На Гора Посте. Продолжение

                3.

     Я уже говорила, что все дочери тёти Аси - красавицы, но все разного типа красоты. Женька была похожа на цыганку. Невысокая, тоненькая, стройная; фигурка точёная, ножки, ручки - самой художественной работы, можно сказать. Волосы - смоляной черноты, крупными кольцами... глаза... брови... а улыбка!. Как засмеётся - точно молния сверкнула!.. Я ею любовалась, точно книгу читала. Стихи какие-нибудь. Что-нибудь вроде этого: "Когда красавицу Шираза своим кумиром изберу, за родинку её отдам я и Самарканд, и Бухару..."
     Женька ненамного была старше меня, лет на пять, может быть. В войну она уже жила, но совсем немного, плохо что-нибудь помнила. Лучше помнила то время, которое называлось "сразу после". Женька говорила - трудно тогда было, голодно. Опасно. всё разрушено, бандитов много. Женьку даже со двора не выпускали - боялись, чтобы её не украли... Ну, это-то и я помню, хотя родилась в сорок пятом. У нас тоже в городе всё разрушено было, и тоже, говорят, детей воровали. Кто воровал, зачем воровал - понятия не имею. Так говорили... Может, просто пугали нас, чтобы со двора не выходили.
- У вас, может быть, пугали, а у нас - правда! - настаивала Женька.
- Не знаю. Может, и так. Только зачем бы? Какая от них польза? А кормить надо, как своего.
- А может, у кого-то ребёнок в войну пропал, так вместо...
- Да ведь беспризорников сколько было! Зачем домашних воровать?
- Ну, не знаю...
     Женькин муж работал на обувной фабрике. Работу свою, между прочим, очень любил и уважал. Он говорил:
- Это работа настоящая, мужская! Сапожник силу своих рук чувствует. У сапожника должны быть очень сильные руки!.. а что Марат - сидит, бумажки свои перебирает, на счётах щёлкает... Это мужская работа, да-а? Это дело для мужчины?
- Марат с людьми работает! - заступалась Женька за уважаемого зятя. - Его сколько человек слушается!Попробовал бы ты грузчиками покомандовать! Тебя бы они стали слушаться? Не стали бы! Послали бы тебя - знаешь, куда?
     Женька говорила, куда, и я краснела. А Женька только хохотала, ей никакие слова нипочём! И Сурен смеялся:
- Послали бы, а я бы не пошёл... Меня не очень-то пошлёшь!.. - у него под плечами перекатывались круглые бицепсы.
    Женька красавица, и Сурен красавец. Только в другом стиле. Он синеглазый, волосы светло-каштановые, золотистые. Сложен - вот как статуя Давида. У нас дома был такой шикарный альбом, "Леонардо да Винчи", со всякими репродукциями и фотографиями; так вот там была такая статуя... Ничего удивительного, что Женька в него влюбилась. У нас бы в школе в него тоже влюблялись бы. Тем более, что Сурен умел играть на аккордеоне. Сам научился.
     И сынок у них, Рубенчик, тоже был прехорошенький. Глазки такие, лучистые. Только капризный: любил на руках сидеть, хотя ему уже два с половиной года, и он прекрасно ходит, даже бегает. Бегает по двору, смеётся - как колокольчик заливается. А потом остановится и ручки тянет, чтобы его кто-нибудь на руки взял. И кто-нибудь непременно берёт. А он тяжёлый.
     Считается, что он ходит в садик вместе с Анжелой. Но он в садике, только когда ему самому хочется. А так - всё у нас: то тётя Ася с ним нянчится, то Лида, то Серёжка с Гирькой. Даже Наташка старается его на ручки взять, хоть ей и запрещают, потому что он тяжёлый. Маленькая ещё. Ещё натаскается, придёт срок...
     Днём его укладывают спать, и тётя Ася качает его в самодельной зыбке, сделанной из одеяла. Одеяло подвешивают за четыре конца, как гамак; в хорошую погоду в саду, в дождь - на веранде. Тётя Ася качает и припевает6
Баянэ, баянэ,
Рубенчику маянэ...
     Я задумываюсь: "Рубенчику" - это же звательный падеж. Моя бабушка говорит, что в украинском языке он сохранился, а в русском - нет; был, но постепенно исчез. Так сложилось исторически. а разве он есть в армянском? Хочется спросить, но я не спрашиваю, чтобы не мешать укачивать Рубенчика; а потом забываю спросить...
- Баянэ, баянэ,
Рубенчику маянэ...
       По нежным щёчкам, по лобику, по закрытым векам пробегают тени от шелестящих над зыбкой листьев шелковицы. Рубенчик очень вкусно умеет спать...
      На Гора Посте вообще к детям особое отношение.Вот бежит, например, ребёнок по улице - неизвестно, чей, никому не знакомый; бежал-бежал, споткнулся, растянулся, заревел. К нему сразу же кто-нибудь бросается - кто тут был. Женщина, мужчина, подросток - неважно, кто. Все свои дела оставляют, кидаются к малышу; поднимают, утешают, отряхивают; ведут в дом, мажут чем-то ссадины, вручают что-нибудь вкусненькое...
     Или вот ещё.
    Я в детстве, с нашей уличной компанией,было дело, по чужим садам лазила. За вишней там, за яблоками - ну, что у кого... Опасное было предприятие. Там и собаки полатать могут, и хозяин, а чаще хозяйка, попутать, по шее надавать, по заднице, уши могут накрутить... У нас даже песня своя была, на мотив "Фронтовых шофёров":
Через реки, горы и заборы
Наш отряд за сливами идёт.
Мы ещё не воры,
Но трещат заборы,
И берданка солью больно бьёт...
    Я, собственно, по неловкости в сад не лезла, мальчишки лезли; а меня чаще ставили на "атасе", сторожить... А тут дети ничего в садах не воруют, просто рвут и лакомятся. Хозяйка выйдет - сидит на дереве такое замурзанное, незнакомое; она ему кричит:
- Осторожней, ара! Ты вон туда не лезь, там веточки тоненькие; и ветку обломаешь, и сам упадёшь, зашибёшься!..
     И никто его не ловит, не шлёпает, уши не крутит. здесь считается, что летом ребёнку самое место на плодовом дереве. А чей ребёнок - дело десятое...
     А уж как своих-то детей берегут! вся семья вокруг прямо пляшет, все старшие младших нянчат... Так уж велось тогда на Гора Посте. Не знаю, как теперь...

                (Продолжение следует)