевальный вечер закончился. На улице было уже темно. На ночном небе зажигались первые несмелые звезды. Возле парковых ворот одиноко стояла Ада, которая, вероятно, кого-то ожидала, отмахивалась веткой от комаров.
- Отчего одна, ждёшь кого-нибудь? – поинтересовался я  у этой молоденькой девчушки.
-Да нет, просто стою, - ответила она и отвела взгляд.
Я провожу тебя до дома. Уже поздно. Где ты живёшь?- она назвала мне  свой адрес.
-Вы меня вряд ли помните. Прошлым летом, когда вы приезжали, мне было пятнадцать с половиной лет-
-Парень есть у тебя?- поинтересовался я.
-Никого у меня нет, - упавшим голосом сообщила она.
Я приблизительно знал, где находится её дом.  Тем не менее, девушка избрала, как мне показалось, самый длинный маршрут.  Барышня поведала мне, что у неё есть старшая сестра Инга, которая встречается  с Эриком Бернштейном, студентом какого-то российского Вуза. Родители сестёр, будучи людьми состоятельными и влиятельными в городе, дали дочерям вполне приличное классическое образование, в которое входило изучение языков и музыки. Подробно рассказывала о своих одноклассниках, школе, которую она в этом году заканчивает, планах на будущее и много иного. Я слушал эту девочку – подростка и, вдруг, застал себя на мысли, что мне приятно слушать её исповедь,  откровенную и чистую,  как слеза младенца. В то же время в ней ощущалась некая внутренняя мощь и достоинство. При всей наружной хрупкости она обладала непоколебимой юношеской уверенностью в том, что всё будет хорошо и сложится так, как должно. Во время прогулки я испытывал какое-то необъяснимое и неясное желание снова заглянуть в ее невероятные глаза цвета - малахитовой зелени.

Случайные встречи

Круг моих знакомых состоял из молодых людей, в число которых входила Ада. Невзирая на разницу в возрасте, малышка органично вписалась в нашу компанию. Приятели воспринимали тинэйджера, как мою младшую сестру или родственницу. В нашей тусовке была девушка Рита. Девица красивая, лёгкая в общении, весёлый и остроумный человечек. Неприкрыто флиртовала со мной, хотела, что бы знаки внимания доставались исключительно ей. Это вызывало скрытое недовольство угловатой отроковицы, сей очевидный факт не ускользнул от моего внимания. Наши встречи с юным созданием носили случайный и незапланированный характер. Однако не избежать никому встречи, которая определит человеческую участь каждого из нас.
Этим утром я вышел из дома рано. Пошел пешком. Хотелось побыть одному наедине с городом. Бродил без определённой цели. Гулял, наслаждался свободой. Ноги сами привели к обрыву над рекой. Отсюда открывался захватывающий вид  на город, на реку, на сливающийся  воедино с горизонтом, лес. Как ни грустно был настроен, не смог сдержать  исступлённый восторг, какой охватил меня при созерцании, внезапно открывшейся взору, феерической красоты рассвета. Благолепие это, как чудодейственный бальзам, смягчало  мои душевные страдания. Погружался в созерцательное состояние, любуясь таинством рождения нового дня. Приближающийся рассвет начал обливать светом палитры тёплых тонов, небо. Восходящее солнце робко обагряло в золотисто-красные тона крыши домов, тёмно-зелёные кроны деревьев, редких прохожих. Капельки росы на придорожной траве, подсвеченные косыми лучами утреннего света, сверкали и переливались мириадами диамантов, словно корона английской королевы.
 Сделал крюк, чтобы заглянуть в киоск, купить утренних газет и сигареты. Вдруг неожиданно, как черт из коробочки, появилась Ада.   
- Куда собралась в такую рань?- Барышня виновато пожала плечами, затем вытащила из кармашка деньги и ответила:
- Мороженого захотелось, - взглянула на меня долгим немигающим взглядом.
-А можно пойду с вами?- спросила заискивающе.
-Разумеется, можно. Вдвоём веселее будет, -
Мы вышли на центральную улицу, как вдруг Ада указала в противоположном направлении.
-Давайте сходим туда, - застенчивая девица указала на одноэтажный домик, стоящий в стороне. Мы подошли. Это было городское фотоателье. Небольшая витрина  увешана фотографиями мужчин, женщин детей, свадебных фото. Вывеска над притолокой гласила: «Фотограф Мазюк. Изящная светопись». Мы открыли дверь и вошли внутрь. За столом сидел мужчина средних лет. Внешность фотографа не имела никаких ярких отличительных черт, разве что глаза. В них светилось творческое вдохновение.
-Рад приветствовать,- произнёс мастер изящной светописи добрым, интеллигентным голосом.
-Чем могу быть полезным столь обаятельной молодой паре? Желаете портрет, в полный рост или на паспорт?-
-На память, - дрогнувшим голосом произнесла Ада. Мазюк жестом пригласил нас пройти в студию. Расставив софиты, твёрдым голосом произнёс:
-Так, внимание, смотрите в камеру. Улыбаемся. Так, хорошо. Смотрим в объективчик. Спиночку ровнее. Юноша, обнимите нежнее вашу девушку. Я так бабуленьку свою обнимаю. И так, смотрим в кадр. Чудненько. И…снято. Зайдёте через три дня за карточками, - выписав квитанцию, пригласил следующего посетителя.
Между тем, наши отношения с Ритой развивались сумбурно, отличались лёгкостью, непринуждённостью и неопределённостью. Моя мужская интуиция подсказывала, что, несмотря на нарочитое равнодушие, я ей далеко не безразличен.  Она меня смущала, но не восхищала. Мы скорее были приятелями, чем влюблёнными.
 Вскоре Ада сообщила, что через неделю состоится свадьба её сестры Инги и Эрика. Я не очень был знаком с новобрачными, поэтому на свадьбе не присутствовал. Тем не менее, ход этого свадебного торжества подробно освещался жителями города. Мой отпуск подходил к концу. Как- то раз, за несколько дней до отъезда, мы встретились с Адой на пристани. Встреча была случайной, но мне показалось, что она меня ждала. Выглядела она крайне расстроенной, едва ли не плакала. Она с трудом выдавливала из себя каждое слово. Пыталась быть весёлой, но у неё это не получалось и выглядело глумлением над самой собой.
-Что тебя тревожит, отчего грустишь?
-Я не грущу, всё хорошо-
- И все же мне кажется, ты что-то не договариваешь, -
Я, правда, хочу знать, что тебя беспокоит,-
Она более не могла себя сдерживать. Бедняжка крепко прижалась ко мне и зарыдала. Что я мог сделать в сложившихся обстоятельствах? Я заключил её в объятия и молча ждал, пока она немного успокоится. Спустя какое-то время она мне поведала, что семья Бернштейн и её семья эмигрируют заграницу.

Аэропорт

Подготовка к отъезду за рубеж заняла много больше времени и сил, чем ожидалось. За этот период у молодоженов Бернштейн появился отпрыск Эмиль. В начале января Ада прислала открытку. Она поздравляла с новым годом и сообщала дату, номер рейса и время отлёта за рубеж.
В этом году  начало зимы было необычно холодным и суровым. В канун нового года ударил сильный мороз. Неделю было пятнадцать градусов ниже нуля. Днём светило яркое солнце, дул северо-восточный ветер, бесснежье припорошило крыши домов. В день отъезда начался сильный снегопад. Взлётную полосу не успевали расчищать. Небо затянуло плотными облаками.
 Мы встретились в фойе аэропорта. Кроме отъезжающих были еще родственники и друзья, которые приехали проводить своих  близких, покидающих страну навсегда. Я подошел к моим знакомым. Они стояли небольшой группой. Ада стояла в стороне от всех, рядом с коляской, где безмятежно спал маленький Эмиль. Увидев меня, она изменилась в лице от испуга и неожиданности. Смущение её было так велико, что она не могла произнести ни слова. Немного справившись со своими эмоциями, она сделала несколько шагов ко мне, затем на мгновение остановилась, и продолжила движение.  Она шла медленно, как Иисус Христос шел на Голгофу. Она подошла, взглянула в глаза и тихо произнесла:
- Мы больше никогда не увидимся. Ты для меня останешься единственным мужчиной, которого я люблю, и буду любить всегда. Я тебя никогда, слышишь, никогда не забуду. Прощай…-

Часть 2.

Мой лучший друг, по имени Марк
Марк, Марик, Маркуся - верный друг детства. Я зову его Масик. В садике он не выговаривал букву «Р». Имя Марик он произносил Масик, так и повелось. Он рано остался без отца. Творец не дал ему старшего брата, и я стал для него тем и другим. Папа ушел из семьи, когда сыну было шесть лет. Малыша растили мать Елизавета Марковна и бабушка Эвелина Андреевна. Мама трудилась машинисткой в районной библиотеке. Допоздна перепечатывала авторские рукописи на допотопной  пишущей машинке с западающей клавишей « Ю». Маленький сын рос сложным мальчиком. С детства проявлял решительность в отстаивании собственного мнения. При этом Масика точка зрения, была иногда ничем не подтверждённая, кроме собственного воззрения  «я так считаю». Он с детства уже знал, кем будет, когда вырастет: обязательно врачом. Неужели существует на свете профессия, более гуманная и человечная, чем доктор Айболит? Мама и бабушка одаривали малыша беспредельной любовью. Во всякое время смотрели на Масика одинаково ласково и когда жалели за безотцовщину, и когда отчитывали за школьные шалости. Сын всё равно думал о папе, с которым у него не было нормального контакта. Тот отпрыска игнорировал. Марк стал презирать отца, злиться на него.  На этом фоне у него возникли тёплые доверительные отношения с матерью. Без совета Елизаветы Марковны сынишка не мог и шага ступить, матушка подчинила ребёнка всецело. Единственным противовесом материнской зависимости была бабуля.  Бабушка…нет, это требует отдельного рассказа.
Эвелина Андреевна являлась исконной петербурженкой. Создатель наградил эту даму здравым умом и добрым нравом. Неизменно выглядела комильфотно. Ухоженные ногти на руках и ногах были для неё не столько украшением, сколько признаком хорошего тона. Тяжелые пепельного цвета волосы были всегда красиво уложены. Никогда не видел её в непрезентабельном виде. Меня всегда восхищала эта не молодая, сохранившая до преклонных лет природную красоту и очарование дама, для которой внешний вид, являлся отражением внутреннего совершенства. До революции Эвелина Андреевна окончила гимназию, а вслед за тем медицинское отделение Петербургского института благородных девиц. О личной жизни никогда не рассказывала. Судя по старым фотографиям, которые украшали стены комнаты, она была весьма хороша собой, не испытывала недостатка в поклонниках,  кто мог предложить руку и сердце.  На одной из фотографий, висевших на стене, в старинной золоченой рамке был изображен офицер царской армии, а рядом очаровательная дама в пышном платье. Не составило труда узнать черты Эвелины Андреевны. С течением времени изображение пожелтело и выцвело, но выглядело еще вполне прилично. Внизу фотографии сохранилась витиеватая надпись черными чернилами «Дорогой Эве в память о нашей незабываемой встрече. Июль 1914 год. С.- Петербургъ».
-Могу ли поинтересоваться, что за мужчина подле Вас на этой фотографии?- обратился я, с трудом превозмогая одновременно неловкость и мучившее любопытство.
- Мон шер, это мой старинный друг, - с грустью в голосе откликнулась эта обаятельная женщина. Через минуту бабушка Масика уже лучилась энергией и внутренней силой, которой так не хватало её дочери Елизавете Марковне.
 Как - то раз заглянул к Масику домой взять книгу, которую уже неделю сулил дать почитать. Дома приятеля не оказалось. Встретила меня Эвелина Андреевна. Она была непритворно рада моему неожиданному визиту. В доме пахло выпечкой и еще чем-то лесным.
-Друг мой, будь моим гостем. Позволь угостить тебя штруделем, который только испекла,- голос её был наполнен неподдельным радушием и гостеприимством.
Она разлила по стаканам душистый чай со вкусом лесных ягод. Воздух комнаты сразу наполнился запахом леса: земляники, шиповника, боярышника. Повеяло туманом и озером. Уже были выпиты чай и съеден пирог. Взяв книгу я, было, собрался уходить, поблагодарив хозяйку за сердечный приём и необычное хлебосольство, когда она меня остановила и как-то задумчиво взглянула на меня. Я заметил во взгляде  женщины не присущее ей смятение. Чувствовалось, что она тщетно ищет благовидного повода раскрыться, рассказать мне кое-что достаточно интимное.
- Что с вами, Эвелина Андреевна?-
-Дорогой ты мой человек. Я много лет наблюдаю за вашей с Масиком дружбой. Отрадно видеть, как вы остаётесь верны друг дружке, когда вокруг одна плесень. Я очень люблю своего внука и очень беспокоюсь за его будущее. Елизавета, своей назойливой опекой, всецело подчинила своему влиянию сына. Он уже не в состоянии противостоять материнскому воспитательному диктату. Из маленького мальчика она взлелеяла  «мужчину – подкаблучника». Так сложилось, что  в нашей  семье нет мужчины, который воспитал бы в своём сыне должное умение не сдаваться и пасовать перед трудностями и неудачами, а всегда мужественно и настойчиво их преодолевать. Ты сделан из другого, весьма прочного материала. В тебе есть волевой стержень, а у него нет. Мне хочется защитить нашего мальчика.
Не оставляй его, это главное. Не оставляй! Там… мне будет спокойней, -
Она вздохнула с облегчением, словно освободилась от непосильной ноши, которая была ей не по плечу. По её щеке катилась слеза. Вскоре  Эвелина Андреевна не то чем-то заболела, не то просто устала от жизни. Тихо скончалась во сне…
«Отцовские» заботы
-Старик, мне трындец! Вчера позвонила Людка и сообщила, что беременна. Она рыдает и говорит, что если мы не узаконим наши отношения, то будет опозорена на всю жизнь, предана остракизму семьёй и анафеме церковью,-
 Вот такой звонок я получил от моего друга Марка. Он уже полгода встречается с очередной зазнобой, смазливой, длинноногой блондинкой, прибывшей из провинции завоёвывать столицу. Через какое то время в дверь позвонил Марк.
- О чем ты думал, урод, когда замутил с этой белобрысой сучкой?  Сколько раз я тебе повторял: « Держи свой триггер на предохранителе». Ты кто камикадзе,  экстремал, с каких щей работаешь без страховки? – взбеленился я
- Нет, я доктор, - парировал Масик.
-Должен тебя разочаровать, сумасброд, ты не доктор, а будущий папа,-  констатировал я дрожащим от гнева голосом.
-Ты её любишь? Ты хочешь на ней жениться? – моё негодование не унималось.
- Не корысти ради, а токмо аки приятного соития с оной для утехи души и тела,- неожиданно для меня перешел он на коверканный древнерусский язык.
-Так для чего же ты запузырил ребёнка, чайдлфри?- произнёс я, чеканя каждое слово.
-Не буду ****ословить, бо лепа она мне. Буесть одолела. Вельзевул попутал. Грустко мне, -  продолжал он не в силах унять какое-то неприятное чувство, похожее на грусть.
-Ах, лишенник, обояльник бесталанный, любострастный мухояр! Живота или погибели проси у непраздной женщины, - четким, не подлежащим возражению голосом изрёк я, желая завершить этот  не конструктивный диалог.
-Нужно в сложившейся ситуации как можно быстрее принять кардинальное решение. Ведь промедление смерти подобно, - процитировал я бесстрастным голосом, видавшего виды акушера – гинеколога.
- Предлагаю обсуждение предмета нашего внимания перенести в какой-нибудь приватный ресторан. У кого есть контрпредложение? Молчание присутствующих расцениваю как согласие. Что ж, на этом повестка дня исчерпана. Полагаю, все знают, что им нужно делать. И да поможет нам Создатель! - торжественно завершил свой спич.
После его ухода я погрузился в нелёгкие размышления. Моя фантазия рисовала разные сюжеты развития событий. Я перебирал и пересматривал все возможности, стараясь выбрать беспроигрышную стратегию. Меня изумила непростительная беспечность моего друга. Будучи аномально контрацептивным, Масик предпочитал исключительно безопасный коитус. А тут такая непростительная беспечность. Я отчетливо осознавал, что приговорить Люду к аборту  это как то не комильфо. Да и нарушить эскулапу священную клятву Гиппократа равносильно измене Родине. Подвергнуть сомнению вероятное отцовство моего товарища будет не пристойным и просто голословным по отношению к будущей мамочке. Остаётся последний и самый жесткий вариант, который при правильной подаче может сыграть свою судьбоносную роль в жизни моего друга.

Ресторан. Работа над ошибками

Это заведение не занимало верхних строчек в рейтинге ресторанов города. Местоположение предприятия общественного питания было весьма удачным. Оно размещалось в «тихом центре». В небольшом отдалении от центральной магистрали города и одновременно в стороне от движения транспорта и людской суматохи. Близость к городскому центральному рынку обусловила контингент посетителей. Это были в основном торговцы, приезжающие из кавказских республик для реализации цитрусовых, бахчевых, цветов и прочей экзотики. Как правило, их сопровождали изящные девицы модельной внешности с пониженной социальной ответственностью. Вечерами ресторан разительно преображался не столько внутренним обликом, сколько самим содержанием заведения и его сокровенной сутью. Состав гостей разительно изменялся. Это были, как правило, труженики торговли с положением и связами, золотая молодёжь, креативный люд. За порядком в это режимное время надзирал швейцар по имени Митрич. Привратник был человек лет пятидесяти, росту повыше среднего. Красноватое мясистое лицо, перебитый нос, плотно стиснутые губы и проницательный взгляд типичного мента.
Круг его обязанностей был весьма обширен. Он следил за подъезжающими машинами, строго соблюдая очерёдность, а так же исполнял роль вышибалы. Умению манипулировать табличками « Мест нет» и «Ресторан закрыт на спецобслуживание » мог бы позавидовать самый искусный напёрсточник. Пропуском в заведение был лазурный пятерик, а тем, кто давал алый червонец одаривались фразой: «покорнейше благодарю ваше благородие». Доминирующим фактором, привлекавшим  «серьёзных клиентов» в это скромное заведение было соблюдение полной конфиденциальности посетителей, большой ассортимент яств и напитков, а так же оркестр, солистом и дирижером, которого был известный скрипач-виртуоз Саша Фельдман. Шеф-поваром, как поговаривали постоянные посетители, был бывшим зеком, который отсидел десять лет до войны по пятьдесят восьмой статье (враг народа) лишь за то, что постигал азы кулинарии за границей. Он искупил свою «вину» перед народом в штрафбате, пройдя все ужасы войны.
Итак, мы отправились в ресторан. Марк, будучи весьма востребованным стоматологом, был частым посетителем этого злачного места. Вручив Митричу червонец, мы вошли в фойе. Нас встретил метрдотель еще более величественный, чем швейцар.
-Дорогой Марк Аркадиевич, имею честь Вас приветствовать и выразить свое абсолютное почтение, - произнёс он глубоким баритоном, изобиловавшим пленительными интонациями.
-Добрый вечер, Сурен Ашотович и мне в радость лицезреть вас в добром здравии,- натужно имитируя восторг, приветствовал его мой друг.
-Где достопочтенным гостям будет угодно присесть: поближе к сцене или там где немного тише?- поинтересовался распорядитель.
-Мы желаем поужинать в спокойной обстановке,- уточнил Масик.
-Нет проблем. Те, кто постоянно приходит к нам, знают, что у нас всегда царит тишина и покой,- голос метрдотеля наполнился ласкающим слух бархатом, а на лице появилось гордое выражение.
-В таком случае мы хотим устроиться вон за тем столиком,- уверенным голосом завсегдатая, указал виновник сегодняшнего брифинга. Вскоре, официант принёс вино и закуски. Он грациозно и как то торжественно  разлил вино по бокалам. Я аккуратно взялся за ножку.
-Выпьем, закусим, о делах наших скорбных покалякаем, - вкратце изложил я регламент  сегодняшнего застолья. Мы выпили. От глотка вина по телу пошла приятная мягкость. Напряжение уходило. Становилось тепло и комфортно. Еще глоток. Через несколько мгновений к нам подошел метрдотель:
-Горячее еще не готово, будет чуть позже, - извиняющимся голосом проговорил Сурен. Марк кивнул и наполнил бокалы богатым вином. Это был знак для моего выхода.
-Хочу тебя сразу предупредить, что ситуация весьма щекотливая. События, как ты понимаешь, могут развиваться непредсказуемо, как во второй части Марлезонского балета. Поэтому отнесись к этому без ложных надежд и праздных ожиданий. В любом случае выбор будет за тобой. Изложу тебе несколько моих соображений, которые, возможно,  помогут тебе выйти сухим из этих досадных обстоятельств, в которые ты вляпался, в силу своего необузданного сладострастия. Итак, начнём от простого к сложному:
1. Согласие твоей желанной на аборт. Разумеется, что все расходы ты берёшь на себя. Смутно подозреваю, что она не согласится и тебе придётся провести работу по психологическому воздействию. Категорически откажись дискуссировать вопрос замужества. Покайся ей в твоей ветрености и проси у неё на коленях прощения за то, что скрыл факт наличия жены и двоих маленьких детишек.
2.Втемяшь ей, что ты был,  не санкционировано, использован ею в качестве источника эякулята .
3.Упрекни её в том, что она умышленно пренебрегла мерами контрацепции.
4.Инкриминируй ей намеренное искажение действительности, с целью введения тебя в заблуждение, проявляющейся в сокрытии факта беременности.
Тебе будет сложно, но сам нарвался. Расплескал девичью невинность. Если все вышеперечисленные меры не помогут решить проблему, то, как говорится в священном писании: «да прилепится благоверная к супругу и станут одним целым».
Вскоре подошел официант. На двух деревянных подносах поставил на стол две лодочки хачапури, только что извлеченные из печи. Блюдо выглядело весьма аппетитно. Мы ели, томно истекающий желтым маслом, грузинский хлеб, отщипывая кусочки  булки с краёв, и обмакивая их в еще жидкий горячий желток. Безмятежная атмосфера не располагала к торопливости, наслаждались вкуснейшей едой, запивая изумительным вином. Марк был доволен. Шеф сегодня на славу постарался. Он умел удивить своим искусством даже самого искушенного гурмана. Пока гости прибывали, оркестр не громко играл, не мешая посетителям переговариваться. Вышколенные официанты появлялись и исчезали, словно призраки. Блестел хрусталь и фарфор, в бокалах пенилось шампанское.
-Дорогие гости, минуточку внимания,- неожиданно прервав медленно текущее время, раздался голос руководителя оркестра Саши Фельдмана.
-Поздравить всех присутствующих мужчин хочет наша  гостья из дальнего зарубежья очаровательная госпожа Ада. При этом имени меня словно пронзил электрический ток. Прошлое возникло в моём сознании мгновенно, целиком и полностью, будто всегда было там и никуда оттуда не исчезало. Заморская гостья подошла к микрофону, окинула взглядом зал. Не знаю, увидела или случайно посмотрела в мою сторону.
-Господа, я попытаюсь спеть. Моя песня адресуется истинным мужчинам, то есть тем, у кого есть воспоминание в душе о женских глазах, сияющих счастьем. Она присела за рояль, придвинула поближе микрофон, чуть задумалась и заиграла что-то мне знакомое и в тоже время, будящее воспоминания. Затем она запела голосом чарующим и самобытным:
«Там где клён шумит над речной волной,
говорили мы о любви такой.
Опустел тот клён, в поле бродит мгла,
А любовь как сон стороной прошла…»
Голос её дрожал, иногда прерываясь на полуслове. Сколько страдания было в её  взгляде. Боль в её глазах была невыносимой. Мне показалось, что она находиться на пике душевного терзания. Вдруг оркестр подхватил эту мелодию, а Саша Фельдман продолжал ритурнель с вариациями.
«И зачем опять, ходишь словно тень,
без тебя порой был и день не в день.
Если мог ты знать, как тебя ждала,
Да устала ждать и любовь прошла…»
Повисла тишина. Немного спустя зал разразился восторженными рукоплесканиями. Прозвучали первые возгласы восхищения «браво», вылетающие из разных уголков банкетного зала. Моё сердце бешено забилось, заполнив меня всего. Сомнения стёрлись, это была Ада. После небольшого антракта заиграл оркестр, негромко и ласково. Что-то из Джо Бономаса. И это было своевременно, сейчас я хотел именно блюз. Играли композицию « I’ll take care of you».Я подошел к её столику, за которым сидел еще один мужчина. Невозможно было узнать прежнюю невзрачную девчушку-подростка в линялых джинсах, не накрашенную, с волосами, собранными в хвостик. За столиком сидела необыкновенной красоты женщина. Она мило улыбалась. Белоснежные зубы, пепельного колера волосы, аккуратно собранные назад, гладкая светлая кожа. Изумрудного цвета глаза, находившиеся в окружении длинных бархатистых ресниц, необычайно контрастировали с её в меру загоревшим лицом. Я склонил голову. Не произнося ни слова Ада поднялась. Я взял её за руку, обнял, и мы начали танцевать под чарующую музыку блюза.
-Я все эти годы думала о тебе, не могла забыть. Потом решила: я только посмотрю на него, только посмотрю. Прошло столько времени, он изменился, постарел и всё пройдёт. Все эти годы я не хотела тебе звонить, видеть, желала забыть. Но ничего не могла поделать. Это было выше моих сил. Чувство накрыло меня тогда так стремительно, что я не успела защититься. Снова во мне проснулась неуверенная и комплексующая девушка, которой я была в школе. Та же беспомощность, обида на весь мир и осознание собственной ничтожности. Но мне давно не шестнадцать и я знаю, какой я стала,- говорила она изменившимся, непривычно низким голосом, словно старалась подавить свою волю и чувства, возникшие от долгожданной встречи.
-Ты замужем?
-Была, но у нас с ним не сложилось. Вся беда в том, что я его не любила. Вернее, не любила настолько, чтобы забыть тебя. Мужчины приходили и уходили. Небеса не дали мне своё благословение. В итоге оказалось, что больше никого я не любила так, как тебя.
Мы танцевали час, два или пять. Время потеряло для нас своё привычное свойство.
-Я хочу уйти отсюда, - усталым голосом пожелала Ада. Она повернула голову и подала знак своему телохранителю.
-Ты со мной?
-Да, конечно,- взглянул я в её умоляющие глаза, светящиеся надеждой.

Прогулка

Мы вышли на улицу. Тёплый летний ветерок приятно обдувал лицо. Небо оставалось светлым даже за час до полуночи. Ада отпустила своего шофера - телохранителя, велев ему завтра прибыть в отель. Я попрощался с Марком.
Мы вышли на центральную магистраль города, густо усаженной каштанами. Количество людей и машин заметно уменьшилось. Изредка проезжали последние, почти безлюдные, троллейбусы. Зелёные «глазки» ночных такси призывно подмигивали редким прохожим. Мы молча шли по засыпающему городу, опасаясь начать разговор.    Нить понимания связывала нас, и ничего не надо было объяснять.
-Ада, мы сильно изменились за эти годы. У меня своя жизнь, а у тебя своя, - прервал я красноречивое молчание.
-Я женат. У меня есть дочь.
- А у тебя есть дети? –
- Не могла себе позволить родить ребёнка от нелюбимого человека. Господь миловал. Не таким представляла я себе своё будущее и будущее своих детей. Мы двигались неизвестно куда, беседуя обо всём том, что связывало нас здесь и что разъединяло  прежде. Время шло. Внезапно небо начало быстро темнеть. Появились первые признаки грозы. Похолодало, подул резкий ветер. Загрохотал гром. Молния, словно яркая стрела, прорезала небо, затем еще одна и еще. Первые тяжелые капли дождя упали, на раскалённый, за день асфальт. Дождь, подождав немного, забарабанил с такой мощью, что мы вымокли до нитки за несколько мгновений. К счастью, мы подошли к фешенебельному отелю, в котором останавливались преимущественно иностранцы.
-Я выбрала эту гостиницу, просто не хотела об этом говорить, чтобы ты не заподозрил меня в назойливом преследовании, - не то в шутку, не то всерьез кокетливо произнесла моя спутница. Шум стихии подавлял своей мощью. Мы взбежали по скользким ступеням, ведущим к входу в отель. У дверей под бетонным навесом стоял, величественный словно монумент, швейцар в фуражке с галунами. Оценив наш невзрачный вид, он долго изучал карту гостя, предъявленную ему Адой. Оценивающе взглянув на двух промокших людей, ресепшионист встретил нас с изрядной толикой скептицизма. Когда Ада обратилась к нему на безупречном английском языке с просьбой доставить в  её President Villa дорогущую бутылку виски, лёд и  фрукты, то нескрываемый скепсис портье мгновенно улетучился, на смену которому пришла абсолютная уверенность. Вскоре лифт доставил нас на нужный этаж. Мы вошли в гостиничный  номер.
-Милая комната,- отметил я, окинув взглядом гигантскую, размером с футбольное поле, кровать. Бельё бледно - салатового цвета с изумительными узорами, замечательно гармонировало  с более тёмными обоями. На полу лежал пушистый ковёр. Застеклённые балконные двери  вели на просторный балкон, с которого открывался идиллический пейзаж на город и  широкую реку. Пока я изучал внутренний интерьер комнаты, Ада успела переодеться. Легкий тёмно-зелёный атласный халат с короткими рукавами плотно облегал ее грациозное тело. Выглядела она превосходно, настоящая принцесса. Волосы убраны, можно полюбоваться красивым изгибом шеи и изящными ушами с изумрудными серёжками.
Халат тебе очень идёт. Ты его специально под глаза подбирала?
-Разумеется,- отозвалась Ада, виновато улыбаясь и краснея, как будто совершила нечто не пристойное.
-Хочешь кушать?-  спросила она голосом, полным трепетной заботы.
-После ужина в ресторане? Это последнее, что я хочу.
- А что первое? - глаза женщины широко распахнулись в томительном ожидании долгожданного ответа.  Я придал своему лицу томное и задумчивое выражение, устремив свой взгляд в потолок, словно ожидал верной подсказки божественных сил.
-Я хотел бы освежиться душем,- после непродолжительной паузы озвучил я свой выбор, который заметно разочаровал мою визави. Мы вошли в большую ванную комнату, хорошо освещенную яркими светильниками, компенсирующими отсутствие  солнца. Ада подошла к шкафчику, открыла дверцу и, наклонившись, достала оттуда чистое банное полотенце. В переднем отвороте  соблазнительного неглиже я успел заметить не только нежную кожу её божественной груди, но и розовый край соска, на что мгновенно отреагировал.
- Ну, я пошла, увидимся в гостиной,- голос её был спокойным и ровным. Оказавшись в ванной, я сбросил с себя всю промокшую одежду. Зайдя в кабинку, я затворил за собой дверцу и включил кран с горячей, а затем холодной водой. Затем снова с горячей, холодной… Маленькие ручейки влаги, стекая, журчали и всхлипывали.  По телу заструилось долгожданное тепло, затем холод, снова тепло… Я настолько погрузился в тактильные  ощущения от контрастного душа, что не услышал, как матовая дверь душевой кабинки приоткрылась. Чья-то ладонь прикоснулась к моей спине. От неожиданности, я отпрянул от двери и резко развернулся. Это была Ада. Она была обнажена. Я с жадностью изучал её неотразимую красоту. Тяжелые волосы растекались по плавным плечам, не скрывая спелую грудь с крупными сосками, плоский живот, тонкая черная полоска волос на лобке, стройные ноги. Мои губы жадно впились в нее. Руки судорожно заскользили по её телу, такому тёплому и пьяняще - манящему…
Утренний свет возвращался в пробуждающиеся окна. В комнате становилось всё светлее. Ада умиротворённо спала, свернувшись клубочком, зажав меж бёдрами  нежные ладошки. Красивый бледно-розовый пеньюар раскрывал взору округлые холмы её упругой груди, вздымающейся в такт её лёгкому, как полёт бабочки, дыханию. Я набросил на себя халат и вышел на балкон, расстегнув рубаху, подставил грудь под прохладный утренний ветер. После ненастья всё выглядело особенно незапятнанным и сияющим. Я ощущал приятную свежесть, легко дышалось, и хотелось трезво оценить все свершившееся ...
Прошло много лет после моей женитьбы. И вот у меня появилась восхитительная женщина. Этой ночью у меня был первый секс, иступлённый и чарующий. Дай бог память,… что бы у меня было нечто подобное, на тот ураган страстей, который нас накрыл этой ночью. И всё же чего- то не хватало. С Адой мне не хватало того, что могло бы быть с моей супругой: не просто сексуальной страсти и животного влечения, а нечто большего. Влюблённости? Любви. Я ощутил грусть, едва вспомнил о жене: хотел бы я испытать с женой то, что испытал с Адой. С женой у меня было нечто большее, чем секс: душевное влечение, влечение более мощное,  нежели телесное. Только с женой я понял, что постоянство в жизни важнее новизны. Ласки давно и привычно любимой женщины - это как  цикл смены времён года на Земле, знакомы до неузнаваемости. В том и сила.
Я бросил последний взгляд на великолепный вид, открывающийся из балкона. Но это феерическое великолепие не радовало. Возвратившись в комнату, снял халат и забрался под одеяло. Я лежал и слушал тихое дыхание Ады. Когда сон всё же соблаговолил навестить меня, смежил веки и забрал с собой в далёкую страну несбыточных иллюзий и радужных мечтаний.