Я с моим Зверем

   Прощай ублюдочный мир, я ухожу в мир совершенный. Я в ванне сижу в тёплой воде.
В правой руке бритва, на запястье левой смотрю, где собираюсь перерезать вены. Пре
дставляю, как это сделаю, как вода окрасится в красный цвет. Я где-то читал, что в
тёплой воде это не больно. Я вижу себя в гробу, свои похороны. Вижу родственников:
заплаканные лица женщин, задумчивые лица мужчин.
  - Такой тихий и спокойный мальчик, - сокрушается тётя Джейн, добрая соседка с
верхнего этажа.
  - В тихом омуте черти скрываются, - это уже вредная старуха снизу.
  Скорбные лица преподавателей и однокашников...
  Мной овладевает сонливость. Мне не хочется резать себе вены, теперь не хочется.
Тёплые ванны всегда оказывают своё успокоительное действие. Я отлаживаю бритву, но
не прячу. В следующий раз обязательно распрощаюсь с жизнью.
  Мы играем в баскетбол с параллельной группой. Мы проигрываем и в перерыве Стэн
Катрайт, капитан и лидер нашей команды, набрасывается и орёт на всех, и в особен-
ности на меня. Другие хоть огрызаются, а я молчу, глотая оскорбления. И так всё
время. Не только Стэн, но и другие ребята кричат на меня. А я всё молчу. Или изви-
няюсь.
  Я не могу так больше, и я знаю, что делать. Больше на меня никто не будет орать.
Бритва в ванной комнате ждёт меня. Это моё спасение. Сегодня я сделаю это. Сегодня
наступит конец моим мучениям. Я не отложу этого на завтра, как делал каждый день.
Прощай ублюдочный мир, ничто в этой жизни меня не держит.
  С поникшей головой я иду по бульвару домой. Обычно этот маршрут я проделываю на
автобусе, но сегодня мне хочется видеть и запечатлеть в памяти знакомые ещё с дет-
ства дома, магазины, улицы. Что-то здесь поменялось, что-то достроилось. Ух, какие
ножки! Девчонки ходят в мини-юбках, радуются теплу и солнцу. Весна! Всё оживает,
щебечут птицы. А меня она не радует, меня ничто уже не радует. Что остаётся тако-
му человеку? Только умереть. Люди куда-то спешат муравьиным потоком, им нет ника-
кого дела до меня, что среди них идёт живой труп. Им нет никакого дела вообще
друг до друга, эта река жизни и не заметит, что завтра кого-то уже не будет. Че-
ловек в чёрном. Священник! Вот кто мне нужен. Здесь неподалёку расположена цер-
ковь. Я давно не посещал её, и по-моему настало время.
  Перекрестившись, я вошёл в храм Божий. Поставил свечку, снова наложил на себя
крест перед статуей святого. Нужно исповедоваться. Я стал припоминать, что в жиз-
ни своей совершил плохого? Странно, неужели за мной не числится ни одного греха?
Ах да, в раннем детстве таскал за хвост соседского кота. Что ещё? Давно не ходил
в церковь. Всё-таки я не безгрешен.
  Со слезами на глазах рассказал я святому отцу о своих проблемах. О злых людях,
которые меня окружают. Что кроме самоубийства не нахожу выхода. Размеренным голо-
сом, ставя заблудшую овцу на путь истинный, священник даёт мне советы. Я киваю,
соглашаюсь с его доводами, и дав слово не помышлять о смерти, покидаю обитель
святых.
  Мне немного легче из-за того, что выплакался. Святой отец ни в чём меня не пе-
реубедил. Он думает, что спас жизнь, но завтра прочтёт в газете о самоубийце. Че-
рез унижения мы возвышаемся. Я всё время подставляю правую щёку, после отбитой
левой. Быть смиренным и терпимым - это означает оставаться мусорной корзиной для
других. Тебя разве испугает потусторонний ад, если ты пребываешь в аду земном?
  Дома меня ждёт бритва. Я знаю, закрыв за собой дверь ванной, на этот раз я не
дрогну. Всё будет кончено. Я в этом уверен. И теперь, когда я не сомневаюсь в
этом, я жадно и отчаянно начинаю цепляться за жизнь. На глаза попадается белое
здание четырёхэтажной поликлиники. Вряд ли она чем-то поможет. Но я прикрываюсь
ею для отсрочки смертельного приговора.
  Я сижу в коридоре и жду своей очереди на приём к психологу. Чем больше ожидаю,
тем сильнее желание уйти отсюда. Зачем я здесь? Чтобы мне не сказал врач, я всё
равно наложу на себя руки.
  Я прохожу в кабинет. Женщина сидит за столом, разговаривает по телефону и что-
то пишет. Глазами показывает на стул, я сажусь. Она кладёт трубку, но продолжает
писать, говорит:
  - Рассказывай.
  Я молчу. В уме я перебирал до этого, что и как буду говорить, и вот пришло вре-
мя говорить, а я молчу. Похоже, я выдохся на священнике.
  - Что тебя беспокоит?
  Опять молчание. Женщина отрывается от ручки и поднимает глаза, чтобы посмотреть
на меня. Что она обо мне думает?
  - Я вижу ты весь в напряжении. Первый раз? Расслабься.
  И тут она начинает словно клещами вытаскивать из меня слово за словом, и я, в
конце концов, разговорился. По её просьбе я рассказал в общих чертах о своих ро-
дителях, детстве, школе, колледже. Женщина снова принялась что-то писать и только
по её кивкам я не сомневался, что она слушает.
  - Ты когда-нибудь с кем-нибудь дрался? Хотя бы в детстве?
  Я покачал головой:
  - Я никогда не дерусь.
  - Ну, конечно же! - согласилась она. - Я в этом была уверена! Ты же у нас при-
мерный мальчик. Какие-то отличия имеешь за хорошее поведение?
  - Да. Родителей не раз награждали за отличное воспитание сына.
  - Вот, - кивает психолог, - всё дело в родителях. Они сделали тебя слишком пра-
вильным и в этом вся беда. Не кури, не пей, не связывайся с плохой компанией, не
дерись, не спорь, не ругайся. Одни запреты. Каждая мать желает это своему ребён-
ку, только мало кто слушает советов родителей. А ты, следуя наставлениям, стано-
вишься ангелочком, подавляя все инстинкты и желания. - Она начинает приводить при
меры. - В каком-нибудь месте, скажем в магазине, ты сталкиваешься с какой-то тёт-
кой. Ты извиняешься, а она обругает тебя и пойдёт дальше. Ей хорошо, выплеснула
на тебя свою злость, а ты всё держишь в себе. У каждого из нас со временем накап-
ливается заряд отрицательных эмоций, после которого должен следовать взрыв. Кто-
то ругается, кто-то, чтобы не разбить чью-то голову, идёт в спортзал и колотит
грушу. Главное, чтобы был выход душевным порывам, а у тебя нет этого взрыва. А по
том приходят мысли, которые мучают тебя, почему ты не поступил по-другому в той
или иной ситуации. Ты представляешь, как бьёшь и обзываешь своего обидчика, но
всё это только в твоей голове и, когда повторяются подобные случаи, снова сдержи-
ваешь себя. Замкнутый круг! Ругаться, драться нельзя - родители наложили табу. Но
выход должен быть, и ты начинаешь думать о смерти, правда? - предполагает она.
Эта женщина читает меня, как открытую книгу. Но я почему-то принимаюсь врать, что
никогда не думал о суициде. Психолог спрашивает меня, хорошо ли я знаком с геог-
рафией? Где находится Швеция?
  - Это в Европе. Скандинавский полуостров, - говорю я.
  - Спокойный северный народ. И как ни странно, эта страна, если брать соотноше-
ние на душу населения, стоит первой в мире по числу самоубийств. Совсем другое
дело вспыльчивые и заводные итальянцы. Эти скорее поубивают друг друга. Поссорят-
ся, подерутся - выпустят из себя пар - и всё у них в порядке. Так что нужно иног-
да поругаться и даже подраться. Я тебя не подстрекаю к драке, ни в коем случае,
но если драться нужно - так дерись!
  Приём закончен, и я поднимаюсь, чтобы уйти. Задержавшись в дверях, говорю:"Спа-
сибо", но женщина продолжает что-то писать, и не удостоив меня прощальным взгля-
дом, только кивает головой.
  Я ухожу. Я в шоке. Я потрясён. Все мои принципы, норма поведения, образ жизни
оказывается не правильный. С самого детства мне долбили предки:"Не ругайся и не
дерись". А психолог твердит обратное:"Надо драться и ругаться". Эта женщина всё
во мне перевернула, как будто в её разрешении я нуждался всю мою жизнь.
  Я захожу в автобус и вижу бабку, которая на прошлой неделе при выходе из транс-
порта ловко распихивая всех руками, больно ударила меня локтем в бок. О, я её хо-
рошо запомнил! Она стоит в проходе и не спешит садиться. Я ей помог и та плюхну-
лась в кресло:
  - Не загораживай путь, старая.
  - Какой грубый и не воспитанный молодой человек, - возмутилась женщина в очках.
  - Закрой свою пасть, очкатая. Я тебя не трогаю.
  Смотрю мужик, сосед бабки, поднимается, чтобы разобраться с хулиганом. Я протя-
гиваю руки, надавливаю на плечи и заставляю героя сесть на место.
  - Чего тебе надо, дядя? Против тебя я ничего не имею, так что лучше сиди и не
рыпайся.
  Я иду в конец автобуса на заднее сиденье, где юная парочка быстро пододвигаясь,
освобождает мне место. Я им подмигиваю и улыбаюсь, показываю на пассажиров, где
сидит старуха, и говорю:
  - Это они сделали меня таким.
  Мы проигрываем в баскетбол. Стэн Катрайт кричит на всех в перерыве. Он ещё не
знает какой сюрприз для него подготовлен. Когда очередь доходит до меня, я уже не
молчу. Какими только ругательствами я его не поносил. Обвинил Стэна, что это он
всё портит, что без него наша команда стала бы выигрывать. Катрайт не ожидал от
меня такой прыти, удивление читалось и на лицах всех ребят. Если Стэн потащит ме-
ня драться, то скорее всего я получу, ведь за ним закрепилась слава классного бо-
йца. Но что же я вижу! Катрайт сам меня боится, боится меня такого - злого. Ведь
никто не видел меня в драке, и никто не знает, даже я сам, на что способен.
  Уже после игры в раздевалке Стэн подходит ко мне и извиняется, чего раньше ни-
когда не бывало. Сегодня утром на уроке все на меня орали, сейчас на дневной тре-
нировке, куда я приехал после психолога, все поджали хвосты. Правильно ребятки,
гладьте по шёрстке моего Зверя. Я чувствую, что из меня на волю хочет вырваться
другое существо. Зверь, которого я душил, усыплял, контролировал столько лет, про
будился. Он свирепый и голодный. Требует жертв. И похоже, берёт верх надо мной.
Он хочет драться со всем ублюдочным миром сразу. Он возбуждает меня и пугает, как
бы не дойти до криминала.
  У подъезда я схватил сумки у доброй тёти Джейн и взлетел на верхний этаж.
  - Ты прямо сияешь, - заметила соседка. - Давно не видела твоей улыбки. Что-то
случилось?
  - Случилось!
  - Ты познакомился с девушкой?
  - С женщиной, - ответил я. - С Богиней, которая разрешила мне быть самим собой.
  Добро - добрым, зло - злым. За стеной живут плохие люди, которым на всех пле-
вать. С ними воюет весь дом, и ничего не может сделать. Пьянки, гулянки. А поли-
цейские только разводят руками, утверждая, что в своей квартире до определённого
часа сосед имеет право устраивать всё, что вздумается. Сколько раз я, мои родите-
ли и все остальные слышали от этой парочки оскорбления и унижения? Но вот у них
родился ребёнок. Пенсионер снизу постучал молотком, что-то прибивая, и сосед бо-
ров настучал ему по голове, отправляя в больницу. Тишина должна быть в доме! Не
дождётесь. Пришла пора платить по счетам. Долги нужно возвращать.
  Я ставлю магнитофон на убийственную громкость. Аж уши глохнут. За стенкой завыл
ребёнок. Я рад, что достиг своего. Мы соседи балконами, куда мамаша выскочила, ня
нча маленького выродка. Конечно, пока он ещё ангелочек, но с такими родителями
станет ублюдком. Мать, сыпя угрозами и оскорблениями, приказала выключить музыку,
такие не просят. Ребёнку нужно спать.
  - Плевать, - сказал я. - Я сейчас хочу слушать музыку.
  - Я позвоню мужу, он приедет и морду тебе набьёт, козёл.
  Я бы мог это стерпеть, но мой Зверь... Через балконную перегородку он схватил
эту стерву за волосы:
  - Ещё раз вякнешь, полетишь с балкона, поняла? А теперь, сука, звони мужу.
  Сосед с другом подъехал на джипе. Два кабана весившие больше центнера каждый.
Но нас тоже двое: я и мой Зверь.
  Я выскочил из подъезда с битой в руках, и не давая опомниться, налетел на уро-
дов. Никогда, никогда в жизни не чувствовал себя лучше, разбивая в кровь эти хрю-
льники. Моему Зверю показалось этого мало, и он набросился на машину...
  Родители наняли дорогого адвоката и я отделался условным сроком. Суд обязал ме-
ня выплачивать ущерб пострадавшим. Мама плакала, и не могла поверить в этот кош-
мар:
  - Я знаю ты не такой. Мой мальчик на такое не способен. Что же на тебя нашло,
сынок?
  - А если бы покончил с собой, было бы лучше? - она смотрела на меня широко рас-
крытыми, непонимающими глазами. - Хватит, мама. Я слишком долго был хорошим. Бо-
льше никто и никогда не вытрет о меня ноги.
                14.05.1998г.