Спецназ

Автомат был новый, ну или почти новый, потому что ещё стрелял, и автоматная очередь очень походила на настоящую, как в фильмах про спецназ. А то, что отлетело или было искусно замотано изолентой, не считалось. Автомат, черный и блестящий, радовал глаза и безмятежную мальчишечью сущность. А ещё штаны, спортивные, мягкие, с карманами и генеральскими полосками по бокам были совсем новенькие. Всего каких-то пару часов назад, мама, оглядев уже одевшегося Даньку в прихожей, сказала: штаны снимай, кто уж ходит в таких-то, дырявых! Снимать штаны было лень, для этого нужно было разуваться, да и дырка в общем-то не так уж и мешала. Он вообще, дырку эту не видел, и даже не смотрел на неё, и узнал-то о ней совершенно случайно, когда дружбан Димка присел и посочувствовал: порвал, попадёт за штаны-то. Попадёт или нет Данька не знал, как-то так получилось, что до этого штаны не рвались, и поэтому беспечно махнул рукой. А вообще, честно говоря, Данька сразу про дырку забыл, ну, а потом одеваясь, и обнаружив изъян, дипломатично промолчал, в надежде, что никто не заметит, понимая своим мальчишечьим умом, что чем меньше знают о дырках, тем лучше. Но, мама заметила. Мама вообще все замечала, даже если стояла спиной, каким образом она это проделывала Данька понять не мог и всегда искренне изумлялся маминому строгому: “нельзя”. Вот и тут, дырка была внизу, мама наверху и не заглядывала под коленки, а все ж заметила. А ещё, там внизу, у подъезда ждали друзья. Быстро взвесив все “за” и “против” Данька, впрочем, ерепениться не стал, решив, что переодеться будет быстрее, чем убедить маму в том, что дырку он не видит. Мама принесла штаны и прямо на его глазах оторвала этикетку. - Вот, одевай, а эти, с сомнением покачав головой, мама все же кинула дырявые штаны в бак с бельём.

Прихватив автомат, Данька выбежал во двор. Друзья, вооружённые до зубов и экипированные по всем правилам, явно заждались и от ничего неделания прыгали по очереди с оградки возле дома. Тут же раздались настоящие спецназовские крики и команды.

Активные военные игры, а точнее вопли и перебежки прервали родители: Димку увели на занятия по английскому языку, Сашку повели в бассейн, а Влада повёз отец в музыкальную школу. И только у Даньки сегодня был свободный день: гуляй - не хочу. Вот как раз и наступило “не хочу”.

В раздумье он шёл по узенькой дорожке к дому: удастся ли выпросить компьютер у старшего брата? Варианта было два: первый и простой - поныть, похныкать, надавить на жалость. Правда с братьями это не прокатывало, скорее наоборот - они начинали сердиться, с мамой - ситуация зависела от маминых дел и Данькиных уроков и предсказать её было невозможно. Данька понимал, что напоминать маме об уроках совсем не стоит, можно попасться и надолго, пока всё не будет сделано. С папой было проще всего, но папа ещё был на работе, а ждать не хотелось. Второй способ был сложнее, но значительно надёжнее, а в случае с братьями вообще безпроигрышным вариантом - нужно было где-нибудь прибраться, что-нибудь помыть и допуск к игре был обеспечен, вот только убирать или мыть было лень.

Будучи самым младшим в семье, Данька был слегка разбалован, при чем сам прекрасно это понимал и пользовался всеобщей любовью семьи к младшему брату.
И в это время на глаза попался заборчик, не то чтобы забора этого раньше не было, нет, был и стоял. Но вот сочетание Даньки, забора, автомата и свободного времени было впервые.

Самым любимыми фильмами были фильмы про “спецназ”, а  то, что вытворяли бойцы было достойно подражанию, пусть и не полному. А Данька точно помнил как на тренировке бойцы в полном обмундировании бежали по высокому узкому забору и называлось это “бег с препятствием”. Именно поэтому с автоматом наперевес он взобрался на забор и сделал шаг.

Дальнейшее исключало: автомат и штаны, штаны и автомат, две неприкосновенные вещи сделали своё дело - Данька слетел с низенькой оградки головой вниз на щебенку, покрывавшую дорожку.

Мама! Залитое кровью, бледное лицо сына заставляло действовать. Любые нервные состояние исключались - нервничать она будет потом, потом, когда все закончится и успокоится и она будет знать, что все хорошо, тогда вступят в свои права перетянутые нервы, будет трясти, будут дрожать руки и литься слезы. А пока, пока пусть все эти сентиментальности подождут своего часа, ей не до них.

Хлоргексидин, вата, лёд, полотенце, телефон, дежурная, адрес, сумка, паспорт, свидетельство о рождении, полис, тапочки, пижама, кружка, ложка, зубная щетка, звонок, врачи, шприц, таблетки, скорая, дорога.

-Вам плохо? -участливо спросила фельдшерица.

-да вроде нет.

-Вы очень бледны, проблемы с давлением есть?

-да, бывает, повышенное.

Горсть таблеток, высыпанная врачом в ладонь, перекочевала в рот.

-медленно рассасывайте, подъезжаем, вам на несколько часов хватит, надеюсь успеете.

Что и на что хватит было непонятно, успевать куда-то не хотелось, да и потом большее волнение вызывал бледный ребёнок, лежащий на каталке.

Знаменитая Рошалевская больница на Большой Полянке была переполнена. Врачи не успевали за потоком прибывающих детей. Регистратура безпрерывно писала и забивала в компьютер данные.

Вы - двадцать вторые, ждите.

Ждём.

Двери периодически открывались, впуская новых пострадавших. Персонал нервничал - прибывшие постоянно дёргали, не давая работать. Более сложных забирали направо, остальные шли по кабинетам влево.

Молодая женщина у окошка регистратуры, речью и внешним видом походившая на молодого учёного, настоятельно требовала записать, что её сына толкнул одноклассник Виктор Дёмин. Её сын, вертлявый и беспокойный мальчишка с забинтованной головой, умудрился упасть и стукнуться уже несколько раз даже тут, в больнице, невзирая на руку державшего отца. Папе явно было неудобно за жену, устроившую здесь скандал с требованием наказать мальчишку толкнувшего её сына. Каким-то образом, пробегавшему мимо невропатологу, удалось переключить её внимание на регистратуру, и вот уже полчаса девушка в окошке записывала её показания. Наводящие вопросы вырисовывали иную картину, явно не устраивающую молодую мамашу. Пробегавший обратно врач не выдержал: Вы бы лучше своим ребёнком занялись, у вас все нормально, езжайте домой и дайте отдохнуть сыну. Но, желаемое возмездие было сильнее состояния ребёнка.

Отвлёк звонок мужа, приехавшего после работы: Вы где?

-здесь, в приемном отделение.

-я вас здесь не вижу.

- мы возле регистратуры.

Даже здесь было слышно командный голос мужа, явно зашедшего дальше дозволенного посетителям и мгновенно заблудившегося в безконечных коридорах и дверях первого этажа. Пока папа в поисках нас, терроризировал охрану, своим нежеланием покинуть охраняемую территорию, мы неподвижно стояли возле регистратуры, которая никак не могла найтись, будучи расположена у самого входа для прибывших по скорой помощи.

Как он? Почему вы до сих пор здесь? его уже осмотрели? - наконец появился, измученный нашими поисками, папа.

Вопросы сыпались с пулеметной очередью, не дожидаясь ответов. Я же, одуревшая от метающихся, нервных родителей, задерганных врачей, раздраженных медсестёр и зареванных детей даже не пыталась отвечать.

Время шло, очередь медленно продвигалась, папа нервничал.

Семнадцатые.

Сын спокойно лежал, очевидно наслаждаясь ситуацией, в отличии от папы.

-Почему не принимают? У ребёнка возможно сотрясение, уже второе!

-тут у всех все серьёзно, сегодня день такой, видишь дети все прибывают и прибывают.

Двери действительно не закрывались. Через часа три подошла наша очередь. Ребенка ощупывали, осматривали, делали снимки, расспрашивали, записывали.

Сын явно получал удовольствие. Папа нервничал: что с ним?

Очередной врач флегматично отвечал: обследуем.

Наконец все осмотрено, ощупано, опрошено, смазано, забинтовано, записано, подписано, расписано: сотрясение - оставляем на несколько дней, будем наблюдать. Пока ничего страшного не предполагаем, но понаблюдать надо. Собирайтесь.

Успокоенная состоянием сына, я наконец могу задать вопрос, мучавший меня на протяжении четырёх часов: почему ты упал головой вниз? Почему не падал на колени? Почему на руки не упал? Почему ты упал прямо на голову?

Раненный спецназовец с забинтованной наполовину головой, веско произнёс: мам, ты что? Я же в руках автомат держал - он же разбиться мог, а на колени, так ведь штаны-то ведь совсем новые, могли порваться.

-ну да, обречённо соглашаюсь я, автомат жалко и за штаны обидно, зато голова уже не новая, если что купим другую! Её не жалко!

В ответ сын заливисто рассмеялся: мам, новую голову купить нельзя!

Даньку выписали через неделю. Искренний, не ведающий подвохов, сын поделился: ааа, пришёл такой немолодой дяденька-врач с бородой и сказал: ну, что летун, отдохнул от школы, давай собирайся, выписывать будем.

Скучно там мама, совсем даже неинтересно!