Залетаю в пламя

 (О книге Максима Швеца «Нежна страсть)
Автор рецензии Светлана Хромичева

 Максим Швец издал отдельной книжкой свои стихи, написанные тридцать лет назад. Это 73 стихотворения о любви с заголовком «Нежна страсть» (ударение в первом слове на «е»).
 Можно отнестись к этому событию с пренебрежением (ну кто же в 20 лет не влюблялся и не марал бумагу?), а можно с уважением (поэт не отрёкся от своей молодости, не изменил своей любви, не стыдится своих ранних стихов). Тут следует вспомнить о тех изменениях, которые произошли в стране за эти годы. Тридцать лет назад, в 1989 году, мы жили ещё при Советской Власти и у нас, как известно, «секса не было», а была любовь. Нынче всё перевернулось с ног на голову: сексу начинают обучать уже в школе, а о любви, если и говорят, то с усмешкой (в ходу универсальное и нейтральное слово «отношения», которое как бы помогает соблюдать приличия, но ни к чему не обязывает).
 Получается, что книжечка со стихами о нежной и робкой юношеской влюблённости – редкость, почти раритет и даже, в некотором смысле, вызов циничному и прагматичному обществу. А если учесть, что с Запада неудержимо движется на нас пропаганда гомосексуализма, то воспевание любви мужчины к женщине становится политическим высказыванием, чуть ли не крамолой. В такой обстановке невинные стишки о любви становятся песнями протеста против расчеловечивания общества, которое неизбежно происходит с распространением у нас определёнными СМИ и группами активистов позаимствованной на Западе либеральной и либертарианской идеологии. Эта идеология ставит выше всего индивидуума- эгоиста, равнодушного к окружающим, и его права на любые прихоти ради личного удовольствия. Они проповедуют «толерантность», оправдывающую любые извращения особенностями  личности. Они приватизировали понятие свободы. Она для них – себялюбие, безответственность, аморальность, преодоление всех «табу» и заповедей.
 Передо мной книга целиком посвящённая любви мужчины к женщине. Если в стихах главное это чувства, эмоции, то в книге их изобилие. Ей подошли бы для  заголовка слова Есенина «половодье чувств». И Марина Ясыченко, исполнившая художественное оформление книги, это половодье чувств наглядно иллюстрирует несколькими рисунками, на которых маленький человечек, похожий на Пьеро из сказки про Буратино, лихо закручен в водовороте этих самых чувств, все оттенки которых искрятся, переливаются, блестят и красуются яркими образами в стихах на страницах книги.
 Если читать книгу по порядку, страницу за страницей, от начала до конца, то можно живо представить себе историю любви Лирического Героя, в которой имеется завязка, кульминация и развязка, как и положено в законченном литературном произведении.
 Всё начинается с юношеского влечения к особе противоположного пола, желания быть рядом, целоваться «до звона в ушах», с прогулок белой ночью, наивных восторгов, робких касаний:
                И сдержанная нежность опьяняет
                Сильней , чем виноградное вино.
                Когда закат целуется с рассветом,
                Подняв ладони, молятся мосты…
Подобные стихотворения занимают почти половину книги. Разнообразны  оттенки чувств Лирического Героя: здесь есть и восхищение любимой девушкой, и признания в любви, и несмелая надежда на нечто большее, и отчаяние от её холодности, и ревность, и слёзы, и ожидание встречи, и просьба о прощении за возможные обиды, и мечты о каком-то нереальном будущем. Есть здесь и подростковая романтика, бегство ЛГ с подругой на парусном корабле, погоня, сражение на шпагах. Первые невинные ласки: «Рукам моим ты подарила ласку/ Прикосновения к твоим плечам». Любовные страдания: «А ведь я по тебе сохну». Клятвы в верности до гроба: «Я никому тебя не отдам;/ как не сдают врагу города».
  Конечно, можно было бы обвинить автора в излишней восторженности, но ведь именно яркость, неординарность чувств отличает поэтов от прочих смертных. Многие стихотворения Швеца красивы, их хочется читать, перечитывать и поэзия в них, несомненно, присутствует:
                Настанет день, когда меня забудешь
                и стукнешься о землю и взлетишь,
                по-галочьи загомонив над буднем,
                спугнёшь чужую розовую тишь.
                Я знаю – это будет на закате,
                когда краснеет небо от огня.
                Ты, пролетая, не найдёшь на карте
                тот город, где оставила меня.
Отношение к возлюбленной как к чему-то волшебному, драгоценному, почти святому подкупает, заставляет вспоминать подобные стихотворения таких известных поэтов прошлого как, например, Пастернак, Тарковский, Маяковский.
 Только на странице 33 появляется «Бесплотно лёгкий снежный поцелуй,/ касанье губ…» и «любовь ответная во взгляде». Далее следует кульминация: «как водится,/ всё совершилось в полночь». Несколько стихотворений посвящено наступившему, наконец, счастью единения ЛГ с возлюбленной:
                …лицо я окунаю в счастье!
                как в шёпот ветра, в поцелуи;
                как в неба облачные лужи;
                как бы в подснежник, мяту, ландыш;
                как в «исполнение желаний» -
                я сердце окунаю в счастье!
 Счастье продлилось недолго «Теплоход отправляется в рейс», любимая уезжает. Весна и лето любви заканчиваются, наступает осень. Стихотворение «Осень» в форме верлибра интересно попыткой автора собрать в нём как можно больше слов на букву «о». Их тоскливая однообразность навязчива, как капли осеннего дождя: «Отсветы. Осы слёз. <…> Осада. Огарок руки./ Охолощенье любви. Отчужденье./ Опись обетов. Обод. Очки./ Окаянной отваги огонь и…/ Опаданье опасных обид. <…> Осень обманна, как «очень».
 В стихотворении «В комнате красной, как рыба» тоска, доходящая до отчаяния, изображена с пугающей наглядностью:
                В комнате серой, как сажа,
                словно сама беспросветность,
                ты в зоосаде дешёвом
                существованье влачишь.

                Хочешь укрыться от взоров,
                рук, протянувших подачки,
                пальцев, намеренных гладить,
                нагло хохочущих губ. 
Тут и стопы кое-где путаются, и рифмы не наблюдается, но стихотворение трогает выразительностью образов.
 Интересен и неожиданен по форме, содержанию, искренности чувств  верлибр «На метрополитене запрещается»:
                …Товарищи пассажиры,
                на метрополитене запрещается
                дарить и разводить гвоздики и розы,
                покупать шоколад и конфеты
                для друзей и любимых,
                стоять босиком на битом стекле
                и плакать в голос
                до подхода электрички…
 Но волна судьбы вновь подбрасывает ЛГ на вершину счастья, автор повествует об этом белым стихом:               
                Ты светишься, как нежный зимний дождь,
                всей чистотой бесхитростной и стройной;
                естественно и ласково берёшь
                моё лицо в прохладные ладони;

                неощутимо гладишь по щекам,
                по волосам ласкаешь невесомо,
                неуловимым ветром тормоша
                их золотую дымную осоку;
 Но счастье снова недолговечно и ЛГ опять настигает тоска («и сигарета стаскивает с губ / последнюю улыбку жёлтым пальцем»).  ЛГ виновен в любви и готов быть за это наказанным. В стихотворениях «Remember» и «Отсыревшие спички стреляют» он  осуждён и всходит на эшафот отчаяния в ожидании казни. Но чудесным образом, как и положено, его спасает творчество, и автор, он же ЛГ, начинает писать:
    Обо всём, чем хоть как-то живу,
                о свиданьях с любимой, разлуках,
                чтобы слов не хватило и букв,
                чтоб тетрадь от метафор распухла.
В эту многозвучную симфонию любви всё же проникает резкий диссонирующий звук, примета переломного времени в стихотворении «Очередь»: «Под портретом Ленина/ выдают талоны».
Но поезд отходит, Она уезжает, остаются только стихи, воспоминания и сны: « Ты снилась мне порывисто, как ветер,/ Ты снилась мне прерывисто, как дождь. / Неуловимей солнечного света». Тяжело расставаться, оставаться один на один со своей «неприкаянной любовью». И заканчивается книга обращением к Ней:
                Любимая! Слышишь ли ты,
                как сердце бьётся в моей груди?
Вот такая получилась у Швеца удивительная книга, полностью посвящённая одной теме, можно сказать, роман в стихах или, как минимум, поэма. ( Я не пишу о недочётах в стилистике и технике стихосложения, которые при желании в некоторых стихах можно отыскать, но их немного, они не бросаются в глаза и не портят общего впечатления от книги). И хотя, по уверению автора, всё это написано 30 лет назад, но нисколько не устарело, не потеряло свежесть и актуальность, ведь человеческая сущность неподвластна прогрессу. Самозабвенное восхищение и преклонение автора и его Литературного Героя перед женственностью подкупает. Современный молодой человек, заглянув в эту книгу, обнаружит, что кроме механического секса и нейтральных «отношений» бывают чувства всепоглощающей нежности, самоотверженной любви, побуждающей воспевать возлюбленную в звонких стихах красивым русским языком.
Любовь, начинающаяся с инстинктивного влечения к противоположному полу, является, в то же время, одной из форм общения между людьми. В стремительно усложняющемся мире, заполненном громадным количеством противоречивой и часто лживой информации, людям всё труднее общаться, находить общий язык. Лирическая поэзия, конечно, не является учебником общения, но она помогает воспитанию чувств. И только любовь в её узком, и в более широком значении, христианская любовь, как её понимал ещё Апостол Павел, может быть противоядием против повсеместного одичания и расчеловечивания. Поэтому, на мой взгляд, книга Максима Швеца весьма актуальна. Читайте стихи, получайте удовольствие от поэзии.