И Ген Бон, или просто Лёня

И ГЕН БОН ИЛИ ПРОСТО ЛЁНЯ

Переехав в Петербург, Серафима Калошина окончила курсы гувернеров и подрядилась присматривать за черноглазой третьеклассницей Гулей - девочкой из состоятельной семьи. Она оказалась дочкой одного из первых бизнесменов, безжалостно отстреленных бандитами в лихие девяностые, но эти жуткие подробности стали известны Симе гораздо позже.

У малышки были трудности с чтением и письмом, зато она с упоением обыгрывала саму себя в настольные игры, мечтала жить на дереве и обожала петь мимо нот. Последнее из перечисленного Гуля явно унаследовала от дедушки.

Когда девочку привели знакомиться с новой няней, она напевала на известный мотив: "Ах вы, пени, мои пени, пени новые мои...", умудряясь не попасть ни в одну ноту. Сима уточнила, правильно ли Гуля понимает значение взрослого слова "пени". Та объяснила, что именно так пел дедушка Слава полчаса назад, вынимая из почтового ящика кипу квитанций.

Предыдущую няню рассчитали после того, как она призналась Гуле и ее четырёхлетнему брату Пете, что "ребенка ей теперь и танком не заделаешь". Дети пришли к старшим за уточнениями, и это решило участь добрейшей Веры, которая готовила вкусные-превкусные жареные пирожки. Гуля с Петей были безутешны, но их мама, человек с тремя образованиями, оставалась непреклонной.

Вслед за Верой Гуля говорила: "Чего зеваешь? Калитку-то затвори!", грудь называла "титьками" - короче говоря, вела себя довольно раскованно. Симе даже жалко было ее переучивать. Ну как объяснишь, что вместо "у меня даже молва отнялася" следует произносить скучное "не знаю, что и сказать"? К тому же у Симы не было Вериной кулинарной одаренности и ее пышнотелой теплоты, в которую так приятно прятаться от мелких невзгод. Гуля смотрела на новую няню волчком и на контакт шла не слишком охотно.

Симин дядя Виталик пытался поддержать племянницу, недавно переехавшую в Питер из Москвы. По субботам он приглашал ее на манты, плов или преферанс. Сима стала подмечать, что рядом с ней за столом то и дело оказывается какой-нибудь гарантированно холостой дядин сослуживец. Кое-кто явно сводничал!

Неделю назад, к примеру, дядя подсадил к ней стройного очкастого корейца в клетчатой рубашке. "И Ген Бон", - вежливо представился тот и попросил передать по кругу миску с "фешенебельным" винегретом бабушки Эстер. "Интересно, а что из всего этого имя - И, Ген или Бон?" - растерялась Сима. Словно отвечая на не заданный племянницей вопрос, дядя рассказал один забавный случай.

Виталий Глосман и советский кореец с Дальнего Востока И Ген Бон поступили в московский институт управления имени Орджоникидзе на "Ждановской" (ныне "Выхино"). На первом занятии состоялось знакомство преподавателя с группой. Всматриваясь в журнал, всклокоченный математик равнодушно произносил фамилии учащихся в алфавитном порядке и вдруг споткнулся о корейца. Это выглядело примерно так: "Алферов, Ведерников, Залман... И... И... И-и-и?!!"

Преподаватель расцвел: он искал глазами неожиданный подарок - человека-букву. Это был сущий ребенок, просто очень хорошо знавший математику.

- Как тебя прикажешь звать? - радостно спросил он корейского юношу.
- Леня...
Еврей Саша Яковлев понимающе ухмыльнулся:
- Леня?! А ты молодец!..

Дело было в эпоху Брежнева. Стать тезкой бессменного партийного лидера Леонида Ильича - гениальный выход для человека-буквы, не правда ли?

Симины будни тянулись бесконечно. Гуля дичилась, к тому же няню не полагалось кормить обедом. Подавая девочке сосиску с пюре или тарелку ароматного борща со сметаной, Сима смиренно сглатывала слюну. Однажды, наливая воспитаннице чай, она спросила:

- Интересно, а что ты любишь делать больше всего на свете?
- Ловить ф-фуку, как делали мои предки! - ответила Гуля с набитым ртом и ткнула пальцем в серебряную сахарницу, прямо в гравировку "Рыбак" на красивой крышечке.

Девочка пояснила, что ее прадедушка был рыбаком, и его дочка Аля до замужества звалась Рыбак. Потому, дескать, и саму Гулю так тянет к реке...

В ближайшую субботу Сима пересказала этот забавный диалог бабушке Эстер. "Подумать только, а я ведь сидела за одной партой с Алей Рыбак после войны!" - изумилась та.

Это было невероятно: старинная серебряная крышечка с гравировкой помогла отыскать подругу детства! С тех пор как Эстер Кура после стольких лет разлуки обняла Алю Рыбак, Симе тоже стала причитаться тарелка борща со сметаной.

(Продолжение следует.)