Я знаю, о чем ты молчишь

Казанский напялил колонны,
Как сухость потрепанных рук,
На Невского яркие звоны,
Бензиновый сумрак и стук.

Ты церкви составил в гербарий,
В коллекцию божьих домов,
И, молча смотря в Бревиарий,
Скользишь по извилинам слов.

Грехи - это память под кожей,
Концлагерный номер в душе.
В испанском акценте несложном,
Твой сумрак казался свежей.

Я знала, что исповедь - рана,
Мы рвем свои души виной,
И яркая блестка Осанны
Лишь слабо смягчит эту боль.

Ты смотришь, как мерзет Казанский
За пафосной льдиной окна
И рубит на пыльные части
Светящийся питерский смрад.

В стране потерявшейся правды,
Прядя свои тайны, как нить,
В чужих заблудившийся храмах,
Ты просишь принять и простить.

Мне жаль твоих глаз травиату,
Ты вмерз в острозубый ноябрь,
Но в свой лабиринт Минотавра
Не тянешь со скуки меня.

Ты помнишь - из мёда трясины
Нет ровных, правдивых дорог.
Под глобусом пафосной Зингер
Взираешь на Невского смог.

Царапаешь взглядом бездомным
Колючие лезвия крыш.
Не кутайся в пепел безмолвья.
Я знаю, о чем ты молчишь.