Селькор

Пашка Калабухов и Лёша Макаров учились со мной в выпускном десятом классе. Их перевели в наш класс из сельской «восьмилетки» и мы уже второй год дружили. Ходили вместе в кино, посещали  спортивную секцию и вообще сидели рядом, на «Камчатке» - так назывался последний ряд столов в классе. Паша и Лёша всю неделю проживали в интернате, лишь на выходные ездили домой в своё село навестить родителей. Они постоянно зовут меня в гости, но я как - то не мог решиться.
Последнее время, я увлёкся фотографией и всё свободное время или бродил, с новеньким ФЭДом, выискивая оригинальные сюжеты, или сидел в тёмной кладовке, колдуя с проявителем и фиксажом.   Когда мои фотоснимки, стали публиковать в местной «районке», я вообще возомнил себя профессионалом и не на минуту, не расставался со своим фотоаппаратом. Вот и сейчас в поездку с друзьями в село, прихватил непременные атрибуты фотокора.
В село, мы приехали в субботу вечером. Перекусили у Пашиных родителей, и пошли к Лёше. По улице, навстречу нам, шли люди, они возвращались с работы. Все добродушно нам улыбались, и искренне интересовались, учёбой, здоровьем и прочими банальными темами.
Проходя мимо маленькой старушки, стоявшей у калитки покосившейся ограды, мои друзья в один голос, кланяясь, громко и по слогам произнесли; - Здравствуйте Мария Васильевна!
- Здравствуйте, здравствуйте, сыночки! – радостно откликнулась старушка.
- Кого это вы к нам привезли? – поинтересовалась любопытная бабушка.
- Селькора – пошутил Леша, показывая на мой фотоаппарат.
-Что, мимо то проходите?  Заходите, я вам всё расскажу, про село наше. 
- Зайдём бабуль, чуть позже, ты наливочку пока нацеди.
- Тебе не стыдно старушке врать? – возмутился я.
– Ей одной скучно, а с тебя не убудет, если послушаешь бабулю – ответил Лёша.
Мы подошли к Лешиному дому, возле которого толпилась стайка девушек. Они о чём – то шептались, поглядывая в нашу сторону. Одна из девушек отделилась от подруг и бросилась к Леше.  Повиснув ему на шею, она попросила, чтобы их сфотографировали. Это была его младшая сестренка Катя. Я расстегнул чехол, достал фотоаппарат и стал выставлять выдержку, диафрагму, выбирая место съемки. Хотя уже начало смеркаться и света не хватало, для качественного снимка, но мне так хотелось показаться мастером, что я старался изо всех сил.  Я поставил девчонок лицом к закату, рядом с сугробом, от которого отражались последние лучи заходящего солнца. Для надежности поставил максимальную выдержку и попросил Павла послужить в качестве штатива. Поставил фотоаппарат ему на плечё и сделал несколько снимков. Потом припорошил шапки и плечи девчонок свежим снежком и сделал еще несколько снимков. Заметив мой профессиональный подход к фотосъемке, они поинтересовались, где я работаю. Леша и тут опередил меня, и выпалил;
 – Это новый селькор нашей районной газеты.
 Тут уж я не стал оправдываться, а наоборот создал напыщенный и деловой образ. Достал из кармана блокнот и стал задавать девчонкам различные вопросы. Они наперебой, отвечали, пересыпая ответы заразительным хохотом. Мои друзья, поняв, что нам поверили, стали подыгрывать, и обращались ко мне по отчеству. Когда мы зашли всей компанией в дом к Леше, и хохотушка Катя представила меня маме, как фотокора из «районки», мы переглянулись, и никто не решился раскрыть шутку. Теперь нам предстояло всем нести ответственность за эту, казалось бы, невинную шалость.  Но когда отец семейства, вернувшийся в дом после занятий со своим домашним хозяйством, узнал, что у них в гостях корреспондент. Он явно обрадовался и с порога заявил;
 - Я за всегда рад, выпить и поговорить с умным человеком.
Но увидев меня, он сдержанно заметил; - Да…, шибко ты молод дружок, чтоб понять мои мудрые рассуждения, а уж про выпивку и не говорю.
 – Но пару вопросов, я тебе задам, сам не сможешь ответить, так в свой райком сходи, задай им.   
Он снимал рабочую одежду за перегородкой и оттуда вел свой диалог;
 - Вот значит, дали три дня выходных.  А кто отдыхают?- бездельники и дармоеды, а мы колхозники как работали, так и работаем. Коровку то на праздники не выключишь, как станок на заводе, её кормить, поить и доить надо каждый день.
 – А вот ещё вопрос…
 Мы быстро собрались и удалились из дома не дослушав второго мудрого вопроса, из - за перегородки.
Выйдя на улицу ( к этому времени уже стемнело) решили прогуляться до сельского клуба, где продолжались новогодние гулянья. Девчонки оторвались от нас, и ушли далеко вперед. Проходя мимо ветхого домика Марии Васильевны, мы невольно переглянулись.
 – Может, зайдем, наливочкой угостимся – предложил Алексей.
 – Обещали ведь, неудобно старушку обнадёживать – поддержал Павел.
 – А как быть с нашим враньем? и так перед твоим отцом неловко получилось – заметил я.          – Ладно, я извинюсь – сказал Леша и пошел по, узкой тропинке, протоптанной бабушкой, до самой входной двери. Мы вошли в темные сени и на ощупь стали искать вход в дом. Кто-то из нас зацепил корыто, висевшее на стене, раздался грохот. Чтобы не напугать старушку Леша позвал бабу Маню. Дверь отворилась и вместе с паром, в холодные сени, вырвался «аромат» бабушкиного жилья.  Это была смесь запахов Корвалола, мази для суставов, керосина и домашнего хлеба.  Этот запах, был знаком, он даже нравился мне, и взывал к приятным воспоминаниям раннего детства. Когда была жива - моя любимая бабушка. Мы вошли в комнату, оглядели её и присели на лавку у двери. Вышла хозяйка, в нарядном халате, радостно пригласила располагаться. Мы сняли верхнюю одежду и сели за стол. На столе стоял графинчик с наливочкой и три старинных рюмочки. В плетеной корзиночке лежали конфеты и печенье, рядом в чашке красовались румяные пирожки. Бабушка присела на противоположной стороне стола и предложила;  - Угощайтесь внучки, выпейте наливочки, она сладенькая. Кушайте пирожки, сегодня испекла, как чувствовала, гости будут.
 Мы сидели смущенные, не решаясь, не заговорить, не дотронутся до графинчика. Со стены на нас смотрели три мужских портрета. Я решился нарушить молчанье и обратился к бабушке;
 - Это ваши сыновья?
 – Да, это вот два сына - Алексей и Павел.
 – О! как нас! – воскликнул Леша.
 – А это их отец Трофим Макарович, - мой муж, стало быть. 
 – Трофим в « финскую» погиб, а сыночки оба в « отечественную» – полегли.
  Бабушка заметив, что молодые люди не только наливочкой интересуются, стала более подробно рассказывать о своей семье.
 Пока она рассказывала о довоенном времени, мы выпивали и уплетали вкусные пирожки. До войны, они с мужем жили на орловщине. Там и сыновья родились. В доме всегда было полно друзей. Жили дружно и весело. Муж был военным, по этому, попал на финскую войну, там и погиб. Когда началась отечественная война, сыновья ушли на фронт добровольцами.
 - Павлик писал почти два года, пока я жила в эвакуации в западном Казахстане. – рассказывает бабушка.
 - Потом пропал и по сей день не знаю где он. Пока война не кончилась, всё надеялась - объявится?
 - А младшенький в первом бою погиб, я ещё дома жила, похоронку получила через месяц, как простились.
 Бабушка склонила голову, теребя сухими, загорелыми руками платочек, продолжила своё повествование:
- Всю войну трудилась в совхозе, летом в поле, а зимой детишек учила.
- На родину возвращаться не захотела. Совхоз выделил мне жильё. Двадцать лет учительствовала, а теперь вот доживаю свой век в одиночестве.
 Бабушка закончила свой, невеселый рассказ, поднесла платочек к лицу и утёрла накатившуюся слезу. Мы сидели в оцепенении и не знали, что сказать.
 Выручил находчивый Лёша. Он встал из- за стола. Поблагодарил хозяйку и предложил:
 - Мария Васильевна, где у вас лопата, мы хоть снег во дворе почистим? 
 - Ой! Спасибо, спасибо, мои хорошие, в сарайчике, там найдёте. Я сейчас лампочку дам, вверните на крыльце, светлей будет. 
 Мы яростно орудовали лопатами, очищая бабушкин двор от снега. Заметили, как она припала к окну и наблюдает за нами. Было приятно осознавать, что наша маленькая помощь, хоть чуточку облегчит жизнь, одинокой женщины. Закончив со снегом, поправили покосившийся забор, попрощались с Марией Васильевной и пошли в клуб.
 Праздничные гулянья были в самом разгаре.  Нам было не до веселья, было стыдно, что мы так примитивно развели старушку.
 Вернувшись, домой, позвонил в редакцию и записался к главному,- встретиться. Главный редактор знал меня (заочно) по публикациям фотографий и внимательно выслушал, мою исповедь.
 – Даааа… - протяжно произнёс он, закуривая папиросу.
 – Ну, заметку, на пару колонок, осилишь написать?
 - Постараюсь, Михаил Михайлович – выдохнул я облегчённо.
 – Мы как раз рубрику ведём к юбилею победы, вот и опубликуем историю Марии Васильевны. Через два дня я принёс в редакцию несколько листов рукописного текста и показал Михаилу Михайловичу. Он, читая, что- то зачеркивал, что-то поправлял, поднял голову и одобрительно кивнул. Встал из-за стола, подошёл, потрепал мою голову, и произнёс: 
 - Молодец, считай, что никакого обмана не было. Ты самый настоящий селькор.