Продолжение 24

                Играю чтобы жить

Хозяин гостиницы «Шато Луи», – украинец Джулиан Козияк, он помогал прибывшим иммигрантам с Украины с устройством на работу. Пел и играл на фортепиано. Был министром образования. Пригласил меня играть в ресторане гостиницы. За два часа работы платил триста долларов. Там я познакомился с Клаудио Колесником, молдаванином, администратором кооператива высотных домов. Мы с ним подружили. Каждое воскресенье приходит к нам в гости, я или Ольга готовим обед. Бокал шампанского, игра в карты, беседа. С 1997 года я даже не притрагиваюсь к водке. Только один бокал вина или шампанского. Вино – только аргентинское или чилийское. Шампанское – мне нравится испанское. Готовлю паэлью в память о хорошем человеке, губернаторе Кордобы Рамоне Местре. Он умер от гепатита.

На каком-то приёме, устроенном Джулианом, ко мне подошёл украинец Лаврентий, он оказался мужем сестры Барбары –жены Джулиана – и сказал, что он руководитель мандолинного оркестра. Наобещав мне кучу всякого, попросил сыграть соло в его концерте. Я приехал. Вижу оркестр пенсионерок – клуб, кому за семьдесят. Я бы назвал: «Оркестр леди с того света». Играют в унисон. На контрабасе играет жена Лаврентия – Марьяна. Лаврентий иногда поёт и играет соло на скрипке с этим оркестром.

Грустно мне было смотреть на это зрелище, а тем более слушать. Мне, играющему с лучшими оркестрами Европы, было трудно удержаться от критических замечаний Лаврентию не только в адрес оркестра, но и в адрес его самого. Я ему хотел посоветовать играть на скрипке с ладами, подобно «арпеджионе» – виолончели с ладами и строем шестиструнной гитары. Такую виолончель изготовил в своё время скрипичный мастер Иоганн Штауфер, а Франц Шуберт написал для арпеджионе сонату. Но с советом воздержался. В «Шато Луи» я проработал шесть лет.

Играл я в музее украинского быта под открытом небом. Интересно было смотреть на архитектурные реликты: вокзал, почту, церковь. Находишься как будто в машине времени в начале прошлого века. В магазинах продают сувениры, в ресторане – украинская кухня: вареники с творогом и картошкой, бутерброды с салом, украинцы в национальных костюмах. И, упаси Боже – заговорить на русском языке! Посмотрят на тебя, как солдат на вошь. Собираются здесь убежавшие от сталинских лагерей (или их дети), а чаще – от гнева народа и расправы. Я играл на большой сцене с микрофоном. Мощные динамики усиливали многократно звук гитары. Собралось около двадцати тысяч человек.

Пришлось поиграть и на фестивале этнической музыки мира. Каждая страна имела павильон со сценой, где проходили выступления. Я представлял Украину. Мне предложили надеть «вышиванку». Отказался, сказав, что я музыкант классического направления и к фольклору никакого отношения не имею. Смирились, но, наверное, подумали: «Та грай, клятый москаль!». Парк в Эдмонтоне, где проходил этот фестиваль, подарил городу украинец Гаврилюк.

                О друзьях и недругах

К семидесяти своим годам я подошёл более менее состоятельным человеком. Отпала необходимость думать о том, как заработать деньги на хлеб насущный. Жена работает, сын помогает. Свободного времени предостаточно. Но у музыканта не бывает свободы от музыки. То, чем занимался всю свою сознательную жизнь, не может уйти бесследно. То и дело у меня возникало желание выложить на бумагу музыку, которая появляется во мне спонтанно и не даёт возможности заниматься чем-то другим, кроме неё.

О своей музыке я писать много не буду. Главное, что скажу – я не выдающийся композитор. Скорее всего, я инженер гитарной музыки. Использую достижения многих гитаристов, их ритмы, гармонии. Я похож на всех, не стремлюсь быть оригинальным. Главное, чтобы моя музыка была, яркой, концертной и доступной для многих гитаристов. Она является музыкой сегодняшнего дня и не рассчитанной на века. Я благодарю тех музыкантов, которые играют мою музыку и мои обработки народных мелодий. В их числе: гитарный квартет Иванникова и его же дуэт, киевский оркестр «Пектораль», где дирижёрами работают Борис Бельский и Михаил Тущенко. Конечно же, благодарен оркестру «Виртуозы гитары» под управлением Леонида Карпова, с которым я учился в консерватории.

За последние восемь лет жизни я написал около четырёхсот пьес. Они выложены на российском сайте «Terraguitar». В этом мне помогают энтузиасты форума, которые неплохо владеют гитарой и являются подлинными её рыцарями. Конечно, можно подумать об издании сборников моих пьес, особенно тех, которые станут популярными в среде гитаристов.

А повседневная жизнь со своими заботами, вновь и вновь возвращает меня в среду моего обитания. Как ни хорошо на чужбине, а думы о Родине не покидают меня ни на миг. То, что творится сейчас там, не вкладывается в здравый смысл. Такого не приснится даже в кошмарном сне. Украинцы убивают украинцев. Стариков, женщин и детей. Безжалостно бьют из миномётов и орудий по жилым домам, по больницам и школам.

Более пяти лет горит в огне войны мой Луганск и вместе с ним Донецк – непокоренные две области Украины, сражающиеся за свой язык и свою веру. Очень жаль, что оголтелыми националистами становятся деятели искусства и музыканты.
Девять лет назад украинский гитарист Андрей Шилов предложил мне написать вариации на несколько украинских песен. Я принял предложение и написал вариации на пятнадцать песен. Андрей проставил аппликатуру и издал их отдельным сборником. Сейчас он продаёт по пятнадцать евро за сборник. На ютубе играет четыре песни с моими вариациями. Я ему переслал за работу частями восемьсот долларов. Сейчас он пишет, что безвозмездно сделал редакцию моих вариаций и подарил мне к моему семидесятилетию. На мой взгляд, у него нет ни стыда, ни совести. Видимо, за отсутствие этих качеств, его выгнали из консерватории, где он вёл преподавательскую работу.

После того, как на Украине произошла «революция гидности» – наступил его «звёздный час». Он пришёлся ко двору националистам. Стал орать на своих концертах приветствие националистов: «Слава Украине!». Надел «вышиванку», перед его выступлениями исполняется гимн Украины («Щэ нэ вмерла Украина»). Оказался русофобом и оголтелым националистом. Начал петь под гитару похабные песни про президента России. Мой город Луганск, где он окончил университет, назвал «лугандой». Я ему написал письмо: «Андрей, побойся Бога! Ты же русский, говоришь на русском языке, а про Россию поёшь похабные песни». Он ответил мне матом. Я не смолчал и ответил ему тем же, написав для него вальс, где рефреном шли ноты: до ре ми до ре до. Музыканты знают, что это означает.

Когда находишься на склоне жизни, прожитое накатывается словно волны прибоя, а ты сидишь где то на прибрежном камне, смотришь в синеющую даль моря и думаешь, думаешь…

Я не помню уже всех пьес, которые написал, а написал я много. Где то читал, что Шуберт спрашивал: «Кто композитор?» – слушая в исполнении певца свою песню.
Пишу я быстро. Павел Иванников не успевал редактировать. Я когда-то читал и не мог поверить, будто Вивальди говорил, что он напишет концерт быстрее, чем переписчик его перепишет. Я сочиняю иногда во сне. Джузеппе Тартини сочинил «Дьявольские трели» тоже во сне. Ему дьявол во сне на скрипке сыграл эту сонату. Мне черти не играют и у меня никогда не было белой горячки. Просто мне снятся ноты. Только записывай, но когда я просыпался, то помнил только идею, а это главное. Бах запрещал своим ученикам садится за клавир до того, пока они не сочинят музыку в голове.

Я с благодарностью вспоминаю преподавателя дирижирования Гозулова в годы моей учёбы в консерватории. Он мне говорил: «Изучай партитуры великих. Чайковский гораздо полезнее заучивания теоретических правил». Было чтение и анализ мною произведений известных сочинителей. Поскольку я не владел игрой на фортепиано, то брал партитуру, ставил пластинку и изучал. После научился читать партитуры глазами. Я изучил вариации Моцарта, Бетховена и других, изучил форму построения вариаций, а после приступил к написанию вариаций на украинские песни.

В Эдмонтоне я с гитаристами не общался. Приходили ко мне члены Ассоциации гитаристов и приглашали вступить в их ряды. Я отказался. Не знаю английский. Брать сына в качестве переводчика? Я посчитал, что это не для меня. Мне достаточно было примера, когда гитаристы ковбои штата Техас шпионили за мной и докладывали властям, что нелегал Полухин играет там то и там то… Два раза наступать на одни и те же грабли мне не хотелось. Даже в Канаде, где я жил легально.

И вновь воспоминания… Всё дальше вхожу в глубины моей памяти… По скайпу я общался с Сашей Бальшемом, учеником известного гитариста Константина Смаги. Саша жил в Нью Йорке и работал инженером. С ним познакомился в Киеве. Тогда я был оценщиком гитар при Министерстве культуры и должен был мастеровые концертные гитары не выпускать из страны. В мою обязанность входило предоставление письменного заключения о том, что инструмент не является национальной ценностью. Когда евреи гитаристы решили вернуться на «землю обетованную» – в Израиль, и им надо было провезти свои гитары – Министерство направляло их ко мне.

Надо сказать, что меня возмущал этот факт: «Почему люди, купившие инструмент за свои кровные деньги, – думал я, – не могут забрать его с собой?». Только у нас творилось такое безобразие. Я им советовал снять этикетку мастера, который изготовил гитару и приклеить этикетку черниговской фабрики. Фабричные гитары пропускались. Я делал заключение, что гитара художественной ценности не представляет и вывозу за границу подлежит. Многим евреям я помог совершенно бесплатно, правда, иногда для общения со мной они покупали бутылку коньяка, а я давал своё заключение и желал им успехов.

Так вот, Саша улетел в Нью Йорк с мастеровой гитарой благодаря моей помощи. Я всегда склонялся к мысли: «Если ты делаешь добро людям, то оно к тебе обязательно вернётся». Когда я приехал в Хьюстон, то Саша подарил мне гитару Ещенко и немецкий усилитель. У него уже были гитары получше. Он мне на дни рождения дарит комплекты струн для гитары.

Также я помог вывезти испанскую гитару моему другу Анатолию Шапиро. Я с ним общаюсь тоже по скайпу. По скайпу я разговариваю с ленинградским гитаристом Леонидом Карповым мы учились с ним у Яна Пухальского в киевской консерватории. Иногда переписываемся с Виктором Козловым гитаристом и замечательным композитором. И с однополчанином Леонидом Беленко, с которым вместе играли в ансамбле песни и пляски киевского военного округа. Он хотя и «отравлен ядом» национализма, но остаётся хорошим человеком и преподаёт гитару в Харькове.