А он что? А он плачет

Телефон всхлипнул, я открыла вайбер: фотография Борьки пришла. На меня смотрел обычный мальчишка лет 13-15. Долговязый. Лицо ничем не примечательное, еще детское. Cтоял он как-то странно. Явно в тот момент не хотел фотографироваться. На нем был новенький школьный костюм, куртка нараспашку. Маме-то хотелось сделать красивую фотку.

Я помучилась: как же мне прикрепить фото к заявлению. Заявление мы уже написали, но  сайт Лизы Алерт просил фото. Как искать человека без фотографии. Я выкрутилась, выслав сама себе почтой фото, сохранив, а потом уже выложив на сайт.

- Ира, только не плачьте, не мотайте себе нервы, Вы же понимаете, что с ним все нормально!

Борька сбегал не первый раз. В прошлый раз его вернули домой через полицию. Я никак не могла понять, как и где может ребенок болтаться сутками, да еще зимой. Ира прошла через  какие-то комиссии,  консультации, домой ходил социальный работник. Пацана за это время уже сослали в коррекционную школу, грозили сослать дальше, в какую-то спец. школу. Отца там не было, он давно сгинул по тюрьмам, но мама, бабушка, дяди и племянники были, пытались помогать.

Периодически она мне рассказывала перипетии, советовалась, иногда ревела. И в этот раз зашла ко мне, когда полиция найти Борьку не могла уже два дня. Она подрабатывала у нас уборщицей, компьютера у нее дома не было. Борьку добровольцы нашли быстро. Я уже не знала, что сказать Ире обнадеживающего.

Через месяц Ира забежала, начала говорить о сыне, как всегда, сбиваясь и перескакивая с одного на другое.

- А я его палкой! – со нервным смешком сказала она. Она уже пару раз говорила, что сыну достается, но  без подробностей. Как реагировать?

- Помогает? – без эмоций спросила я, как будто мы обсуждали не живого мальчика, и даже не котенка, а, например, коврик.
-Да не помогает.
- Зачем бьете-то? Все равно же не помогает.
- Ну а что, а он, а он… а я … а он… А он пришел Бог знает когда. А мы договаривались. Не могу я уже.

Ира была на взводе. Я попыталась привести какие-то доводы, что нельзя пацана унижать, что даже если его бьют не больно, ему все равно обидно, что это полный тупик, что будет бить мать, когда вырастет, что все это просто демонстрирует  полное бессилие. Но я же была полнейшим теоретиком.

- Вас били в детстве, что ли?! – ляпнула я. Где-то в душе я знала ответ. Ира вздрогнула. Психолог был из меня совсем никакой. Борьку я и не жалела особо, он взбучки заслуживал, но что живого подростка будут бить палкой, и не один человек не вмешается…

- Но мы отца не били! – словно защищаясь, выдохнула Ира.
Через полчаса она подошла, всхлипула:
- А Вы, наверное, правы.
- Ира, да я тоже не знаю, что делать. Я не упрекаю Вас. Есть и поумнее меня люди, я честно не знаю.
- Я устала, не могу я больше.
- Ир, Вам же помощь нужна, но все время бить – толку ноль, он привыкает, и что. Ну вы палкой, а он-то что?
- А он плачет.