Сервитут

Тётушка выпрямилась, прогнулась в спине и как фокусник подняла руки над столом.
Что-то она хотела взять со стола.
Что?
Глаза поискали что тут лежит.
На столе что-то такое нужное не лежало.
Голова не помнила, а взять со стола что-то хотелось.
Марина сидела в углу и смеясь смотрела на свою тётушку, а та, растопырив пальцы на руках шевелила ими над столом.
Магия не помогала.
- Что?
Марина смеясь закрыла лицо руками.
- А-а-а? – обернулась тётушка на племянницу - А я вот что-то хотела взять со стола, а что не помню. Ты знаешь, что я хотела взять?
- Нет, не знаю – замотала головой Марина.
- И я забыла.
- Забыла?
- Совсем вылетело из головы – постучала пальцем по своей голове тётушка.
- А я вот экзамен по математике сдала – Марина похвасталась тётушке - Завтра объявят результаты.
- Результаты? – тётушка продолжала искала глазами что она всё-таки хотела взять на этом заколдованном столе - А что ждать от этих твоих экзаменов?
- Как обычно пятёрки. Это же математика. Я по точным наукам как всегда впереди планеты всей.
Тётушка перевела взгляд на племянницу и внимательно посмотрела на неё.
- Да? Ты так уверенная в себе?
- По точным наукам я никогда ниже пятёрки не опускалась.
- Не опускалась… Ну-ну… – тётушка ещё раз пошевелила пальцами над столом – Пятёрка, да ещё по точным наукам. Если так, то у меня для тебя есть сюрприз. Я сделала шикарную окрошку и ещё я собираюсь испечь оладьи. А? Тесто специально к твоему приходу замесила. А вот окрошку – руки тётушки замерли над столом – А окрошку… я редиску вот увидела у торговки на улице и купила, а квас у меня свой был.
- Я за шикарную окрошку – согласилась на окрошку Марина.
- А-а-а-а – посмотрев на племянницу замахала ладонями тётушка - Вспомнила! Вспомнила, что я забыла! Я хотела зелёный твёрдый банан натереть на крупной тёрке в оладьевое тесто! 
Тётушка весело посмотрела на Марину.
- Вспомнила!
Забавная тётушка смешила Марину.
- Так будет вкуснее. С бананом. Ведь верно?
- Верно – согласилась Марина.
- Тогда где же лежит этот самый банан большой и зелёный? – смешно завертела в разные стороны головой тётя Поля.
Большой и зелёный банан нашелся за красной мисочкой на краю стола.
- Тёрка где? – встрепенулась тётушка.
Тёрка возникла из воздуха, пролетела мимо рук тётушки и легла на красную мисочку.
Любила Полина свою единственную племянницу красавицу Мариночку.
Любила.
Мариночка...
Племянница Мариночка, да ещё старшая сестра Лена – вот и вся родня была у смешной и одинокой Полины.
Отца у тётушки уже давно не было, а братья от мачехи и сама мачеха были не в счёт.
- Сколько у тебя ещё экзаменов впереди? – Полина натёрла банан в тесто.
- Ой, тётя Поля - ещё три.
- Три. Не боишься?
- Так, что бояться? Одиннадцать лет нас чему-то учили в этой школе – заумничала Марина - Зачем мы им дальше нужны? Оценки всем поставят и благополучно выпихнут нас всех из своих стен в светлое будущее.
- Важно с какими оценками выпихнут- уточнила тётушка Поля.
- Важно не с какими оценками, а как с такими знаниями, как они дали в институт поступить.
- О, это верно – согласилась Полина.
Окрошка со сметаной в такой жаркий день была в самый раз.
- А оладьи? – тётушка сняла со сковородки первые оладьи.
- И оладьи будем.
Первые оладьи перелетели к Марине на тарелочку.
- Со сметаной – приказала тётка.
- Куда без неё.
- Вкусно?
- Пальчики оближешь – облизала пальчики Марина.
- То-то же. С бананом. Умею я готовить?
- Умеешь.
Тесто второй порции разлилось на сковородке.
- То-то же. А куда дальше думаешь идти учиться? – тётушка стояла у плиты и во все глаза смотрела на скворчащие оладышки.
- В Петербург поеду. В Университет или Политехнический поступать буду.
Полина замерла от этих слов и повернув голову стала что-то ждать от Марины.
И что-то особенное промелькнуло в этом взгляде сейчас у тётушки.
Марина тянула с ответом.
И ведь мама тоже как-то так среагировала на её упоминание Политехнического института.
Чего это они на неё так смотрят из-за этого Политехнического?
- В Политехнический? Это технический вуз такой? – уточнила Полина.
- Технический.
- Инженером ты у нас значит будешь?
- Инженером. Анастасия Борисовна сказал в Университет нужно мне пойти учиться или в Политехнический – Марина внимательно смотрела на тётку - Ещё Электротехнический сильный институт есть у Ботанического сада и Технологический на Петроградской стороне.
- Тебе обязательно только сильный институт нужен для учёбы? – тётушка не сводила глаз с племянницы.
- Да, только сильный институт – подтвердила догадку тётушки Марина - Я куда попало и где конкурс поменьше поступать не буду.
- У, как – помотала головой тётушка - Смотри, у тебя провинциальная школа.  Конкурс среди питерских будет.
- Я математик.
- Ну, если математик так пусть будет математик. Пробовать надо. Кто не прыгает – не перепрыгнет.
Марина опустила голову - чего это они так смотрят на неё из-за этого Политехнического?
Что-то непонятное и волнующее было в этих взглядах.

По математике Марине поставили пятёрку.
Три пятёрки в классе и одна из них у неё.

Потом была физика.
По физике тоже пятёрка.
Четыре пятёрки по физике – одна из них у неё.

Четвёрку поставили по русскому языку.
Почему хорошенькой воспитанной девочки не поставить по этому треклятому с множеством не таких гласных, какие она обычно писала в этом сложном русском языке четвёрку?
Между двойкой с плюсом и тройкой с двумя минусами балансировала она все эти годы по нелюбимому русскому языку.
И ещё по английскому языку она такие же оценки получала.
Ну что делать?
Не слышит она языки и всё тут!
Не слышит!
Она математик!
Кто ещё на таком уровне, как у неё в их школе математику знает?!
Анастасия Борисовна?
И всё, и больше никто.
А русский тут причём?

А на английском вышел анекдот – Марина не выучила несколько последних билетов и именно один из них ей попался на экзамене.
Ну что она знает про этот спорт и эти Олимпийские игры на английском языке?
Она на русском языке ничего об этом не знает.
Марина на доступном ей английском объяснила сидящем за столом двум молодым учительницам, что не помнит, кто чемпион мира среди мужчин по лыжам на длинную дистанцию на последних Олимпийских играх.
Молодые учительницы посмотрели на Марину, потом посмотрели на потолок, пошептались между собой на русском языке и выдвинули предположение, что чемпионом мира на последних Олимпийских играх был Тарасов из Новосибирска.
Марина, не выказывая знания русского языка рассказала учительницам по-английски, что чемпион на лыжах на дистанции в три километра на последних Олимпийских играх был россиянин Тарасов из города Новосибирска.
Что ещё учительницы хотят знать про Олимпийские игры - спросила по-английски у экзаменаторш Марина.
Учительницы спросили по бокс.
В боксе победил скорей всего японец – Марина знала, как по-английски Япония.
В лыжах на короткую дистанцию победил, наверное, финн – Марина знала, как по-английски называется страна Финляндия.
Ещё она рассказала учительницам на английском языке, что у России двадцать одна золотая медаль, тридцать шесть серебряных и восемнадцать бронзовых медалей из меди.
Сколько там медалей на самом деле Марина не знала, но поняв, что экзамен идёт по английскому языку, а не по физкультуре несла какую-то околесицу по-английски забыв напрочь русский язык.
Молодые любопытные учительницы на хорошем английском языке с оксфордским прононсом спросили у Марины куда она хочет поступать учиться после окончания школы – Марина ответила, оставаясь в английском пределе, что хочет поступить учиться исключительно в университет и исключительно на математическое отделение.
Учительницы удивились и больше спортом на английском языке не интересовались.
Удивительно, но эти смешливые молодые учительницы посмотрев ещё раз на потолок и что-то там увидев поставили ей пятёрку за знание Олимпийских игр на сложном английском языке в прошедшем времени Past Perfect.   
 
Тётушка Полина перевязывала верёвочкой старые журналы.
- Отдашь матери. Ей цветные иллюстрации из журналов нужны для бус. Она на дверь хочет бусы делать из цветных картинок.
Марина молчала и смотрела на тётушку.
Ну они обе и мать её и младшая сестра Полина были такими.
Из картинок сделать бусы...
Это мама придумала.
Бусы на дверь для красоты и от мух.
Нарезать цветные картинки на длинные узкие треугольники, намазать острые кончики треугольников клеем, свернуть нарезанное и намазанное на вязальные спицы.
Клей приклеится узкими кончиками к свёрнутому и высохнет, и получатся красивые пёстрые бумажные бусины.
Их потом на леску насадить.
Мама придумала украсить так вход в дом.
Ни у кого такого нет, а у них будет.
- Ты там студенткой будешь – тётушка посмотрела на Марину поверх очков.
- Еду в четверг подавать документы.
Полина перевязав журналы, сделала петлю на верёвочке и попробовала её на руке, показала петлю Марине.
 – Там у тебя много молодых людей будет в вузе знакомых, так ты, если хороший мальчик тебе попадётся выходи сразу за него замуж. С этим ты не тяни, а то, как у меня получится. Будешь выбирать-выбирать и останешься, как я одна на всю жизнь.
Марина от таких слов всё забыв уставилась во все глаза на свою тётушку.
Тётушка значит женихов там в молодости имела с выбором.
Видела Марина фотографии своей тётушки Полины в молодости.
И в молодости тётушка красавицей не была – не складная, с фигурой, как у подростка, с большим острым носом, глазами слегка навыкате и длинными вниз торчащими ресницами.
Прелесть, а не красотка.
Смешная тётка, милая, нелепая.
Значит у тётушки женихи были на выбор…
- Что смотришь на меня? Я дело говорю. Девичий век короткий. В двадцать лет вроде рановато выходить замуж, вроде ещё и жизни не видела и не погуляла, вчера ребёнком ещё была, а в двадцать четыре уже всё, уже всех женихов разобрали. Замуж выходить не за кого – все уже кончились.
- Тётя Поля! – попыталась поставить на место тётушку Марина.
- Что тётя Поля?
- Я замуж не собираюсь!
- Так пока рано и не за кого. А помнить об этом нужно. Вот я дурочка была и сразу замуж не выскочила.
- Не выскочила?
- Сначала Толька у меня был в женихах.
Марина ахнула – первый раз такой разговор у неё с тёткой был.
У тётушки значит был жених Толька.
Интересно, а этот Толька знал, что он жених у тётушки Поли или нет?
- В соседнем доме жил от нас. Он мне не нравился.
- Оба-на.
- Дура была – согласилась с Мариной тётка.
Марина молчала.
- Вроде встречались с ним.
Тётка неопределённо развела руками.
- Так, не плохой парень был. Покладистый. Можно было и пожениться.
Тётка поджала губы – жених Толька сейчас стоял у неё перед глазами и с укоризной смотрел на неё.
- Да мать его в наши отношения влезла – пояснила Полина - В их доме парень один женился, так родители там за невестой свою машину в приданое отдали и с деньгами молодым помогли мебель купить. Мать Тольки давай меня выспрашивать, а что мне в приданое давать будут что бы пред соседкой той тоже похвастаться. Мне это очень неприятно слушать было. Каждый раз, как проходила мимо меня, так эта крохоборка сразу заводила разговор о приданом. Измором меня брала. А какое с меня приданое? Мачеха у меня и два её орущих пацанёнка. Какое от мачехи приданое?
Тётка подняла плечи и с силой бросила связанные журналы под ноги.
Журналы грохнули о пол.
- А отцу все равно было. Я Тольку этого и бросила с его мещанкой матерью что бы не слышать эти идиотские намёки на приданое. Толька мне всё - «Не слушай мать. Не слушай мать». А сам что? Не мог сам с ней поговорить? У меня же тоже нервы есть! А сейчас я думаю может нужно было мне увести его от матери и жить с ним отдельно.
Тётушка замерла и задумалась.
- Не знаю - правильно я поступила или нет? А он потом пить стал. Это из-за того, что я за него замуж не вышла.
Марина во все глаза смотрела на тётку.
- Такой пьяный по двору ходил. Я его пьяным таким раньше не видела. Вот я всё думаю – лучше одной жить или с мужем-пьяницей?
Полина скосила глаза на племянницу.
- Муж-пьяница – это последнее дело – поддержала выбор тётки Марина.
- Слова то конечно умные, но я всё равно в этом сомневаюсь.
Марина смотрела на тётушку.
Тётушка страдала.
Навыдумывала она вспоминать пацана-пьяницу из соседнего дома.
- Потом я с Григорием познакомилась.
У Марины поднялись брови – действительно у тётки был выбор.
- Он погрузчиком работал на карьере.
Марина с удивлением смотрела на тётку.
- Заикался он. Он на стрельбах в аварию попал и стал заикаться и головой дёргать. Я никак к этому привыкнуть не могла. Ну вот так было.
Тётушка грустно вздохнула.
Марина моргала влажными ресницами - тётушку было ужасно жалко.
- И у матери твоей также получилось нескладно.
Марина вздрогнула, замерла и перестала дышать.
Что?
Как?
Никогда таких разговоров с мамой у неё не было.
Марина ничего не знала про своего отца.
Ни имени не знала, ни фамилии, не знала кто он такой был и что там с матерью у них не получилось.
Она помнила, что, когда в шестом классе она стала расспрашивать у матери про своего отца мама от её вопроса так изменялась в лице став совсем чужой и что-то ответила ей, не сказав толком ничего.
Спрашивать про отца у матери было невозможно – Марина это тогда поняла.
- С начала Колька Чёрный за ней ухаживал.
Марина перестала дышать.
- Нравились они друг другу.
Тётка задвинула ногой связку журналов под стол и села перебирать палки ревеня.
Марина во все глаза смотрела на тётку.
Тётка во все глаза смотрела в своё прошлое.
«Ну продолжай, продолжай, ну расскажи мне всё то, что не рассказывает мне мама про моего отца» - глаза Марины умоляюще смотрели на тётушку.
- Красивый такой парень был. Черноглазый. Черноволосый – Полина качала головой вспоминая красивого ухажёра сестры – За заводом жил. Хорошо в школе учился. Мать учительница у него была. Родители у него развелись, так он всё отца своего хотел поймать и избить его.
Марина закрыла лицо руками.
- А он знаешь, что сказал Лене, когда начал встречался с ней? Он ей сказал, что она будешь его главной девушкой, а с остальными девушками он будет только так шутейно встречаться. А? Каково это?
Марина пожала плечами.
- Ленка над его словами смеялась – она решила, что он так с ней шутит. Хороши шутки такое говорить?
Марина молчала.
Что дальше?
- А дальше что? Ленку через какое-то время продавщица из булочной в магазине изловила и давай на неё орать, что Колька Чёрный парень её дочери. Фактически уже зять. Они с её дочерью уже живут вместе, как муж и жена. Что они собираются вот-вот расписаться, а Ленка гадость этакая встречается с женатым мужчиной и разбивает чужую семью. Ленка прибежала домой вся красная-красная. Она ничего плохого никому не сделала, а та на неё так накричала, как на какую-то дрянь. Колька потом давай оправдываться – «Это ничего не значит. Ты не волнуйся. Ты у меня главная, а та нужна мне только для физического спокойствия» А? Как это для физического спокойствия? Ленка девушка! А он такое говорит! Шуганула Ленка его куда подальше после этого! Встречаться больше с ним не стала! Переживала правда долго. Первая же девичья любовь у неё была. 
Марина потеребила волосы за ушами - Колька Чёрный значит не в счёт.
- Потом Глеб Шапошников её приглядел – Полина сложила на столе палки ревеня горкой -  Он с женой развёлся и в волейбол стал около нашего дома играть с дворовой командой. У нас волейбольная площадка перед окнами была. Они там чуть ли не каждый вечер играли у нас под окнами после работы. Так, когда люди и светло вроде он не при чём был, а как никого нет и совсем к вечеру он Ленку цеплять стал, на чай напрашиваться. Однажды она с трудом дверь за ним закрыла – так он рвался войти. А он, дядька, ей зачем?
Тётушка спохватилась, остановилась и уставилась на племянницу.
- Подожди. Ты уже большая? С тобой можно про это говорить?
- Можно – упокоила тётушку Марина.
- Ага, можно – Полина передвинула горку ревеня на другой конец стола - Ему баба на ночь нужна была для физического спокойствия, а Ленка девушка, а он с такой гадостью к ней приставать стал.
Полина и сейчас переживала за свою сестру.
 - Ничего у них не было – тётка махнула рукой и погладила рукой стол перед собой - Ленка сразу шуганула его от себя куда подальше и правильно сделала.
«Значит не Глеб Шаповалов – Марина вся мокрая сидела напротив тётки и молчала - А кто тогда?»
- Как кто? Константин естественно – тётушка бросила руки в сторону Марины.
Марину обдало жаром – она послезавтра получает аттестат зрелости об окончании школы, а сегодня в первый раз слышит имя своего отца.
Константин…
- Он конечно, как парень не ах был. Скучный, правильный, монотонный. Нафталиновый какой-то. Они через дом от нас жили. Мать нигде не работала, а отец – его Львом Глебовичем звали – всё на велосипеде на работу ездил и каждый раз что-то всё время с работы привозил на багажнике.
Марина молчала.
Константин Львович…
Какое редкое сочетание имени и отчества.
- Мать видимо посоветовала ему обратить внимание на Ленку.  Мать у них там в семье командиршей была. А что? – Полина посмотрела на племянницу - Ленка на глазах у них выросла, девушка красивая, порядочная, правильная.
«Правильная» - отозвалось в голове у Марины.
- Мы его с детства знали. У них во дворе стол для пинг-понга стоял, и мы ходили туда играть. Он там тоже играл всегда с нами.
- В пинг-понг?
- В пинг-понг. Он как-то потихоньку стал за Ленкой ухаживать. Просто вставал около неё и стоял. После игры плёлся за ней до подъезда и бубнил и бубнил что-то себе под нос. Она сначала не придавала этому значения. Скучный он был какой-то, но было видно, что в дальнейшем семьянином будет хорошим.
- Семьянином…
- Семьянином. Лену сразу замуж позвал. Сказал, что женится. Институт свой закончит и сразу женится. Он математик был от бога – все олимпиады в школе шутя выигрывал и в институт легко поступил.
Марина остолбенела – так вот откуда у неё эти математические способности.
- В Политехническом институте заочно учился.
«В Политехническом» - Марина во все глаза смотрела на тётушку.
- На заочном учился. В семье деньги нужны были для операции его бабушке – Полина оглядела убранный стол – Вот ради бабушки по приказу матери и работал.   
«Ради бабушки работал… А, дальше что?» - толкнула глазами Марина тётку.
- А что дальше? Три года за Ленкой ухаживал пока в институте своём учился. Он на заводе у нас работал. Готовую продукцию сопровождал к заказчикам. Курьером что ли это называется?
- Экспедитором – поправила тётку Марина.
- Вот-вот. Ты знаешь лучше. Экспедитором. Уедет на три-семь дней, а потом возвращается и день-два свободен.
Полина вспоминала прошедшие годы.
- На Ленку, как на будущую жену сразу смотреть стал, а не как на невесту. Подарки ей основательные дарил. То утюжок паровой ей подарил. Такой утюжок, которым на весу отпаривать вещи можно.
Марина смотрела на тётку - не было у них никогда такого парового утюжка в доме.
- То настольную лампу-ночничок из камня в виде совы подарил.
Марина не сводила глаз с тётки - не было у них никогда такой лампы-совы в доме.
- То такой красивый весь прозрачный из стекла заварной чайник. Заваришь чай, а заварка так вся и видна в нём.  Такой красивый – я аж завидовала.
Марина опустила глаза - не было у них никогда такого прозрачного чайника для заварки.
Не было и Марина поняла почему.
- Потом он институт свой закончил и позвал Ленку в ЗАКС. Документы подали.
У Марины холодок пробежал по спине – «Как? Мать с отцом были расписаны?!»
- Нет, не успели расписаться. Два месяца нужно было ждать своей очереди в ЗАКС. Испытательный срок это назывался.
Полина замолчала, и они посидели какое-то время за столом молча.
- Всем так давали два месяца до регистрации. А мать этого Костика взяла и забрала свою свекровь после последней операции к себе жить, а комната от этой самой свекрови освободилась.
Полина смотрела в окно и кивала своим словам головой.
- Ну, они, твои родители, как молодая семья и переехали туда жить ещё до росписи. Мебель там какую-то даже купили.
Полина всё хорошо помнила и всё это сейчас стояло у неё перед глазами.
- А что оставалось делать? Как твоя мать жила тогда? Мой отец ей отчим был, мама наша умерла, и эта знахарка с её травами для экономии денег и укрепления здоровья к нам мачехой переехала в дом и сразу нарожала нашему отцу-умнику под старость его лет аж двух орущих пацанов. Сумасшедший дом у нас получился, а не квартира. Вот такие родители оказались у твоей матери тогда – мой отец отчим и мачеха в придачу. Куда хочешь от этого сбежишь раньше времени без всякой росписи.
Полина опять замолчала.
Начала она с чего-то вспоминать всё это и никак остановиться не могла.
За окном молодая зелень лета стучалась в стекло.
Больные дни молодости…
- Посёлок, где мы жили был маленький, все на заводе работали. Он один у нас был, градообразующий.
Бабочка вдруг забилась в окно пытаясь влететь на кухню.
- Так без росписи у нас тогда не принято было жить. Им соседи кости перемывали, что до регистрации стали жить вместе.
«Кости перемывали... до регистрации... Что же такое у них там случилось?» – у Марины больно билось сердце – «Дальше то что было?»
- Дальше что было? Недели за две до регистрации Ленка вдруг пришла со своими сумками к нам домой и сказала, что они больше не хотят жить вместе и не будут жениться.
Полина вздохнула и печально посмотрела на Марину.
- Его мать даже к нашей мачехе прибегала выяснять в чём дело.
Тётушка подняла руку вверх и потрясла для значимости ею в воздухе.
- Никто ничего не знал, что у них там случилось. А Ленка взяла и не объясняя ничего опять собралась и не говоря ничего уехала из нашего посёлка жить сюда в Загорск.
Тётка опять замолчала, кивая головой вспоминая прошлое.
«Дальше то что?!» - опять толкнула глазами тётушку Марина.
- Дальше? Дальше что? Дальше я решила перед Новым годом к Ленке переехать жить. Тогда у нас разговоры в посёлке уже вовсю ходили, что наш завод закроется. Все говорили об этом. Не верили, но говорили. Шутка - завод целый закрыть. Закрыть завод, а народ где будет работать? Потом зарплаты стали задерживать. Я как почувствовала, что уезжать нужно, так и уехала.
- С матерью то что? – напомнила Марина.
- С матерью? А ты что – не знаешь? – с удивлением перевела взгляд на племянницу Полина.
- Знаю – Марина оттолкнула взгляд тётушки от себя – Сама знаешь, как с мамой на эту тему говорить.
 - Это я знаю. Она сказала, чтобы я с ней больше на эту тему никогда не говорила.
- Не говорила…
- Так значит так – тётушка покачалась на стуле - Приезжаю я к ней в дом, вхожу, а она там вот стоит посредине комнаты с таким громадным животом и смотрит на меня.
Полина показала рукой с каким громадным животом стояла посредине комнаты мать у Марины.
- Полная для меня неожиданность, что она беременна. Я стою и смотрю на неё, а она постояла-постояла так, посмотрела на меня, поняла, что это я и я всё вижу и говорит – «Молчи». А я и так молчу, и ничего не говорю. Она опять мне – «Молчи». Я молчу. Она опять – «Молчи». Я молчу. Она говорит – «Раздевайся и садись». Я разделась и села. Она села напротив меня. Сидит и молчит. Ну я и говорю ей – «Это от Кости?». Она – «Да». Говорит – «Я тебе сейчас всё расскажу, но ты никому ничего не рассказывай и со мной больше на эту тему не говори. Поняла?» Я говорю - «Поняла».
- Что поняла?
- За три недели до ЗАГСА этот Костя поехал на несколько дней в Санкт-Петербург. Он не сразу заметил, что ему диплом об окончании института выдали с неправильно написанном отчеством – не с «Львовичем», как нужно было написать, а с «Левовичем». Он поехал в Санкт-Петербург переделывать диплом.
Полина толкнула от злости на полу связку журналов ногой.
- Нашел время, когда ехать. Жениться с неправильным отчеством в дипломе не мог.
Журналы поехали к двери по полу.
- Вернулся из Петербурга сам не свой – продолжала Полина - Новость у него. И у неё для него тоже новость. Нет, чтобы ему с порога всё сразу сказать! Жизнь по-другому пошла бы! Так нет! Всё по домострою нужно было делать!
Полина горячилась.
- Сначала он, мужчина, должен свою новость сказать первым, а потом уже она будет говорить! Он и выдал! В институте он встретился со своим преподавателем-профессором. Тот его завёл в уголок и давай плакаться. Дочка видишь ли у него с каким-то спортсменом связалась. Они профессорская семья, родня у них какая-то высокопоставленная, а этот избранник дочери спортсмен с мускулами чем на жизнь зарабатывает? Для них это позор. Дочь забеременела – спортсмен жениться не захотел. Дочь родила ребёнка - спортсмен совсем исчез. Они теперь не знают, как всем знакомым объяснить этот позор - рождение в их высокопоставленной семье внебрачного ребёнка. Этот профессор и говорит – «Женись на моей дочери. Я к тебе присматривался - ты парень правильный, приезжий, хорошо учился. У нас квартира, машина, мы тебя пропишем, я тебя к себе на кафедру возьму преподавателем, в аспирантуру тебе устрою учиться. Будешь и преподавать, и учиться одновременно. Как к сыну к тебе отнесусь, по работе в институте тебя продвигать буду».
У Марины ладони, которыми она прятала лицо от тётушки бессильно съехали вниз и упали на стол.
Такого она никак не ожидала услышать.
- А Костя этот сказал Ленке, что такое предложение делается один раз в жизни. Он подумал и дал этому профессору своё согласие на брак с его дочерью.
- Ужас какой…
- Ужас – согласилась с племянницей тётка - Предложил матери твоей разойтись и не жениться.
- Разойтись…
- Так мать тебе что – никогда об этом не рассказывала? – спохватилась Полина.
- Нет-нет – Марина взяла себя в руки – Рассказывала. Не так подробно, как ты, но рассказывала.
Правду тётушки Марина говорить не могла.
- Рассказывала – эхом повторила Полина – Лена гордая. Решил развестись – она тоже не против. Ничего ему о тебе не сказала, попила с ним чаю на прощание, собрала вещи и ушла. Мебель даже, купленную, с ним не стала делить…
Марина молчала.
- Рассказывала значит…
- Неохотно, но рассказывала.
- Она просила меня с ней никогда об этом в будущем не говорить.
- Мы и не будем с ней говорить.
- Но ты же дочь его, и ты должна знать это.
- Да, должна.
- Знаешь?
- Знаю.
Ужас какой...
Полина смотрела в окно – бабочка нашла форточку и влетела на кухню.
- А Ленка тогда фамилию свою сменила – неожиданно продолжила тётушка - Мой отец ведь удочерил её маленькую, когда женился на нашей матери. Она фамилию моего отца носила. Ленка взяла и втихаря никому ничего не сказав вернула себе фамилию своего отца. Она же до этого была, как и я Толчкова, а стала Луговская.
- Толчкова, как и ты?
- Толчкова. Уехала из нашего посёлка с новой фамилией. Пойди найди её после этого. Спряталась от всех.
- Спряталась...
- Его же родители через дом от нас жили. Увидели бы её.
- Увидели…
Ужас какой...
Бабочка наткнулась на тюль и начала билась в стекло пытаясь теперь вылетить наружу.

Марина вышла на улицу.
Связка журналов была тяжёлая и верёвка петли впилась в пальцы.
До дома было пять остановок автобусом, но Марина решила пойти пешком.
Такое услышать от тётки…
Всё, как-бут-то произошло только что...
Мама…
Бедная мама, как ей было тогда страшно…
Отец подлец.
Подлец!
Кто-то у уха тихо прошептал Марине – «Он не знал ничего».
Не знал?
А мама не сказала?
Марина встала.
Не захотела мама его ребёнком привязывать к себе.
В сердцах он потом мог сказать ей, что из-за ребёнка карьеру свою сломал.
Ну, не сказать бы, а так подумал.
Это одно и тоже.
Мама…
Мамочка…
Марина перехватила тяжёлые журналы другой рукой.

- Я родилась через месяц после смерти моего отца – Марина помнила эти мамины рассказы о себе.
 Мама шила на машинке сидя за столом.
- Отец ещё до встречи с матерью попал в аварию. Машина грузовая перевернулась на дороге и упала в кювет, а в кузове люди ехали. Два человека насмерть, трое – один из них мой отец – серьёзно пострадали. В больнице он потом лежал. Вроде вылечился, а за месяц до моего рождения у отца неожиданно отказали почки. Авария та его так догнала. Отец даже не знал, кто у него должен был родиться. Хотел, если мальчик родится, то назвать его Андреем. Я думаю в честь Андрея Болконского. А если девочка, то Мариной. Имя такое сказочное придумал для девочки. Марина-Мальвина. Видно хотел дочку-куколку иметь. Бантики, кружевная нижняя юбочка, ажурные носочки… Родилась я и моя мама назвала меня Еленой.

Марина обошла машины у тротуара и перерытую рабочими дорогу с вырытыми трубами, взяла журналы под мышку и размяла затёкшие пальцы.
Как страшно было понимать, что сейчас ей рассказала тётушка…
Бедная мама…

В пятом классе добрые дети добрых соседей сказали матери Марины, что отец у неё не родной.
Отчим...
Отчем почти всегда был на работе и детьми не очень занимался.
Правда отличие между не родной дочерью и своей не делал - так, что мама Марины не чувствовала себя чужой в семье.

Марина остановилась на дороге у моста пропуская автобус.
Дорога пылила.
Как это получилась, что Полина сейчас рассказала ей обо всём?
Отец маму бросил.
Не знал ничего и бросил.
А по телевизору, когда в кино показывают венчания – что священник у новобрачных спрашивает?
Согласен ли в жёны эту девушку взять?
Не обещался ли кому?
Не обещался…
А если ли обещался – значит венчаться нельзя.
А отец обещался…
И не захотел жениться…
Бросил…
Подлец!
Не знал, но обещался...
Подлец!

- Когда школу заканчивала – наша с Полиной мама умерла. Накануне плохо себя чувствовала, решила ванну принять и после отдохнуть, а в ванне ей стало ещё хуже. До дивана она ели дошла, легла, один носок на ногу одела, а другой не успела, умерла.

Ужас какой…
Мама…
Мамочка…
Самая лучшая мамочка на свете…

- Потом отец женился. Вот такие родители у меня получились к концу школы – отчим и мачеха. Куда пойдёшь после окончания школы учиться? Только работать.

Марина дошла до последних городских домов – впереди начинался частный сектор с заборами и деревянными домами.

- Я там поработала, поработала и решила перебраться жить сюда пусть в небольшой, но всё же город. Мамина лучшая подруга переехала лет пять назад из посёлка сюда жить, и я знала её адрес.

Мать тогда обошла главную причину переезда стороной – Марина теперь знала её.
Беременность…

- Мне так сразу повезло. У тёти Тони, маминой подруги, соседка по лестничной площадке в наследство от родственницы досталась маленький домик на окраине города. Я о том беленьком домике говорю, что за магазинами – мама махнула рукой к магазинам.
Знала Марина этот домик.
- Вот мне и разрешили пожить в нём пока его не продадут. Я так обрадовалась этому. Одной хотелось побыть.

Марина шла по обочине дороги – тротуара, когда пошли деревянные дома уже не было и мелкие камушки чувствовались под подошвами туфель.
Она толкнула один из камушков ногой – он подпрыгивая полетел в канаву.
Так ему и надо – нечего под ногами мешаться.

- Домик в одну комнатку. Плита дровяная. Одно окошко. Диван старенький кошками дранный. Я обрадовалась - у меня и такого не было. Одеяло ватное ветхое, а у меня никакого нет. Две простыни все в заплатках, а у меня и таких нет. Ложки-вилки алюминиевые, и этого у меня нет. Полдюжины тарелок с фирменным клеймом «Общепит» … Роскошь…

Марина поменяла руку – тяжёлые журналы сползали вниз.
Хорошо, что она пошла пешком – она хоть поймёт, что сейчас услышала.
Что отец сделал?
Не знал…
Но обещался?
Обещался!
Подлец!
Бедная мама…
Как ей тогда страшно было одной в таком положении в незнакомом городе…

- Повезло мне здесь с самого начала – мама во всём видела положительное – Я в том домике всё прибрала, всё перемыла, а утром пошла в магазин за хлебом. Там перед магазинами две тётки стояли. Встретились. Я мимо иду, а одна из них хвастается другой – «Черника в лесу пошла. Я за два с половиной часа ведро набрала, а в промкооперации на неё закупочную цену повысили». Я как это услышала, так и встала. Отойти от них боюсь – это же как раз для меня. Лес рядом через два дома, черника там близко наверняка есть, промкооперация напротив этих магазинов и я сразу с деньгами буду.
Мама смеясь вспоминала тогда своё прошлое.
- Я обратно домой. Всё там перевернула. Нашла старое битое эмалированное ведро. Ржавчину в ведре заклеила изолентой. Сарай открыла, а там старый выгоревший зелёный велосипед стоит. Я за шины – шины спущены. Я три велосипедных насоса нашла. Один подошел. Накачала, а заднее колесо не держит. Ну у нас же велосипед был в детстве – что делать с этим я знаю. Камеру из шины вынула, где воздух проходит нашла. На полу в сарае подобрала тоненький кусочек резинки, в высохшем тюбике нашлась капля клея. Заклеила. На заклеенном постояла. Закрутила колесо обратно. Опять накачала. Держит. Если утром накачать, то до вечера держит, а мне больше и не надо. Утром снова накачала. Совочек для сбора ягод самодельный нашла – люди же до меня здесь жили и так же думали.

Бедная мама...
Она всегда так не любила собирать ягоду…

- А что оставалось делать? – мама развела руками - Выбора не было. Я раненько утром на велосипед села, отъехала метров двести по дороге, а там слева тёмный еловый лес и черника виднеется. А в тёмном еловом лесу черника высокая, пушистая, к свету тянется и ягодки на ней хоть и редкие, но зато крупные. Я за три часа ведро набрала. Ведро на руль повесила и пешком к промкооперации. Там девчоночка такая мамина-папина с маникюром плачется до меня пришедшей женщины, что ей здесь не нравиться. Зарплата меньше не бывает, в сезон её работать заставляют без выходных. Ей из центра города сюда к чёрту на куличике ездить нужно. До неё много лет тут одна тётушка с больной коленкой работала, а у той совсем нога разболелась, на крыльцо не подняться, она и уволилась и на неё место эту девочку прислали. Я как услышала это, так и обмерла.
- Ты что – здесь работать не хочешь? – спрашиваю её.
- А кто здесь захочет работать? – удивилась она.
- Я захочу.
- Ты?
- Я.
Мама смеясь смотрела на Марину.
- О, как ловко получилось. После обеда я уже работала на её месте. Зарплата правда копеечная, но зато и работа никакая. Раньше одиннадцати часов никто не придёт и не принесёт собранных ягод, а после трёх уже никто не придёт – все уже пришли.

Мамочка…
Милая мамочка…
Самая хорошая…
Самая красивая…

- Я с утра пораньше встану – я же жаворонок. На велосипеде в лес съезжу, за три часа ведро ягод соберу, сама себе эту ягоду сдам, сама себе денежки выплачу. Зарплата тогда у меня была шесть тысяч, а ягоды я за первый месяц на двадцать две тысячи собрала.

Мама!
Беременная на мужском велосипеде!
Комары в лесу!
Тяжёлое ведро от куста к кусту!

- Я утром полстакана гречки залью водой, в лесу ягод насобираю, на обратном пути грибы какие попадутся соберу, ягоды сдам, грибы на плитке поджарю, с гречкой их смешаю – вкуснотища. Кефиром с черникой и с булочкой запью…

Молодость…
Не пуганная жизнью молодость…
Ребёнка без мужа ждала…

Марина шла дальше по дороге.
День был солнечный и тёплый.
Такой обычный день…
Город маленький, провинциальный…
Окраина этого самого города…
Какие новости тут происходить могут?
И чего тётушка ей наговорила?
Кошмар…
Марина остановилась.
Журналы съехали из-под мышек вниз на землю.
Бусы из картинок…
Как маму жалко…
В глазах стояли слёзы.
Стыдно…
Как можно было маму так обидеть?

- Я побаиваться стала, что хозяйка домик продаст и я на улице окажусь. Решила хоть старый диван у хозяйки выпросить. Она – «Бери. Я дом продаю, а с диваном дом будет или без всё равно». Я обрадовалась и к своему начальству – «Диван мне дарят. Можно его в промкооперации поставить на время».  Разрешили. Я Виктора, нашего шофера задействовала перевести мне на его Газели диван. Сама вторую комнату в промкооперации освободила, коробки-ящики в коридор выставила. Диван то хороший, не поролоновый. Я только обивку перелицевала на нем и всё.
Мама смеялась над собой вспоминая все свои приключения тогда.
- А потом думаю мне что ни будь ещё нужно к дивану прибавить, что хозяйки не нужно, а мне будет в самый раз. Вот пучок алюминиевых вилок в стеклянной банке стоит, а две среди них из нержавейки. Мне в самый раз две нержавеющие вилки будут. Пучок алюминиевых столовых ложек, а одна из них из нержавейки. А мне больше одной и не надо. Я пустую картонную коробку у дивана в промкооперации поставила, в газетку вилки-ложку завернула и на дно положила. Три одинаковые без рисунка плоские тарелки без фирменного клейма общепита нашла и в коробку их газеткой переложив. Одна суповая тарелка не битая и без трещин, а мне и одной такой целенькой хватит. Сито там, три старые эмалированные кастрюли, сковородка, что-то ещё… Инструменты какие-то нашла и в коробку сложила. Потом за ватное одеяло принялась. Кусок ткани нашла на чердаке. Жёлто-оранжевое с чёрными пальмами на нём и чёрными танцующими неграми. В самый раз рисуночек для ватного зимнего одеяла. Зато новое одеяло получилось. Потом сваленное байковое одеяло снесла на залив к плоскому камню и выстирала там его с мылом и щёткой. Семь потоков грязи с него сошло.
Мама качала головой.
- Ты смеёшься надо мной? – мама вскинула глаза на Марину.
- Смеюсь.
- И мне было весело. Одеяло я высушила и металлической щёткой начесала. Вот с таким ворсом получился – и мама показала пальцами какой высоты был ворс.

Мама-мама…

- Потом ягодный сезон кончился. Черника, брусника, клюква, грибы-лисички… Зверобой приносили сушёный, брусничный лист… Холодно, дожди пошли… Я одна в домике… Затоплю – тепло… Когда совсем холодно стала мужчина мне принёс необработанные шкурки кроликов. Две из них очень красивые были. Я и придумала. Спросила у соседа, как их обработать. Он дал мне рецепт. Я одну шкурку так попробовала сделать – вроде получилось. Вторая вообще замечательно вышла. Я у мальчишки напротив взяла шапку-треух снять с неё выкройку и долгими тёмными вечерами села шить шапки. Часть шкурок, когда приносили покупала себе и когда было настроение шила шапки и одной тётке на базаре сдавала их на продажу.

Шапки шила...
Тётке сдавала…
Беременная…

- А зимой перед Новым годом приехала ко мне Полина.

Здравствуйте…

- Она в контору на железную дорогу пошла работать. Работала в две смены. Ей дали сначала общежитие. Мы к ней в общежитие мыться в душ ходили. Ты помнишь?
Марина помнила.
- Бельё своё у них в машинке спирали. Хорошо было. Удобно.

Как мало для счастья нужно было…
Мама этому радовалась…
Душ в общежитии, безденежье, печку зимой топить три раза, вода в колонке на улице, туалет, маленький ребёнок без кроватки в беленькой пластмассовой ванночки спит в отданных им ношенных переношенных и стиранных перестиранных распашонках… 

- Тебе было полтора года, когда хозяйка продала тот маленький беленький домик и мы с тобой переехали жить во вторую маленькую комнату промкооперации. Втихаря жили, чтобы никто нас там не заметил. Начальство в центре города сидело и изо всех сил делало вид, что нас там нет. Хорошие люди кругом были. Провинция.  А ты помнишь, как мы там жили в промкооперации? – мама повернула голову к Марине.
- Я помню, как я там ночью пить захотела, и ты мне чашку с водой принесла.
- Ты болела.
- Было темно, но где-то далеко в соседней комнате горел тусклый свет.
- Бронхит. Ты кашляла сильно.
- Я тогда ещё подумала, что вот я такая маленькая и пить захотела, закапризничала, а ты мне подчинилась и сделала, что я хотела. Ты меня маленькую слушалась. Я почувствовала, что могу тобой командовать.
- Попробуй не подчиниться больному ребёнку – засмеялась мама - Мы там три года прожили. А потом к нам Лиза пришла. Елизавета Андреевна. Сказала, что у её соседки напротив случился удар и та парализованная слегла в постель. С дочкой своей сильно переругалась, что та с мужем развестись собралась. Тамара эта накричала на дочь, что, если та разведётся с мужем и внучка окажется из-за этого без отца – она ей этого не простит и не будет её считать своей дочерью. Дочь на это хлопнула громко дверью и уехала к себе домой в Петербург. Соседка эта Тамара Васильевна через несколько дней слегла от удара в постель. Инсульт.

Марина шла к дому.
Вон и магазины на той стороне дороги показались.
Она перебросила журналы в другую руку.

- Лиза Тамаре предложила позвонить к дочери и сказать, чтобы дочь к ней приехала и помогла. Тамара на это демонстративно выкинула свой сотовый телефон в печку. Соседки к ней заходили, помогали в чём понемногу.  Она, Лиза, Таня, вторая Таня. Но у них всех свои семьи. У Лизы дочка тогда овдовела и с младшим внуком нужно было сидеть. Ещё муж у неё нездоровый. У Тани дочка второй раз замуж вышла и Юрку, тогда второклассника к матери перевела жить. И у той тоже муж. У второй Тани сын какой-то начальник и не разрешал ей за кем-то там горшки выносить. Они же только соседями были, так-то никогда не дружили. Меня хорошо знали, знали, что жить нам негде. Посовещались они там и предложили Тамаре меня взять в помощницы переписав на меня свой дом. Не справедливо это конечно, дочка её естественная наследница, но дочки рядом нет, а Тамаре без помощи не прожить. Дочку видеть и слышать она не хочет, а даром за лежачей больной никто ухаживать не будет. Я взяла тебя и с Лизой пошла к Тамаре. Ты помнишь, как мы к ней ходили?
- Я собаку помню у калитки и как эта Тамара на тебя кричала.
- Собака была чужая.
- Овчарка.
- Беспородная овчарка.

Марина остановилась напротив магазинов.
Три магазина стояли в каре.
Здесь мама увидела тех тёток тогда и услышала, что черника в лесу поспела и закупочная цена на собранную ягоду в промкооперации повысилась.
Там за магазинами был их первый маленький белый домик, куда мама принесла её из роддома и где они прожили потом ещё полтора года.

- Пришли к этой Тамаре в этот дом – мама обвела руками комнату - Не дом конечно, а изба. Пять на пять ментов. Русская печь. Три железные полуторные кровати в комнате – одна там за занавеской стояла, вторая у двери, третья тут в углу у окна, где сейчас диван.
- Я помню – помнила старую обстановку Марина.
- Тамара эта на подушках лежит и с таким страхом и ненавистью на меня смотрит. Ну, как фашист на партизана. Понимает, что жулики к ней пришли и сейчас обманывать её будут.
 - «Ты что с ребёнком?! Здесь ребёнок будет жить?!»
- Я молчу, на Лизу смотрю. Она мне сказала, что о всём с Тамарой договорилась. Лиза ей объяснять.
- «Ей что - прописывать здесь нужно?! – кричит на неё Тамара».
- Лиза ей кулаком машет. Я не знаю, что мне делать. Мне дом нужен, и я согласна была потерпеть.
Лиза кулаками трясёт.
- «Ладно» - говорит Тамара – «Я посмотрю, как ты за мной ухаживать будешь и может быть тебя потом пропишу».
- О, как! «Э» - говорю – «Нет. Сначала вы переписывайте на меня свой дом, а потом я начинаю в благодарность ухаживать за вами». Она глаза сделала круглыми и смотрит на меня. Я повернулась и ушла – с такой ненавистью и таким криком я никогда ещё не сталкивалась.

Помнила, помнила Марина этот разговор с матерью и помнила эту Тамару Васильевну.
Такую не забудешь...

- Через пять дней Лиза опять ко мне приходит. «Мы на Тамарку эту все обиделись. С чего это мы должны за ней ухаживать? У неё дочка есть! А если она её не хочет видеть – пусть тебе за уход дом отписывает!». Я не знаю, что мне делать. Она опять «Пошли к ней в дом. Я с ней поговорила. Дочь она не собирается ни при каких обстоятельств вызывать. Дочь должна первая с покаяниями приехать прощение просить. Тамара на твои условия согласилась. Октябрь на носу. Не замерзать же ей в нетопленном доме и помирать же ей одной с голоду». Что мне делать? У меня это единственная возможность заиметь дом. Я одна без тебя пошла. Эта лежит в кровати не поменяв позы. «Хорошо. Ухаживай за мной, я перепишу на тебя дом». Я ей – «Нет. Сначала переписать на меня дом, а потом я буду здесь в доме за ней ухаживать».

Через дорогу из одного из магазинов вышла какая-то женщина и увидев знакомую остановилась поговорить с ней.
Марина встала и стала смотреть на них – тогда, наверное, было так же.

- Так вот смех получился – мама вспоминала то время - У второй Татьяны зять есть, что каждый день пиво пьёт и гвоздь в стенку не забивает. У него сестра есть. У той сестры подруга. У подруги муж. У мужа брат-нотариус. По цепочки ему информацию спустили кто кому родственник и, кто с кем дружит. Денег у меня нет. У Тамары денег нет. Провинция. В провинции не всё делается за деньги. Пришел по блату этот лысый в очках нотариус и без денег оформил нам передачу дома. Оформил, бумаги написал, печать поставил и ушел. Тамара сразу эти бумаги забрала себе и затолкала их себе под матрас в изголовье. Её это бумаги. Её муж этот дом строил и значит её это бумаги на дом. Пусть будет так. Заснёт, думаю, я и вытащу их из-под подушки. Купля-продажа с пожизненным проживанием. Тамара, что нужно ей всё сразу поняла. «Ты у меня что - дом купила? За сколько?» Я ей - «Давайте сначала устроим банный день, и я вас помою». Она дара речи лишилась – четыре месяца не мылась нормально ни разу. Я ведро воды вскипятила. Её помогла встать и сесть на табуретку и сначала помыла голову, постригла покороче волосы.
Марина это помнила - она весь тот банный день тогда просидела на маленькой скамеечки, за занавеской боясь показаться той страшной старухи.
- Таз под ноги я ей поставила и её на табуретки помыла. Нашла у неё большую чистую майку до колен и одела на неё. Простыней чистых нет. Я халатик её дочери нашла в шкафу и застелила им временно кровать. Она легла счастливая. Я полы намыла. Дом проветрила. Отхожее ведро вынесла. Всё бельё собрала. Выстирала. Кипятить поставила. Тамара на меня во все глаза смотрит и ничего понять не может. Я обед собралась готовить. Говорю ей – «Мне продукты нужны для готовки или деньги для покупки продуктов». Она – «Ты должна кормить меня бесплатно». Я ей – «Я бельё ваше постирала?» Она - «Постирала». «Чьё это бельё?» - спрашиваю её. Она - «Моё» «Я взяла ваше бельё и постирала его. Правильно? Теперь у вас будет чистое бельё. Так и с продуктами - вы должны выдать мне продукты, и я сготовлю для вас, что поесть». «Нет» - она со мной не соглашается – «Ты должна меня кормить бесплатно, а я тебе за это дом оставлю». «У меня шесть тысяч зарплата. Это на одного человека мало, а нас с дочерью двое. На троих этого не хватит». Она - «Меня это не касается». Ах, так… Говорю ей – «Я у вас в столе нашла пол пачки пшёнки. Могу для вас пшёнку с чесноком приготовить. Я несколько головок чеснока у вас на подоконнике видела. Ещё могу пшёнку с солёными грибами сделать – у меня солёные грибы есть. Могу пшёнку с сушёными яблоками приготовить – у вас в банке на полке немного сушёных яблок осталось. Что готовить?» Она на меня смотрит во все глаза и от ужаса молчит. Ну, что мне с ней делать? За три дня я ей всё меню во всей красе приготовила, на тарелочке с голубой каёмочкой подала. Она всё поняла и выдала мне свою пенсию.

Ох уж эта орущая тётка на кровати.

- Что твоя девчонка всё время тут бегает и дверью хлопает!
Маленькая Марина сидела, дрожа за занавеской на скамеечке и даже не казала носа в комнату.
- Тишина в доме будет, когда ни будь! Что вы шастаете всё время в дверь! Где деньги за дом!
- Я за вами ухаживаю за этот дом.
- Я тебе дом за это оставляю! Деньги за дом где! Деньги!
Мама прибиралась на кухне.
- Когда я от вас избавлюсь?! Влезли тут в мой дом без спроса и никуда от сюда не уходите! Наташа вот приедет и живо выкинет вас от сюда к чёрту на куличики! Убрались здесь и уматывайтесь к себе! Нечего здесь ночевать! Это мой дом, и я здесь хозяйка!
Хозяйка с трудом переворачивалась на кровати с боку на бок тряся кулаком здоровой рукой.
- Я с кем разговорю?! Она молчит! Я разговорю, а ей, как о стенку горох!
- Тамара Васильевна – мама повернулась к кровати – Я тут суп хочу сварить. Вам какой хочется? Я могу рассольник сделать. У меня банка солёных огурцов открыта. Или щи? У меня квашенная капуста есть.
Старуха, поражённая смотрела на мать.
- Мариночка, тебе какой суп хочется? – мама заглянула за занавеску.
- Рассольник – испугавшись своей ответственности за будущий суп ответила Мариночка.
- Рассольник, так рассольник.
- Когда в доме покой будет?! – неслось от кровати - Не увиливай от ответа! Где деньги мои за дом?! Живут тут без денег и ещё пенсию у меня отнимают! Где деньги мои за дом?! Вынь и полож мне мои деньги на стол! Ясно тебе! По судам затаскаю! И полы кто так моет?! С угла нужно начинать, а не с кухни!
- Мариночка – мама закончила убираться на кухне – У нас дрова в доме кончились. Давай к упавшей берёзе к промкооперации сходим за ветками.
- Меня не касаются ваши дрова! – орала кровать.
Марина боясь выйти из-за занавески прошла, согнувшись по узкому проходу между стеной и печкой и высунув нос и скосив глаза на старуху стала ждать, что нужно было делать.
 Между кроватью и печкой стоял стол чем-то заставленный и старуха из-за заставленного не могла её видеть.
- Одевайся на улицу. Я пилу возьму и тележку, и мы сучья отпилим у дерева.
- Сучья они отпилят у дерева! Дровами нужно печь топить!
- Шарфик не забудь – напомнила мама Мариночке.
- Ну и имя дала своему ребёнку! Кто с таким именем сейчас ходит!
- Варежки возьми. На улице уже холодно.
- Чтобы не возвращались сюда! – неслось от кровати - У вас свой дом должен быть для проживания!
Они спустились с крыльца.
- Ты не обращай внимания на её слова – мама взяла Мариночку за руку - Она старая женщина. Была всю жизнь энергичной, а тут прикована к постели. Ей это не нравится. Она виноватого в этом ищет. Кричит. Кроме, как на нас ей кричать больше не на кого.
Марину заботило другое.
- Она нас побить может?
- Чем? – удивилась мама.
- Палкой. Встанет с постели, подойдёт ко мне и ударит по спине палкой.
- У неё нет палки и ей трудно самостоятельно встать с постели.
- А если она палку прячет?
- Где?
- Она может под одеялом её прятать. Под кроватью палки нет – я смотрела.
- У неё и в кровати палки нет.

Марина прошла мимо промкооперации.
Знакомой и родной промкооперации.
Это сюда они тогда с мамой пришли пилить берёзу.
Старая берёза от ветра упала, перегородив дорогу.
Водители машин перетащили берёзу на обочину, и она лежала тут с лета.
Мама ножовкой отпилила у берёзы крупные ветки, отпилила верхушку.
Отпиленное перевезли на тележке к крыльцу дома, а тонкие ветки занесли в здание промкооперации.
- Попьём в промкооперации чаёк?
- Конечно попьём – обрадовалась Марина.
И они затопили тогда печку тоненькими веточками.
Вернулись они домой поздно, когда за окнами уже совсем стемнело.
- Кто мне стакан с водой так далеко на столе поставил?! – от кровати громыхнуло на них.
Мама молча прошла в темноте к столу и передвинула стакан с водой ближе к Тамаре Васильевне.
- И в темноте мне что - до конца жизни лежать?!
Мама молча включила свет.
- Наконец-то! Дождалась милостыни от них!
Мама затопила печку.
Сварила кашу.
Мариночка ждала её за занавеской.
Мама пришла к Мариночке, села на маленькую скамеечку у печки, куда у узкого прохода падал свет с большой комнаты и достала голубую книжечку из-под подушки.
Мариночка с радостью села рядом на корточки.
- За марями, за лесами – начала шёпотом читать мама.
  За широкими морями,
  Против неба – на земле
  Жил старик в одном селе…
- В тишине мне можно спокойно полежать?! – в доме дрогнули стены.
Мама посмотрела на свою маленькую доченьку, встала, вышла из-за занавески и подойдя к столу изо всей силы хлопнула по нему ладонью.
Стол подпрыгнул.
- Чтобы в доме была тишина, когда я ребёнку сказку читаю!
Старуха в ужасе вдавилась в подушки.
- У старинушки три сына,
Мариночка со страхом смотрела на маму.
-  Старший умный был детина,
  Средний был и так, и сяк,
  Младший вовсе был дурак.

Марина радовалась, что пошла пешком к дому.
Этот час дороги лег на услышанное.
Что рассказала Полина?
Услышала давно прошедшие события.
Прошедшее время.
Past Perfect.

Тамара Васильевна умерла через восемь месяцев.
Второго мая Марина с мамой с утра приводили приусадебный участок в порядок.
Жгли костёр.
К обеду пришли в дом – старуха лежала на полу лицом вниз и не шевелилась.
Мама вывела обратно Марину за дверь и подошла к Тамаре.
Тамара Васильевна дышала.
- Не заходи – мама вышла на крыльцо - Она дышит. Я сейчас скорую вызову.
Приехала молодая тоненькая женщина в белом халатике.
- На кровать бы её переложить – предложила докторша.
- А как? – спросила её мама – Она тяжёлая.
- Инсульт – определила та, осмотрев лежащую на полу Тамару Васильевну.
- Повторный – уточнила мама.
- На кровать её нужно положить.
- Её в больницу вести нужно. Я работаю. Дома меня нет. Дочка маленькая и её боится. Ребёнок может напугаться.
Врачиха поняла.
Рабочие из магазина помогли занести на носилках Тамару Васильевну в машину.
Ночью в больнице Тамара Васильевна, не приходя в сознание умерла.
И мама испугалась.
- А как хоронить?
Уговора о похоронах не было.
Как хоронить?
Ни адреса, ни номера телефона дочери ни у кого не было.
Как дочери сообщить?
Лиза с Татьяной и со второй Татьяной поахали, головами покачали.
Матери пришлось взять всё в свои руки.
У неё где-то там в пенсионной канторе, забрали паспорт Тамары Васильевны и выдали двойную пенсию на похороны.
- Выбирайте – сказали в похоронной компании - На такие деньги либо гроб дешевле дешевого можно взять, либо могилу выкопать.
Мама выбрала гроб.
Через два дня Тамару хоронили.
Мамы не было целый день.
 – Как я устала. Вроде ничего не делала, но так устала – придя мама села на диван и размяла руками стопы ног - Сначала машину долго ждали. Она приехала. Что-то в ней чинить стали. Мужчину одинокого за государственный счет хоронили, ну и Тамару заодно согласились взять. Деньги за то, что Тамару до машины донести стали требовать. Я им – «Она мне чужой человек. Дочка приедет – я должна показать, где её мать похоронена». Чертыхнулись.
Мама, как взрослой рассказывала о прожитом дне пятилетней Мариночке.
- На кладбище экскаватором вырыли яму. Одну на двоих. Тамару положили слева. Холмиков правда сделали два. «Земля сядет - машину песка нужно заказывать». Я им – «Я ей чужой человек. Дочка приедет и будет заказывать песок». Ушли недовольные. А земля действительно сядет. Я место запомнила и пошла к выходу. Там ящик у выхода с мусором стоит. Выгоревшие бумажные цветы выкинуты, выгоревшие венки. Ну, что делать? Я один получше выкинутый венок взяла из ящика, четыре больших выгоревших бумажных синих цветочка на проволоке выбрала и отнесла к Тамаре. Венок положила, четыре цветочка воткнула по краям. Могила стала вроде не брошенной и приметной. Пошла из кладбища по боковому ходу к шоссе. Там у дороги сосны стоят. Одна упавшая. Корни торчат наружу. Тонкий слой песка у корней. Я думаю мы с тобой недели через две сходим туда за песком и подымим осевшую землю. Хорошо?
- Хорошо – согласилась, жалея уставшую маму Мариночка.
И в этот же день они с мамой выкатили на крытое крыльцо все три железные кровати, вынесли с кухни крытый клеёнкой в красную розочку крашенный стол «Гей Славяне» и стол из комнаты, который муж Тамары Васильевны когда-то в трезвом виде сбил из досок для обеденных трапез. Выкинули на чердак два разного фасона стула и вынесли из дома фанерный крашенный светло-бежевой нитрокраской трёхстворчатый шкаф.
- Делаем ремонт! – объявила мама.
Ремонт, так ремонт.
Мама заново побелила печку, оторвала и выбросила ребристую от времени железку, прибитую на доски перед печкой, и выкрасила в зелёный цвет полы.
- Красота!
Они с мамой привезли на тележке из промкооперации их перелицованный и обновлённый старинный диван и поставили его у окна на место панцирной кровати Тамары Васильевны.
Такой мебели эта комната ещё не видела!
Стол времён Керенского им ещё в позапрошлом году отдал завхоз из магазина.
Дубовый!
С резными ножками!
Для квартиры этот стол был не того времени и старомоден, а для частного дома он был в самый раз.
Фанерный шкаф в дом не вернули.
Баба Зина, когда-то из-за испортившегося зрения отдала маме свою сломанную ручную без верхней крышки швейную машинку и которую мама починила и потом шила на ней свои шапки и всё остальное попросила этот шкаф себе, и мама с радостью его отдала.
И эта бабушка Зина на радости отдала им три железных охотничьих капкана оставшиеся от её деда.
Мама потом по первому снегу на лыжах поставила эти капканы недалеко в лесу и в первый же год в них попались целых четыре зайца.
Зайчатина появилась в доме.
А когда тётя Вера от Алисочки отдала зимнюю серенькую с искусственным мехом на капюшоне куртку для Марины – мама поменяла искусственный мех на заячьей, сшив ещё из зайца и шапочку.
- Песец? – ахнула улица - Лена, ты что с натуральным песцом куртку для дочери купила?
- Купила.
- С ума сойти можно.
Можно.
А на место фанерного мама купила два зеркальных шкафа-купе.
До потолка шкафы встали.
В их зеркальных дверцах отражалась вся комната и комната казалась от этого в два раза больше.
Такого ни у кого в доме не было.
А мама гуашью найдя в детской книжке картинки с русскими сказочными теремами выбрала понравившиеся ей орнаменты и у печки расписала вход в топку.
Птичку сверху нарисовала.
У кого такое ещё есть?
И выемку для спичек у печки расписала.
И дверцу духового шкафа.
Марина сидя на новеньком стуле напротив с удивлением наблюдая, как преображалась русская печь под руками мамы.
Как из русской сказки по телевизору получилось.
А потом в конце месяца переделав всю работу на участке и всё посадив они, взяв два ведра, совочек и лопатку с короткой ручкой пошли к Тамаре Васильевне на кладбище.
Мама оставила Марину у поваленной сосны насыпать совочком песочек в ведро, а сама подрубила и убрала дальше дёрн с песка.
- Хватит-хватит – остановила Марину мама – Мне полведра в самый раз поднять и отнести.
Марина насыпала мелкий песочек в вёдра, а мама их по одному относила к осевшей могиле.
- Я руку поцарапала – Марина показала маме руку.
- Песок всё равно нужно насыпать на могилу.
Песочек кончился.
Мама освободила ещё один участок за сосной от дёрна.
- А если я устала?
- Ещё пять-шесть вёдер и будет достаточно.
Через десять вёдер работа была закончена.
Мама собрала вёдра, совочек, лопатку и повела Марину по дорожке к кладбищу.
- Здесь побудь – они остановились у засыпанной песком могилы - Я сейчас приду.
Марина видела, как мама прошла назад по тропинке, дошла до шоссе, перешла на ту сторону и спустилась куда-то вниз.
Большой тяжёлый камень она несла, как арбуз.
- Отойди.
Марина попятилась.
Мама поставила камень торчком на краю могилы, прислонила к камню пыльный выгоревший пластмассовый венок, воткнула белёсые с синенькой серединой бумажные цветы по углам и встала молча перед могилой.
Марина встала рядом.
- Не обессудь – глядя на могилу сказала мама - Прости меня, Тамара Васильевна. Что могла я для тебя сделала. Остальное сделает твоя дочка Наташа.
Марина подняла голову и посмотрела на маму.
- А тёте Тамаре здесь лежать не больно?
- Нет, не больно.   

Марина дошла до перекрёстка и повернула на свою улицу.
Шура из первого дома возилась в теплицы.
Их кот Персик вышел из зарослей травы у забора и обнаружив Марину на дороге встал, узнав соседку.
Сойки кричали в зарослях черноплодной рябины.
Верёвка от журналов отдавили все пальцы рук.

В конце сентября приехала дочь Тамары Васильевны Наташа.
Вошла незнакомая женщина без стука.
Высокая, с пышными вьющимися волосами в сложной причёске.
Вошла с двумя громадными неподъемными сумками и тяжело поставила их на пол.
Поставила сумки, оглядела незнакомую обстановку знакомого дома, ничего не поняла и театрально удивилась – глаза до нельзя округлила, руки развела в сторону и теряя равновесие оперлась спиной о стену.
- Вы наверное - Наташа? – догадалась мама Марины.
- Да – ответила вошедшая – А мама где?
- Вы дочка Тамары Васильевны? – на один вопрос отодвинула страшную новость для дочери Тамары Васильевны мама.
- Да. А мама где?
- Тамара Васильевна умерла третьего мая от инсульта.
- Как умерла? – не поняла дочка Тамары Васильевна.
- У неё в мае прошлого года случился первый инсульт. Она целый год лежала дома парализована с трудом подымаясь с постели. Второй инсульт произошел второго мая этого года, а третьего она умерла.
- Как это второй инсульт? Я про первый инсульт ничего не слышала – у дочки Тамары Васильевны менялось лицо.
Руки продолжали быть раскинутыми в стороны.
Тело начало сползать по стене.
Как тяжело всё это говорить родному человеку...
- Я про инсульты ничего не знала – до конца ничего не понимала Наташа.
Мама Марины поставила дочки Тамары Васильевны стул.
- Тамара запретила говорить мне о вас и сообщать вам о её положении.
- Как это инсульт? – Наташа схватилась за стул.
- Вы не думайте ничего плохого. Я хорошо за вашей мамой ухаживала – заспешила мама успокаивать Наташу – Готовила ей, что она хотела. Мыла. Всё было постирано. И комната вся была в порядке.  Второй инсульт случился второго мая, а ночью на третье она умерла. Она не мучилась.
- Я не могу понять почему она умерла.
- От инсульта.
- А как вы здесь оказались? – посмотрела Наташа на маму.
- Меня Лиза позвала за вашей мамой ухаживать. За дом. Нам жить было негде, а за вашей мамой нужно было серьёзно ухаживать.
- За дом?
- За дом.
- Она что – на вас дом наш переписала?
- На меня. Ещё при жизни.
- Узнаю свою маму.
Наташа постояла молча.
- Жуть какая-то.
- Так вышло.
- Значит мне нужно сейчас сходить посмотреть где мама похоронена?
- Нужно. Я вам сейчас объясню, как найти могилу.
- Объясните.
Наташа ушла, оставив свои сумки у порога.
Мама села на выставленный стул.
- Ужас. Что дальше будет?

Шура из теплицы увидела Марину и помахала ей рукой.
Марина подняла руку.
Она уже подходила к дому.
Она успокоилась.
Мама была дома.

Наташа вернулась с кладбища с серым мужским лицом.
Пришла, молча достала свой сотовый телефон из кармана и стала показывать матери в нем фотографии.
- Вот это могила Тамары Васильевны – мама постучала пальцем по экрану телефона.
- Я так и думала. Почувствовала. Там несколько таких было, но я как встала перед этой, так и поняла, что эта мамина. Так расплакалась. Успокоится никак не могла. Женщина какая-то даже подошла ко мне и давай успокаивать, а я остановиться никак не могу.
Мама молчала.
Наташа села на стул.
- Мать не похоронить. Как это можно?
Мама смотрела на пол.
- Я даже предположить не могла. У неё телефон не работал.
- Она его в печку сразу выкинула, когда вы тогда поссорились.
- Я думала, что он разрядился и она не знает, как его зарядить.
- Она с характером была.
- С характером?! – голосом Тамары Васильевны взорвалась Наташа – Так она всегда была с таким характером! Нравилось ей быть с таким характером! Как с ней трудно было жить!
- Знаю.
- С детства балованная была. До неё у родителей три мальчика подряд умерло сразу после рождения. Врачи сказали, что только девочка у них живая будет. Родители вот и тряслись над ней. Она ими командовать научилась… Отец с ней разводился, разводился… Она не отпускала. Он взял и умер. А я! Всю школу тетради у меня проверяла! «Почему четвёрка? Куда пошла? Почему с этой девочкой дружишь?» А с ней с самой же тут никто не дружил. В институт поступать, как только в технический, а я на историка хотела учиться. «Что это за профессия – историк? Где ты с такой профессией работать будешь?» А какой из меня инженер? Репетитора наняла. Я институт выбрала попаршивей и факультет, где конкурс поменьше.
Кому эта Наташа всё это могла рассказать?
Вот сейчас рассказывала.
- Каждые выходные я должна была домой приезжать! Всё студенчество в электричках! Полы на мне! Стирка на мне! Дрова попилить, поколоть! Вода! Грибы-ягоды! Я только отдельно от неё в общежитии поняла, что можно жить по-другому. Молилась, чтобы на выходные дождь был или мороз и мне не нужно было сюда ехать.
Наташа заплакала.
- До пятого курса доучилась, а она - «Ты что, замуж за ленинградца выйти не можешь? Здесь что ли жить хочешь?» Я действительно не хотела уезжать из Петербурга. Она права. Я парня росточком повыше из параллельной группы присмотрела. Питерский. Ну, что делась – я к нему подошла, объяснила ему, что давно замечаю, как он на меня посматривает. Понимаю, что я ему нравлюсь. Я к нему тоже пригляделась. Он очень интересный парень, другого такого, как он нет. Вижу, что он стесняется ко мне подойти – вот я к нему первая потому и подошла. Предложила вечером пойти погулять куда ни будь вместе. Пошли. Он где потемнее давай меня лапать, а я ему – «Сначала в ЗАКС, а потом лапать» Последнее ему очень понравилось, и он пошел со мною в ЗАКС. С родителями познакомил. У них две комнаты в коммуналке. Мама у него правда очень хорошая оказалась. В чём в чём, а со свекровью мне повезло. Душевная, правильная женщина. А отец дурак. Когда Витьке было два года он сбежал из семьи, все годы скрывался от алиментов. Свекровь на двух работах пахала, вытягивая сыночка. А когда папаша его печень пропил, легкие прокурил, в радикулите согнулся так, что без посторонней помощи не разогнуться вспомнил, что была у него когда-то жена с сыном. Пришел с повинной. Свекровь всю жизнь прожившая без мужа решила, что лучше такой, чем вообще никакой.
Наташа вытерла платком слёзы с лица.
Высморкнулась.
- Расписались с этим. Одну комнату выделили нам, вдвоём с ним остались, а говорить с ним не о чем. Не развитый он какой-то, дурак. От своего отца яблоко. Моей матери всё это не расскажешь. Он ей тоже не понравился, но перед соседями хвасталась – «Метр восемьдесят. Пыжиковая шапка.» Я сразу поняла, что жить с ним не буду. Буду разводиться. Перед свекровью было неудобно так быстро разводиться. Вот и тянула. А потом, как снег на голову - беременность. Мне от этого дурака ребёнок был не нужен. В больницу побоялась идти. Доморощенным способом стала травить ребёнка.
Мама Марины ахнула, закрыв руками рот.
- До трёх месяцев травила, потом поняла, что осталось только рожать. Свекрови первой сказала о ребёнке – та в обморок от счастья чуть не упала. «Наташенька – ребёночек будет. Наташенька – ребёночек будет. Я во всё вам помогу». Я к этому дураку – он посмотрел на меня пустыми глазами – «Если тебе нужен ребёнок, то рожай» О, как среагировал на ребёночка! А сам нигде не работает. Мозгов нет, работы нет, зато диплом о высшем образовании есть!
Наташа с силой хлопнула себя по коленям ладонями.
- Дочка родилась – только тогда он на работу соизволил устроится.
Наташа, сжав кулаки затрясла ими перед собой.
- Молотобойцем в ремонтную бригаду асфальт вскрывать устроился!  С высшим образованием! Это у меня муж работяга-молотобоец! Какой восторг! Сказал – там больше платят! А я с него и до, и после нормальных денег никогда не видела!
Наташа покачалась на стуле.
- Дальше так вышло. Дом рядом с нами капитально ремонтировали отбойными молотками. Наш дом весь трясца от этого, весь пошел трещинами. Один угол дома вниз скособочился. О нас даже передачу по телевизору сделали, как в центре города старые дома уничтожают новым строительством. Расселять стали. Нам с дочерью, мужем и свёкром дали на Сикейроса трёхкомнатную квартиру, а свекрови на параллельной улице однокомнатную. И дальше пошел сплошной ужас.
Наташа развела руками.
- Этот в вонючей одежде стал приходить с алкоголиками домой. Напивались у нас на кухне. Курили. Анекдоты рассказывали только про голых баб и с матом. На ночь глядя стал на аварии выезжать и возвращаться грязный, злой и пьяный. Руками тут попробовал помахать на меня. Ну, куда это было дальше терпеть?
- Тамара Васильевна ничего не знала?
-  Мама ничего не знала. Не рассказывала. А когда рассказывать ей стала она дослушивать меня не стала. Не может у неё такой уж позорный зять был и всё тут! Я всё вру! Мужа нужно терпеть! Ради дочери терпеть! Ей перед людьми будет стыдно, если я разведусь!
Наташи не могла остановиться - ей надо было хотя бы раз в жизни рассказать кому ни будь обо всё наболевшем.
- Так с ним противно жить было. Простоватый. Табачищем от него несёт. Однажды ввалился в квартиру с трудом в дверной проём попав. Я на это не выдержала, заорала на него! Так он мне знаете, что выдал?! У него оказывается уже год на стороне баба есть! Он от неё!  Он с ней живёт! С ней ему проще и понятней, чем со мной! Она видишь ли хорошая! С ней ему видишь ли хорошо! А со мной нет! А?! Как это?! От меня на стороне бабу завести!
Наташа показала руками на себя.
От такой красавицы ходить на сторону?
По лицу царицы Савской текли слёзы.
- Я к свекрови. Она в ужасе. Я ей объясняю, что буду с её сыном разводиться. Она – «Наташенька только меня не бросай. Наташенька только меня не бросай. Ирочка мне внученька». Я ей – «Какое бросать? Вы мне, как вторая мать. У нас с вами всё останется по-старому» Муж то у неё дурак. Сын тоже получился никудышный. Я у неё одна близкий человек. Я и Ирочка.
Наташа плакала.
Мама с сочувствием смотрела на страдающую гостью.
- Вот тогда я с матерью и разругалась. Я так разозлилась, так было обидно, что она меня не хочет понять. У меня с мужем скандалы дома, ругань. Видеть друг друга уже не могли. Квартиру нужно с ним делить, а как? Мне с дочерью нужна двухкомнатная квартира. Нас же двое. Он в коммуналку ехать не хочет. Как же! Он коренной питерец, а я пришлая. Ему комната, а мне пришлой квартира? Да, я пришлая, но я с ребёнком! С его ребёнком!
Наташа жалела себя.
- Только вроде о чём-то договоримся, а на следующий день он как бут то разговора не было.  Я не сразу поняла, что он с той бабой советуется и с её голоса поёт.
Наташа трясла своими кулаками в воздухе.
- Как разъехаться с ним я не знала. Сумасшедший дом был у нас с ним, да и только. Свекрови через день скорую вызывать приходилось.
Наташа постучала кулаком по столу.
- А тут в ноябре у сестры свёкра инсульт случился. Она одинокая. Что делать? Я этому говорю – «Забирай комнату тётки, а я тётку за это к себе возьму. Комната у неё хорошая. Шестнадцать метров на Миллионной. Дочери оставь квартиру. Она же твоя дочь».  Так нет же! В коммуналку он не поедет! В коммуналку на Миллионной! Это же центр города. Из окна считай Зимний дворец виден! Так нет! Мне должно быть хуже, чем ему! Ну, в общем пришлось забрать себе его парализованную тёткой и в двухкомнатную квартиру переехать в соседний подъезд.
Наташа ещё раз стукнула кулаком по столу.
- А он один довольный поехал на другой конец города в двухкомнатную. Хорошо это?
Наверное - не очень.
- А мне его тётка досталась. С ноября до тринадцатого сентября! Лежащая. Даже не вставала. А мама, когда лежала? – спохватилась Наташа.
- Шестнадцатого мая был первый инсульт. Я пришла к ней в конце сентября. Умерла третьего мая.
- Ну, вот. Я сидела с чужой тёткой, а моя мама беспомощная тут.
У Наташи опять потекли слёзы.
- А тут у свёкра юбилей случился. Круглая дата. Как же без банкета? Собрались у них за столом, а тут вдруг сыночек их приходит со своей новой пассией. Я ахнула. Она на меня во все глаза уставилась – я его бывшая с его ребёнком тут за столом сижу с его родителями. Свекровь не знает, что ей делать. Сидим, друг на друга смотрим. Это страшилище старше его! Медной краской крашенные волосы! Брови сурьмлённые! Губы крашенные! Я в жизни губы не красила!
Наташа костяшками пальцев мелко стучала по столу.
- Потом тётка тринадцатого сентября умерла. Хоронить некому. У свекрови тазобедренный титановый протез. У свёкра головы нет. Сыночек их совсем сторона, хоть тётка его и нянчила в детстве. Одна я осталась. Денег мне дали, и я давай бегать. Всё на мне. И стол после похорон на мне.  Сидим. И тут Витька, как гость является к столу тётку помянуть! Один! Мать язвительно так – «А где твоя молодая?» А Витька – «Она в большую комнату замок врезала и на развод подала». Мы дара речи лишились. Этой медной видишь ли нужно было её сыну улучшить жилищные условия, и она благополучно продала большую комнату квартиры женщине с двумя мальчиками. Пять и шесть лет детям. А? Как это? Остался он один в девятиметровой комнате на восьмом этаже на другом конце города. А я тогда зачем с чужой тёткой девять с половиной месяцев сидела? Мне трёхкомнатную квартиру оставить не захотел? Комната в шестнадцать метров на Миллионной улице ему не нужна была?! На одну эту комнату на Миллионной можно было купить любую однокомнатной квартиры в любом районе города!
Наташа пододвинула к себе одну из своих сумок.
- На свекровь страшно было смотреть. Говорить с этим дураком о чём-то было бесполезно.
Наташа повернула сумку, стоящую у неё в ногах другой стороной к себе.
- Мама переписала наш дом на вас?
- Да – не сразу поняв, что спрашивала Наташа ответила мама.
- Переписала. Ну, переписала, так переписала. Я ругаться и судиться с вами не буду. За мамой ухаживали и это уже многое. Ушел дом, значит ушел. Жалко конечно. Я бы его продала и была бы сейчас с деньгами.
Наташа расстегнула сумку.
- Всё, вопроса больше нет.
Она вытащила из сумки старое ватное одеяло.
- Эти вещи я маме привезла. Это от тётки осталось. Одеяла, подушки, другие вещи. Не новые конечно, но выбросить их жалко. Их можно переделать и перешить. Я вам их оставлю. Сумки заберу, а вещи оставлю.
Мама молчала.
Наташа остановилась, оглядела комнату.
- Комната совсем другая стала. Люстра какая у вас красивая. А печку вы как изукрасили.
Мама, согласившись с ней кивнула в знак согласия головой.
Наташа освободила одну сумку от принесённых вещей, потом вторую, потом засунула одну сумку в другую.
- Мне нужно приехать ещё раз могилу матери оформить.
- Я понимаю.
- Через год после похорон ставят памятник?
- Через год.
Наташа посмотрела на сидящую на диване Мариночку.
- А девочки вашей сколько лет? Пять? Пять с половиной?
- Пять с половиной.
- У меня дочка на год старше. У меня на вашу девочку туфельки есть нарядные и платьица. Дочка выросла. Я вам привезу.
- Привозите – согласилась мама.
- Я на вокзал сейчас пойду.
- А по расписанию, когда электричка?
- Не всё ли равно. Я здесь не хочу оставаться.
И Наташа ушла.
Мама проводила её до дороги.

Марина вошла в калитку.
Мама возилась на кухне.
Несколько пустых банок стояла на обеденном столе.
В прозрачной стеклянной салатнице лежала крупная клубника.
- Это ты? – обрадовалась мама – А я три баночки варенья из клубники закатала. А ты не верила, что столько соберу. Вот тебе покрупнее оставила.
- От Полины тебе привет.
- Как она?
- Благодарит за ревень.
- А, это – мама махнула рукой.
- Тебе вот от неё старые журналы с цветными картинками на бусы – Марина за петлю подняла и покрутила связку журналов в воздухе.
- На какие бусы? На бусы? Это на дверь что ли?
- На дверь.
Мама смеясь закрыла рукой лицо.
- Это мы с Полиной Надю с внучкой встретили. У девочки такие пёстренькие бусы на шеи были. Я не поняла из чего они сделаны. На камушки не похоже, на стёклышки не похожи. Спросила из чего они у неё сделаны, а Надя говорит, что из цветной нарезанной бумаги. На спицу накрутили полоски и заклеили. Из ничего бусы эти сделаны. Я и сказала Полины, что я бы на дверь такие сделала. И Полина мне журналы прислала?
- Да.
- Ой, молодец. Ай, да Полина, ай, да тётушка Тома Сойера.
Мама взяла у Марины журналы и села на стул.
Все дела были забыты.
- Узел то какой тут крепкий.
Мама взяла со стола вилку и поддев зубцом вилки узел на верёвке стала его раздёргивать.
Узлы на верёвках надо всегда развязывать, а не разрезать ножницами – человек умеющий развязывать узлы на верёвках умеет развязывать и жизненные узлы.
Такая примета.
Мама смотала верёвочку в моточек и положила его на стол.
Марина стояла рядом и неотрывно смотрела уже совсем другими глазами на свою маму.
Как можно было её бросить?
Как можно было уйти от неё?
От мамы уйти?
Мама…
Мамочка…
Царь-красавица...
Лебедь белая....
Как она красиво сейчас сидит на стуле.
Волосы волной уложены в причёску.
Какая кофточка на ней.
Движение рук какие у неё.
Как отец мог уйти?
- Какие старые журналы. Смотри какой на них год стоит – маме всё было интересно - Где это Полина их отыскала?
Марина смотрела на маму.
Если бы из тысячи женщин нужно было выбрать себе маму Марина выбрала бы только её.
- Чего ты клубнику не ешь? – мама на середине, где была цветная вставка с картинками открыла первый журнал.
Марина взяла крупную верхнюю бардовую клубничину за хвостик.
-Утро в сосновом лесу! – ахнула мама – Шишкин. Это мишки в сосновом лесу.
Марина поморщилась – клубничка была кислая.
Это у кого нет своей клубники, и они покупают её у частников, то для них это ягодка-малинка, а для таких, как Марина с двумя грядками этой клубники – ягодка-клубника не слаще клюквы.
«Хвостики оборвать, сметану сверху и сахарком посыпать» - решила Марина. 
Мама восторженно подняла голову.
- Это «Утро в сосновом лесу». У нас была такая картина дома в детстве. Моя мама купила такую репродукцию. Две купила. Мишек купила и «Девятый вал» Айвазовского. Тогда продавались такие крупные репродукции, наклеенные на холст и вставленные в золочённые рамы. Они всё детство висели у нас дома на стенах.
Мама положила руки на репродукцию.
- А ты знаешь – я не сразу заметила на картине людей у Айвазовского. Волны, волны и вдруг вижу тонущие внизу. Я так удивилась, когда неожиданно для себя увидела на картине людей. Мне это так не понравилось. Люди гибнут, а художник их нарисовал. Они же гибнут. Я маленькая так хотела подставить стул и красками закрасить людей, чтобы их не было в море, и они не гибли бы.
- Спасти их хотела?
- Спасти.
Мама погладила рукой медведей.
Они не сопротивлялись.
Мама вырвала цветные репродукции из журнала и положила их на край стола.
Марина смотрела на маму.
Как хорошо было рядом с ней.
Все её любят.
Она такая замечательная.
- Куинджи! – ахнула мама, открыв следующий журнал – Ты знаешь у Куинджи такое свечение красок на картинах. Удивительные лунные дорожки на воде…  Куинджи…
Мама внимательно рассмотрела все картины Куинджи в журнале.
- Какие краски…
Она вырвала из журнала Куинджи и положила его сверху медведей.
- Поленов… Поленов - следующий журнал лёг на колени мамы - «Московский дворик». Любимая картина моей мамы… Как тут всё спокойно… «Московский дворик», «Бабушкин сад» … Какое было время…
От такой женщины, как мама, как можно было уйти?
Как это отец мог сделать?
- Нестеров – мама развернула следующий журнал – Как всё здесь спокойно… Берёзы… Цвета такие неяркие… 
Марина взяла следующую клубничку.
Кислятина.
Нестеров лег на «Московский дворик».
- Этого художника я не знаю – мама повернула в руках следующий журнал.
Не знает.
Мама…
Мамочка…
Дорогой мой человек.
- Купчиха! – мама замерла над следующим журналом – Это «Купчиха за чаем» Кустодиева. Купчиха! Купчиха за чаем! Марина…
Мама с удивлением подняла глаза на Марину.
- Купчиха. Ты знаешь у меня раньше была такая репродукция Кустодиева «Купчиха за чаем». В школе она мне попалась в руки. Такого же размера, как и эта… Смотри-смотри… Купчиха, такая нарядная… Декольте… Как она блюдце с чаем держит... Какой у неё стол… Котик прыгает… Арбуз. Ты знаешь, что тогда арбуз это было очень дорого и не на каждом столе такой арбуз лежал… Она такая довольная, благополучная… Смотри-смотри… Она ведь сама себя сделала. Ты знаешь кто такая купчиха?
- Наверное жена купца.
- Нет-нет-нет-нет. Жена купца - это жена купца, а купчиха – это та, что сама ведёт купеческое дело.
Самостоятельная… Гордая… У этой купчихи наверняка есть где-то лавки в каком ни будь там Китай-городе, есть и приказчики, которые отчитываются перед ней. Она сама себя сделала. Смотри-смотри… А Кустодиев ведь посмеивается над ней, когда писал с неё картину… Посмотри-посмотри… Ты это видишь? Посмеивался… Улыбался…
Мама смотрела на купчиху.
- Я тогда подобрала рамочку к той репродукции и на стенку купчиху повесила. Куда она потом от меня делась – не знаю. Я была уверена, что взяла её с собой, когда переезжала сюда в Загорск. Даже удивилась, что не нашла репродукцию среди своих вещей в сумке. Искала-искала. Не могла понять куда она делась.
Мама…
Марина смотрела на маму.
Мамочка…
- Как хорошо, что она вернулась. Давай эту репродукцию где ни будь здесь у нас повесим? А? – мама посмотрела на Марину - Подберём к ней рамочку со стеклом и повесим.
- Давай – согласилась Марина.
- Можно не на виду повесить – мама завертела головой вокруг себя – Давай там на кухне под висящим шкафчиком повесим. Там есть место. Будет не в центре и заметно.
- Давай.
На следующий день Маша из продуктового отдела отдала им беленькую рамочку под стеклом которой находилась схема эвакуации зала магазина и складских помещений на случаи пожара.
Репродукция хорошо повесилась под шкафчиком на кухне.
Красивое нарядное пятно у окна.
И Марина видела, как мама, что-то переделав на кухне и уже повернувшись к комнате, замерла в шаге, оглянулась, нагнула голову и посмотрела на купчиху.
- Как тебе чаёк? – улыбаясь спросила она у купчихи.
- Вкусный – подув на горячий чаёк в блюдечке ответила ей купчих.
- Вот и хорошо.

В четверг Марина уехала в Петербург подавать документы.
Естественно не в Политехнический.
Она приехала к Электротехническому университету, посмотрела на него, он ей понравился, и она подала туда документы.
Документы у неё приняли без всякого энтузиазма.
Было уже два потока по приёму, студенты на первый курс были уже почти все набраны, бюджетных мест осталось всего ничего.
Марина решила идти до конца.
Экзамен.
Она что – по математики плохо училась или дополнительную литературу мало читала?
Не торопясь заполнила тест.
На одном вопросе спотыкнулась, прочла его дважды и уверенно поставила галочку в нужном квадратике.
Выходить первой из аудитории Марина не захотела, дождалась, когда выйдет первый парень, потом ещё сразу двое вышли, за ними ещё один и она поднялась со своего места.
Если у кого-то есть хороший певческий голос – где такой человек должен учиться?
Правильно – в консерватории.
Не на бухгалтера же такому учиться.
А если кто хорошо рисует?
В Академию художеств ему нужно идти учиться.
Не автослесарем же быть.
А если это хороший математик?
На математическом факультете.
Её легче здесь чему ни будь научить, чем кого другого.
Чего им не взять её к себе учиться.
Ну, не умрёт она от скромности, ну что тут.
Она правильно рассуждает.
Потом было собеседование.
Она заняла очередь.
Потом молодые люди решили пропустить её девушку вперёд без очереди.
Дядька в кресле – Марина отодвинула стул в сторону и села.
Он спросил.
Она что – ответ не знает?
Она ответила.
Он ещё спросил.
Она ответила.
Она спросила.
Он внимательно посмотрел на неё и ответил.
Она уточнила.
Он согласился.
Они внимательно посмотрели в глаза друг другу.
Два математика.
Что тут непонятного.
Когда вывесили список поступивших Марина нашла себе на последней строчке.
Фамилии были напечатаны не по алфавиту.
Значит по баллам.
Она последняя, в притык, со скрипом, но на бюджетном месте.
В этом было что-то неприятное.
Стыдно, что последняя.
Не привыкла.
Дома никому об этом не расскажет.
И Анастасии Борисовне тоже ничего не скажет.
Поступила и всё.

Весь остаток лета Марина с мамой ходили в лес за черникой.
Радостно и грустно было, что придётся уезжать от мамы.
Так не хотелось становится взрослой.

В общежития девочек оказалось трое в комнате.
Таня старшая у окна.
Побывала за мужем и развелась.
О муже, не выбирая слов и выражений отозвала не лестно.
О его матери – тоже.
Таня Марине не понравилась.
Вторая девочка Вера приехала с южного Урала.
Город маленький, о котором Марина никогда не слышала.
Мама-папа.
Не очень всё благополучно.
Четверо детей – Вера старшая.
Вывернулась, выкрутилась, приехала и поступила в университет.
Молодец.
Марина с уважением смотрела на Веру.

Через два дня Таня купила себе арбуз, сама его весь съела, оставив мокрый стол и разбросанные по столу и полу корки и семечки и залегла на постель – убирать за собой она не собиралась – не её был день дежурства по комнате.
Марина с Верой сидели с ногами на кровать у открытого ноутбука – в Политехническом университете они нашли преподавателя Константина Львовича Князева.
Фотографии не было.
Профессор.
Декан факультета.
Вера повернула голову и посмотрела на Марину.
Профессор…
Декан факультета…
Подружки-одноклассницы упоминали в разговорах своих отцов.
У Марины тогда замирало сердце – отца у неё не было.
И вот на экране ноутбука высветилось – профессор… декан факультета…
У Милы Чернышовой отец работал завхозом при поликлинике.
У Люды Крупининой электриком на молокозаводе.
А у неё на ноутбуке – профессор… декан факультета…
Вот - не было гроша и вдруг алтын.
Такой отец…
- А адрес можно узнать? – Марина перевела глаза на Веру.
- Здесь нельзя. Здесь нет адреса.

Имеет она право увидеть своего отца?
Нет, не познакомится, а просто увидеть?
Пройти мимо и посмотреть на него.
Спросить, как куда-то пройти.
Сказать ему - «спасибо» и всё.
Он бы ответил «пожалуйста» или «не за что».
Она услышала бы его голос.
Она большего не хотела.

Князев…
Не князь, а Князев.
Не сын князя.
Сын князя звался княжич.
Князев…
Князев - это человек князя.
Его слуга.
Холоп.
Князев…
Не свободный человек, а раб своего места в жизни…

Как узнать адрес?
Есть программы…
Марина несколько дней присматривалась к своим однокурсникам.
Одни мальчишки – она одна в группе девочка.
Тётка Полина боялась, что жениха она себе не найдёт.
Андрей Шестаков…
Подвижный, разговорчивый, за словом в карман не полезет.
Ходящая энциклопедия…
Внук академика...
Андрей…
Марина подсела на лекции к Андрею Шестакову.
- Андрей. По фамилии, имени и отчеству адрес человека можно узнать? Есть место, где он работает.
- Можно – подумав ответил Андрей.
- А попросить тебя можно узнать?
- Можно. Напиши – я попробую дома.
Марина на бумажке написала фамилию, имя, отчество, Политехнический университет, профессор, декан факультета.
Через два дня Андрей вернул записку.
- Это центр города – постучал он пальцем по бумажке - Невский. У Московского вокзала.
Марина кивнула головой.
Пушкинская улица… дом… квартира…
Марина разглядывала бумажку.
А зачем она узнавала адрес?
Записка лежала перед её глазами.
А где она может увидеть отца?
В Политехническом?
Ходить по коридору и ждать, когда он пройдёт мимо?
Она его в лицо не знает.
Зайти на кафедру и что-то спросить у него?
Что?
Она их Электротехнического.
Что её может интересовать в Политехническом университете?
А дома?
Как она может приди к нему домой?
Так, нет, надо перевернуть всё по-другому.
Она сидит дома и вдруг в дверь звонок.
Она открывает дверь.
Кто может стоять на пороге?
Ходят и проверяют счётчики электроэнергии.
Сколько было передач по телевизору о бандитах-электриках?
Не пустят, дверь не откроют и ещё позвонят с проверкой в эту электроэнергию.
Водопроводчиков ещё в дом пускают.
Но какой из неё водопроводчик?
Она девчонка, вчера со школьной скамьи.
Что она понимает в водопроводе?
А если им что-то вдруг чинить нужно будет?
Кран капает…
А если приди и сказать, что ей нужно просто пересчитать секции батарей в каждой комнате?
А они в жил контору позвонят…
А приди в их квартиру можно только один раз…
«Телеграмму принести!» - вдруг пришло в голову Марине.
Точно!
Ей в квартиру заходить не нужно – она позвонит, за дверью спросят кто это, она скажет, что телеграмма, отец откроит дверь, она протянет ему квитанцию для росписи в получении, он распишется, пока он будет расписываться она разглядит его.
Она протянет телеграмму.
Он скажет - «спасибо».
Она – «пожалуйста».
Она скажет – «до свидания».
- Он ответит – «до свидания» и закроет перед ней дверь.
А ей больше ничего не надо.
Она увидит своего отца, услышит его голос, у неё останется его автограф.
И девчонкам, Милке Чернышовой и Людке Крупининой так вскользь можно будет сказать – «к отцу заходила…»
И нечего им расспрашивать про её отца – она про их отцов не расспрашивала.
Так…
А телеграмму эту как сделать?
Как?
И дело встало.

А в начале ноября староста группы Мишка Зубов позвал Марину в деканат.
У них видите ли конференция в Электротехническом будет.
Актовый зал надо оформить.
Второкурсники отказались – они видите ли в прошлом году что-то там уже оформляли.
Они свой план выполнили – теперь их первокурсников очередь.
Дедовщина!
Мишка Марину позвал.
Девочка.
Она что ни будь придумает, скажет, а он это пододвинет на сцене в нужное место.
В деканате перед столом секретарши толпились люди.
На столе - папки, бумажки, стопка пригласительных билетов на конференцию.
Уйти бы от сюда…
И вдруг Марину осенило – пригласительные билеты на конференцию!
Принести заказное письмо отцу на конференцию!
Может Электротехнический университет пригласить с Политехнического университета профессора и декана того факультета?
А кто его знает?
- А это что за конференция? – Марина просунулась к столу.
- Это не для вас. Это для преподавателей – не поднимая головы ответила секретарша.
Марина посмотрела на Мишку Зубова и нехотя взяла один из билетов в руку.
Какая-то техническая конференция...
Непонятная терминология…
Марина помахала пригласительным билетом, как веером перед своим лицом и ушла за спину Зубова.
Пригласительный билет есть – теперь конверт.

В общежитии была одна Таня.
- Напиши мне красивым почерком адрес и фамилию на конверте.
- А ты что – не можешь?
- Руку ударила – наврала Марина – Ручку плохо пальцы держат.
Таня красиво вывела на конверте адрес, фамилию, имя и отчество.
Марина в этом деле должна быть случайным человеком.
Её попросили занести по адресу письмо – вот она и занесла его, а что там за приглашение и почему именно декану другого университета оно предназначено она не знает.
И адрес не она писала – не её это почерк.
Конверт есть, приглашение есть – и Марина ахнула.
Перед конференцией только одни выходные впереди остались.
В будни отец работает – его дома скорей всего не будет.
Принести приглашение нужно было только в выходные, когда он дома.
Дрожь пробежала по спине.
Так всё быстро…
В субботу Марина пойти не смогла.
Не смогла и всё тут.
Не смогла!
Воскресенье…
Надо с утра, до обеда…
В двенадцать Марина была на станции метро «Маяковская».
Прошла по Невскому и завернула на Пушкинскую.
Дом, второй, ещё дом, ещё один дом, дверь, дверь и вот и этот подъезд.
Дверь, кодовый замок с боку, а как им пользоваться Марина не знает.
Закрытая дверь.
Она постояла, посмотрела на дверь, на замок, на улицу справа, на улицу слева.
Мальчишка шел на неё от Невского.
Марина дождалась, когда он поравняется.
- Мальчик.
Мальчишка вынул наушник из уха.
- Ты не знаешь, как пользоваться этим замком? У нас на двери другой, а этого я не знаю.
- Да тут всё просто. Нажать здесь – он показа на затёртую кнопочку вверху слева - Потом номер квартиры набрать, потом здесь нажать.
- Поняла. Спасибо.
Мальчишка отошел.
Что делать?
Марина нажала кнопочку наверху, набрала номер квартиры и нажала внизу.
- Да, я вас слушаю – раздался мужской голос из решётки над кнопочками.
- Я принесла заказное письмо для Князева Константина Львовича.
- А… Понял... Открываю…
В двери что-то щёлкнуло.
Марина прошла на первый этаж, поднялась по лестницы на второй, повернула и поднялась на третий.
Звонить в дверь не пришлось – дверь открылась сама перед Мариной, и Марина увидела перед собой молодого человека.
Получалось как-то не так, как она задумала.
- Мне нужен Князев Константин Львович – сказала Марина молодому человеку.
- Его нет дома – ответил он.
- А что мне делать? У меня заказное письмо к нему – и Марина показала письмо в своих руках.
- Папа придёт, и я передам ему это письмо.
Папа…
Он что – её брат?
Или он тот ребёнок, на котором тогда женили её отца?
Что делать Марина дальше не знала.
Она понимала, что приди сюда второй раз у неё уже не получиться.
Нужен какой ни будь разговор завести с этим молодым человеком.
Какой?
О чём?
Она первый раз его видит.
Марина стояла и смотрела на этого молодого человека и молчала.
Молчал и он.
В этой квартире живёт её отец.
Нужно разговаривать.
- Мне Вера дала занести это письмо по этому адресу. Она у нас рассылкой приглашений занимается.
Вроде что-то сказала.
- Мне по пути было. Она вот и попросила меня занести это письмо, чтобы ей крюк не делать.
- Князев Константин Львович здесь живёт.
Марина замолчала.
Молодой человек ждал.
Выбора не было.
- У нас в Электротехническом университете конференция восемнадцатого ноября. Это приглашение на конференцию.
- Папа преподаёт в Политехническом.
- Я ничего не знаю. Мне велели принести вам конверт - я его и принесла.
- Я понял, я его передам.
О чём ещё говорить?
Марина стояла у двери.
- Вера сказала, чтобы я в руки отдала приглашение. Она с меня будет спрашивать.
- Я передам. Приглашение не потеряется.
Конверт уже был у него в руках.
Марина не уходила.
Она не уходила, и он не мог перед не уходящей никуда девушкой закрыть дверь.
Что делать дальше молодой человек тоже не знал.
- Я учусь на первом курсе Электротехнического университета – сообщила ему Марина.
- Я на втором курсе Политехнического – ответил он.
- На втором?
- На втором.
Значит он ей не брат.
Марина не уходила.
Значит учится он по блату в Политехническом, где преподаёт её отец декан факультета и профессор.
А она туда специально из-за этого не пошла.
- Ты, наверное, математикой увлекаешься – предположила Марина.
- Да, нет – не согласился с Мариной молодой человек - Так, на четвёрочку всегда учился.
О чём ещё с ним говорить?
- А я все математические олимпиады всегда выигрывала.
- Ты математик?
- Математик.
Они помолчали.
- Хочешь - заходи – молодой человек решил как-то выйти из непонятной ему ситуации – Я чай могу поставить.
Пройти в квартиру отца…
Пройти и посмотреть, как он живёт…
- Холодно. Я бы чай попила.
Молодой человек отошел в сторону, и Марина вошла.
- Как у вас хорошо – сказала Марина.
Прихожая…
Два громадных старых шкафа стояли вдоль стены.
Здесь ходит её отец…
- Куртку – показал на куртку молодой человек.
- Куртку?
У Марина под курткой для тепла была одета большая старая и уже вполне страшная кофта.
Она не рассчитывала, что нужно будет раздеваться.
Как быть?
- Куртку снять?
- Снять.
Ну, что делать - она сняла куртку и осталась в лохматой чёрной кофте.
Они прошли на кухню.
О чём с ним дальше говорить?
- Ты здесь с родителями живёшь? – Марина придумала, что спросить.
- Да.
- А я в общежитии.
- А ты откуда?
О, у них кажется уже диалог начинается.
Они о чём-то разговаривают.
- Я из Загорска Это Ленинградская область. Я с мамой живу.
- А я здесь.
- Ты один у родителей?
- Один.
Один…
Значит точно не брат, а тот от спортсмена.
- И я одна у мамы.
Молодой человек стоял на кухне и смотрел на неё - зачем эта девушка оказалась в их квартире он никак не мог понять.
Сидел он один в квартире, никому не мешал, никого не трогал и вдруг звонок, пришла она, встала в дверях и почему-то никак никуда не хотела уходит.
- В хорошем месте вы живёте – похвалила Марина квартиру.
Заварной чайник на столе был не из прозрачного стекла.
- И центр и тихо у вас.
- Тихо.
В глубине квартиры к радости хозяина вдруг звякнул и зазвенел телефон.
- О! – обрадовался молодой человек понятной ему ситуации - Это меня. Извини – и он быстро ушел из кухни в комнату.
- Да… Что? – донеслось оттуда -  Нет-нет… Сегодня?
Марина пошла за ним – ей хотелось посмотреть квартиру.
Она понимала, что это неудобно так ходить по чужой квартире, но здесь жил её отец.
Отец…
За дверью была большая комната.
Почти зала.
Два узких высоких окна за прозрачной занавеской, между окнами что-то из мебели с парадной посудой за выгнутым стеклом, низкая бронзовая люстра с пятью плафонами, стол вековой давности на резных тяжёлых ногах, слева большой письменный стол о двух тумбочках, большая цветной бронзы старинная настольная лампа…
Тихо тикали напольные часы.
У правой стены стояло пианино.
«О, как... С пианинном живут… Часы…»
Марина прошла к правой двери у окна и встала.
Молодой человек стоял к ней в профиль и нагнувшись что-то слушал в телефонной трубке.
- Да… Сегодня? Я понял… Я понял-понял.
Он перестал говорить, посмотрел на телефонную трубку в своей руке, обернулся на Марину и положил трубку на стол.
- Мне неудобно было оставаться там одной на кухне, и я пришла сюда – объяснила Марина свой приход в комнату.
Что дальше делать?
Молодой человек посмотрел на Марину, оглядел всю большую комнату.
Марина опустила голову и развернулась, чтобы уйти из комнаты, сделала шаг и остановилась – рядом с другим окном была ещё одна дверь в другую комнату.
Дверь была приоткрыта и там в глубине в освещенной от окна части комнаты в больших керамических горшках прямо на полу стояли комнатные роскошные растения.
Их было много.
Цветы, китайская роза, пальмы.
- Как зимний сад – ахнула Марина.
Молодой человек посмотрел в дверь тоже.
- Это мама. Это мамино увлечение.
Марина не двигалась с места и смотрела через дверь на это зелёное зимнее чудо.
- Маме нравится, что у нас так много цветов.
Марина не двигалась.
- Правда похоже на зимний сад – согласился с Мариной молодой человек – Туда во внутрь зайдёшь, а кругом зелень.
- Красиво…
Молодой человек постоял, потоптался на месте.
Марина не двигалась и не сводила взгляда с увиденных растений – ей хотела войти в эту комнату, и она этим стоянием показывала, что она хочет туда войти.
- Я тоже люблю это место. Там эркер – молодой человек показал рукой на открытую дверь.
Марина молчала и ждала.
Молодой человек подчинился и пошел в комнату.
Марина последовала за ним, но остановилась у двери – сделала два шага и встала.
Она понимала – неудобно незнакомому человеку ходить вот так по чужой квартире и всё рассматривать.
Неловкость висела в воздухе.
- Здесь у мамы такой цветок есть. Декабрист называется – молодой человек пошел к растениям.
Марина увидела около двери тумбочку, а на ней большой телевизор.
Выше, над телевизором в широкой золочёной раме висел двойной женский портрет, написанный маслеными красками.
Женщина в возрасте с гордо посаженной головой смотрела надменно на Марину.
Надменно, почти презирая.
Юная девушка с гладко зачёсанными волосами стояла рядом с этой женщиной склонив голову к плечу.
Марина разглядывала этот портрет - были хорошо видны мелкие мазки маслеными красками по холсту, в нижнем правом углу стояла подпись художника.
Как живут люди…
Писанные маслеными красками портрет висит у них в квартире…
И женщина, и эта девушка были так похожи на этого молодого человека, что открыл ей дверь.
Понятно…
Мама это его и бабушка.
- Декабрист цветёт в декабре.
- Я знаю – отвлеклась Марина от портрета - У нас в школе такой цветок был.
- Да, но декабрист обычно цветёт красными цветками, а у нас цветёт белыми с красненьким в серединке. Это редкий цветок.
Марина была с этим согласна.
Она повернулась, чтобы уйти.
Две полуторные кровати стояли у соседней стены.
Спальня…
Это спальня его родителей…
Марина перевела взгляд на стену у кровати.
И грянул гром и оглушил её.
Под стеклом у ближайшей к двери кровати висела репродукция Кустодиева «Купчиха за чаем».
На стене висела купчиха…
Мамина купчиха…
Та самая купчиха, которая у мамы пропала и которую она так искала…
Купчиха держала блюдечко с горячим чаем в руке и искоса посматривала на соседнюю кровать.
- Купчиха…
Так вот где мамина купчиха…
- Купчиха…
Отец взял эту репродукцию себе, а мама не могла понять тогда куда она делась…
И эта купчиха все эти годы провисела здесь перед его глазами и каждый день напоминала ему о той, которую он так жестоко бросил.
Что он тогда с собой сделал?
- Купчиха…
- Это репродукция с картины Кустодтева «Купчиха за чаем» - подошел к Марине молодой человек.
- Купчиха…
- Купчиха за чаем.
- Купчиха за чаем.
Марина смотрела на купчиху.
Купчиха медленно повернула голову в сторону Марины, сложила губки бантиком и подула на горячий чай в блюдечке.
Пар отошел в сторону.
Купчиха, сделав глоток и подняла глаза на Марину.
Квартира охнула, дрогнул воздух и послышался перезвон.
Напольные часы в парадной комнате торжественно отбили ровно двенадцать ударов.
В квартиру вошел полдень.

На кухне молодой человек достал из буфета пакетики с цветочной заваркой.
- С мятой или барбарисом?
 Он поставил на стол вскипевший чайник.
- Есть сладкие булочки. С маслом их будешь?
- Буду – согласилась Марина.
Молодой человек разрезал булочки вдоль и намазал их маслом.
Они молчали.
Марине было не по себе от увиденного.
- Однокурсники звонили – нашел, что сказать Марине парень – Предлагают сегодня ночью машину с коробками разгрузить для магазина.
- За деньги?
- За деньги.
- Это тяжело?
- Не знаю. Я ещё не разгружал.
Говорить было не о чём.
- Мишка со Стасом подрабатывают ночами разгружая машины.
- Молодцы.
- Тысяча за ночь.
- Это хорошо.
- Маловато.
- Так они студенты.
- Мать мне не разрешает.
«Понятно. Отец профессор и декан факультета, а сын ночью разгружает машины. Эта история не для этого мальчика».
- Не хочется.
- Я бы пошла.
- Это не для девушки.
- Я бы не отказалась.
- Зачем?
Марина смотрела на чай.
Чай обжигал губы.
Она налила чай в блюдечко, взяла его в руки, как купчиха на картинке, подула на горячий чай и сделала глоток.
О чём он сейчас говорил?
Молодой человек смотрел на неё и улыбался.
- Работа?
- Тебе нужна работа?
- Да.
- Тебе нужна другая работа.
- Что-то нужно найти – согласилась Марина - Я в общежитии с двумя девочками живу – Таня вечерами в турагентстве на телефоне сидит и ещё там полы моет, а Вера в кафе салаты режет. Иногда салатики в общежитие приносит и меня ими угощает.
- Вкусненькие?
- Вкусненькие – засмеялась Марина.
- Салатики - это хорошо – согласился он.
Ой-ой-ой-ой – у них кажется диалог начинается…
Он сам у неё что-то спрашивает…
- Слушай, а как тебя зовут?
Молодой человек засмеялся, услышав вопрос и сделав круглые глаза запрокинул голову.
- С утра-то вообще меня Максимом звали – поведал он утреннюю информацию о себе.
- А я Марина.
- Хорошо, что познакомились – он продолжал смеяться.
- Хорошо, а то чаепитие как-то обязывает – согласилась с ним Марина.
- Марина…
- Ты меня извини, что я так пришла к вам. Мне Вера строго на строго приказала не потерять письмо по дороге и отдать его строго в руки, а тут я смотрю - не он стоит.
- Я стою.
- Да. Не он стоит, смотрю. Ты стоишь, такой молодой и красивый.
- Я? – У Максима заискрились глаза.
- Ты. У меня что-то в голове от такой красоты и переклинило.
- Ну, теперь я всё понял.
- Никак из этого заклинивания выйти не могла.
- Да, ты смешно выглядела.
- Смешно?
- Смешно.
- Со мной вот такое случилось – пожала плечами Марина.
- Ты знаешь – оживился Максим - У нас вот Валерка в группе объявления расклеивает за деньги. Это не сложно. Деньги правда небольшие.
- Я что-то такое слышала – сразу схватилась за этот разговор Марина.
- Здесь на Лиговке недалеко у них контора.
- Да-да-да-да. Я на Лиговку и шла туда и по пути к вам заскочила.
Нужно было что ни быть такое сочинить, чтобы объяснить своё нахождение в этом районе.
- Мне номер дома не сказали, но объяснили, как туда пройти.
- Ты сама не найдёшь. Валерка меня водил туда один раз – там под арку нужно пройти, через какой-то двор, справа подъезд и вниз.
- Да-да-да-да, под арку, подъезд и вниз – подхватила Марина.
- Я сейчас если честно и не найду как туда пройти.
- Не найдёшь?
- Не найду. Но я могу у Валерки завтра спросит.
- Спроси.
- Спросить?
- Спроси.
- Ну, давай я спрошу у него и тебе перезвоню по телефону и скажу, как найти эту контору.
- Хорошо. Спроси у него.
«Хорошо-хорошо» –Марина радовалась – «Значит знакомство будет продолжено».
- Я сейчас телефон из комнаты принесу – Максим встал и ушел в комнату.
Марина достала свой телефон из сумки.
- О, да у тебя кнопочный – удивился Максим увидев её телефон.
- Да старый телефон сломался, и тётя Маша из магазина дала мне свой старый.
Последнее было правдой.
Они обменялись номерами телефонов.
- Мне, наверное, пора уходить? – спросила Марина.
Максим встал.
- Извини, что так ворвалась в ваш дом.
- Да нет, ничего, всё понятно.
Он проводил Марину к двери.
Снял её куртку с вешалки.
Она повернулась к нему лицом.
- А давай я с тобой выйду – предложил Максим – Хлеба куплю. В доме второй день хлеба нет – все забывают его купить и думают, что кто-то другой за него купит.
Они спустились по лестницы и вышли на улицу.
Было солнечно и прохладно.
Они пошли по Пушкинской к Невскому.
Марина никогда раньше не встречалась с молодыми людьми и сейчас она шла по улице не одна.
Большой старинный город, дома с лепниной, вторая столица и она с молодым человеком рядом.
О, как это необычно…
Максим стал рассказывать, как этим летом он с родителями отдыхал в Гурзуфе.
Марина сказала, что на юге никогда не была и рассказала Максиму, как она с ребятами той зимой катались на дощечках с обледенелого камня на заливе.
Вода в Крыму прошедшим лето была не тёплая и мама в море заходить отказывалась, а он не вылезал из воды далеко уплывая за буйки.
Той зимой лед на озере хорошо встал, и накатанная дорожка от камня далеко уносила их от берега.
Здорово зимой покататься с горки по льду?
Здорово…
Здорово поплавать летом в сласть с тёплом южном море?
Здорово…
Они постояли у метро.
Он и она
Они прощались.
Как молодой человек с девушкой.
Ой, как это со стороны выглядело...
Максим сказал, что как только он узнает всё от Валерки он сразу позвонит ей.
Марина сказала – «хорошо».
Она спустилась по эскалатору вниз.
Мыслей никаких не было.
Доехала до общежития.
В комнате была одна Таня.
Таня молча лежала на застеленной кровати.
Марина, не говоря ни слово разделась, повесила куртку в шкаф, легла на свою кровать и закинула ноги на близ стоящий стул.
Разговаривать не хотелось обеим.

- Да. Привет. Это я.
- А-а-а-а – обрадовался Максим – Валерке с утра не было. Он только что пришел. Сейчас поговорю с ним и перезвоню тебе.
Через пять минут Максим перезвонил.
- Он к трём будет там. Ты сможешь к трём подойти к метро?
- Смогу – не задумавшись ответила Марина – С последних пар сбегу и буду в три у метро.
- Тогда хорошо. Я буду там.

Марина увидела Максима на том же месте, на котором они вчера расстались.
Как и обещал – он был не один.
- Привет. Это Валера – Максим представил своего однокурсника.
Валера кивнул в знак согласия головой.
- Это Марина о которой я тебе говорил – представил он Марину Валере.
Марина кивнула в ответ.
Валера деловито вытащил из своей сумки пустую пластмассовую бутылку в ноль три литра и протянул её Марине.
- На. Держи. Это тебя. Этот чистоплюй постеснялся подобрать её для дела, а я поднял. Она тебе пригодиться. Это для клея. Дырочку просверлишь в пробке и будешь там клей держать. Клейстер из муки делать умеешь?
- Умею – наврала Марина.
- Сейчас ещё.
Валера порылся в кармане и достал пробку к этой бутылки.
-Чистоплюй. Он и её не хотел подымать. Это, когда клеем попользуешься и нужно будет закрыть бутылку – закроешь этой целой пробкой без дырки.
Валера протянул пробку Марине.
Марина взяла и пробку.
- А теперь о работе. Бери маленькие объявления. Плакаты не бери. Дадут тебе пачку. В ней будет приблизительно двести штук объявлений. За час их расклеишь и за это у тебя будет двести рублей. Один рубль за одно объявление. Понятно?
- Понятно.
- Я беру обычно по две пачки. Это выгоднее. Я скажу, чтобы и тебе дали две. Тогда за месяц у тебя набежит десятка.
- Десятка? Это хорошо. Это спасибо тебе – искренне поблагодарила Валеру Марина.
- Получается уже четыреста рублей за тоже час. По три дают редко. И ещё - запомни это, как «Отче наш».
- Я не знаю «Отче наш».
 - Всё равно запомни. Район, где будешь расклеивать выбираешь сама и говоришь им. Тут есть одна фишка. Берёшь пачку, расклеиваешь её, на следующий день приходишь за следующей и тебе платят деньги за предыдущую расклейку. Как они узнают, что ты расклеила объявления я не знаю, но, если не будешь клеить они как-то это узнают.
- Я поняла.
- И деньги не платят.
- Я поняла.
- Поняла?
- Поняла.
- Это главное.
Валерий повернулся к Максиму.
- И ты понял?
- Уговаривает и меня клеить – усмехнулся Максим.
- Уговариваю. А ты что - чистоплюй?
- Чистоплюй.
И Валерий повёл их к офису.
- А где клеить нужно? – поинтересовалась Марина.
- Где до тебя клеили, там и ты клей. На досках объявлений у дверей, на самих дверях, на столбах, на водосточных трубах.
- Так ругаются же дворники, что на дверях и водосточных трубах объявления клеят.
- Ну и пусть ругаются. У них своя работа, а у тебя своя. Ты божий дар с яичницей не путай. Им платят за то, что они срывают объявления со столбов, а нам платят за то, что мы их туда клеим.
- При людях надо клеить – акцентировал свою проблему в предстоящей работе Максим.
- Ну и что, что при людях? – отозвался Валерий - Главное, чтобы платили.
Они с Невского завернули на Пушкинскую, прошли мимо подъезда, где жил Максим, перешли на другую сторону улицы, мимо киоска вышли на Лиговский проспект, не переходя Лиговский прошли до арки, вошли в неё – маленький двор-колодец, проход за углом дома, серая дверь под крашенным козырьком, три ступени вниз и полуподвальный офис стиля хип хоп предстал перед ними во всей своей красе.
За длинным столом у стены сидела деловитая женщина и смотрела в монитор.
- Здрасти – объявил всем Валерий.
За стеллажами на его приветствие кто-то шевельнулся.
Они все трое подошли к столу.
Женщина, не отрываясь от монитора помахала им рукой показывая этим, что она сейчас занята
Пришлось подождать.
- А – сказала женщина, взглянув на Валерия.
Он кивнул головой.
Она пощёлкала кнопочками на клавиатуре.
Нашла, что нужно и достав из стола четыре сотенных бумажки протянула их Валерию.
- А – подхватил их Валера и довольный потряс этой пачкой денег в воздухе.
Женщина не вставая повернулась к стене и взяла со стола, стоящего за ней две небольшие пачки новых объявлений.
- Зоя Тихоновна – подал голос Валерий - А третью?
- Сегодня только две.
- Ладно – согласился Валера – Только сегодня. Я вам новых клейщиков привёл.
Валера пропустил вперёд Марину.
Женщина подняла глаза на представшую перед ней Марину, спросила фамилию имя отчество, спросила с какого она института, всё это занесла себе в компьютер и положила перед Мариной пачку объявлений.
- Зоя Тихоновна – взмолился Валерий – Она хорошая девочка. Зачем ей такая учесть? Я ей всё объяснил, как клеить. Дайте хоть две. Человеку есть нечего.
Зоя Тихоновна взглянула на Валеру и положила ещё одну пачку объявлений на стол.
- Я всегда всем говорил, что вы очень хорошая женщина – сцарапал со стола пачку Валера и передал её Марине.
- Где клеить будешь? – женщина за монитором смотрела на Марину.
- Я хочу около своего общежития.
- Так. Ты не одна у меня с этого Электротехнического общежития – Зоя Тихоновна поискала в компьютере нужную ей страничку - Это оно?
 Монитор повернулся к Марине.
- Оно – узнала на плане своё общежитие Марина.
- Так. Твой участок этот большой дом вдоль улицы, следующий за поворотом дом, во дворе эти три больших дома – Зоя Тихоновна показывала на плане Маринины дома – Эти точечных дома за ними, торгово-развлекательный центр на перекрёстке и остановка автобусов. Всю эту территорию я записываю на тебя.
- Я всё поняла.
- Очень хорошо, что поняла.
- Я утром клеить буду.
- Утром, так утром.
 Зоя Тихоновна перевела взгляд на Максима.
- Князев Максим Константинович – отрекомендовался Максим.
Марина повернулась к Максиму – он оказывается Князев.
Значит отец его усыновил.
Он Князев и значит он его сын, а она отцу никто.
И всегда была никто.
- Политехнический университет.
И университет ему по блату.
Максим взял одну пачку, назвал свой адрес, ахнул, услышав, что назначенный ему участок граничит с его школой и что его там могут увидеть.
На Литейном проспекте у первого перехода Валерий махнул рукой, что ему нужно на другую сторону через дорогу и убежал туда по жёлтому цвету светофора.
 Марина с Максимом остались одни.
- Там пирожковая хорошая – махнул Максим дальше по улице.
Марина согласилась, и они пошли к пирожковой.
Кофе с молоком и по два пирожка.
- Что там у тебя? – спросил Максим кивая на сумку.
- «Ваш компьютерный мастер» - прочитала Марина на первой пачке объявлений – И «Травлю клопов и тараканов».
Они рассмеялись.
- А у тебя?
Максим заглянул в сумку.
- «Счётчики на воду».

Надя из комнаты напротив дала Марине столовую ложку муки и объяснила, как сварить клейстер.
Утром Марина вышла на улицу.
Первый дом - одиннадцать подъездов.
У дверей - доски для наклейки объявлений.
Всё правильно.
Второй дом – девять подъездов.
Во дворах – дома без досок и Марина наклеила объявления прямо на двери и водосточные трубы.
На стене последнего дома белели остатки старых объявлений – Марина до угла наклеила вряд свои три компьютерных мастера вверху и ниже под ними три про клопов.
Сразу за углом наклеила ещё дважды по три.
У точечных домов стояла большая доска объявлений.
Со стороны дорожки Марина поклеила шесть объявлений и с обратной стороны тоже шесть – она решила - пусть и с той стороны читают эту волнующую душу информацию.
У торгового центра было светло, висели видеокамеры и место для варварской наклейки объявлений не было.
Марина оклеила автобусную остановку и снаружи, и внутри.
Забор между торговым центром и домами удачно попался Марине на пути подставив свой бок под последние объявления.
Ура-а-а! – Марина проскакала на одной ноге до конца двора - у неё всё получилось!
Марина радовалась.
К концу занятий она позвонила Максиму.
- У тебя как? Я всё поклеила.
- Матери наврал, что мне к нулевому занятию нужно в университет, а меня на поклейки какая-то тётка спугнула. Я часть наклеил, а часть нет. Сбежал.
- Давай встретимся?
- Давай. В три?
- Давай в три.

- Ты что?
Максим стоял на том же месте.
- Да тётка какая-то подошла ко мне и давай смотреть на меня и на приклеенное мною объявление на водосточной трубе.
- И ты что?
- Сбежал. Там дальше по улице моя школа бывшая стоит.
- Там у тебя проходные дворы ещё были.
- Были.
- Ну, пошли там приклеим.
Они прошли по улице – на водосточных трубах висели объявления о счётчиков на воду.
- Это я утром клеил, когда темно было.
- Молодец.
Они дошли до школы Максима и вошли во двор.
- Пошли по подъездам – Марина взяла у Максима оставшуюся пачку объявлений.
- Подожди – сейчас люди пройдут – остановил её Максим.
Люди прошли.
Марина нахлопала объявления на двери и направилась к кирпичной стене у прохода.
Максим пошел за Мариной, прошел за угол этой кирпичной стены и остановился.
- Ты что?
- Я посмотрю идут там люди или нет. Не надо при людях клеить.
- Идут?
- Далеко идут. Можно клеить.
Марина быстро хлопнула три объявления сразу в один ряд «Счётчики на воду» «Счётчики на воду» «Счётчики на воду».
- Максим…
Максим стоял за углом согнувшись и опершись о стену руками и давился от смеха.
- Ты что?
- Сейчас...
Максима не мог остановиться.
- Ты что?
- Не могу. Сейчас…
- Да что ты?
- Сейчас!
Максим отдышался.
- У моего деда был отец.  До революции он был активным большевиком. Дружил со Ждановым. Вспоминал, как они вместе с ним печатали подпольно листовку «Долой Николая Кровавого».
Марина ждала, что дальше.
- Они печатали эти листовки, а затем, наверное, расклеивали их по улицам на стенах, как мы.
Марина поняла и согнулась от смеха пополам.
- Я не могу…
- Клеили, когда полицаи их не видели.
Максим бил ногой по асфальту.
Марина не могла говорить.
- Листовки…
- Полицаи…
- «Счётчик на воду» …
- «Долой Николая Кровавого» …
Они, смеясь и крутясь хватали друг за друга за куртки и уходили всё дальше и дальше в угол двора.
- Листовки – смеясь не мог говорить Максим.
- Полиция – стонала, согнувшись Марина.
- Клеим, как они…
- «Долой Николая Кровавого» …
- «Счётчик на воду» …
- Мельчаем – отдышалась Марина.
- Подожди я посмотрю нет ли полицаев – пошел к углу Максим.
- Ну, как?
- Нет никого.
- Клеим.

Они пришли весёлыми в офис на Литейном.
- Луговская.
Женщина выдала Марине четыре сотенные купюры.
Чудо…
Марина бережно тратила все эти месяцы черничные деньги, а тут нет – четыреста рубле сверху.
Добавилось…
- А-а-а-а – Марина помахала денежками в воздухе.
 
«Мамочка…
Милая мамочка…
Мамочка…
Мы с тобой выживем…»

Марина взяла ещё две пачки объявлений.
- Князев? – Зоя Тихоновна посмотрела на Максима - А почему улица обклеена, а внутри квартала нет объявлений?
- Мы сейчас оттуда – вмешалась в разговор Марина.
- Мне пришлось прерваться утром – Максим не знал, что отвечать.
- Мы только что все объявления поклеили – Марина показала Зое Тихоновне на свои руки.
- Поклеили – Зоя Тихоновна посмотрела в свой монитор – На первый раз ладно, прощу, но больше на целый день расклейку не растягивать.
Марина с Максимом пообещали и Максим взял свои честно заработанные двести рублей денег.
Взял не понимая, что это за деньги и зачем нужно было так за них корячиться.

Кофе оказалось очень горячем, и Марина с Максимом с радостью грели о чашки свои замёрзшие руки.
- Я в Финляндию на прошлый Новый год ездил с мамой в аквапарк «Сирена».
Марина подула на кофе.
- Понравилось?
- Понравилось.
И он стал рассказывал Марине, как им там было хорошо.
- Зима, сугробы за стеклом, а в аквапарке по природным камням ходим и в тёплой воде купаемся. А я ещё в закрученной трубе съезжал в бассейн.
А Марина рассказала Максиму, что, когда у них в Загорске выпадает снег они с мамой на старых лыжах, ходят в лес метров за двести от дома и ставят там капканы на зайцев.
- В позапрошлом году нам одиннадцать зайцев так попались.
Максим был поражён.
- Одиннадцать?
- А в Финляндию вы и раньше ездили?
Пирожок был румяный, с капустой – вкусный-вкусный.
- Да. А вы что – зайчатину готовите?
- Да. Готовим. А до Финляндии как доехать?
- На автобусе. А заяц ведь большой зверь.
- Рагу в горшочках делаем. А камни зимой в аквапарке не холодные?
- Нет. Там же тепло за стеклом. А зайцы что – так близко к домам подходят?
- Так яблони зачем тогда закрывают лапником?
- От зайцев?
- От зайцев.
Они с удивлением смотрели друг на друга.
Чудная страна Финляндия…

После кафе они не торопясь прошли по Литейному, у киоска свернули на Пушкинскую, прошли мимо дома Максима, вышли на Невский, свернули налево и остановились у ступенек метро.
- До завтра? – в надежде спросила Марина.
- До завтра – согласился Максим.   

Утром Марина расклеила свои объявления.
В обед она позвонила Максиму.
- Я расклеил – отчитался он - Наврал матери, что к Серёге утром забежать нужно и пораньше ушел. Серёга одноклассник мой.
- Я к полчетвёртого подъеду.
- Я там буду.
Марина задержала свой кнопочный телефон в руке, задержала разглядывая его.
Максим нужен был ей.
Он был сыном её отца.
Хорошо, не сыном - пасынком.
Это всё равно…
Он был единственной возможностью увидеть ей её отца…
Она тогда захотела, чтобы он впустил её в квартиру - и он её впустил...
Она разговорила его тогда - и он стал разговаривать с ней…
Она с ним завела знакомство…
Она к нему вот - звонит по телефону…
Он к половине четвёртого будет стоять у метро и ждать её…
Она хочет хоть раз в жизни увидеть своего отца…
Да ничего, всё в порядке - она не плачет.

«Мамочка…
Мама…
Милая мамочка…
Какая ты у меня хорошая…»

Через два дня Максим с облегчением сдался.
- Дворничиха на меня наорала, что я клею на водосточную трубу объявления и я сбежал. Больше я ничего клеить не буду.
- Сбежал? Больше клеить не будешь?
- Сбежал. А что оставалось делать? Я не могу при людях клеить. Не моё это.
Как дальше быть?
Марина смотрела на Максима.
- Я тебя провожу – успокоил он Марину – Но только внутрь заходить не буду.
Пусть будет так.
Но как продолжить с ним знакомство?
- Может тебе нужна другая работа? – стала искать выход Марина.
- Мама не хочет, чтобы я работал.
- Чтобы только учился.
- Только учился.
- Но хотя бы небольшая работа для своих денег.
- Ну, двести рублей в день это не деньги.
Двести рублей для Марины были деньгами.

На следующий день Марина позвонила Максиму.
- Это я – Марина смеялась в трубку.
Она должна быть весёлой, задорной, интересной ему.
 – Я всё поклеила утром. Во дворах было темно и меня никто не видел.
- Не ругали?
- Не ругали.
О чём с ним ещё говорить?
О чём…
О чём…
О чём…
- Я сегодня в три буду у метро.
- Хорошо. Я не знаю, когда освобожусь.
И всё.
И гудки в телефоне.
В три часа Максима у метро не было.
Марина, оглядываясь и не торопясь пошла к Пушкинской.
Она шла, шла, оглядывалась…
Вот и закрытая на кодовый замок дверь отца…
Киоск на другой стороне улицы…
Лиговский…
Зоя Тихоновна на этот раз положила перед Мариной три пачки объявлений.
Марина очнулась.
Это же шестьсот рублей денег!
А когда вышла из офиса - во дворе у крыльца стоял Максим и ногой забивал камушки в сток у водосточной трубы.
- Ну ты и бегаешь. Я опоздал и никак не мог тебя догнать.
- Мне три дали – Марина обрадовалась, увидев Максима.
- Разбогатеешь – поднял руки вверх Максим.
- Разбогатею.
- Нет, всё правильно – я тебя уважаю.
Было хорошо…
- В пирожковую? – махнул рукой Максим.
- В пирожковую – согласилась Марина.
И они улыбаясь пошли на Лиговский проспект.
- А пирожки с зайчатиной вы печёте?
- Это как Меньшиков?
- Как Меньшиков.
- Нет, не печём. Зайца в сметане делали, рагу ещё, с овощами тушили, а пирожки нет, не пекли, но я могу попросить маму, и она для тебя спечёт.

Ноябрь к последним своим дням потеплел и в воздухе полетела мокрая пыль.
Мокрый Максим шел рядом с такой же мокрой Мариной.
Они купили по мороженному.
Холодно, мокро, а у них мороженное…
 Максим рассказывал Марине, как он школьником ходил в театральную студию при дворце культуры и играл там зайчиков, ёжика и даже однажды сыграл оловянного солдатика и как мечтал после такого богатого театрального опыта пойти учиться на серьёзного драматического артиста в институт.
- Хотел?
- Мама не разрешила.
Это было смешно.
- А мне наоборот не нравилось со сцены выступать – созналась Марина.
- А приходилось? – поинтересовался Максим.
- Заставляли в школе.
Максим виновато заулыбался, опустил голову и замедлил шаг.
- И не пробовал поступать в театральный институт?
- Смысла не имело – Максим затоптался на месте – В Политехнический стал готовиться.
- Тоже серьёзно.
Максим встал.
Что это он?
Марина тоже встала - она смотрела на Максима и не могла понять почему он остановился и никуда дальше не идёт.
Максим стряхнув рукой с бровей капли дождя и стал смотреть сквозь морось на идущих на них людей.
От Невского проспекта медленно под зонтиком навстречу им шел пожилой мужчина в сером драповом пальто.
Мужчина поравнялся с ними, остановился и вопросительно посмотрел на Максима.
И Марина поняла – это отец.
- Что же ты девушку под дождём мочишь? Мимо двери нашей прошел и дальше идёшь.
Максим топтался на месте.
Отец движением руки повернул их к дому.
Они молча дошли до подъезда, отец открыл дверь магнитным ключом, и они вошли во внутрь.
Марина до конца не понимала, что сейчас произошло.
Отец…
Они поднялись на третий этаж...
Отец…
Как это неожиданно…
Надо взять себя в руки…
Они вошли в прихожую квартиры…
Отец потряс мокрый зонтик у порога и поставил его раскрытым в углу.
На их приход из комнаты вышла женщина.
Мать Максима?
Это на неё отец мать променял?
Марина смотрела на неё пристально.
Полная, чёрные крашенные волосы, нос, на вид старше отца.
- Вот – показал отец на Максима и Марину - Смотри. Иду по улицы, а сын под дождём с девушкой гуляет мимо нашего дома.
- Здравствуйте – поздоровалась Марина.
- Здравствуйте-здравствуйте – стряхнул с себя воду отец - Меня Константин Львович зовут. А вас?
- Марина – Марина назвала своё имя своему отцу.
- Мариночка – медленно растянул он, рассматривая её в свете коридорной лампы.
- Марина…
Жене Константина Львовича Марина явно не понравилась – глаза этой женщины смотрели на неё холодно и удивлённо, губы, как ядовитые змеи не находили себе место.
- Какое искусственное имя – произнесла она.
Искусственное?
Интуиция сработала?
Марина не привыкла не нравиться.
- Раздевайтесь-раздевайтесь и проходите в квартиру – отец указал рукой на открытую дверь комнаты.
Марине пришлось снять куртку – она одёрнула свою чёрная клокастая лохматая кофта одетую в такой холодный день для тепла и поправила ажурный вышитый воротничок блузки. 
В гостиной был виден стол, накрытый для ужина.
«Вот как живут» – остановилась Марина в дверях – «Вся страна значит обедает и ужинает на кухнях, а тут в парадной комнате изволят буднично кушать».
Константин Львович вошел в комнату первым, поставил на письменный стол свой портфель и достал из стола какие-то бумаги в прозрачной папке.
- Вот. Так и знал, что забыл их тут утром.
Он просмотрел бумаги в папке и положил их на стол.
- Так что же вы не входите? – развернулся он к сыну и Марине – Нужно познакомиться и поговорить.
Они вошли.
Марина остановилась у письменного стола стараясь стать за спиной отца.
Было не по себе.
- Сейчас ужинать будем – отец у торца стола отодвинул стул – видно было, что это его место – Сейчас руки помоем и поужинаем.
Марина повернула голову к письменному столу и замерла – в прозрачной папке лежали листки бумаги, написанные её почерком.
Что это?
Текст был незнаком, но почерк её.
Она что – свой почерк не знает?
Когда это она писала?
Слова на бумаге незнакомые…
А то заказное письмо, что она тогда принесла?
Она совсем забыла о нём…
Отец наверняка по нему никуда не ходил.
Но там в заказном письме был только безликий отпечатанный в типографии пригласительный билет на конференцию, а адрес на конверте Таня написала…
У неё что - с отцом одинаковый почерк?!
Почерк можно унаследовать, как внешность и способности в математике?
Ужас какой!
Марина стояла за спиной отца не жива ни мертва.
Как хорошо, что она попросила тогда Таню написать на конверте адрес – вот была бы непонятность – по ошибки отцу прислали ненужное ему приглашение из чужого университета, а адрес на конверте написан его почерком.
Марина взяла себя в руки.
Они сели за стол – отец в торце на отодвинутый им стул, Марина рядом на углу, Максиму его мать поставила ещё один столовый прибор рядом подальше.
- Что у нас сегодня? – отец потёр ладони над столом.
- Я не выходила из-за погоды сегодня на улицу. Приготовила ужин из чего было.
- И что у нас было?
Марина разглядывала отца – совершенно незнакомый человек, но нос её, брови, лоб такой же….
Она хотела бы, чтобы он такой вот был у неё в детстве?
Хотела?
Он проверял бы у неё сделанные домашние уроки…
Говорил бы таким вот голосом, ходил бы по дому…
- Я картошку сварила. Молочные сосиски у нас были и их нужно съесть и салат из морской капусты ещё.
- Всё вполне съедобно – согласился с меню отец и повернулся к Марине – Ну, расскажите нам кто вы такая.
- Я из Загорска – сказала Марина.
Отец ахнул.
- Так и я оттуда. Я с Каменки.
- Я знаю – выдала себя Марина.
Отец удивлённо поднял брови.
- Каменка дальше за Загорском находиться – нашлась Марина.
- Да. Полчаса на автобусе. Были там, когда ни будь?
- Нет – честно ответила Марина.
 - Ну, всё равно земляки.
- Земляки.
Знал бы он какие они земляки…
- А учитесь где?
- В Электротехническом.
- Ясно.
Отец неотрывно смотрел на Марину – Марина глаз не прятала.
Разглядывание друг друга затянулось и у Марины не выдержали нервы - она улыбнулась, уголок рта у неё дёрнулся и пошел вверх.
Отец перевёл взгляд на её дёрнувшийся рот, посмотрел, медленно опустил глаза и стал разглядывать содержание своей тарелки.
Что там было в тарелке?
Невкусная картошка из магазина, которую есть нельзя.
Сосиски – шкурка свиная, крахмал, фосфат, гуаровая камель…
Явно не зайчатина…
Морская капуста?
Водоросли, в которых много йода и чего-то ещё…
Но если убрать их полезность – что в них вкусного?
- А вот у меня есть наблюдение – Константин Львович отложил вилку в сторону – Люди, выросшие в одной местности, имеют одинаковые пристрастия. Вот смотрите.
И он повернулся к Марине.
- Плавать умеешь? – перешел он на «ты».
- Умею и люблю. Я же у воды выросла.
- Вот-вот, у воды мы выросли и оба плавать любим. Грибы, по лесу походить?
- Так у нас лес рядом в ста метров от дома.
- Лыжи?
- И лыжи и коньки.
- Они капканы на зайцев в лесу ставят – вмешался в разговор Максим.
- На зайцев? – удивился Константин Львович.
- На зайцев.
- И что вы из зайцев делаете? – заинтересовался он.
- Рагу, тушим в сметане, а из шкурок мама шапки шьёт для продажи.
- Шапки?
- Да. Шапки. Шьёт и отдаёт их одной пожилой женщине – она и продаёт их на базаре. Владлене отдаёт.
- Кому?
- Владлене.
- Владлене?
- Владлене… Владимир Ленин… Владлена в честь Владимира Ленина названа…
Константин Львович отшатнулся.
- Революционное имечко.
- Революционное.
- А велосипед? – вдруг вспомнил ещё одно пристрастие Константин Львович.
- Конечно умею. У нас правда старенький и страшненький, зато с хорошим и мягким ходом. Сталинского выпуска ещё велосипед.
- Ну, умели при Сталине вещи делать – согласился отец.
- Умели – согласилась с отцом Марина.
- Вот! А это что такое? – показал Константин Львович на Максима – Дитя асфальта. Плавать не умеет. На велосипеде ездить не умеет. Грибы правда в Приморском парке собирал. Я не прав, Максимилиан?
Марина обмерла – так Максима Максимилианом зовут?
Максимилиан…
Какое не искусственное имя...
Прямо русско-народное…
Константин Львович потыкал вилкой в тарелке.
- А я был дважды в Загорске – вспомнил он - Первый раз маленьким меня мама зимой на большую ёлку привозила, а второй раз уже в конце школы летом был. Там двоюродная сестра моего отца жила. Где-то на окраине города. Помню – на автобусе от станции ехали несколько остановок. Недалеко от домика её залив был, и я с большого такого плоского камня в воду там нырял.
Марина сидела с закаменевшей спиной – только в одном месте на заливе был такой большой плоский камень, уходящий в воду.
- У папиной двоюродной сестры был там маленький белый домик за магазинами.
Марина всё поняла.
- Я знаю где это. Мы там живём недалеко.
- Да? Как удивительно… Домик то тот жив?
- Жив.
- А мама кем у тебя работает?
Спросил…
- Она в промкооперации собранные в лесу ягоды и грибы принимает. Шкурки кроликов принимает, чагу там, ивовую кору, брусничный лист, зверобой…
- А-а-а-а – Константин Львович смотрел на свою тарелку - Помню тогда велосипед взял у тётки без спроса. Старый такой велосипед, зелёный, выгоревший, с высокой перекладиной.  По дороге куда-то далеко на нём уехал, а на обратном пути на стекло наскочил и проколол заднее колесо.
Марина во все глаза смотрела на отца.
- Испугался тогда. Тихонечко велосипед в сарай поставил и на замок сарай закрыл. До сих пор совесть не чиста. Обнаружила она его, наверное, ругалась на меня, чинила его.
Мама чинила…
- Что?
Марина испуганно смотрела на отца.
- Запомнилось это – Константин Львович разглядывал воздух перед собой.
Марина не понимала, где сейчас находиться – совершенно чужой дом, чужие незнакомые люди рядом, еда, которую она никогда не ела, пахнет здесь старыми стенами и пыльными книгами, но там в той комнате висит мамина купчиха, почерк у них с незнакомым отцом одинаковый, домик куда мама её из роддома принесла тётки отца принадлежал, и отец там был, потом велосипед, мама шину на нём клеила, а потом меняла…
Пора было уходить от сюда.
Отца она увидела...
Голос его услышала…
Поужинали вместе…
Максимилиан извини – миссия твоя выполнена.
- Зонтик не забудь взять – крикнул из комнаты Константин Львович не своему сыну.
И Марина с Максимилианом под зонтиком пошли к метро.
- Ты на мать очень похож.
Марине нужно было, чтобы от отреагировал на её слова.
- Волосы, брови, нос…
- Отец мне не родной – понял Марину Максимилиан - Он у меня с детства. Другого отца не было. Усыновил он меня, и я его фамилию ношу.
- Бывает...
- Он нервничает. Сейчас в университете освобождается должность проректора. Несколько кандидатов на это место – в том числе и он.
Проректор университета…
У Марины не всё это помещалось в голове.
Кому сказать из девчонок, что у неё отец ректор университета...
С ума сойти можно…
- А на мать ты не обращай внимание – Максимилиан шел рядом держа высоко зонтик.
Это что ещё за слова?
Она что-то такое уже слышала.
Кто-то о таких словах ей уже говорил.
- Я тут с матерью немного поконфликтовал. Хочу квартиру снять вместе с друзьями и пожить отдельно от родителей, так она мне такой скандал закатила.
Что это он такое говорит?
Зачем из такой квартиры куда-то уезжать?
- Друзья у меня школьные хотят квартиру снять. Квартира двухкомнатная. Им одной комнаты достаточно – вторую мне предлагают занять.
Максимилиан смотрел на Марину вопросительно.
Что он ей говорит?
А что ей ответить на это?
Её это как касается?
Не с ней же он в этой квартире собирается жить.
Максимилиан что-то ждал.
Марина ему улыбнулась – скорей бы остаться одной и отдохнуть бы от всего этого.
У метро она не задержалась.
- Ну. Пока. Созвонимся.
Эскалатор унёс её глубоко вниз.
Когда электричка открыла перед Мариной дверь – Марина встала, как вкопанная, не двигаясь с места.
Так вот почему мать Максимилиана на неё так смотрела!
Он о квартире с ней говорил, а потом её к ним в дом привёл…
Мать Максимилиана видимо решила, что он с ней в этой съёмной квартире жить собирается…
Этого только не хватает!
Марина смотрела, как закрылась дверь вагона перед ней, и электричка уехала куда-то в тёмный туннель.
А Максимилиан что на неё так смотрел?
Часы над туннелем показали 00-00
Что он ответа какого-то ждал он неё?
Она то при чём?
00-01
Её только не трогайте.
00-02

Через день Марина столкнулась у выхода из метро с Максимилианом.
- Наконец-то это ты – радостно рванулся к ней Максимилиан.
Это что такое?
- У моего друга по школе Стаса сегодня день рождение. Я хочу тебя пригласить на его день рождение.
Что?
- Там всё запросто.
- Я там никого не знаю.
- Это не имеет значение. Ты со мной придёшь.
Зачем это ему?
Зачем ему нужно, чтобы она была там с ним?
Кто она ему?
Марина, не понимая ничего смотрела на Максимилиана.
А ведь он не знал зачем он был ей нужен.
Теперь Марина не знала зачем она ему нужна.
Приди к друзьям с девушкой…
Похвастаться, что у него якобы есть девушка…
- А подарок?
- Это наши отношения.
- Я не одета для дня рождения, я так в своей чёрной кофте не пойду.
- К шести нужно приди.
- Я успею переодеться в общежитии?
- Успеешь.

Таня с изумлением смотрела на Максимилиана – такое явление такого молодого человека у них в комнате...
Максимилиан был поставлен у шкафа лицом к двери – Марина переодевалась…
Зачем он поехал с ней в общежитие?
Чтобы она от него не потерялась?
Ну хорошо, она поедет с ним, ей в конце концов интересно где-то ещё побывать…
Розовая блузочка с вышитым воротничком, фисташкового цвета кофта – розовое с зелёным сочетается…
Юбка…
Не всё же в брюках ходить…
- А?
Татьяна кивнула головой.
 
Они прошли там дальше, где когда-то клеил на водосточных трубах свои объявления Максимилиан, прошли мимо его бывшей школ, зашли в подворотню, потом был подъезд, узкая тёмная лестница, шестой этаж, плохенькая дверь с шестью разными частично закрашенными побелкой звонками на стене и коммунальная квартира с пока никем ещё не занятой пустой с одним круглым столом посередине комнатой.
- Чего вы опаздываете? - народ поднял руки.
Максимилиан представил одноклассникам Марину.
И они встали у окна – на подоконнике стояли бутылки с вином и пластмассовые стаканчики, были разложены в ряды маленькие бутерброды с воткнутыми в сыр и колбасу зубочистками.
На полу из чего-то чёрного неслась музыка.
Они что-то там пили из этих пластмассовых стаканчиков, одноклассники вспоминали, смеясь свои школьные годы, закусывали этими маленькими бутербродами оставляя ненужные никому зубочистки на подоконнике и танцевали.
Девушек было две.
Марина была третьей.
- Это Пашка – показал Марине на Пашку Максимилиан – А Надька из параллельного класса. Это они хотят снять ту квартиру, о которой я тебе рассказывал.
Зачем он это ей говорит?
- Они мои друзья. Я их давно знаю. Они хорошие.
Зачем?
Марина была чужая в этой компании.
- Надькина мать против чтобы они встречались.
Портвейн был не тем напитком, от которого Марина бы была в восторге.
- За двадцатилетие! Раз в жизни бывает двадцатилетие!
- За двадцатилетие!
Раз в жизни…
Очень странное мероприятие.
Они танцевали...
Вообще – танец сближает...
Но зачем он сюда её всё-таки привёл?
Чушь какая-та…
Дурной случай…

Марина все последние дни вертелась, как белка в колесе – с утра расклейка объявлений, потом занятия, потом на Лиговку за деньгами и новыми объявлениями.
Зоя Тихоновна последнее время давала ей перед Новым годом по три пачки объявлений.
Праздник, праздник, все хотят заработать.
Вечером подготовка к сессии и рефераты.
Потом…
Потом она вдруг через несколько дней увидела Максимилиан стоящего у метро с большой картонной коробкой
Увидела и остановилась.
Неприятный осадок остался у неё от той встречи в их квартире…
- О. Давно не виделись. Что это у тебя?
- Из типографии книжки отца.
О, да отец ещё и книжки издаёт.
- Рассказы что ли отец пишет?
- Да нет – рассмеялся Максимилиан - Учебник с коллегой написали.
- Ясно. Помочь тебе донести коробку?
- Да нет. Что ты. Коробка тяжёлая.
- Давай тогда хоть твою сумку.
Марина перебросила через плечо сумку Максимилиана, и она пошли от метро по Невскому к Пушкинской.
- Я не мог к тебе раньше позвонить – Максимилиан никак не мог поудобнее перехватить коробку - У нас в больнице двоюродный брат матери сейчас лежит. Серьёзно там у него очень. Мать гоняла меня с передачами к нему в больницу. У него переписка Одоевского с матерью их бабушки есть, и мать хочет эту переписку забрать себе.
Переписка…
Одоевский…
Мать Максимилиана была дома.
- Куда их? – показал на коробку Максимилиан.
- В свою комнату за шкаф – махнула рукой на него мать удивлённо рассматривая Марину.
Марина осталась стоять в коридоре.
Максимилиан, ухватившись за рвущейся край коробки потащил по полу упаковку в свою комнату.
Мать смотрела на Марину не моргая.
Марина стояла и откровенно отвечала ей взаимностью.
Они обе друг другу не нравились.
- Вы сейчас их общежития?
Губы матери Максимилиана извивались и переплетались змеями на лице.
- Нет, я сейчас не из общежития, я сейчас еду в общежитие.
Мать Максимилиана повернула голову к открытой двери комнаты – Максимилиан где-то там в глубине квартиры передвигал по полу отцовское сокровище в направлении своей комнаты.
- У вас что – в общежитии мальчиков совсем нет? – ядовитые змеи прошипели на Марину.
- Есть, но я совсем ими не интересуюсь. Меня только учёба сейчас волнует.
- Только? – брови подскочили на лбу - Я второй раз вижу вас в нашей квартире. Вы что – не понимаете, что вы не пара нашему сыну? Он и вы? Максимилиан сын декана факультета, сын профессора.  Что у вас может быть с ним общего? Вы что – не понимаете, что вы человек не нашего круга?
Сын профессора?!
Декана факультета?!
Не вашего круга?!
У Марины по спине прошёлся нож.
Она ведь даже имени и отчества не знает той дряни, которая сейчас стояла перед ней.
Она никто для неё!
И она так с ней разговаривает?!
Нагуляла видишь ли внебрачного ребёнка и походя разрушила чужую семью!
Так в их кругу принято?
Человек не их круга?
Эта крашенная ворона ещё смеет такие слова ей говорить?!
- Если мои родители не живут вместе – вскинув голову отчеканила каждое слово Марина – это не значит, что у меня нет отца. Это мой отец профессор и декан факультета.
У матери Максимилиана округлились глаза.
- Где декан? Там у вас в Загорске?
- Нет! Здесь! В Санкт-Петербурге! В университете! Есть такой университет в Санкт-Петербурге – Политехнический! Слышали о таком, я так думаю. И это мой отец в Политехническом университете является декан факультета и профессор! Мой отец! А ещё в этом самом Политехническом университете освобождается место проректора и мой отец один из кандидатов занять там это место! Мой отец! Не верите?!
Мать Максимилиана ничего не понимая смотрела на Марину.
- Там у вас в той комнате висит картина Кустодиева «Купчиха». Спросите у этой купчихи – она подтвердит мои слова!
Марина развернулась и пошла к выходу.
- Мне некогда! Я здесь больше находиться не хочу! – крикнула она в открытую дверь комнаты.
Максимилиан нагнал её на лестнице.
- Что? Что там у вас случилось? Ты мать не слушай. Последнее время она сама не своя.
Они вышли из подъезда.
- Ты куда?
- Я-то на работу – Марина повернулась к Максимилиану и упёрлась ладонью ему в грудь – Ты иди назад к своей маменьки. Ты её, и ты ей нужен.

Сумерки заполняли комнату.
Татьяна лежала на своей кровати и смотрела в окно.
У неё были проблемы и ей было скучно.
Грязный стол был весь заставлен грязной посудой.
Неделя дежурства по комнате была не её и убирать стол она не собиралась.
Марина села на единственный свободный стул.
На душе было противно.
Воздух в комнате быстро темнел.
«Чай бы попить» - пришла мысль к Марине.
Марина какое-то время посидела ещё в темноте неподвижно у стола, потом встала, зажгла верхний свет и сняла с себя куртку.
Татьяна не двигалась.
Марина сдвинула на подоконнике настольную лампу в сторону и на освободившееся место стала переносить грязную посуду со стола.
Если эта неделя дежурства не Танина, то это не значит, что за собой не нужно убирать посуду.
Марина включила чайник.
Она достала из шкафа свою чашку и ложку, села за стол и стала ждать, когда чайник закипит.
Чайник закипел.
Так – у неё есть булочка, на один раз есть варенье, есть открытый паштет – она пол баночки оставит до прихода Веры, а остальное намажет на булочку и съест, а вечером вместе с Верой они ещё раз попьют чай с паштетом.
И Вера наверняка принесёт с работы свои сегодняшние салатики, которые на завтра в её кофе, где она работает уже, не будут никому нужны.
Они с Верой заберутся с ногами на её постель, усядутся там по-турецки и станут есть прямо из миски этот салатик с хлебом намазанным паштетом и запивать всё это чаем.
Они так часто делают.
Они дружат с Верой.
С Татьяной не дружат.
Нет, не так, чтобы они враждовали с Татьяной – нет-нет - они просто с Верой дружат вдвоём.
Марина пила чай и смотрела на свою дорожную сумку, стоящую на шкафу.
Завтра пятница и она после занятий поедет к маме в Загорск.
У Марины освободились две пустые банки с металлическими крышками, и их нужно отвести домой.
Ещё одну банку дала Надя из комнаты, что, напротив.
Также накопилась пачка бесплатных газет от метро.
Газеты всегда пригодятся в доме с печкой если учесть, что они с мамой никогда не выписывали газет и для растопки лишний бумаги у них всегда было мало.
Туфли демисезонные нужно отвести.
Декабрь.
Какие тут демисезонные туфли?
Мешок из сетки строители выкинули в мусор.
Она подобрала его - для картошки такой мешок очень даже пригодиться.
Банку эту из-под варенья ещё нужно забрать.
Что-то ещё хотела взять…
Что?
Марина встала и поставила сумку на свою постель.
Так – мешок внутри сумки уже лежит на дне.
Хорошо.
Газеты на полке в шкафу.
Так.
Туфли где?
Туфли лежат за газетами.
Всё в сумку.
Банки – одна, вторая, третья.
Что ещё?
Марина повернулась к столу – пустая банка, измазанная внутри вареньем, стояла у чайной чашки.
Её нужно взять.
Попить ещё раз чай.
Налить в банку заварки, закрыть банку металлической крышкой, потрясти хорошенько эту банку, чтобы остатки варенья смылись в заварку, вылить эту заварку из банки в чашку и добавить кипятка.
Разумное решение.
Марина так и сделала.
Чайник зашумел и стал закипать.
Надо маме ещё тот воздушный тортик купить.
Такой праздник у них получился тогда.
Тортик – это для них была такая роскошь.
Жарко натопленный дом, расписная русская печь, зеркальные шкафы-купе, дизайнерский современный плафон над столом, и они с мамой за чаем с тортиком.
Как хорошо было…
Если Вера не поедет к себе на каникулы – она обязательно хотя бы на недельку привезёт её к ним в Загорск.
А что?
Там воздух.
С камня если он заледенеет покататься можно на картонках.
Они взрослые?
Ну и что?
Возьмут и вспомнят как были детьми.
Покатаются.
А если снег будет – на лыжах можно сходить и посмотреть на капканы.
Зайцев конечно жалко.
Уродливые такие, замершие в капканах лежат.
А зайчатина в сметане да томлённая в русской печи…

Марина допила чай и в дверь постучали.
Она к двери не повернулась - знала кто там за дверью стоит.
Сама первая камень с горы кинула.
Кинула - вот он камнепад в дверь и стучится.
Так разговаривать ни о чём не хочется…
Марина встала и убрала свою чашку на подоконник.
В дверь постучались вторично.
Марина стояла и смотрела на стол.
Дверь открылась.
Стол то вообще то не очень был прибран.
Таня взглянула на Марину, села на кровать и поправила свой халатик на коленях.
Полы были грязные.
Ой, Вера-Вера…
Мыть надо…
Константин Львович стоял в дверях и смотрел на Марину.
Максимилиан привёл...
Придётся говорить…
Марина пододвинула стул к столу и села на свою кровать.
Константин Львович вошел и поздоровался, не спуская глаз с Марины.
Ну что же – Марина это понимала.
Константин Львович посмотрел на пододвинутый стул, потрогал рукой его спинку и молча на него сел.
Татьяна перевела взгляд с пришедшего мужчины на Марину.
Марина молчала.
Татьяна посмотрела на Марину и опять повернула лицо к Константину Львовичу.
 Дальше что?
Максимилиан стоял столбом у двери за спиной у отца.
- Марина – смотрел и не мог насмотреться на Марину Константин Львович - Твоя мама Лена Толчкова?
- Лена Луговская.
Марина понимала, что всем всё понятно и надо говорить так, как есть и не играть словами.
- После того, как вы с мамой расстались она свою фамилию, поменяла. Луговская – это она по своему родному отцу, а Толчкова – это фамилия её отчима. Он её в детстве удочерил, и она носила до этого фамилию отчима.
Татьяна сидела на кровати и смотрела на Марину.
- Ты моя дочь? – Константин Львович не сводил глаз с Марины.
Марина разглядывала свои ногти на руке и молчала.
- Ты так похожа на мою маму – вдруг неожиданно сказал он.
Марина вздрогнула – она никак не ожидала такое услышать.
- Мне это и тогда бросилось в глаза, да я почему-то не сказал это тогда вслух.
У Марины дрогнули губы.
- Вот-вот – у меня и мама так же улыбалась.
Уголок рта у Марины пополз вверх – отец смотрел на это движение её губ и менялся в лице.
- Мамы нет, и ты вдруг, и так на неё похожа…
Марина сидела и молчала - она смотрела на забытую на столе пустую банку из-под варенья.
- Это мама тебе обо мне рассказала?
- Нет. Тётя Поля рассказала… Полина.
- Тётя Поля?  Какая тётя Поля? Полина? Полина… Тётушка Тома Сойера?
Марина с изумлением подняла глаза на отца – как это так?
Откуда он знает домашнее прозвище Полины?
Сидевшая на кровати Татьяна ничего не понимала и удивлённо разглядывала Константина Львовича, смотрела на Марину, на Максимилиана у двери.
- Я ничего не знал – отец положил свою шляпу себе на колено – Лена мне ничего не говорила.
- Не хотела карьере вашей мешать.
Отец побледнел.
- Виноват... Я ничего не знал…
Но обещался!
- Я виноват…
Виноват!
- Мне Галина сказала про купчиху…
Так жену эту значит зовут Галиной?
Галина…
Имя какое птичье…
- Про купчиху знали только я и Лена.
Марина молчала.
Татьяна смотрела на Марину, смотрела, что-то вроде поняла, встала и вышла из комнаты.
- Купчиха – отца стучал пальцами по столу - Она, как якорь у меня всегда была. Держала меня все эти годы.
Что же он тогда с собой сделал?
- Ну и работа для меня главное. Без неё я себя не представляю.
Марина посмотрела на Максимилиана – он не всё понимал.
- А как вы оказались в Загорске? – вдруг вспомнил, что нужно спросить отец.
- Мама тогда сразу уехала из Каменки.
Марина смотрела на банку из-под варенья на столе - эту банку нужно было не забыть взять с собой и отвести к маме.
-  Оставаться там было нельзя.
Отец закрыл лицо руками.
Марина протянула руку к банке и взяла её.
- Ваши родители жили через дом, а мама меня ждала. Они бы увидели.
Марина покрепче завернула на банке металлическую крышку, повернулась и не вставая с кровати положила банку в дорожную сумку.
- Я не знал – отец тер рукой лоб.
Но обещался!
- Не знал…
Но обещался!
- Мама в Загорске сначала поселилась в том самом маленьком беленьком домике, что за магазинами стоял у залива. Вы об этом домике рассказывали. Так совпало. Соседка маминой подруге тогда получила этот домик в наследство от родственницы и продавала его. Разрешила маме пожить в этом домике временно пока не продаст его.
Константин Львович пытался понять услышанное.
- Буквально на следующий день по приезду маме женщины у магазинов сказали, что в промкооперации чернику принимают от населения за деньги. Ей это было в самый раз. Она в сарае нашла тот самый старый зелёный выгорев велосипед с проколотым задним колесом, заклеила в нём камеру и стала на нём ездить в лес собирать чернику.
- Что? – не понял Константин Львович.
- Чернику собирать.
- На том велосипеде?
- На том велосипеде. Починила его и стала ездить.
- Как это? – Константин Львович смотрел на Марину.
Марина пожала плечами.
- В том же домике? И на велосипеде? Лена же не любила собирать ягоду?
Марина смотрела на отца.
Велосипед…
Тот самый велосипед…
Домик за магазином…
Тот самый домик?
Беленький домик в Загорске…
За магазинами…
- За деньги собирала чернику. В этой промкооперации, что напротив магазинов через дорогу мама устроилась работать.
- Как это?
- Выбора не было.
Отец молчал.
Марина тоже говорить не хотела.
По коридору общежития кто-то прошел, стуча каблуками и они сидели и слушали, как удаляются шаги.
- Мне было полтора года, когда хозяйка продала этот свой домик и мы с мамой перебрались жить в одну из комнат промкооперации. Там было две комнаты. Одну заняли мы. Топить надо было. Вода в колонке на улице. Туалет за домом в кустах. Жили там три года. Потом мама стала ухаживать за одной парализованной женщиной. Почти год ухаживала, и та за это отписала нам свой дом. Вот так. Мы и сейчас живём в этом доме.
- Я не знал…
Марина молчала.
- Виноват я ...
Марина молчала.
Константин Львович смотрел на Марину, смотрел на её клокастую чёрную кофту, одетую для тепла, на протёртые в коленях вельветовые брюки.
Дочка…
Девочка его…
Это его дочка…
Вот, мама его ушла из жизни семь лет назад и тут дочка, девочка его и так на его маму похожая…
Голос, как у Лены, а так, так на маму похожа…
Марина отвела взгляд.
Что он разглядывает её?
Что он смотрит?
Ну не носить она новые джинсы в общежитии – ну и что?
Носит новые джинсы только на выход.
Старые вытертые штаны в самый раз доносить не при людях.

Дочь…
Она его дочь…
Что он сейчас услышал?
Что он узнал?
У него есть дочь.
Как это хорошо.
Доченька…
Доченька…
Почему всё так случилось?
Он не знал…
- А мама как? – встрепенулся отец.
- А мама одна. Она не была замужем.
Подлец…
Руки ударили по лицу.
Жили наверняка не богато…
- Скромно жили. Не богато, но не убого. Мама в этом понимала.
Леночка…
Леночка…
Она не любила собирать ягоды…
На велосипеде… беременная… рано утром…с тяжёлым ведром ягод… каждое утро…
- Двадцать две тысячи в первый месяц мама заработала на ягодах.
Двадцать две тысячи!
Да он такие деньги потеряет и не заметит!
А она целый месяц эту ягоду за такие деньги собирала…
Константин Львович не знал, что делать…
Марина хотелось остаться одной.
Она устала...
Им нужно было уже уйти – она им всё сказала…
Подумать…
Полежать в кровати и не о чём не думать…
Константин Львович полез во внутренний карман пальто.
- Нет-нет-нет-нет – рука Марины затрепетала птицей.
- Я тебе денег дам.
- Нет-нет-нет-нет. Мне ничего не надо.
- Мариночка…
- Мне ничего не надо. Я не привыкла.
- Я помочь тебе хочу.
- Не надо. Я не привыкла.
- Я твой отец. Не отказывайся от меня.
В глазах отца стояли слёзы.
У Марины молния прошла по спине – такой взрослый, степенный, такой не эмоциональный человек, а сейчас он сидел перед ней и усиленно моргает глазами.
Да нет, она не такая…
Она монстр что ли?
- Мы встретимся?
Скорее бы пришла Вера…
- Мы ещё встретимся?
- Встретимся…
- Я могу деньги на квартиру дать – отец нагнулся к Марине.
Какие деньги?
На что?
- Нет-нет-нет-нет. Не нужно – поняла Марина.
Она метнула взгляд на Максимилиана.
Что он придумал?
- Отец деньги даёт на квартиру – Максимилиан перегнулся к непонимающей ничего Марине.
- Не надо, не надо, не надо, не надо…
Отец дёрнул головой в направлении Максимилиана.
- Он хороший парень, надёжный, правильный…
Марина уже однажды слышала про кого-то такое…
- Нет-нет-нет-нет, не надо…
Уехать к маме.
Завтра же уехать к маме…
Купить после занятий тортик и сразу уехать к маме.
Марина глубже села в кровати.
Дорожная сумка коснулась её спины.
Да-да-да-да, можно не пойти на последнюю пару и уехать даже днём.
Вообще можно не ходить в университет, а утром сразу купить тортик и уехать к маме.
Будет целая пятница у мамы, суббота, воскресенье до вечера.
Там у неё взять рюкзак картошки, лук, яблоки, баночку варенья, солёных грибов…
Нет-нет-нет-нет…
Просто привести маме тортик.
Там у неё зачем-то заяц уже полтора месяца в сарае весит вниз головой.
Русские люди всё свежее привыкли есть, а она где-то вычитала в польских рецептах, что пойманный заяц должен два месяца провисеть в холодном месте для ферментации вниз головой в шкуре…
Что там у неё получиться с этим зайцем?
Уехать…
Завтра же утром уехать к маме…
За спиной Максимилиана открылась дверь…
Как хорошо, что открылась дверь…
В дверях стояла Вера.
Как хорошо, что Вера пришла…