Топ-4, или Сильные сайта сего

Новогодний сюрприз - дверца в закрытый клуб... это здесь:
http://rutube.ru/video/45c11a4f1f1b9ff6ae02c91db6c20cb0/

Фланируя по просторам Проза.ru, я, большей частью, скучал. Иногда попадалось что-то, заслуживающее внимания. И уж совсем редко – но как метко! – я набредал на страницы настолько яркие и своеобразные, что казалось недостаточным банально «добавить автора в избранные». Хотелось выразить: уважение, одобрение, восхищение авторам, попутно допустив легкий анализ их творчества, что я и собираюсь здесь сделать. С порога заявлю: текст сей - без особых претензий на объективность суждения. Даже наоборот, суждение здесь субъективно – поскольку, кроме прочих резонов, в топ-четвёрку выбраны именно те авторы, с которыми я ощущаю некую личную внутреннюю общность. Кроме того, Проза.ru велика, и  вполне может случиться, что через некоторое время возникнет желание  сформировать топ-семерку, или топ-двадцатку. Что еще добавить? Да, -  я считаю, что каждый из упомянутых авторов заслуживает ордена. И каждый автор действительно его получит. Итак, - вперед!..

ВИОНОР МЕРЕТУКОВ
Мастерство? Да. Талант? Безусловно. Но эти определения мне показались неполно отражающими то, что я ощущаю в его прозе. Хочется какого-то более ёмкого понятия, которое вмещало бы в себя и талант, и мастерство, и, кроме них, что-то еще. Меретуков похож на шеф-повара, влюбленного в свое дело и в точности знающего, что именно нужно сделать, чтоб максимально угодить клиенту (читателю). Свое «блюдо» он приготавливает искусно и изящно. Проза Меретукова, возможно, как ничья другая на Проза.ru заслуживает орден «За высокотехнологичность». Очень зацепил роман Меретукова «Восходящие потоки».
Кратко о развитии внешнего действия романа. Главный герой, бывший журналист Павел Базилевский, убивает своего партнера по незаконному бизнесу по кличке Гадёныш и завладевает его деньгами, двадцатью миллионами долларов. После этого у Павла начинается «сладкая жизнь»: вместе со своим другом Карлом он путешествует по миру, предается безделью и удовольствиям. Через какое-то время Павла находят люди, которым в действительности принадлежали те самые двадцать миллионов. Выясняется, что якобы убитый Павлом человек выжил, и теперь он от лица могущественного инкогнито ставит условие: Павла простят и оставят в живых, но с условием, что за два отпущенных ему года жизни он напишет гениальный роман. И Павлу это удается. Такова внешняя сторона текста. Ну а что же скрывает «второе дно»? О, там много всего интересного. Автор сам расставляет вешки, направляющие читателя, скажем, вот к такому (из многих) толкованию: во-первых, вполне можно предположить, что все основные герои мужского пола – это разные ипостаси одной личности. Павел, его отец, Карл – это всё разные проявления одного сознания, мучающегося поиском ответов на вечные вопросы. И когда Павел читает дневник отца, он на самом деле, возможно, пишет свой собственный дневник. И когда отец ставит Павлу условие написать роман, это сам Павел жестко берет себя в руки, чтобы исполнить свое предназначение в этой жизни. А что же Карл? Павел и Карл неразлучны, они оба занимаются творчеством (Павел писатель, Карл композитор), они оба примерно в одно время получили в руки богатство, они даже внешне похожи, оба высокие и крупные. Ко всему, Карл в одном из эпизодов говорит, что Павел для него «как сын» (!) А почему бы и Гаденышу не быть одной из сторон личности, приключения духа которой описаны в романе? Почему бы и нет? На подобную мысль может натолкнуть многое. Павел убил Гаденыша – а рядом заявлено, что ранее он уже совершил подобное преступление: «убил в себе идеалиста». «Убив»  Гаденыша, не убил ли Павел в самом себе некую негативную и неприятную  сторону своей же личности? Да и – такую ли уж «неприятную»? А может, его «неприятность» и «негативная» роль были необходимы для того, чтобы судьба Павла состоялась? Когда «убиенный»  «воскрес», Павел увидел, что у Гаденыша исчез бывший ранее горб. Что ж, все верно: «могила» исправила горбатого. «Я иногда думаю: а был ли негодяем мой бывший друг и бывший партнер?» - так говорит о Гаденыше сам Павел в конце романа.
В начале я говорил об общности, сходстве, которое я ощущаю со всеми авторами топ-четвёрки. Если же говорить о Меретукове, то тут сходство порой прямо-таки почти буквальное. Я поражался, часто встречая в его текстах почти «близнецовую» похожесть на кусочки моей писанины. Сравните сами, например, вот это: «Я мечтал сочинить книгу, которая потрясала бы воображение читателя. Чтобы после ее прочтения ты уже ни о чем другом думать не мог... Это должна была быть книга книг, роман века, способный взорвать всё мировое искусство» («Дважды войти в одну реку», В. Меретуков), и это: «Написать бы что-то такое, что обязательно было бы нужным, что-то такое, отчего бы и плакали, и смеялись, что-то такое, что не просто поразило бы, а… потрясло, убило, придавило, как небо, рухнувшее при конце света», – думал Олег» (1-ая редакция «Любить и верить», А. Клочковский). А когда я дочитывал у Меретукова «Восходящие потоки», меня пронзило слово из двух букв. «Да» - этим словом заканчивается мой роман «Любить и верить», и роман Меретукова «Восходящие потоки». И это «да» в обоих произведениях – не просто слово из двух букв. Это маленькое слово в обоих произведениях – вывод, итог, разрешение основной проблемы всего романа в целом. В заключение скажу так: я на полном серьёзе готов был бы считать роман Меретукова «Восходящие потоки» равным роману Булгакова «Мастер и Маргарита» - если бы не напрягала одна особенность: язык. Очень гладкий, складный, ласкающее-удобочитаемый - но персональный ли это язык Меретукова? Я мог бы предположить в нём литературно-высокотехнологичный коктейль из «языков» ну, например, Довлатова, Цвейга, Брюсова, ещё кого-то. Мог бы поговорить о не всегда уместной языковой куртуазности, делающей красоту меретуковской прозы чуть искусственной. Мог бы – но не буду. Не хочу. Потому что мне слишком нравится творчество Меретукова.               

ДМИТРИЙ ЦЕНЕВ
Ценев в некотором отношении антипод Меретукова, а именно: если Меретукова читать легко, то Ценева читать трудно. И поэтому – чрезвычайно интересно. И это не мне одному заметно. Вот, скажем, слова, которые написала Антонина Берёзова в рецензии на роман Ценева «Кошмар императора, или изыски утраченной страсти»: «Ну, сам виноват, тебя же читать невозможно». Я тоже, начав читать этот роман, через пять минут с мелодичным зубовным скрипом почувствовал раздражение. Думаю: «Ага! Значит, вещь стоящая». Читаю дальше. Чувствую – оторваться уже не смогу. Ценев старается предельно наполнить свои образы, фразы, часто даже отдельные слова многозначностью. В итоге видим текст, густо инкрустированный различными смыслами, в которых смешиваются стёбовые аллюзии  и аллюзорные иллюзии. Иногда даже читаешь его, и в определённом каком-нибудь особенно заковыристом фрагменте думаешь: ну и как он сейчас вывернется, как вырулит из этих дебрей к выражению своей мысли? Начинает казаться, что еще чуть-чуть, и его накроет им же самим навороченная волна языковых и «смысловых галлюцинаций». Рано радуетесь – Ценев, как серфер, делает крутой вираж, и только брызги вам в лицо. А он стремительно летит дальше. Поэтому заслуживает орден «За полёт». И всем очень рекомендую его «Навигаторы Хилега»: чтение с наслаждением.      
Любопытный момент: оказалось, мы с Дмитрием учились в одном учебном заведении. В автобиографическом тексте Ценева «Великие сумасшедшие. Дмитрий Ценев» написано, что когда-то Дмитрий осваивал профессию режиссера в Иркутском колледже культуры. Я тоже, cреди прочих ВУЗов и СУЗов, которые я в разное время закончил, был когда-то студентом этого колледжа, только на другом факультете. Так что вполне возможно, что мы с Дмитрием Ценевым, не будучи лично знакомы, ходили рядом друг с другом в гуще массовых студенческих мероприятий.    

АЛЕКСЕЙ КЛОЧКОВСКИЙ
«Как сложно быть простым!» - сказал один мудрый человек. В своём романе «Любить и верить» Клочковский как раз и пытается быть простым –  в стиле, в средствах выразительности и т.д.   
Что характерно: не раз замечал, что этот роман правильно понимается  преимущественно людьми, кому не меньше, как «за сорок». Видимо, требуется время, чтоб дозреть до простоты. И привычка к реалистической литературе в духе Горького, Астафьева. Главы романа «сцеплены» одна с другой, и выхваченный фрагмент, как ни в каком другом произведении способен сбить с линии восприятия. Поэтому совет: читать роман «Любить и верить» лучше одним махом весь, не торопясь и по порядку. Понимаю, что этот совет почти невыполним в наше торопливо-суетное время. Поэтому нетерпеливых посылаю… по следующему маршруту: главы 1, 2, 5, 9, 32, 35, 39, 43, 52. 
Из других произведений Клочковского стоит отметить «Заказ» - полуначато-неоконченный мистический фарс об общечеловечески-русском Поиске того, не знаю чего, там, не знаю где. «Тянитолкай» хорош, «Диоген» завораживает. А вообще, трудно, конечно, говорить об авторе, которого хорошо знаешь лично. Я его практически каждый день вижу. Особенно, когда начинаю бриться. Только подойду к зеркалу, только начну – он тут как тут. Жестикулирует. Мешает. Тем не менее, полагаю, заслуживает орден «За глубину».    
 

РОМАН БАРНЕТ
Импонирует мне у Барнета, кроме прочих, такое качество: наличие чёткой идеи (хотя эта чёткая идея иногда может быть очень смутной) которую автор хочет выразить теми или иными средствами в том или ином произведении. Рассказ «Кино»: в нём автор умело вызывает у читателя состояние ожидания, которое постепенно становится все более напряжённым, и в конце разрешается достаточно неожиданно и содержит определённую – интересную, близкую для меня - мысль. Которая может напомнить Уайльда, с его высокомерным превозношением Красоты и Искусства и провозглашением доминантности искусства по отношению к жизни. А ещё «Кино» почему-то напомнило мне «Пепел» Сорокина, есть нечто общее. Долгий извилистый путь и масса усилий героев – и все на жертвенный алтарь некоего Молоха, который может толковаться многолико: Искусство. Совершенство. Самоутверждение. Абсурд и хаос бытия. Кстати, о Сорокине… Точнее, не о Сорокине, а об интересе Барнета к нему. Не зря же говорят, «скажи, какой автор у тебя в «избранных», и я скажу, кто ты». Когда я увидел у Барнета в «избранных» Пелевина и Сорокина, сразу понял – «наш человек» :) Правда, в «Кино» мне показались немножко необязательными детали: в них не нуждается основная идея произведения, раскрытая в его конце. Действие разворачивается в будущем. Уделено большое внимание описанию множества примет этого будущего – климатические изменения, мегалодоны, плавающие в водах над затонувшим Петербургом. И это немного уводит от основной идеи, нисколько не работает на неё, ведь раз об этом написано – от этого чего-то ждёшь, а какая связь между основной идеей и этими деталями?  Существует ведь классическое правило: если в первом акте на стене висит мегалодон, в третьем он должен выстрелить. Хотя, с другой стороны, может, Барнет и прав – классические правила мы должны уважать и считаться с ними, но с какой стати мы непременно должны им  следовать? Где вы видели стреляющих мегалодонов? Я лично нигде не видел, можете поверить мне на слово. Еще одно качество писателя Барнета – способность к органичности в очень разных темах и стилях. Он как хороший артист, который  правдоподобен и в роли слесаря, и в роли олигарха. Особенно ярким его артистизм мне показался, когда я после его «Голубого апельсина» прочитал его «Деревню Белую». «Деревня Белая» - рассказ просто шикарный! Больше ничего не скажу, читайте сами. Исходя из вышесказанного, писателю Барнету с фейерверком и овацией вручается орден «За артистизм»! Спасибо ему, а также всем авторам топ-четвёрки, за талантливое, интересное творчество, делающее увлекательным нахождение на Проза.ru