Враг моего врага - глава одиннадцатая

Снаружи уже сверкало июньское солнце, но в шатре был полумрак. Марион отбросила в сторону одеяло из овчины, села, провела рукой по длинным пепельным волосам, приглаживая растрепанные пряди. Она привыкла просыпаться одна – Робин всегда вскакивал ни свет ни заря и умудрялся одеться и выйти, не потревожив девушку. Поднявшись, Марион отбросила волосы за спину и повернулась, чтобы взять тонкое нижнее платье, которое она вечером положила на резной ларь у стенки шатра. Она подняла с крышки платье, набросила его на себя, быстро умылась холодной водой из большой глиняной плошки и, открыв ларь, стала выбирать, что надеть сверху. Отложила в сторону теплый синий наряд, в котором уехала из дома. Взглянула на тонкую светло-голубую котту – подарок Робина. Пусть эта туника и слишком нарядная для леса – но ведь Марион нигде больше не бывает, только в лесу. Даже на веселых ярмарках в Ноттингеме ей уже не показаться.

Девушка надела котту, достала два гребня из слоновой кости, тоже подарок разбойника, и, расчесав волосы, подколола гребнями пряди по бокам. Она посмотрелась в бронзовое зеркало. Светло-голубая ткань платья подчеркивала цвет глаз, подколотые пряди открывали лицо – нежное, чистое, прелестное лицо совсем юной семнадцатилетней девушки. Марион достала из-под вороха платьев красивый кожаный пояс, расшитый цветным шелком, надела его поверх туники, но потом передумала и положила обратно. Как ни затягивай – никогда у нее не будет такой талии и таких бедер, как у сарацинки.
 
Сняв пояс, девушка взяла крепкую сумку из грубой кожи, ту самую, что полгода назад ей собрал в дорогу Гай, и, открыв ее, стала перебирать украшения. Набор из золотого ожерелья и серег, доставшихся от матери. Очень красивый серебряный обруч для волос – опять подарок Робина. Как и витой серебряный браслет, что он купил ей на днях, как и сережки с жемчужинками, и голубые ленты с серебряной вышивкой. Ее всегда баловали подарками – сначала отец, потом Гай, теперь Робин. Марион улыбнулась, быстро перецеловала все подарки разбойника, потом еще раз посмотрела на себя в бронзовое зеркальце, снова убеждаясь – не зря ее считали первой красавицей Ноттингемшира, если не всей Англии. Она вдела в уши сережки с жемчужинками, убрала остальные украшения обратно в сумку, закрыла ларь и выбралась из шатра.

У края полянки Марион увидела отца Тука, который перебирал только что собранные травы, связывал их в пучки и развешивал сушиться. Рядом Робин колол дрова, и девушка невольно залюбовалась ладной стройной фигурой и отточенными движениями.
– Я думала, ты на дороге из города, – сказала она. – Поджидаешь, кого бы ограбить.
– Там Скарлет и Эмиль, – откликнулся Робин. – А вот на дороге в Йорк сегодня никого.
– Ты что, пьян? – нахмурилась Марион. – Что случилось? Почему ты не на…
– Разбойничать в одиночку не так просто, радость моя, – криво улыбнулся он.
– А где…
– Мы разорвали наш уговор. Все, хватит, – Робин отложил топор в сторону, и девушка не поняла, относилось ли это «хватит» к ее расспросам или к нарубленным дровам.

Марион перевела взгляд с разбойника на монаха и, чуть помедлив, спросила:
– Значит, нам придется сниматься с этого места и искать новое? А здесь так хорошо…
– Почему? – удивился Тук. – Из чужих дорогу знает только Алан, а он подался в Лондон.
– Алан, да, – кивнула Марион. – И эта сарацинка. Которая, может быть, уже объясняет шерифу и его стражникам, как добраться.
– Прекрати, – резко оборвал ее Робин. – Ясмина – не такой человек.
Девушка растерянно заморгала, чувствуя, что у нее начинают дрожать губы, а глаза наполняются слезами, потом развернулась, не говоря ни слова, направилась обратно в шатер.
– Как-то у тебя не задалось утро, – проворчал монах Робину.
– Да уж.

Проводив последнего из стражников, Дженни – хозяйка «Восьми лап» – немного еще постояла у закрытой двери, прислушиваясь. Наконец шаги и голоса стихли. Теперь ей надо было думать быстрее – как послать главарю разбойников весточку и рассказать ему, что случилось.

Эту девушку, невысокую, смуглую, со сверкающими черными глазами, Дженни запомнила еще с прошлой недели, с того дня, когда в Ноттингеме был турнир лучников. И сразу догадалась, что незнакомый подросток, пришедший вместе с Робином, на самом деле – женщина. Не потому, что черноглазая как-то выдала себя поведением, а потому, что разбойник, сам того не замечая, словно оберегал спутника. Точнее, спутницу. Дженни только молча усмехалась, когда слышала о турнире и о неизвестном подростке, выигравшем у самого де Клермона. А через несколько дней, когда подвыпившие стражники в разговорах вспоминали черноволосую разбойницу, стрелявшую с седла без промаха, хозяйка таверны только усмехалась – она-то все сразу заметила.

А вот сейчас что-то не сходилось. Почему эта черноглазая здесь так рано, когда едва-едва рассвело? Допустим, Робин куда-то отправил ее с очень срочным поручением. Тогда почему девушка явно никуда не торопилась и даже наоборот – словно тянула время?

На тощего долговязого парня хозяйка не обратила внимания – он был в таверне с вечера, заплатил за ночлег и просидел всю ночь с кружкой эля. Только когда появились стражники, Дженни поняла, что девушку поджидали. Как бы то ни было, эта черноглазая точно из шайки Робина, значит, надо как-то сообщить разбойнику. Но как?

Дженни быстро привела в порядок стол, смахнув крошки от пирога. Рыжие коты крутились под ногами. Как ей найти Робина? Где разбойничий лагерь, никто не знает: Шервудский лес огромен, и укромных мест там немало. А сам главарь шайки может появиться в Ноттингеме прямо сейчас, а может через несколько дней или даже недель. И, наверное, он покажется нескоро, все-таки в городе еще слишком свежа история с маленьким браконьером, которого Робин отбил у шерифа и его стражников прямо посреди рыночной площади, при всем честном народе.

Вспомнив о мальчишке, Дженни задумалась. Откуда он там, из Лакстона? Кажется, да. Вряд ли Робин отправил спасенного парнишку снова в Лакстон, но ведь у паренька могут быть в этой деревне родные. Может быть, они знают, как найти разбойника? Надо попробовать. И Дженни вспомнила, с кем можно быстро передать весточку в Лакстон. О том, что она и сама может пострадать, если эту весточку перехватят, хозяйка таверны старалась не думать. В конце концов, много лет назад Робин ни мгновения не раздумывал, бросаясь ей на помощь.

Дженни старалась не вспоминать те минуты, но даже сейчас, спустя почти двадцать лет, ей иногда снился этот сон. Ей было пятнадцать, ее семья – родители и два маленьких брата – жила на мельнице у большого полноводного ручья, у самого леса, в стороне от деревни. В тот день отец с матерью повезли муку на ярмарку в Йорк, оставив на Дженни малышей-близнецов. Была ранняя осень, когда по утрам уже холодно, но днем еще тепло, и Дженни сновала по двору в легком льняном платье, а потом, переделав почти все по хозяйству и убедившись, что братья крепко спят, собрала грязное белье и спустилась к ручью, туда, где чуть ниже мельничного колеса отец сделал удобные мостки.

Она выполаскивала уже третью рубашку, когда ее сзади схватили за волосы. Из-за плеска колеса Дженни не услышала, как кто-то подошел. Схвативший резко развернул девушку лицом к себе, чуть не сломав ей шею.
– Смотрите-ка, молоденькая! – захохотал он.
– А задница как у взрослой бабы, – откликнулся другой голос. – Давай, Хромой, ты ее заметил, ты и первый. Справишься?

Дженни услышала взрыв смеха. Несколько голосов. Она попыталась вырваться, но быстро поняла, что будет только хуже: ей, пухлой и неповоротливой, не убежать. Девушка даже не могла увидеть, сколько человек рядом с ней на берегу: этот Хромой крепко держал ее за волосы, и Дженни краем глаза видела еще двоих, но по голосам слышала, что их больше. Те двое, кого девушка заметила, были вооружены: один – длинным луком и парой ножей, второй – ножом и мечом. Остальные, похоже, тоже с оружием.
– Не дрыгайся, толстушка, – сказал Хромой, словно прочитав ее мысли. Он перевернул Дженни на спину, припечатал ее к мосткам и рванул платье вверх. Девушка зажмурилась, но вдруг почувствовала, как мужчина ослабил хватку. Хохот на берегу оборвался. Дженни открыла глаза, и на ее лицо хлынула горячая кровь.
Из горла Хромого торчал хвост стрелы.

– Ах ты волчонок, – закричал один из нападавших, глядя на другой берег ручья. – Мы ж тебя по всему лесу ищем.
– Ну вот он я. Отойдите от девочки и не хватайтесь за оружие.
– Мартин, у него же твой лук, – произнес кто-то. Дженни не решалась повернуться и посмотреть. Хромой с пробитым горлом лежал на ней, не шевелясь, и девушка не понимала, жив он или уже нет. Она не видела, кто там, на другом берегу ручья, но голос был совсем мальчишеский.
– Вы там оглохли, что ли? Отойдите от девочки. Снимайте все оружие и кладите на землю. Медленно и спокойно, а то вдруг у меня рука дрогнет, – усмехнулся с того берега незнакомый юный голос.
– Наглец. Да нас тут четверо, ты понимаешь, что это значит?
– Ага. Это значит, что у меня останется еще три стрелы. Том, не поднимай лук, я успею выстрелить все четыре раза, пока ты будешь тянуться к колчану. Хотя тебе хватит и одного.
– Черт, – тихо выругались на берегу. – Волчонок прав.
– Кладите на землю оружие, уносите Хромого и проваливайте.

Дженни, решившись, повернулась и посмотрела на другой берег ручья. Стрелявший на самом деле был совсем мальчишкой, пожалуй, даже младше нее. Ветхая котта, явно с плеча взрослого мужчины, болталась на нем, как на палке.
– Да какого! – не выдержал кто-то. – Мы что, боимся четырнадцатилетнего сопляка?
– Том, я же сказал, опусти лук, – мальчишка на том берегу чуть дотянул тетиву, посылая стрелу в полет, и Дженни услышала растерянный крик Тома: лук был выбит из его руки.
– Эй, Робин, тихо! Мы уйдем. Мартин, Том, заберите Хромого. Он жив?
– Нет, – отозвался вместо Мартина и Тома мальчишка с того берега. – Но у меня не было выхода. Давайте быстрее.
Ножи и мечи со звоном полетели на землю.
– И еще нож из-за голенища, Том, – крикнул мальчишка.

Когда с нее стащили тело Хромого, Дженни наконец смогла вдохнуть полной грудью. Она села на мостках и растерянно посмотрела на свое льняное платье, залитое кровью. Девушка подняла голову и увидела, как колыхнулись ветки: четверо мужчин скрылись в лесу и унесли пятого.
– Они вернутся, – сказала Дженни.
– Нет, – откликнулся парень на том берегу ручья. – Они не вернутся туда, где получили отпор. И у них больше нет оружия. Не бойся, – он посмотрел на девушку, по лицу которой текли слезы, и добавил: – Я перейду здесь вброд?
– Да, – кивнула Дженни, хлюпая.
Мальчишка снял с плеча колчан со стрелами, высоко поднял его и лук над головой и направился к ней.
– Ты же весь мокрый будешь, – сказала она. – Простынешь еще.
– Не, я крепкий.
Он выбрался на берег, бережно опустил лук и колчан на траву.
– Ты что, одна на всей мельнице?
Девушка вдруг всполошилась:
– Там же малыши в доме! Они могли…
– Не бойся, они пришли с другой стороны и к мельнице не приближались. Значит, кроме малышей, одна? Ты дочь мельника?
– Да. Родители на ярмарке.
– Понятно, – парень, нарвав травы, принялся оттирать с мостков пятна крови. – Как тебя зовут?
– Дженни. А тебя Робин, я слышала. Откуда ты? Я бывала в деревне, но никогда тебя там не видела.
– Я не из вашей деревни.
– А из какой?
– Ее уже нет.
– Из Локсли? – тихо переспросила Дженни. – Прости.
– Ничего. Платье ты, похоже, уже не отстираешь, – он быстро перебирал сваленное в кучу оружие. – Мне подойдет вот эта пара ножей, кинжал и стрелы.
– Меч еще.
– Не-а. Тяжелый для меня. Да и не умею, – смутился парень. – Спрячь остальное. Или давай утопим, если боишься, что найдут.
– Нет, я спрячу. И про платье придумаю что-нибудь.

Вдвоем они донесли до мельницы все оружие и недостиранное белье.
– Иди в дом. Ты говоришь, там у тебя малыши.
– Да их громом не разбудишь, – засмеялась Дженни и вдруг замолчала, поняв, что сейчас снова останется одна. Ей стало страшно.
Робин словно почувствовал ее мысли:
– Не бойся, они не придут. Но если хочешь – я буду тут, пока не вернутся твои родители. Дорога хорошо просматривается, как увижу повозку – так сразу исчезну.
– Да, – закивала она. – Да, пожалуйста! А это я сейчас припрячу. Подожди немного. Прости, не могу тебя позвать в дом, вдруг мелкие проснутся…
– Конечно.
Она скрылась за дверью и вскоре появилась уже в другом платье.
– Эй, ты голодный? Только честно?
– Ага, – не стал отпираться Робин. Он, отложив в сторону лук и колчан, тискал серого полосатого кота. – Эй, Дженни, что ты на меня так смотришь?
– Кот, – выдохнула девушка.
– Что кот?
– Он бросается на чужих. Всегда.
– Ага, оно и видно, – Робин почесал кота за ухом, тот в ответ боднул его мордой в ладонь.

Никто никогда не узнал об этой истории, да и сама хозяйка таверны старалась забыть – и почти сумела забыть. Только вот замуж Дженни так и не вышла. Пышная, миловидная, белокурая, она нравилась многим деревенским парням, да и ей многие нравились. Но каждый раз, как кто-то пытался притянуть ее к себе, Дженни казалось, что ее с силой прижимают к деревянным мосткам над ручьем.

Продолжение - двенадцатая глава:
http://www.proza.ru/2019/12/03/51